Валлия

– А это разве плохо? – настороженно посмотрела на него.

– Лия, мы оборотни, особенно самцы, ориентируемся по запаху. Поэтому отсутствие запаха вызовет массу вопросов – это ведь ненормально. Лия, что с тобой?

Я качнула головой:

– Всё нормально.

Максим приблизился и, ухватив меня за подбородок, поднял лицо. Увидев мои пылающие щёки, его брови удивлённо приподнялись.

– Скажи мне, пожалуйста, – он улыбнулся, – что в моих действиях или словах тебя так смутило?

Дернулась, освобождаясь от его руки, сделала шаг назад:

– Нет, это не из-за слов, – отвернулась, глядя в сторону. Вот не расскажешь же ему что успела надумать. – Я… Максим, я поняла и извиняюсь, что не предупредила тебя. Мне, правда, стыдно, что тебе пришлось искать меня и тратить своё время. Обещаю сообщать о своих перемещениях. Если это всё, то мне надо идти – Марта ждёт. У меня всё-таки первый рабочий день.

– Хорошо, иди. Марте скажи, чтоб подумала над отсутствием у тебя запаха.

Кивнув, быстрым шагом пошла по дорожке. Хорошо хоть смогла дать объяснение своему лицу кумачёвого цвета.

Марта проявила тактичность, не задавая вопросов, продолжила дальше знакомить меня со своими угодьями. Но, честно говоря, запомнила я мало из того что она показывала, мыслями то и дело возвращаясь к разговору с Максимом. Благо приблизилось время обеда, и я отправилась в «Красный» дом.

Как Алина сказала: «приём пищи пропускать нельзя! И даже если подыхаешь, но доползти до столовой обязан!» Кстати, может поговорить с Максимом и договориться, что не буду в обязательном порядке посещать обед?

Обед прошёл тихо и мирно, потому как причина моих волнений, Максимильян – отсутствовал.

Вернулась к Марте я уже более собранная и не отвлекалась от осмотра. А посмотреть было на что: осматривали мы теплицы. Огромные царства южных трав и цветов.

В первой теплице воздух был ужасно влажный, и мокрые пряди неприятно липли к лицу, платье напиталось влагой и облепило тело. Сейчас здесь никого кроме нас не было и можно было спокойно, не скрывая ни от кого эмоций и восторженных вскриков, наслаждаться окружающими травами, цветами всех цветов радуги, от совсем крохотных с горошину, до огромных самых причудливых форм. И даже вообразить, что стоишь не в теплице, а в самых настоящих джунглях, только без деревьев.

А вот во второй теплице даже порадовалась мокрым волосам и платью, поскольку там было царство пустыни. Горячий, сухой, раздражающий слизистую воздух. Даже удивительно, что при таких условиях что-то может расти. Но разнообразие удивляло – множество крохотных цветочков, разбросанных среди многообразных колючих кустов – своеобразная защита растений от испарений. Множество кактусов, я даже и не знала, что они так красиво цветут. Больше всего мне понравились пушистые кактусы, для меня это было какое-то чудо.

– Марта, неужели это всё вы используете в медицинских целях? – недоверчиво на неё посмотрела. Сейчас мы сидели на скамейке рядом с теплицей и наслаждались прохладным ветерком в тени деревьев.

– И не только. Здесь мы семенным и вегетативным размножением занимаемся для продажи. Потом покажу тебе нашу лабораторию. Там мы подбираем, разрабатываем мази, настойки, различные препараты не только для оборотней, но и для людей и продаём разработки фармакологическим компаниям.

Мы ещё посидели некоторое время, потихоньку переговариваясь, и меня отправили на ужин. Напоследок Марта вручила мне пузырёк с каплями, как она сказала: «Для исправления досадной ошибки с твоим запахом», с наказом не переусердствовать, а добавлять всего по паре капель в шампуни и гели. К слову сказать, аромат лесных ягод держался весь день, банальный, но мне нравился – тонкий, еле уловимый.

Тем временем червячок любопытства уже начал грызть меня, а какой мой собственный запах? Наступит ли вообще тот день, когда я почувствую себя в безопасности, чтобы снять, наконец, артефакт?

Глава 8
Валлия

«Не додумывай слишком многого.

Так ты создаёшь проблемы, которых изначально не было»

Фридрих Ницше

Я стояла на крыльце и смотрела на утреннее темнеющее небо, которое периодически прошивали молнии. Усмехнулась – Марта вчера спорила с соседкой по поводу погоды и как всегда оказалась права. Правда немного ошиблась – будет не дождь, а хорошая гроза.

Обошла небольшой домик, проверяя – не нужно ли что спрятать от стихии, плотно ли закрыты окна и побежала в заготовительную. Самое то, под барабанящие по крыше капли, сортировать и раскладывать травы, лепестки цветов, сушёные грибы.

Сидя за бесхитростным занятием, вспоминала, как пролетели два месяца. Лето подходило к концу и уже через несколько дней Алина уедет в Красноярск, продолжать учёбу. Жаль… будет очень не хватать наших весёлых вечерних посиделок.

Первое время, работая с Мартой, безумно уставала. С утра до позднего вечера мы занимались посадками, ухаживали за не маленьким её травиарием, работали в теплицах. Частенько Марту вызывали, как прекрасного лекаря и естественно она брала меня с собой.

Поначалу при общении с другими оборотнями стаи, я настораживалась, отгораживалась, как мысленно, так и физически от каждой, адресованной мне, улыбки, доброго слова. Но постепенно, словно улитка, выползала из своей раковины отчуждения. Наконец стала адекватно относиться к случайным касаниям, добродушным и не очень улыбкам, не тушевалась как девица на выданье, услышав слова одобрения.

Рваные раны, открытые переломы, случайно перемолотые в дробилке пальцы,… я даже пару раз помогала Марте в операционной. И всё это время я училась, училась…

Марта была неиссякаемым источником знаний, которые я впитывала как губка. За эти два месяца я узнала информации больше, чем за весь период обучения в меде. Конечно, практика и наставления делали своё дело. Так что теперь Марта могла спокойно отправлять меня с поручениями и в заготовительную, и в лабораторию, и в больницу – помогать местным лекарям. Она уже не боялась, что я по незнанию напортачу.

Отдушиной во всей этой круговерти стали наши вечерние посиделки с Алинкой. Вот с ней я действительно забывала обо всех трудностях. Мы смеялись над всякой ерундой, заплетали сложнейшие косы друг другу, делились наболевшим и сплетничали.

Еще, только начиная работать с Мартой, я заинтересовалась маленьким домиком в конце сада, прямо на окраине леса. Оказалось домик стоит закрытый, селиться там никто не хочет, потому как маленький – всего две комнаты, сени, кухонька и санблок. Вот тогда я и загорелась желанием поселиться там.

Живя в «Красном» доме, я всё-таки чувствовала себя неуютно, содержанкой. Хоть все и думали что я сестра Максима и Алины, но мы то знали правду. На мою просьбу занять пустующий домик, Максим ответил категоричным отказом. Спросив один раз, больше эту тему не поднимала, во-первых: стало обидно, хоть и понимала, что не имею право на обиду, ну и во-вторых: по категоричности отказа закралась мысль, что ни сегодня завтра он собирается отправить меня восвояси.

Иногда, встречаясь с Максимом в коридоре или глазами за столом, ждала новости о том, что мне уже ничего не угрожает, и я могу отправляться обратно. Ждала и боялась. Потому что мне нравилось здесь. Нравилось работать с Мартой, постоянно узнавать что-то новое о жизни и быте оборотней, идя по улице или общаясь, видеть улыбки и доброжелательность в глазах и, в конце концов, не скрывать свою натуру, не прятать и забивать волчицу в дальний угол своего сознания.

Поэтому из-за стола я старалась выскользнуть как можно быстрее, часто даже в полуголодном состоянии. Случайно встретившись с Максимом, опускала глаза и старалась проскользнуть мимо быстро как мышка. Не знаю, что помогло ему поменять своё решение, но спустя две недели, после обеда он пригласил меня на разговор в кабинет.

Да уж, помню – на тот разговор шла, как на эшафот, едва сдерживая слёзы и боясь, что после его слов – езжай домой, меня накроет истерика. На вопросы – как мне живётся, всё ли хватает, есть ли какие пожелания, я даже не помню, как и что ответила, глядя через стеклянные двери на террасу. На его фразу, что домик он осмотрел лично и после того как там подправят крыльцо и поменяют оконные переплёты, я могу там поселиться, если конечно не передумала, я банально не отреагировала.

Лишь после минутного молчания, которое мне понадобилось, чтобы осмыслить его слова, слёз всё-таки не сдержала, и они скользнули по щекам, прокладывая себе дорожки. Пробормотав: «Спасибо тебе», – подбежала к нему, обняла, по-моему даже поцеловала в щёку, и выскочила из кабинета. В том, что он подумал, что с адекватностью у меня проблемы, я не сомневалась.

После нескольких дней, которые понадобились, чтобы привести домик в порядок, я стала счастливым новосёлом. Антонина, экономка «Красного» дома, обеспечила меня постельным бельём, полотенцами, всякими бытовыми мелочами.

Вечером, в день моего переезда, Алина притащила две огромные сумки со всем что нужно и не нужно: скатерти пару штук, гели и шампуни, мыло и мочалки, пледы и маленькие подушки, да чего там только не было,… она даже тапочки мне подарила.

Я удивилась – как она всё это доволокла? Она, смеясь, отмахнулась и сказала, что нес всё это Алекс. Бурчал, обзывал её, но тащил.

Вопрос с зарплатой уладился быстро, но для меня весьма неожиданно. В конце первого месяца Марта отправила меня в бухгалтерию. Там мне выдали банковскую карту и распечатанный лист с смс командами для телефона. Проходя по коридору этого царства цифр и счетов, через распахнутую дверь одного из кабинетов, встретилась взглядом с Виолой.

Она сидела в офисном кресле, закинув ногу на ногу, обрабатывала маникюрной пилочкой ногти. В окружении других оборотниц, чуть ли не заглядывающих ей в рот, наверняка чувствовала себя королевой.

Окинула взглядом её ухоженный, я бы даже сказала лощёный вид – прекрасно уложенные волосы, серебристое обтягивающее платье и шикарные туфли на высоком каблуке. Буквально на секунду встретились наши глаза, обежали взглядами внешность друг друга и разошлись. У меня после этого осталось какое-то мерзкое ощущение. Словно меня оценили и приняли за полное ничтожество.

После объяснений Марты, как пользоваться картой, проверила баланс и очень удивилась сумме.

– Так это вполне адекватная зарплата. Мы ж работаем без выходных. Учитывается также, что труд на земле, работаем часто с ядовитыми растениями. А про пациентов не забыла? В любое время суток к нам обращаются. Это не в кабинете бумажки перекладывать, – усмехнулась Марта.

А я ведь даже не задумывалась над тем, что нет выходных. И то, что среди ночи мы бежим к больному пациенту – в порядке вещей. Но чего уж рассуждать, радовала глаз начисленная сумма. Я сразу расплатилась с Катериной, которая сшила мне уже два платья и сарафан. Заказала у неё еще парочку, уже с длинными рукавами памятуя, что скоро наступит осень.

Как же Марта ругалась, узнав, что оборачивалась волчицей я раз в два, бывало и в три месяца. Ни один довод, что жила я в большом городе и это было довольно таки проблематично, что необходимо было выезжать за город, подальше от деревень и сёл, – ею был не услышан. Я, конечно, понимала, что оборачиваюсь редко, но только после разъяснений Марты, поняла, что губила свою волчицу.

– Ты пойми, – выговаривала мне Марта, – Это словно ребёнка маленького, одного запереть в комнатушке три на четыре с окошком на улицу. И выпускать оттуда один раз в два месяца. Что из него вырастет? Правильно, моральный урод, неприспособленный к жизни! Ты всю жизнь гробила свою волчицу! Ой, девочка, – качала она головой, – что же ты творила… И мать твоя дура! Вот отшлёпала бы её, будь рядом она сейчас, вот бы погоняла её ремнём-то, поохаживала, да так, что не только сидеть, но и лежать не смогла!

Так что теперь, пользуясь любым подвернувшимся случаем, я выгуливаю свою девочку.

Поначалу, под строгим присмотром Марты, мы, можно сказать, заново знакомились. То, что показывала и рассказывала мне Марта, я никогда не слышала от своей мамы. Я училась смотреть, принюхиваться и чувствовать. В конце концов, училась просто быть волчицей, а не жалким её подобием.

Теперь вместе с большой, серой, как будто в ржавых подпалинах, волчицей Марты, мы бегаем далеко в лес, собирая редкие травы.

Узнала как носить свои вещи после перекидывания в волчицу: существовали, оказывается специальные сумки, с хитро пришитыми лямками. Перед оборотом раздеться, сложить в сумку вещи и повесить на любое дерево, куст, рогатину и уже в теле волчицы продеть лапу и голову через лямки. Вуаля!.. Получается своеобразный рюкзак на боку.

Мы же с мамой, когда бегали, раздевались и прятали вещи под куст или камень, а тут оказывается, такая замечательная вещь существует. Даже странно, почему у мамы такой не было?

Первое время я оборачивалась и бегала в лес только с Мартой. С каждым разом всё дальше и дальше. Бывало, встречали других волков, которые с интересом посматривали в мою сторону, а некоторые бочком, бочком, пытались ко мне приблизиться, но стоило волчице Марты рыкнуть, и энтузиазм пропадал абсолютно у всех.

Со временем, всё чаще и чаще я бегала одна. Мне нравилось то мчаться, давая полную власть над телом зверю, то неторопливо перебираться через валежник и забредать в заросли кустов и молодых деревьев. Нередко находила маленькие островки целебных трав и радовалась своей находке как ребёнок. Найдя такое сокровище, осматривалась и как учила Марта – «слушала» ароматы леса.

Убедившись в отсутствии поблизости оборотней, оборачивалась, быстренько одевалась и потихоньку, чтобы не навредить растениям собирала листочки, где повезёт цветы. Убирала их в холщовые мешочки, которые носила всегда с собой в сумке.

Несколько раз бегала с Алинкой. Но, ей нравилось именно бегать, дурачиться, она старалась увести меня в сторону, где чаще всего можно было встретить самцов. Я сторонилась таких районов леса предпочитая покой и одиночество.

Зато частенько вечерами она приходила ко мне в гости и за весёлой болтовней мы учились высокому искусству – кулинарии! Если после дегустации нам нравилось наше творение, мы с гордостью несли его на пробу Марте. И часто, может, конечно и незаслуженно, получали море комплиментов нашему таланту.

Хотя последние пару недель наши шедевры дегустирует и Алекс, а уж после него мало что остаётся. Вспомнила его презрительное отношение ко мне сразу после приезда и усмехнулась – да уж, кто бы мне сказал тогда, что будет просто и очень легко общаться с ним – не поверила бы. Но, как обычно, в жизнь вмешался его величество – случай.

Глава 9
Валлия

«Под самым красивым хвостом павлина, скрывается самая обычная куриная жопа.

Так что меньше пафоса, господа».

Ф.Г.Раневская

Все случилось примерно три недели назад. Марту вызвали в соседнее поселение оборотней нашей стаи. Непонятно каким образом там занесли заразу в теплицу и стали у них гибнуть редкие травы. Собрав с собой кучу нужного и ненужного, надавав мне уйму распоряжений и наставлений, Марта, встревоженная до состояния – танк на взводе, стреляю без предупреждения, убыла в нужном направлении.

Облегчённо выдохнув, я за полдня переделала все дела. Вечером забежала Алинка, поболтали ни о чём, почаёвничали и я пошла её провожать.

Обратно шла не спеша, так не спеша, что на улицу опустилась ночная темнота. Подойдя к своему домику, оглянулась на чёрную громаду леса, и в этот момент лунный свет отразился от волчьих глаз. В том, что это именно волк, у меня почему-то сомнений не вызвало.

Остановилась, настороженно следя за ним и отметив про себя, что страха не испытываю. Стоит только заорать и ближайшие соседи будут здесь. Волк очень медленно двинулся в мою сторону, постепенно выходя из-под черноты леса.

Луна, наконец, соизволила полностью выглянуть из-за облаков и осветила пространство вокруг. В этот момент я увидела, что он идёт медленно, потому что ранен. Заднюю лапу фактически волочёт за собой и припадает на переднюю.

Словно услышав выстрел сигнального пистолета, я кинулась к нему и уже на расстоянии трёх метров по запаху поняла – Алекс!

– Да твою ж! Алекс, потерпи, сейчас позову помощь, – я подбежала к нему, осматривая раны. На что волк зарычал и ухнул.

– Я не понимаю тебя, давай аккуратненько. Надо дойти до дома.

Не зная, с какого бока к нему подойти и чем помочь, забегала то с одной стороны, то с другой, со словами: «Давай-давай. Ну, ещё чуть-чуть». И уже рядом с крыльцом распорядилась:

– Перекидывайся, – волк зарычал, мотнув головой. – Алекс! Я сказала – перекидывайся! Быстро!

Слава создательнице, он не стал рычать. Момент… и передо мной обнажённый мужчина. Он прикрылся здоровой рукой.

– Мне нужна помощь!

– Да я не слепая, вижу. Алекс, присядь на ступеньки, я сейчас за кем-нибудь сбегаю, – я уже развернулась, чтобы кинуться бежать, но в последний момент он остановил меня:

– Не надо! Сама. Ты же умеешь.

– Да ты сдурел что ли! – ошарашено на него посмотрела и после его рыка, уже тише добавила: – У тебя всё лицо в крови, рваные раны на руке и ноге, может, и переломы есть, откуда я знаю. И как я тебе помогу? У меня вместо глаз рентгена нет!

Он мотнул головой:

– Переломов нет, я знаю. Только зашей как-нибудь. Не надо никому говорить, слышишь?

– Алекс, что ж ты такой упрямый-то?! Ладно, пошли в дом, – я приблизилась к нему, чтобы он мог на меня опереться, – Да обопрись нормально! Прикрывается он! Сейчас грохнешься, а потом скажешь, что я тебя добила, да?

Он засмеялся сквозь стиснутые зубы и, обхватив меня за плечи, поковылял в дом. Усадив его на диван, дала покрывало, чтобы мог прикрыться и сказала:

– Сиди, я сбегаю за инструментами.

На каждый вызов мы таскали «чемоданчик экстренной помощи», как Марта его называла. На самом деле это был тяжеленный пластиковый чемоданище, в котором были: препараты, настойки, скальпели, нитки, иглы… да чего там только не было! Содержимого бы хватило оказать первую помощь половине нашего посёлка.

Каждый раз, таская эту чудо-помощь, я ругалась про себя, используя небогатый нецензурный лексикон. Забежала в дом Марты и вытащила из шкафа это спасение. Со всей прытью кинулась обратно.

Алекс сидел на диване в той же позе и тяжело дышал. Оглядела раны и, прикинув примерно время, которое мне понадобится, достала родовую настойку, капнула три капли в стакан с водой и протянула ему:

– На, пей, только быстро.

– Что это? – он приоткрыл глаза и с опаской покосился.

– Пей, говорю! – и сунула стакан ему в руку.

Он понюхал содержимое и выпил одним махом.

– Сладко, – откинулся обратно на спинку, – Ты, когда лечить начнёшь? И не ответила, что это было?

– Конечно сладкая, – я забрала у него стакан, – Это родовая настойка, даём женщинам перед родами. – Алекс выпучил глаза и сел прямо. Потрясённо уставился на меня и уже открыл рот, чтобы высказаться, но я его оборвала: – Да, перед родами! Чтоб от боли при схватках не перекинулись, даёт силы держать зверя в узде. А что ты хотел? У меня ноотропического стимулятора нет! – вздохнула и продолжила: – У меня две новости. Первая – зашить раны я могу, но, останутся ли шрамы после оборота, ручаться не могу. И вторая новость – буду шить наживую. Управлять жизненными потоками я не могу, и наркоза у меня нет. Так что нужно будет терпеть очень сильную боль. Решай. У меня есть время позвать на помощь и тебя доставят в лазарет…

Алекс прикрыл глаза.

– Я уже сказал – сама. Делай! Или слабо, сестрёнка? А? – поёрничал он.

– Нет, Алёша, не слабо! – я расстелила на столе стерильную скатерть и стала раскладывать необходимое.

– Как ты меня назвала? – он опять оторвался от спинки.

– Сиди и не бухти. Всё! С этого момента сидишь молча, сразу выполняешь всё, что я говорю. Если начнёт мутить или почувствуешь, что сейчас обернёшься – сразу говори. Это опасно, понял?

Ну и что ему оставалось? Кивнул родимый. Я же приступила к работе.

Промучившись с ним больше трёх часов, устало опустилась на стул. Пару минут отдыха и надо убрать здесь всё. Пока шила, стягивала раны, несколько раз назвала его Лёшей. И то ли из-за боли, то ли смирился, но он не протестовал, а мне, если честно понравилось.

Ну не идёт ему это – Алекс! Придумал тоже. Будет Лёшей и точка. Размышляя в этом ключе, занялась уборкой.

– Лёш, смотри, как минимум часов пять оборачиваться нельзя. Я тебе сейчас дам совсем чуть-чуть снотворного, – он лишь молча кивнул тяжело дыша. – Давай, выпей, – протянула стакан. – Ты молодец! Честно, не ожидала, что выдержишь и молчать будешь.

– А чего ждала, что орать буду? – он лёг и попытался устроиться более удобно, что было в его случае проблематично.

– Если честно, то да, – не стала хитрить я, он усмехнулся. – Ну, пару, тройку воплей точно ожидала.

– Поверь, это не самое плохое, что мне приходилось терпеть, – уже пробормотал он, проваливаясь в сон.

Той ночью я толком и не спала, придвинув кресло поближе к дивану, устроилась в нём. Иногда проваливалась в сон, но ненадолго – необходимо было следить за состоянием Алексея и понимание этого выдёргивало из сна через фактически равные промежутки времени.

Проснулась от того, что солнечный луч светил в глаза, села и тут же потянулась к своему пациенту. Осмотрела ногу, руку и, подняв глаза, хотела осмотреть лицо, но заметила, что он смотрит на меня из-под прикрытых век.

– И давно не спишь?

– Минут пять, наверное. Ты что, со мной всю ночь так просидела?

– А у меня был выбор? – наклонилась над ним, осмотрела уже затягивающиеся швы на лице, всё-таки регенерация оборотней радует, – М-м-м… всё хорошо, просто отлично. Как себя чувствуешь?

Он помолчал, прикрыв глаза:

– Может мне подняться? Я так лучше определю.

– Нет. Пока лежи. Я сейчас поставлю чайник, попьём чаю, а ещё ты плотно поешь и посмотрим. Если тошноты не будет, искупаешься и перекинешься, чтобы регенерация пошла быстрее.

– А почему сейчас нельзя перекинуться?

– Можно. Но швы только-только затянулись, могут и разойтись. Я думаю, через часик нормально будет. Как раз поесть успеешь. Заодно и расскажешь, что у тебя произошло.

Во время завтрака Лёша и поведал свою замечательную историю:

– Понимаешь, в соседней стае ну просто прелестная волчица есть. Я с ней уже пару раз был, а тут она звонит – мол, соскучилась, хочу увидеться. Ну, я что? Я только за. Вот мы и встретились на границе стай. Как оказалось, не только я на неё глаз положил, но и ещё один субъект. В общем, сцепился я с этим гадёнышем и его дружками. Ну и трое на одного как-то не справедливо, не находишь? Я конечно посильней буду, кровь, как говорят – не водица. Уделал я их. А эта дура, увидев, как я рву её м-м-м… ухажёра – кинулась на меня. Это она, кстати, мне морду-то покромсала. Откинул её, ну и пошёл оттуда. Направился сюда, думал к Марте на поклон, уговаривать буду, чтоб Максу не говорила ничего. А тут ты… вообще удачно всё сложилось. Вот вроде и всё. – Закончил он свой рассказ, при этом, не забывая сметать всё со стола. Всё-таки аппетит у него хороший, тем более сейчас на восстановление энергия потребуется.

– А почему нельзя чтобы Максим знал об этом? Вроде ничего криминального?

– Да ты что? Он же мне потом такую выволочку устроит! – он хмыкнул, – Не по статусу мне такие фортели выкидывать, – осекся, сообразив, что сболтнул лишнего и решил выкрутиться: – Я всё-таки второе лицо в стае. Короче, не могу тебе сказать, в чём проблема. Да и сам понимаю, что поступил как мальчишка. Ладно, – он махнул рукой, – разберёмся. Спасибо за завтрак. Что, когда мне можно уже оборачиваться?

Встала и поманила его рукой:

– Встань около окна, лучше видно будет, – осмотрела внимательно его «боевые» ранения, он же опасливо придерживал, то и дело сползающее с бёдер, покрывало, – Лёш, ну не вертись. Постой спокойно хоть пару минут.

– Слушай, а может, вернёмся к Алексу, а? – он просительно посмотрел на меня.

– Ну, уж нет, – хмыкнула я, – Это моя награда за труды. Алекс мне просто не нравится – Лёша намного лучше.

– Ну, нет, так нет, – легко согласился он, – Одно условие, – он выставил указательный палец, – Только в близком кругу. При всех остальных – Алекс.

– Ладно. Иди уж, оборачивайся. Часа три походи по лесу, погуляй и можно к Максу. Только не бегай, найди лужайку какую-нибудь, полежи. Покататься в траве не забудь, чтоб уж наверняка все медицинские запахи отбить, – легонько подтолкнула его в спину, направляя к двери.

Уже на пороге он обернулся и сказал:

– Знаешь, я очень рад, что ты такая. Ну и рад, что не похожа на мать.

Убирая со стола, я сначала не придала значения его словам и мимоходом спросила:

– В каком смысле – не похожа на мать?

– Ну-у…. – он замялся, – Порядочная, короче.

– Лёш, – я уже насторожилась, – Скажи как есть, не ходи кругами.

– Ну, по мужикам не бегаешь. Я, честно говоря, думал – как только осмотришься здесь, так и начнёшь хвостом крутить. Рад, что ошибся, – при этом он радостно улыбнулся.

Подойдя к нему вплотную, схватила за руку, пока он не выбежал за дверь, увидев выражение моего лица.

– А теперь объясни нормально – при чём тут мужики, моя мать и порядочность?

– Блин, Лейка, – это он назвал меня так в отместку за Лёшу, – Твоя мать же проститутка, чего уж скрывать. Я читал твоё досье, Максим мне дал. Вот и говорю, хорошо, что ты порядочная, а не как твоя мамаша.

Шокировано отпрянув, выпустила его руку:

– В смысле проститутка? Ты что сдурел?

– Почему это я сдурел? А ты что думала, мы не узнаем? Да пока мы вас искали с твоей мамашей, то это первым делом и вылезло. А потом Влад уже досконально досье ваше собирал – где жили, где она работала, где ты училась и работала.

Я ошарашено сделала шаг назад, ещё один, упёрлась в кресло, и как подкошенная рухнула в него, не сводя с него ошеломлённого взгляда. Видя моё состояние, он спросил:

– Погоди, а ты что не знала? – он удивлённо на меня посмотрел. – Да не-е, не может быть! – подошёл ко мне, – Лия, ты серьёзно не знала?

Мотнув головой, сипло спросила:

– Это было в досье? – он кивнул.

– Это может быть ошибкой?

– Нет. Это стопроцентно. Влад свою работу знает, в своем деле он лучший.

Отведя взгляд, прошептала:

– Лёш, ты иди. Тебе нужно обернуться. Я посижу тут. Всё нормально. Иди, – он не двигался. Чувствуя, что сейчас расплачусь, продолжила едва сдерживаясь: – Пожалуйста. Иди.

Алекс сжал мою руку, пробормотал: «Прости», – и вышел.

Я сидела как оглушённая, вспоминая, сравнивая услышанные обрывки разговоров, образов. Мама действительно работала ночами, приходила утром, бывало и после обеда. И что же получается, окружающие нас люди могли знать, чем она занимается?

Слёзы катились у меня по щекам, но я не замечала этого. У меня перехватило дыхание от мысли: «Получается, Максим знает? Если это написано в досье, то …» Я со стоном уронила голову – как же стыдно! Почему-то именно перед ним безумно стыдно. Всё это время они ждали, когда я пойду по мужикам?

Настроение в те дни было гадкое, даже Алина, навестив меня в один из вечеров, не смогла расшевелить. Удалось всё списать на плохое самочувствие. Только Марте я могла довериться о своих чувствах и терзаниях, благо уже через пару дней она вернулась.

Рассказала о том, что Алексей зашёл меня проведать, посмотреть, как я устроилась и какую информацию я от него случайно узнала. На это услышала: «Лиюшка, вся наша жизнь складывается из компромиссов и неизвестно, почему она на это решилась, что её заставило,… так что не суди. Я прожила долгую жизнь, знаю насколько нелегко порой сделать правильный выбор. А женщинам тем более! Мне самой приходилось принимать очень тяжёлые жизненные решения. Но, неужели ты ничего не знала, не замечала?» Я отрицательно качнула головой:

– Давно, ещё в детстве, я пару раз спрашивала, где она работает и даже один раз попросилась с ней на работу пойти, – я грустно усмехнулась, – но она отвечала, что в каждом городе приходится разную работу искать и начальство строгое, детей не любит. Потом, уже повзрослев, слышала от неё, что работает то в одном, то в другом месте.

– Значит, она очень не хотела, чтобы ты об этом узнала и, как видишь, ей это удалось. Не суди Лиюшка, не узнав причины. А насчёт того, что Максим и Алексей об этом знают, так ты не беспокойся – ребята они хорошие, надёжные. В стае никто не узнает. А вот мнение своё о тебе они составлять будут по твоим поступкам и поведению. А ты девочка у меня хорошая, – она притянула меня к себе, обняла, – И красавица и умница, так что не переживай – всё будет хорошо.

После того разговора, мне стало легче. Правда иногда я мысленно всё же возвращалась к загадке – почему же мама этим занималась, но гнетущего чувства уже не было. В первую очередь мне необходимо обсудить это с мамой.

А вот о ней я волновалась. Мама и раньше не радовала меня частыми звонками, но сейчас была другая ситуация. Она не позвонила мне, даже передав кольцо, и не удостоверилась всё ли со мной в порядке. Это настораживало.

Утешала я себя тем, что скорей всего она также вынуждена скрываться, и может выдать себя звонком. Но, всё чаще и чаще вспоминала о маме с беспокойством.

А вот отношения с братом изменились кардинально. Теперь он частенько приходит вечером с Алинкой и с успехом дегустирует наши «шедевры». Несколько дней назад вообще принёс пару спортивных костюмов и теперь прибегает волком, оборачивается и сидит с нами, утверждая, что с нами не скучно, ну и подкрепиться можно.

В принципе меня это не смущает – брат всё-таки. Но что-то уж слишком много его стало в моей жизни. Ничего, если будет наглеть, молчать не буду.

Вечера у нас действительно проходили не скучно. Мы с Алиной то готовили, то просто чаёвничали. Как-то Алина предложила побегать в лесу, Лёша воспринял предложение положительно, ну а мне пришлось поддаться на уговоры. Обернувшись волчицей, я настороженно вышла к ожидающим меня за дом.

Волк брата осмотрел меня, причём со всех сторон, как лошадь при покупке (хорошо хоть в пасть не заглянул), обнюхал и рыкнул – то ли одобрительно, то ли насмешливо. Махнул хвостом и потрусил в сторону леса.

С тех пор мы частенько бегали втроём или они бесились на поляне за домом. Я, на свою голову, в один из вечеров, не желая принимать участия в их перерыкиваниях и сумасбродных выкрутасах, вынесла из дома большую массажную щётку. Подозвала волчицу Алины, велела лечь и начала её чесать. Массируя шею, прошлась рукой по ушам, перемяла холку. Волчица от такого почёсывания-массажа растеклась лужицей. Видя это безобразие и скорей всего завидуя, волк брата приблизился, понаблюдал и плюхнулся рядом, тычась мордой мне в бок мол: «Давай и меня чеши!» Ну что ж, мне не жалко и его почесала, зато они успокоились.

Уже уходя, Лёша сказал, что ради такого почесуна он специально себе щётку принесёт. И ведь принёс же, ещё и с завязанным красным бантом на ручке, торжественно вручил мне. Вот и бывает – сижу, чешу их на две руки, а они переваливаются с одного бока на другой. Кто же знал, что за этим занятием нас застукает Максим.