Оборотни

Глава 4. Кровавые будни

Как я поймал свою первую добычу достойно описания в Охотничьих рассказах, еще не написанных господином Тургеневым. Маленькому Ванечке еще только десять лет. Если б он увидел, как я пожираю несчастного серого зайца! Дуралей выскочил прямо на нас. Полина аж присела на задние лапы от неожиданности. А я не растерялся, прыгнул и поймал. Заяц заверещал и умолк. Кровь заливала мне морду, я рвал бедного зверька и готов был целиком его слопать. Но рядом стояла Полина.

– Боря, я тоже хочу. Я подлая порочная женщина, но я ужасно хочу есть. Дай мне кусочек….

Мы сожрали бедного зайцы вместе с косточками. Только хвостик и серенькие ушки остались на окровавленной траве. Кажется, мы начинали новую жизнь. Заяц на двоих это только облизнуться. До вечера мы искали добычу. Подкрались к тетереву и почти поймали. Но он улетел, возмущенно что-то крича. Встретили следы кабанов, но решили, что кабаны нам пока не по зубам. Да и невкусные они, кабаны, сказала Полина задумчиво.

– Может, мышь какую поймаем? Покрупнее.

– Стыдись Полина. Ты рысь, а не какая-нибудь мелкая домашняя кошка.

– А что вы предлагаете граф?

– Предлагаю продолжить охоту. Рыси, вообще-то говоря, ночью охотятся.

– Но я ужасно устала! И когда же мы будем спать?

Я не отвечал, я продолжал поиски. Лес словно вымер. А ведь знаю, в нашем лесу полно дичи. Птица буквально садится на ружье, лоси и олени выбегают из чащи и просят: Подстрелите нас Ваше Сиятельство. Но для двух голодных и несчастных рысей мир был безжалостно пуст.

– Может Боря, ты вернешься домой и принесешь мне из дому хоть кусочек мяса?

– Я думал об этом графиня. Но не уверен, что мне удастся снова стать человеком.

– Выходит я не только себя, я и вас погубила Боря?

Я стал её уверять, что не все еще потеряно. Если мы сами не справимся, попытаемся обратиться за помощью к лешему.

– А если уж он не поможет, рискну, буду просить помощи у одной моей знакомой. Не хотелось бы, но что делать.

Полина не спросила у меня, что это еще за знакомая. Не стала обвинять в очередных, утаиваемых от жены развратных женщинах. Хороший симптом, нет такой беды, из которой нельзя извлечь хоть какой-то позитив. Отрубят головы, избавлюсь от головных болей.

А не поискать ли дичь поближе к болоту. Место не безопасное, но знаю, там гнездятся утки, много прочей дичи. Захаживают и кабаны. Несмотря на некоторые опасения Полины, я решил, что можно попробовать. Крупный кабан секач нам не по зубам. А молоденький кабанчик вполне по силам.

– Ты линяешь, прошептала мне моя подруга. Как странно, мой муж линяет. Шерсть остается на траве. Будем лежать рядом на берегу болота, и птицы выщиплют из нас наш мех. На теплые гнезда для птенцов.

– Осенью птицы гнезда не вьют. Сейчас поймаем какую-нибудь птицу и сожрем. Отбросьте уныние Полина Ивановна, нам еще жить и жить.

– La mort est secourable et la mort est tranquelle.

Но все-таки хочется есть.

Утка взлетела у нас из-под ног, испуганно хлопая крыльями. Сбить её на лету ударом лапы в следующий раз у меня бы ни за что не получилось. Дилетантам везет. Разжирела к осени, готовилась к отлету. Отличная крупная утка, таких уток за бабушкиным столом я не пробовал. Полина тоже одобрила и сказала, что уточку жалко и я негодяй, но замечательный охотник.

В камышах хрюкали какие-то звери. Ветер дул в нашу сторону, и мы могли спокойно подкрадываться. Вдруг повезет?

……………………………………………………………………………

К осени масса поросенка достигает тридцати килограмм. Он уже не полосатый, а однотонный, темный. Мама кабаниха стояла рядом с детишками, не подозревая, что на её питомцев смотрят из камышей жадные глаза бессовестных кошек.

– Им бы хрюкать, да хрюкать, шепнула жена.

– Прыгаем разом. Испугаем и уносим добычу в лес. Я прикрою отступление.

Визг, хрюк, бешено бьющееся тело. Уносящееся в камыши стадо. Мы волокли тяжелое тело порося в заросли кустов и сердце пело. Мы состоялись как крупные хищники. Мы не умрем с голода.

– Comme un home d` honneur, могу сказать, что такой охоты у меня в жизни не было. Как тебе, любимая?

– Объевшись поросятиной, моя Полинка пребывала в глубокой задумчивости и как бы и не слышала моего вопроса.

– Но что же дальше, граф? Мы и дальше будем убивать бедный птичек и охотиться на беззащитных свинок. Озвереем и кончим жизнь в постыдном варварстве. Я вам скоро надоем, вы найдете себе другую самку, более подходящую для жизни на лоне природы.

– Сентиментализм графиня и меланхолия. Вы начитались Карамзина и оторвались от природы. Природа нам подсказывает, не задерживаться в шкурах сих хищных зверей. На всякого хищника найдется тварь похищнее и поумелее. Зимой нас сожрет стая волков. Подлая росомаха не преминет устроить нам пакость. Да и медведя следует опасаться. Не такой он милый и пушистый. Впрочем, вы его уже видели, он, сволочь косолапая, тот еще разбойник.

Я оказался прав. Симпатичная, бурая сволочь учуяла кровавый след убиенного нами кабаненка и припожаловала к нам на ужин. Мы с Полиной только расположились в казалось бы совсем неприметных зарослях кустов. Но волочить тушу кабана пришлось по земле и следы вывели хозяина леса прямо на нашу стоянку.

– Qu’est-ce Borja?!! Он нас съест!!!

Я страшно рычал, я изображал самого страшного зверя перед бурым разбойником. Но никаких аргументов у меня не было. Ухватив с собою порядочный кусок свинины, мы остатки туши отдали захватчику и поспешно удалились.

– Хоть не голодные Полиночка. Давай мы с тобой поскорее и этот кусок съедим. А то еще претенденты появятся.

В лесу кто-то выл, подтверждая, что есть претенденты.

– Зимой непременно устрою охоту на волков, сообщил я Полине. И на медведей тоже.

– Да. А рыси пусть живут, рыси хорошие.

Полина полностью вжилась в образ и чувствовала себя большой и крутой кошкой.

– Ночевать придется здесь, на голой земле. Тебе не холодно Полиночка?

– Нет Боря, не холодно. Но ты все равно ложись ко мне поближе. Страшно в лесу….

– Кому это здесь в моем лесу страшно? Что за гости пожаловали? Э, да я гляжу, знакомые все лица. Здравствуйте Ваше Сиятельство. Госпоже графине мое почтение. Что ж вас ночью в лес принесло? Да еще в таком обличии.

На лешем была прекрасная меховая шуба, почему-то вывернутая наизнанку. Глаза его светились в темноте, щеки раздуло, словно он только что недурно поужинал еловой шишкой.

– У нас проблемы уважаемый Хозяин леса. И у меня и у моей жены. Так обстоятельства сложились…

– Что в шкуры вы залезли, а вылезти никак не можете. Бывает. Не часто, но бывает. Что ж вы барин от меня-то хотите?

– Пособить обратно в людей перекинуться не поможешь? Плохо нам в зверином обличье. Особо жене моей плохо. Посуди сам, девочке городской неопытной да в зверюгу хищную превратиться, по лесу шататься, зайцев бедных жрать. Мрак.

– Жалею вас, бедные мои. Только помочь боюсь, не сумею. Как вы заклятие налагали, на сколько оно на вас наложено. На день, два. Или без срока времени, на всю жизнь вечную.

Полина рядом со мной довольно громко подвыла, представив видно себе вечную жизнь в кошачьей шкуре.

– Ни травки какой не посоветуешь, ни слова заветного.

– Боюсь, хуже не сделать.

– Хоть бабушку в усадьбе успокой, переживает бедная, как бы беде не случилась. Не сможешь тут помочь?

– Передать, что вы живы, здоровы. Домой пока не можете воротиться. Это я могу.

– И на том спасибо Хозяин.

– Ты очень-то не убивайся барин. Волшебство оно дело такое, может и само пройти. Без причин случилось, само собой и пройдет. Наберись терпения.

Видно рожа моя выражала скрытое возмущение, я чувствовал, что даже бакенбарды вокруг моей ушастой морды обиженно встопорщились. Леший, посмеиваясь про себя, довольно любезным тоном произнес.

– Помогу вам в диком лесу добычу без труда найти. Теперь зверь и птица вам легко попадаться будут. Ешьте себе вволю. С голоду в моем лесу не помрете.

– Спасибо вам дедушка.

Голос Полинки содержал такую скрытую иронию, что даже лешего проняло.

– Прости дочка, правда, не могу. Боюсь напортить. Но я погляжу, по лесу похожу, может, что для вас и отыщу. Ну, бывайте здоровы, звери мои новые невиданные. Бабушке вашей сообщу.

Он ушел, мы остались в ночной темноте, греть тела друг друга, дожидаться рассвета, который все не хотел наступать. Где-то на юге Паскевич гнал нечестивцев басурман. Где-то в Петербурге люди возвращались с бала, ехали сонные в карете. Их ждали тёплые дома и вкусный ужин. Я вылизывал Полине шкуру, она урчала и тихо взвизгивала во сне.

Какой долгой была ночь.

Все рано или поздно кончается. Кошачий сон чуток, мы слышали ушами все вокруг, мы спали и видели во сне странные сны. Я сидел с моею женой за обеденным столом, сидел в облике лесной рыси. И нам подавали роскошные мясные блюда. Мы ели говядину и телятину, нежнейшее мясо индейки и демократическую курицу. Всё то, что обычной лесной рыси и во сне не может присниться, все доставалось нам, самозванцам лесного царства.

– Ты тоже это кушаешь? Спрашивал я во сне у Полины.

– Да, Боренька, отвечала она. Очень вкусно, но почему-то мне уже не хочется. А Дуняшка опять обнесла меня блюдом. Давай уж лучше встанем из-за стола. Она смеется надо мной, эта Дуняшка. Вставайте граф!

Я открыл глаза и помотал мордой. Сверху капал холодный дождик. Полина терлась головой об моё плечо и повторяла.

– Вставайте граф.

Глава 5. Проклятая мельница

Прогулка под осенним дождем закалит ваше здоровье и охладит перегретые в помещении чувства. Мы шли по лесу и почти забыли все перипетии нашего семейного скандала. Будничный ужас борьбы за существование вытеснил все переживания по поводу моей измены. Измена была там, в человеческой шкуре. А в звериной, я опять был, если не отличным, то добрым и надежным товарищем и превосходным самцом.

Мы шли, и нам опять хотелось есть.

– Скучно живут эти рыси. Всё едят и едят.

– Полинушка. Им не часто достается добыча. Промотаются по лесу всю ночь и ничего не добудут. Ложатся спать голодными. У нас теперь, по словам лешего, таких проблем не возникнет.

Подтверждая мои слова, из-за куста вывалил заяц и сделал вид, что нас не заметил.

– Прыгай ты. Прыгай Полинка! Твоя очередь.

И Полинка прыгнула. То ли заяц был заколдованный, то ли у моей жены прорезались охотничьи таланты, но вскоре мы хрустели косточками и чавкали, поедая зайчатину. Лишних сожалений по поводу бедного зайчика Полина теперь не высказала. Ночной визит медведя выбил из головы лишние сантименты. Чтобы бороться за жизнь, нам следует быть сытыми и здоровыми. Слабых съедят.

– Боря. А что ты говорил по поводу твоей знакомой?

– Она сложный человек, очень сложный. В общем, она и не человек, а ведьма. Дочка нашего мельника. Это она приносила нам рыбу. Такая молоденькая, такая блондиночка.

– Блондиночка, говоришь. Усталым голосом Полина выразила свое мнение о моих знакомых блондинках и, что ей уже на всех блондинок наплевать. У неё самой теперь рыжая шкура и никаких шансов снова стать блондинкой.

– Сходить к ней? К полудню мы до берега реки доберемся. Только вот как примут, знать бы, как примут. Совсем недавно я с этой сладкой парочкой крепко поругался.

От безвыходности положения хотелось выть. В звериной шкуре не холодно. Мы сыты и здоровы, здоровее, чем в облике человечьем были. Но такая тоска.

– Давай Поленька помяукаем о чем нибудь интеллектуальном. “Унылая пора, очень очарованье, приятна мне твоя прощальная краса”. И тому подобное, приятное и поэтичное.

– Я укушу вас граф. Совершенно не поэтично и предельно грубо укушу. Был бы на моем месте Александр Сергеевич Пушкин, он бы вас насмерть загрыз.

– Что ж, чтобы не быть загрызенным насмерть собственной женой, мне остается одно, вести её в гости к местной Цирцее, волшебнице и обманщице Анютке. Вперед моя подруга!

Рыси пробегают в поисках добычи не один десяток километров. Мельница, на которой обитали, слишком хорошо мне знакомые личности, находилась в пяти верстах от места нашей ночевки. Добежим за час, несколько опрометчиво решил я.

Выстрел застал нас врасплох. Настоящая рысь сумела бы учуять запах охотника. А мы, растяпы, проворонили. Несколько дробинок застряло в шкуре у Полины, мне повезло, браконьер промазал. Как мы ломанулись в чащу, убегая от следующего выстрела. Не стоило и торопиться. Горе охотник, ругаясь матом, пытался перезарядить ружье. Хватило ума, на рысь пойти с охотой, зарядив ружье дробью. Да и какой дурак охотится сейчас на пушного зверя?! Надо дождаться зимы, мы перелиняем, шерсть наша станет толстой и красивой.

– Больно Боря! Ныла Полинка.

– Ничего не больно, слегка только поцарапало. Подожди, отбежим подальше, я тебе залижу ранку. Все пройдет, не войте графиня.

А ведь я узнал этого мерзавца. Работник из него аховый, но, оказывается, подрабатывает браконьерством в свободное от безделья время. Будет тебе от меня! Если, бог даст, вернусь в человеческую шкуру, за каждую дробинку, выпущенную в мою Полиночку, ответишь дюжиной плетей у меня на конюшне. Лично прослежу, чтобы чуть живого унесли.

Лелея в душе такие крепостнические планы, я бежал рядом с супругой. Наконец, сделав привал, я тщательно вылизал ей шкуру. Как и думал, ничего страшного. Пару дробинок выкусил из кожи, с одной, застрявшей поглубже, не рискнул возиться. Может сама выйдет.

– Боря, а мне снова есть хочется.

В сущности, что значит какой-то заяц для двух здоровых крупных рысей. На один зубок. Побегали, перетрусили и уже проголодались. Но добрый леший, очевидно, решил, в день по одному благодеянию. На всех просителей дичью не запасешься. Мы шли, шли, голодные и недовольные всем и вся. И сучья на пути попадались какие-то колючие и ветер дул пронзительный, какой-то не сентябрьский ветер.

– А вдруг снег выпадет, Боря?

Кукареканье петуха придало нам новые силы. Это тот черный петух, проживающий на мельнице повелитель куриного гарема. Скандалист и явно связан с нечистой силой. Мы с Полиной на правильном пути.

Мельница жила своей жизнью. Крутилось колесо, мельник там, в глубине дома занимался своим делом. Не всё ж ему водяным шастать по речному дну, надо и земную работу работать. Молоть зерно, для поселян и барского стола готовить отборную муку. Хороший у меня мельник, черти бы его побрали.

Из избы вышла с полным ведром помоев Анютка и выбросила всю благодать в кусты. Огляделась вокруг, томно потянулась. Хороша шельма, ничего не скажешь.

– Чего ж барин в кустах-то прятаться. Выходите чего уж там Ваше Сиятельство. Супругу с собой захватите, нечего ей там мерзнуть. Да не прячьтесь, не прячьтесь. Вон хвост из-за дерева торчит.

Невольно поджав хвост, я уныло вышел на поляну. Полина следовала за мной, внутренне кипя от возмущения.

– Голубушка, не поможете ли нам с супругом? У нас, видите ли, такая оказия….

– Рыжая, пятнистая, ни на что не пригодная. Ни зайца поймать, ни глухаря выловить…

– Ошибаетесь милочка. Мы уже двух зайцев поймали и даже молоденького кабанчика сумели одолеть. Только медведь его у нас отнял.

– Отнять у графа и графини их законного кабана в лесу их графском! Ах, негодник! На конюшню его и плетями.

– Ты б паясничать Анюта другое время нашла. Видишь беда у нас. Полинушка со своими заклятьями неосторожно поступила, обратно из рысьей шкуры в человечий облик не может перекинуться. У меня так совсем непонятки сплошные. Превратиться то превратился. И не знаю сам, как это сделал.

– Значит, ты графиня у нас теперь тоже ведьма будешь. А не слыхивала, что две ведьмы на один лес много будет. Одна лишняя получается. Не слышала? Так услышь и запомни!

– Вы почему это мне тыкаете? Я с вами брудершафты не пила. Помочь в беде человеку естественная потребность каждого. Неважно крестьянин ты или дворянин.

– Рази ж человек ты. Вон какие усищи, пасть зубастая, уши топориком. Я думала ты рысь, кошка лесная. Ошибалась, значит. Ну что ж проходите гости дорогие, угощу, чем придется. Отдыхать уложу, где получится.

С нелегким сердцем переступил я порог избушки мельника. Печенкой чуял, готовит Анютка какую-то пакость.

Мяса нам досталось по нашим, по кошачьим запросам всего ничего. По полкило говядины и той с костями. Впрочем, сожрали мы говядинку с огромным аппетитом.

– Пойдемте, постелю вам в сарайчике. Вам же надо от беготни по лесу отдохнуть. Да у барыни сама вижу, ранка на боку. Надо зализать. Да это ты граф и сам прекрасно сумеешь сделать, вон какой у тебя язычище.

Я сидел на половичке в кухне, высунув язык, и плохо соображал, что плетет моя бывшая любовница. Разморило в человеческом жилье. Заснуть бы и проснуться снова дома, на человеческой постели. И слуга приглашает: пожалуйте ужинать барин.

– Ну, иди, иди граф. Не цапай меня когтями, у меня когти почище твоих есть. Хочешь, покажу?

Анютка вела нас, шатающихся от усталости. В сарайчике было постлано сено, приятно пахло летом и солнечными деньками. Мы спали с Полинкой, прижавшись друг к другу боками. Нам снились чудесные сны.

Что-то словно толкнуло меня посреди сна. Не спите граф. Наспите себе новую беду. Сходите-ка лучше на разведку.

Полинка спала, раскинув лапы и сопела во сне. Типичная рысь, ничего в ней нет от той блондиночки, которую я любил и люблю. Пусть спит, я проберусь в дом и проверю обстановку. Вот пассаж, дверь-то в сарай оказывается заперта. Это подозрительно. Попытавшись пару раз отворить дверь силой, я убедился в тщетности попыток.

– Что Боря, нас заперли? Голос Полинки был сонным и напоминал мурлыканье домашнего кота.

– Заперли. И боюсь, что это не к добру.

– Мне твоя знакомая сразу показалась подозрительной. А знаешь, что я вспомнила во сне.

– ?

– Нет, не то, что ты подумал. Но я вспомнила, как превращаться в кота. И обратное превращение отлично вспомнила. Жаль, что для рысей оно не подойдет.

– Котом, говоришь, стать. Я посмотрел на крохотное оконце сарая. Как раз пролезть кошке. Рыси тут и не стоит соваться, даже голова не пролезет.

– Превращай-ка меня в кошку.

Я не верил в возможности моей жены. Я никогда не видел, как превращается один зверь в другого. Волк оборотень не в счет. Полина что-то шептала, урчала про себя и делала смешные пассы неподходящими для заклинаний звериными лапами. И ведь получилось господа! К удивлению моему получилось. Грязный пол сарая стремительно приблизился ко мне. Все выросло вокруг меня. Те же кошачьи лапы, но лапы мелкого зверя. Я кот. Как я понял большой серый кот. Полина сказала, что я довольно красивый кот.

Запрыгнуть в окошко для кота плевое дело. Стекла в окне не было, затянуто рыбьим пузырем. Не преграда для кота. Вот я и на воле. Во дворе тишина. Хозяева в доме, оттуда доносятся их голоса. Подлый черный петух, которого я всерьез опасался, отсутствовал и не мог мне помешать. Вперед, на разведку!

Глава 6. Счастье со слезой

– Батя, позову-ка я Николку. Стрельнет их, а мы тут ни при чем будем. Николка их утром уже стрелял, небось горюет. А тут ему такой подарок.

– Доча. А не боишься, побьет он их, они ж должны будут обратно в людей перекинуться. Ну как увидит твой Николка, чего натворил?! Барина своего убил и барыню. Хорошо с ума сойдет. А если каяться пойдет? Да нас с тобой и заложит.

– Не заложит, побоится урод. Но ты верно сказал, надо как то понадежнее дельце провернуть.

Я сидел на окне и млел. Хвост сам собой поджимался с перепуга. Шерсть вставала дыбом. И это моя бывшая любовница. И это женщина, объяснявшаяся мне в любви. Будущая мать моего будущего ребенка!!! О женщины, вам имя вероломство, сказал один популярный герой в одной популярной пьесе.

Одно слово, ведьма.

– Полина! Сейчас нас будут убивать. Они предали нас, проклятые мельник с дочуркой. Придет браконьер Николка и нам застрелит. Бежим!!!

Она лезла в окно, срываясь с перепугу. Белая симпатичная кошка. Домашним кошкам не место в лесу. Сходить поохотиться на птичек разок другой куда ни шло. Но постоянно жить в обители волков и вечно голодных лисиц. Безумие, настоящее безумие.

Мы снова стали лесными хищниками. Рысь самка и мощный самец. Ноги сами несли нас подальше от чертовой мельницы. Только понадеявшись, что мы далеко ушли, я сделал привал.

– Кажется, обошлось Полина. Нас не догонят.

– Ку-ка-ре-ку!!! Грянуло рядом.

– Они здесь Николка. Стреляй их!

Проклятые шутки ведьмы сразу вспомнились мне. Закрутила по лесу и вывела обратно к реке. Полина, осев на задние лапы, вопросительно глядела на меня. Затрещали кусты.

Выстрел застал меня в прыжке. Я хотел заслонить собой жену и не успел. Как в замедленной съемке падала на землю красивая пятнистая рысь. Кровь хлынула из простреленного горла. Кажется, я потерял сознание от бешенства. Вышедший из-за дерева браконьер выстрелом из второго ствола ранил меня в грудь. Но я грыз ствол его ружья, пытаясь добраться до его горла. Всаженный в бок охотничий нож дошел до сердца. Как больно, но только на мгновение. Жалость и немного стыда. И беспамятство.

……………………………………………………………………………………….

– Просыпайтесь Ваше Сиятельство. Лежите на сырой земле, кабы не простудиться вам.

Холодная вода лилась мне в лицо. Это снова лицо, я больше не рысь? Может, всё было сном? Полина лежит на траве рядом со мною. Вся в крови и не дышит.

– Вы убили её!!!

– Стой, стой граф. Никто вас не убивал. Ну сам посуди, как же убить инкуба да ведьму. И захочешь, не убьешь. Что там серебряная пуля, да освященная у попа оружия. Ерунда всё это граф. Хотели вы, Ваше Сиятельство облик себе людской вернуться. Только так и можно. Убить оборотня и потом оживить. Без нашей помощи, без ведьмовской, тут не справишься. Теперь давай торговаться, граф.

– Если можешь, оживи её, слышишь!!

Я был вне себя, но Анютка не испугалась.

– Ах, страшно-то как. Значит так. Больше ты нас не трогаешь. К шуткам нашим с уважением чтоб относился. Пригодимся мы с отцом при случае и тебе и жене твоей. Обещаешь?!

Что я мог сделать. Я готов был пообещать ей все.

Анютка, понимая, что я вне себя, не замедлила с оживлением. Травы, которые я не знал, движения, которые не смог запомнить.

– Отвернись-ка барин. Последнее без чужого глаза надо сделать. Не принято это у нас, у ведьм. Ну, что сказала, отворачивайся!

За моей спиной она что-то прошептала. Повеяло легким ветерком в морозном воздухе.

– Боря, почему ты отвернулся? Что с нами, Боря?!

Живая и здоровая, снова моя, снова любимая, живая девчонка. Она стояла за моей спиной и неуверенно протягивала ко мне руки.

– Мы ведь умерли Боря?

– Получается, что живы. Благодарить надо вот её,– я головой указал на Анютку,– Убила, оживила. И даже в облик человеческий вернула. Что ж, проси теперь чего захочешь Анюта. Чего нельзя просить, ты сама знаешь.

Надо было посмотреть на выражение лица моей бывшей любовницы. Столько яда, что можно бы отравить половину населения нашей деревни. И еще б осталось.

– Да ничего барин не надо. Ступайте себе Ваше Сиятельство. Вас дома ждут.

Лес мне приелся до оскомины. Я взял под руку мою несчастную жену и повел её домой. Идти нам предстояло верст с пять, немалое расстояние для наших измученных ног. Но дорога будет безопасной. Ни звери, ни люди нам теперь не страшны. На пальце у меня все то же рубиновое кольцо. И пусть нас теперь боятся. Кстати, браконьер Николка куда-то исчез. Ну да не надолго. Я тебя, братец, непременно найду и как следует отблагодарю.

Русалки глядели на нас из-под холодной сентябрьской воды. Прошелестел где-то ветерок и прислал привет от нашего друга лешего: я ведь знал барин, что ты из беды выпутаешься. Молчал где-то в болоте злодей трясинник: опять не удалось, живуч ты барин. Живуч, живуч, ухал филин где-то в чащобе.

…………………………………………………………………………………….

– Где ж вы пропадали?! Боренька, Полиночка. Только что весточка пришла, что вы живы, здоровы. Я уж не знала, что и думать. Хотела за урядником посылать. Мужиков наряжала, вас по лесу искать. Как ты мог Боренька! И ты, Полиночка, что за шутки. Не жалеете вы своей бабушки.

И мы плакали, мы просили прощенья. И конечно же нас простили. А как мы вечером ели, сколько мы съели! Рыси в лесу нам непременно бы позавидовали. Кстати, с сегодняшнего дня охоту на рысь в моем лесу запрещаю. Браконьер Николка заперт в амбаре, завтра лично прослежу за его наказанием….

– Полинушка. Забудем обо всем. Я приду к тебе сегодня, Полинушка?

Она ничего не ответила, только тихо вздохнула. Мог бы и не спрашивать дурак.

Счастье было со слезой, полное, сладкое и немного горькое. И завтра предстояло разобраться с Дуняшкой.

………………………………………………………………………………………..

– Авдотья Ивановна. Любви нашей пришел конец. Невместно любить барыню и служанку. Чувства мои к тебе были искренние, в прощание хочу тебе помочь, чем могу…..

Какой был рев, сколько слез было пролито. Я предусмотрительно вывел Дуняшку в парк и там, в стороне от посторонних глаз проводил с нею прощальную беседу.

– Не хочу!!! Утоплюсь!!! Давайте тайком барин. Я в лес буду убегать, там вас ждать. Все сделаю, только не отсылай!!!

Она бросалась мне на шею, пыталась отдаться сразу в парке под деревом, сделать одновременно минет, римминг и традиционный коитус. Пришлось скрутить любезной подруге руки и усадить на скамью.

– Барыня все знает, Дуняша.

– Так что? Не убудет с неё. Да вашего … на восемь дев хватит. Да еще и останется. Мы ж друзья с нею, с барыней. Неужто не поделится с подругою своей верною.

– То ли ты дура совсем Дуняша, то ли притворяешься. Барыня, зная твою дружбу и преданность, тебя не наказывает. Но мы не мусульмане. И рад бы гарем содержать, да не получится.

– Подумаешь!! У всех бар свои гаремы есть, а вам значит нельзя? И у Веребьинского барина гарем и у Никольского. Чем вы хуже?!

Слова Дуняшку не убеждали, оставалось прибегнуть к хитрости.

Но тут она сделала неожиданный ход:

– В ноги к барыне брошусь, упрошу её. Он добрая, она меня простит.

– Простить, чтобы дальше не блудила? Да ты ж не удержишься, душа моя. И я, честно говоря, боюсь, что не удержусь…

С каким восторгом Дуняша унеслась в усадьбу. Ну жди беды граф. Надо было сразу сажать в телегу и отправлять к родителям. Хотя, что я говорю. Сбежит, в первую же ночь сбежит. Будет до холодов вокруг усадьбы бродить, слезы проливая. Ведь эдакую любовь вы граф к себе вызвали. Следует отметить, вполне бескорыстную.

Я долго сидел в парке. Надо идти домой, заварить чайничек моею чудесною травкой и позвать к себе Дуняшу. Чего-нибудь сладкого возьму на кухне. Она у меня сладкоежка, моя Дуняша. Дам ей питья побольше, чтобы с гарантией. Выпьет, забудет как дурной сон любови страстные со своим барином. Выдам замуж и материально обеспечу….

– Боря! Борис Викторович! Граф!

Зовет меня Полина. Что будет?!

Она была бледна и чем-то смущена. Вспомнилось недавнее. Не дай бог, опять что с моей Дуняшей.

– Я говорила с ней граф. Я не могла простить. Но наказывать, отсылать к родителям. До они же её убьют!

– Я тоже так подумал. Исчерпал все разумные доводы, все предлагал. Уперлась, как ребенок. Но наша с тобою жизнь не игрушка.

– Она не ребенок, она знает чего хочет. И могу её понять, Борис Викторович. Не знаю женщины, которая бы перед вами устояла, господин граф. Нет, ты добрый и честный. Но бабник ты чудовищный, Боренька.

– У меня есть еще одно средство. Последнее средство.

– Не надо вашего средства граф. Все уже решено.

– Именно?

– Пойдемте со мной, граф.

…………………………………………………………………………………

В комнате жены пахло духами, не выветрился еще запах той ночи. Ночи, в которой мы мучительно ласкали друг друга. Прощали и снова с ненавистью набрасывались друг на друга. И еще здесь пахло травой. Интересной травой, с очень резким запахом. На постели сидел незнакомый кот, вылизывая себе лапу.

– Знакомьтесь граф, кошка Мурка.

– Откуда сие хвостатое чудо, произнес я, с удивлением рассматривая кото-кошку. Трехцветная, с пятном под глазом. В целом очень симпатичная кошка.

– Что смотришь на меня котяра? Боишься, что я велю хозяйке отнести тебя обратно в деревню. И не подумаю. Полина Ивановна сама в доме хозяйка и вправе принять на работу трудолюбивую и старательную кошку. Лови мышей, их у нас в доме хватает.

Кошка вроде обиделась на меня.

– Это не кошка Боренька. Это твоя любовница Дуняша.