Read the book: «Мефисто. История тайной любви»

Глава 1

У каждого человека под шляпой – свой театр, где развертываются драмы, часто более сложные, чем те, что даются в театрах.

Томас Карлейль

Я задремал… Но слух был тонок,

Звенели струны нервов споро.

Вдруг дождь, как яростный любовник,

Громаду вод излил на город!

И свет пропал. И был жестоким

Романс любви, природой спетый!

А дождь хлестал сплошным потоком

По дряхлым немощам столетий…

И мне казалось, в вихре танца

Дождя и ветра оживает

Земля, что грязь свою смывает

До ослепительного глянца…

Валерий Марро "Видение"

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

НЕЗНАКОМЕЦ, он же МЕФИСТО

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ – директор театра, режиссёр, актёр

НИНЕЛЬ ИВАНОВНА – помреж

ЖОРЖ – актёр

КАТЯ – дочь Незнакомца

Действие происходит в наши дни, в одном из провинциальных театров России.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Сцена театра. На ней режиссёр Степан Гордеевич – он ведет репетицию, и актёр Жорж.

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ /расхаживая по сцене/. Прошу идти от внутренних ощущений… пусть пока ещё не вполне ясных, осознанных. Фантазируйте, мечтайте… прислушивайтесь к движениям своей души – это главное, что нужно вам сейчас, на данном этапе! Фиксировать результат будем значительно позже, когда внутреннее и внешнее уже найдут друг друга. Когда они, соединившись, станут основой вашего, будущего, сценического образа. А пока лишь поиск, поиск… и еще раз поиск необходимого материала для духовного и физического взлета! Теперь вернёмся к вашей сцене… Прошу!

ЖОРЖ /в образе Дон Жуана/. Я говорю с тобой начистоту, Сганарель, и рад, что есть свидетель, которому я могу открыть свою душу…

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ /в образе Сганареля/. Стало быть, вы ни во что не верите, а хотите выдать себя за добродетельного человека?

ДОН ЖУАН. А почему бы и нет? Сколько людей занимается этим ремеслом и надевает ту же самую маску, чтобы обманывать свет!

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ /в образе Сганареля, в сторону/. Ах, что за человек… этот Дон Жуан! Что за человек!

ДОН ЖУАН /на авансцене/. Ныне этого уже не стыдятся: лицемерие – модный порок, а все модные пороки сходят за добродетели. Роль человека добрых правил – лучшая из всех ролей, какие можно только сыграть. В наше время лицемерие имеет громадные преимущества. Благодаря этому искусству обман всегда в почёте: даже если его раскроют, все равно никто не посмеет сказать против него ни единого слова. Все другие пороки подлежат критике, но лицемерие – это порок, пользующийся особыми льготами: оно собственной рукой всем затыкает рот и преспокойно остается безнаказанным…

НЕЗНАКОМЕЦ /из глубины зала, в луче/. Браво… браво, Жорж!

Аплодирует.

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ /в растерянности/. Кто… кто это сказал? /Поднялся, смотрит по сторонам./ Где он? Покажите мне его… этого наглеца!

НЕЗНАКОМЕЦ. Умерьте свой пыл, дружок! Я всего лишь выразил своё восхищение тем, что видел и слышал. /Поднимается на сцену./ Мефисто… если вам будет угодно! /Приподнимает шляпу/.

СТЕПАН ГОЛЕЕВИЧ. Какой еще, к черту, Мефисто? Кто вы?.. Откуда вы здесь взялись?

МЕФИСТО. Ниоткуда, представьте себе! Я мираж… бесплотное существо, залетевшее случайно на волшебный огонек искусства. /Громко хохочет./

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ/в недоумении/. Да это же… чёрт знает что?! Это же… наглый, сценический бандитизм! /Кричит./ Послушайте, вы… бесплотное существо? Вы срываете мне репетицию! Покиньте немедленно сцену…

МЕФИСТО. И не подумаю…

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ /в ярости/. Что значит – "не подумаю"… чёрт вас дери? Кто вы такой? Объясните мне: кто вы такой, что позволяете себе творить подобные бесчинства?

МЕФИСТО. Объясню… с удовольствием! Дело в том, уважаемый мэтр, что уже много лет… все земные служители Мельпомены чрезвычайно остро нуждаются в моей, неотложной, помощи!

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ. В вашей помощи?.. Мы?!.. Ну, знаете ли… дружок… Такие глупости заявлять здесь… нам?! Кто? Кто его… этого сумасшедшего, сюда пустил? Георгий… он назвал ваше имя. Вы что… с ним знакомы?

ЖОРЖ. Трудно сказать, Степан Гордеевич. С одной стороны – вроде бы да, но, с другой стороны, вроде бы и нет. То есть я имею в виду: абсолютно не исключено, что мы уже где-то встречались за чашечкой кофе с этим вот… уважаемым призраком! /Смеется, приветствуя взмахом руки Мефисто/.

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ/в ярости/. Каким еще призраком… Георгий? Что за чушь вы несете? Я же вас спросил о конкретном факте, конкретном… понимаете? Вот он… стоит перед нами – живой… реальный наглец, посмевший нарушить наш репетиционный процесс! /Кричит./ Нина?.. Нинель Ивановна… где вы?

На сцене появляется помреж Нинель Ивановна. На лице у неё темные очки необычно больших размеров.

НИНЕЛЬ ИВАНОВНА /торопливо/. Я здесь, Степан Гордеевич!

СТЕРАН ГОРДЕЕВИЧ. Что… что это за чудовище – объясните мне, пожалуйста!

НИНЕЛЬ ИВАНОВНА /растерянно/. Я… я не знаю…

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ. Тогда скажите мне: как… каким образом он проник сюда, в этот зал, в воскресный день?

НИНЕЛЬ ИВАНОВНА /растерянно/. Вот и я думаю… как? Все двери в театре закрыты, вход в зал возможен только через сцену…

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ. Вы, Нинель Ивановна, помреж – мой главный помощник по сцене! Вот я вас и спрашиваю: кто… кто разрешил этому хаму в шляпе беспрепятственно зайти в наш театр? Отвечайте!

МЕФИСТО. Грубость – ужасная черта характера земного хомо продукта. Она разрушает атмосферу теплоты и доверия между обитателями прекрасной планеты, отдаляет их друг от друга, создает душевный дискомфорт. Повторяю: появился я здесь отнюдь не случайно, как вы, наверняка, все тут думаете, а выполняя вашу, общую, волю.

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ. Так… всё! Всё!! На этом ставим точку!! /Достаёт мобильник/. Сейчас… /набирает номер/ сейчас мы отправим вас… хулигана, туда, где вам и положено быть, если вы не желаете соблюдать элементарных правил поведения в обществе… /В мобильнике раздаются треск, писк, странные завывания./ Что за чёрт… /Сбрасывает и вновь набирает номер. /Алло… полиция? /Слышны посторонние звуки./ Откуда эти дурацкие помехи… /смотрит вокруг/, я же неоднократно звонил отсюда раньше…

НИНЕЛЬ ИВАНОВНА /поспешно./ Возьмите мой, Степан Гордеевич!

Режиссёр берет мобильник, но в нём вновь слышны знакомый уже треск и завывания.

МЕФИСТО. Напрасный труд, друзья мои… Предупреждаю: вы зря теряете столь драгоценное для вас время.

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ /кричит/. Нинель Ивановна… спасайте ситуацию, умоляю вас! Премьера уже объявлена, билеты в кассе, реклама на сайте, в газетах! И если мы сорвем эту репетицию, я не ручаюсь…

МЕФИСТО /перебивает/. Зато ручаюсь я! Обещаю вам, господа: премьера ваша пройдет под гром оваций и шум восторженной прессы! Но сейчас я прошу вас слегка изменить ход вашей работы и провести в общении со мной какое-то… относительно небольшое, количество времени.

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ /теряя терпение/. Не смейте… не смейте даже думать об этом… бандит! Безбожник!! Аферист!!! И убирайтесь отсюда вон… пока на вас не надели наручники! Нинель… ну что же вы стоите, как вкопанная? Бегите, звоните… бейте во все колокола, вызывайте людей… полицию!

НИНЕЛЬ ИВАНОВНА /пытаясь оторвать ноги от сцены/. А я… не могу! Видите… они словно прилипли к полу… Просто ужас какой-то!

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ. Так… ясно! Саботаж на корабле! /Нинель Ивановне./ Завтра же вы будете серьезно наказаны за эти ваши… гипнотические этюды… понятно вам? /Мефисто/. Ничего, ничего, дружок… выход будет найден! И очень даже простой! Я сейчас сам… пойду – и вызову дежурный наряд полиции! Да, да… я сам… сейчас же… пойду и вызову… Господи… что это со мной? /Не может сдвинуться с места. /Я же только что свободно владел своим телом…

МЕФИСТО /через паузу/. Надеюсь… вы убедились уже, господа лицедеи: торг со мной неуместен! Поэтому повторяю: репетиция ваша может быть продолжена лишь после того, как вы сочтете возможным выполнить моё условие. /Идет по сцене, внимательно осматривая её содержимое/.

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ /в ярости/. Прекратите!! Немедленно прекратите эту безответственную болтовню… трепач! Факир-самоучка! Эй… куда вы пошли? Остановитесь! Стойте же! Не прикасайтесь ни к чему! Сколько можно вот так… глупо паясничать? Мы совершенно не нуждаемся ни в вашей помощи, ни в ваших… дурацких советах и поучениях! Да отклейте же, наконец, меня от пола… несносный вы человек!

МЕФИСТО /остановился/. Отклею… когда вы поймёте: у вас нет иного выхода,как провести небольшую часть драгоценного времени… в творческом общении со мной. /Продолжает осмотр сцены/.

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ /безуспешно пытаясь сдвинуться с места/. Неет… вы не бесплотное существо и мираж! Вы самый настоящий… затрапезный… мелкосортный жулик, возомнивший себя… бог знает кем! /Вдруг прекращает попытки, устало./ Ладно… считайте ваша взяла! Я не хочу больше… без толку тратить силы. Давайте… скачите по сцене… читайте с выражением стихи, корчите свои гнусные рожи… Но учтите: в вашем распоряжении всего лишь… пара-тройка минут-не более!

МЕФИСТО /остановился/. Вот и ладненько! Уступчивость… терпимость к инакомыслию – отличительная черта возвышенных, духовно богатых, людей, к коим… безусловно, относится и ваш самоотверженный отряд любителей оваций! /Касается рукой Нинель Ивановны, затем Степана Гордеевича – те вновь обретают подвижность./ Но вернемся к цели моего визита! К сожалению, господа, я не смогу удовлетворить вашего любопытства, показывая свои собственные таланты. По той причине, что у меня их… просто нет! Но зато они есть у вас… присутствующих здесь, милых, земных, людей! И этого вполне достаточно для того, чтобы я смог осуществить… задуманное! /Громоподобно смеётся/.

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ /переждав смех, в полном недоумении/. То есть вы… случайное… бесплотное существо, предлагаете нам здесь… сейчас… разыграть…

МЕФИСТО. Да… уважаемый мэтр – вы близки к разгадке моих намерений. Именно здесь, сейчас, сольются воедино ваша, давняя, мечта и моя, вселенская, воля. Спешу лишь заранее предупредить: весь, задуманный мною, сюжет с абразивом находится не в привычных для вас, бумажных листочках, а здесь, в моей голове! И ,это не досадная оплошность, а путь смелого избавления от всего отжившего, во имя сотворения нового, ожидаемого вами давно… театрального чуда! /Продолжая жестами управлять процессом смены освещения сцены/. И вы сами убедитесь, как постепенно… из таинства, из ничего начнет возрождаться вдруг удивительное, наполненное истинным драматизмом и шекспировскими страстями… былое действо!

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ /подходитк Мефисто, сдерживая ярость/. Вы так ничего и не поняли… странный безумец с небес. И продолжаете нагло своё… дьявольское, чёрное дело. Что за дурацкий "сюжет с абразивом", сидящий лишь в вашем мозгу? И какое ещё… к чёрту, "былое действо"? Кто вам позволит всю эту… немыслимую галиматью здесь, в профессиональном театре, разыгрывать?

НИНЕЛЬ ИВАНОВНА/в стороне, несмело/. И, главное, кто из наших актёров согласится участвовать в этом, вашем… никому не известном, безобразии? У них же серьёзный, классический репертуар, они самолюбивы… ни вас, ни вашей… таинственной пьесы никто из них не знает. К тому же… у нас театр не простой, а имеющий высокое звание "академический"…

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ. Вот именно – "ака-деми-чес-кий"! А не какая-

то… завалящая, клоунская антрепризка, где каждый может вытворять по ходу спектакля все, что ему заблагорассудится!

НИНЕЛЬ ИВАНОВНА. Да и план постановок у нас давно уже свёрстан. Утвержден худсоветом… согласован с бюджетом…

ЖОРЖ/с усмешкой/. … и скреплен печатью!

НИНЕЛЬ ИВАНОВНА /неожиданно возбуждаясь/. Да… именно печатью! Круглой! На много лет вперед!! И ни для каких… шаромыжных проектов в нашем уважаемом…

ЖОРЖ/со смешком/. … единственном и неповторимом…

НИНЕЛЬ ИВАНОВНА. Да, Жорж! В единственном и неповторимом! В самом посещаемом и любимом всеми театре места… разным проходимцам и жуликам, нет!

СТЕПАН ГОРДЕЕВИЧ. Совершенно верно! Нет… и быть не может! Никог-да!! Даже если бы вы объявили, в связи с этим… о всемирном потопе! /Натянув на голову клоунскую кепку, подкинутую Жоржем/. Но если… если бы вдруг… совершенно случайно… шутки ради, мы… сойдя вдруг с ума, позволили вам… похозяйничать здесь! Как… каким таким образом, дружок, вы смогли бы провернуть эту, свою… небесную аферу? Да ещё без привычных для нас… отсталых неучей, листочков? А? Ну… признайтесь, скажите, голубчик, – каким? Нам, всем… присутствующим здесь, театральным докам, весьма любопытно было бы знать… именно это? /Склонился в глубоком, почтительном, поклоне/.

МЕФИСТО. Вы пытаетесь, уважаемый мэтр, скрыть свое истинное лицо и смятение, которое уже много лет живёт в вашей, актёрской душе, за маской площадного фигляра? Напрасно. Я узнаю тайные мысли людей так же легко, как узнаю самого себя в зеркалах океанских вод, пролетая над Землёй. Так что советую не упрямится более, а скорей перебраться из древнего судёнышка в быстроходный, океанский лайнер! И… на обновлённом корабле искусства, смело устремиться вперед, навстречу с дерзновенной мечтой, сулящей любовь миллионов людей, богатство и славу!

Делает активный взмах рукой, Появляется таинственный гул, мигают софиты, прожекторы. Свет на сцене меняется.

Вдруг решительно.