Read the book: «Платяной шкаф с секретом»

Font::

Платяной шкаф с секретом
Повесть

Было серое пасмурное утро. Плотные облака закрывали солнце. Время от времени припускал дождь, и тогда начинал позванивать карниз за окном, словно мелочь у студента в кармане. В минуты затишья дождя затихал и карниз. И становилось так тихо, будто вместе с дождем и карнизом умолкали все звуки в городе, даже назойливый гул машин.

Клава Сарафанова, проснувшись раньше мужа, не спешила вставать с постели, а задумчиво смотрела в находившееся за той спинкой, что в ногах у кровати, окно.

В окне Клава видела верхние этажи соседнего пятиэтажного дома и угрожающе ползущие справа налево над его крышей серые облака. Вид из окна не вызывал у нее никаких эмоций, потому что размышляла она в эти минуты о дочери Маше, двадцатилетней девушке, вышедшей полгода назад замуж за парня из Петербурга и уехавшей в родной город мужа. И хотя Маша звонила матери регулярно, но сердце Клавы было неспокойно: как там ее девочка на новом месте, среди чужих людей и чужих улиц? Вправду ли у нее все так чудесно, как она говорит, или чего-то недоговаривает? Судя по бодрому голосу, успокаивала себя Клава, у дочери, видимо, действительно все в порядке.

Клава села на кровати, свесила ноги и еще некоторое время думала о дочери, о том, какая она у нее красавица и какое у нее доброе сердце. Маша, когда встречала на улице бомжа, считала своим долгом дать бедолаге денег на еду. А после Машиного отъезда местные доходяги остались без ее пусть и скромных, но необходимых вложений в их пропитание.

Клава решила не будить мужа, поскольку у того сегодня был выходной день, на работу идти не нужно. Надела домашний халатик и направилась в ванную, но по дороге ее остановила мысль, что она ведь собиралась сдать в химчистку выходной костюм Петра, который на одном из праздничных фуршетов облил вином кто-то из крепко выпивших гостей. Клава вернулась в спальню и устремилась к стоящему в углу большому трехстворчатому платяному шкафу.

Она открыла дверцу и уже потянулась было за висевшим среди прочих вещей костюмом мужа… как вдруг увидела нечто, повергшее ее в изумление. А увидела она ни много ни мало рыжеволосую девушку лет двадцати, ровесницу своей дочери, худенькую, в шортах и зеленой майке; девушка мирно спала, устроившись на сетке, как в гамаке. Представляете? Вы открываете свой платяной шкаф, а там спит незнакомая девица с голыми коленками!

– Эй! – окликнула спящую Клава.

Девушка проснулась, удивленно взглянула на нее, с неменьшим удивлением огляделась по сторонам, явно не понимая, где она и как оказалась в платяном шкафу.

– Ты кто? – спросила Клава.

– А вы кто? – в свою очередь поинтересовалась незнакомка.

– Я здесь живу… Это мой платяной шкаф, – проговорила потрясенная Клава. – А вот ты откуда здесь взялась, это вопрос! – И, словно очнувшись, громко закричала, призывая мужа на помощь: – Сарафанов! Проснись, черт возьми!

Петр Сарафанов открыл глаза, подскочил как ужаленный и, спрыгнув с кровати, полуголый бросился к жене, державшейся за сердце.

– Что случилось?!

Тут он увидел в шкафу девушку и отшатнулся.

– Это твое?! – нервно вопросила Клава.

– Почему «мое»? – оскорбился Сарафанов.

– А чье?..

– Я ее первый раз вижу. Клянусь!

– Ты, наверное, вчера до моего прихода привел эту девицу. Потом вы потеряли счет времени, а тут неожиданно явилась я. И ты запихнул ее в шкаф, паршивый ловелас, где она и уснула!

Услышав все это, девушка чуть не расплакалась:

– Я вас и вашего… паршивого ловеласа впервые вижу!

– Хорошо, – сказала Клава, – тогда объясни, душечка, как ты в шортиках, с голыми коленками, оказалась в платяном шкафу в нашей квартире?

– Сама не понимаю, почему я здесь… – У девушки из глаз потекли слезы.

Но Клава не поверила в искренность девушки и что та и Сарафанов незнакомы. Эти юные создания в шортах с голыми коленками умеют в случае необходимости пустить слезу!

– Ты хочешь сказать, милочка, что не знаешь этого человека?

– Нет…

– Вот видишь, – кивнул удовлетворенно Сарафанов.

Девушка сползла с сетки и вылезла из шкафа.

– Не понимаю, что я здесь делаю… – всхлипнула она.

Девушку колотил нервный озноб, и она, чтобы согреться, обхватила себя руками. В эту минуту она выглядела очень несчастной, и в Клаве взыграли материнские чувства, ведь незнакомка чем-то внешне походила на ее дочь.

– Как тебя зовут? – спросила Клава смягчившись. А Сарафанову строго бросила: – Иди оденься, бесстыдник!

Девушка помолчала, вспоминая свое имя, удрученно вздохнула:

– Не помню…

– Ну а где живешь? Улицу, дом? Это помнишь?

– Нет…

– Имена родителей? Как зовут мать, отца?

Девушка напрягала память, но ответы ей не давались.

– Не помню…

– Бедняжка! – пожалела ее Клава.

Сарафанов, как было велено, надел джинсы и рубашку. И вернулся к платяному шкафу, возле которого стояли Клава и незнакомка.

– И куда ж ты теперь пойдешь, если не помнишь, кто ты и откуда? – хмуро поинтересовалась Клава.

Девушка пожала плечами, посмотрела в окно. Дождь на улице заметно усилился, и опять зазвенел карниз под его струями.

– Надо сообщить в полицию, путь они ею займутся, – предложил Сарафанов. – Дадут по своим каналам информацию, что в доме номер таком-то, в квартире такой-то объявилась девушка приблизительно двадцати лет от роду, одетая в шортики и зеленую майку. Не помнит, кто она и откуда.

– И что затем?

– Глядишь, объявятся ее родители или родственники. Возможно, у нее есть муж. А пока девочка может побыть у нас…

Видя ревнивый настрой жены, Сарафанов сказал не «поживет у нас», а «может побыть».

И тем не менее Клава с подозрением взглянула на мужа.

– Зная твой влюбчивый характер, Петя, мы не можем оставить здесь эту девицу, – заявила она. – Я не смогу спать спокойно!

– Клава, ты о чем? – поморщился Сарафанов. – О какой влюбчивости речь? Мы живем с тобой вместе двадцать три года! Разве я давал тебе повод?.. А влюбляюсь я в людей, в их неожиданные характеры, и только!

– И все же было бы легкомысленно с моей стороны поселить постороннюю девицу в нашей квартире. Тем более такую соблазнительную – в шортиках, с голыми коленками…

Девушка все это время стояла молча. Сарафанов сочувственно поглядывал на нее.

– Куда девчонка пойдет, сама посуди! На улице дождь, – напомнил он жене.

Тут карниз за окном загромыхал под струями дождя еще громче, словно призывая Клаву проявить милосердие и оставить незнакомку у себя.

Клава вздохнула.

– Завтракать будешь? – неожиданно спросила она, обращаясь к девушке.

– Не знаю… – пролепетала та.

– Имя ты свое не помнишь, родителей – тоже… Но чтобы поесть – тут память не нужна.

Клава достала из шкафа летнюю курточку дочери.

– Надень, теплее будет.

Девушка облачилась в куртку, оказавшуюся ей в самый раз.

– А теперь милости прошу на кухню, завтракать, – сказала Клава. – Деликатесов не обещаю, но яичницу с колбасой и сыр – это в лучшем виде! Только сперва умойся. Ванная в коридоре слева.

Когда уже сидели на кухне за столом и ели яичницу с колбасой, наскоро приготовленную Клавой, Сарафанов, желая окончательно убедить жену, что не имеет к незнакомке никакого отношения, сказал:

– Я все же схожу в полицию и вызову оперативников. Пусть они займутся выяснением личности этой девушки…

– И что ты им скажешь? Что мы обнаружили у себя в шкафу ранним утром незнакомую девицу? – спросила Клава. – Они тебя на смех поднимут!

– Пусть поднимут… Но это их прямое дело – помогать тем, кто потерялся. Они с ней побеседуют, сделают фотографию или видео и запустят ее данные по своим каналам. Я тоже размещу в интернете ее фото и дам короткую информацию. Наверняка кто-то из знакомых узнает ее в лицо…

Девушка так и не произнесла ни слова, а только жадно ела яичницу, заедая ее бутербродом с сыром.

– Бедняжка, какая она голодная! – воскликнула Клава. – Ну ешь, ешь! – И вдруг неожиданно постановила: – Пока полиция будет искать твоих родных, надо дать тебе какое-нибудь имя, не тыкать же тебе постоянно!

– Татьяна! – предложил Сарафанов.

Клава вновь с подозрением посмотрела на мужа и сразу же отвергла его предложение:

– Ей больше подходит имя Катя… Катерина… – и обратилась к девушке: – Ты как, не против?

Та равнодушно пожала плечами.

– Ну вот и хорошо, Катя, – произнесла удовлетворенно Клава.

Далее встал вопрос, чем занять девушку, пока полиция будет выяснять ее личность. Это может продлиться довольно долго. Клава надеялась, что сотрудники полиции на время поисков родных девушки определят «Катю» в какой-нибудь приют, где у нее будет спальное место и питание. Но до этого денек-другой ей, вероятно, придется пожить у Сарафановых. Клава была женщиной отзывчивой и не могла просто так выставить девушку на улицу.

– Наш дом в твоем распоряжении, – сказала она «Кате». – Можешь смотреть телевизор, когда захочешь… Кроме того, в гостиной стоит книжный шкаф… Библиотека наша хоть и небольшая, но там есть хорошие книги. Например, повести Василия Аксенова или «Триумфальная арка» Ремарка – про любовь…

– Я читала «Триумфальную арку», – обрадовалась девушка и впервые улыбнулась. – Это я помню… Хотите, помогу вам прибрать в квартире? Мне это нетрудно.

– Похвально! – одобрила ее намерение Клава. – Но в этом нет необходимости… Отдыхай! Раз в две недели к нам приходит убираться Зина, моя родственница. Если потребуется помощь, я к тебе обращусь, не думай… – и призналась: – Обычно мне помогала дочь, Маша. Ты на нее очень похожа. Но теперь она уехала и живет в Питере… И все же, как ты оказалась в шкафу? Не понимаю…

«Катя» пожала плечами.

– Если хочешь, можешь сходить на улицу погулять, – продолжила Клава.

Девушка поспешно отказалась. Видно, опасалась, что, если выйдет за порог, обратно ее не пустят. А ходить по улицам, не зная куда идти, у нее не было желания.

Сарафанов понял, что «Катя» боится выйти на улицу одна, и предложил себя в качестве провожатого.

– Ну вот еще! – сдержала его порыв бдительная Клава. – У тебя что, дел нет?.. Сходи в полицию, потом займись размещением информации в интернете.

– Как скажешь, – не стал возражать Сарафанов.

В отделении полиции Сарафанов обратился за помощью к дежурному. Тот попросил подождать. Довольно скоро к Сарафанову вышел капитан по фамилии Брюквин, мужчина лет двадцати восьми, светловолосый, с живыми глазами и плоским носом. Он внимательно оглядел Сарафанова и, узнав, что речь идет о потерявшейся девушке, повел того к себе в кабинет, где сидели еще двое сотрудников. Там Брюквин предложил Сарафанову присесть и изложить суть дела.

Сарафанов, чувствуя себя неловко, путаясь в словах, рассказал, что сегодня утром его жена полезла в платяной шкаф и обнаружила в нем незнакомую молодую девушку, которая не помнит, кто она и откуда.

– Постойте! Значит, это не у вас потерялась девушка? – остановил его Брюквин.

– Нет… Мы ее обнаружили…

– Что значит обнаружили? – удивился Брюквин, словно и не слышал сарафановских объяснений. – Она позвонила в дверь? Пришла с улицы? Влезла в окно?

– То-то и оно, что не с улицы…

– А как?

– Моя жена нашла ее в спальне… в платяном шкафу.

– Где? – Капитан с подозрением взглянул на Сарафанова: здоров ли тот психически?

– Да-да, в платяном шкафу… Она сидела там среди одежды.

При этих словах товарищи Брюквина по кабинету, корпевшие со скучающим видом над бумагами, тут же воззрились на Сарафанова. «Девушка в шкафу?! – удивились про себя оба. – У мужика, наверное, проблемы с головой».

Сарафанов, понимая, что его сообщение о девушке, найденной в шкафу, выглядит по меньшей мере странно, старался произвести впечатление человека адекватного.

– Мы с женой сами были в шоке! – пояснил он. – Знаете ли, не каждый день в вашем платяном шкафу появляются незнакомые девушки, к тому же ничего не помнящие о себе… Не сочтите меня за психа, но это чистейшая правда.

Капитан Брюквин перестал постукивать авторучкой по ладони и замер в неподвижности, размышляя, правду ли говорит посетитель или врет с неясной целью.

– Вот так запросто – незнакомая девушка в шкафу? – проговорил он наконец. – Среди всяких шмоток?

– Именно так!

Тут в разговор включился один из сослуживцев Брюквина:

– А может, это… ваш трюк?

– Трюк? – не понял Сарафанов. – В каком смысле?

– Ну, скажем, накануне вы принимали любовницу… А тут вдруг явилась ваша жена, и вы запихнули девушку в шкаф. А теперь хотите, чтобы этим делом занималась полиция и прикрыла вас…

Сарафанов обиделся:

– Не знаю, как вы, а я не имею привычки заводить любовниц и затем прятать их в шкафах!

Сослуживец Брюквина лишь скептически усмехнулся.

– И чего же вы от нас хотите? – спросил капитан.

– Как чего? Интересное дело! Вы должны помочь девушке найти родных. Кто, кроме вас, способен это сделать? Быть может, пока суд да дело, ее надо определить в какой-нибудь подходящий приют или в больницу… Сами понимаете, не может она жить у нас в квартире. Она нам чужой человек.

И опять в разговор вмешался тот, кто завел речь о любовнице.

– Девица-то хоть симпатичная? – поинтересовался он.

– Какая разница? Симпатичная! Даже очень.

Поразмыслив, Брюквин подвел черту под разговором:

– Значит, так. Напишите заявление и все подробно изложите. Сегодня я к вам зайти не смогу… Зайду завтра. Тогда что-нибудь и решим. Укажите в заявлении свой адрес и номер телефона.

Сарафанов написал заявление, указал адрес и номер телефона.

И представил, как будет недовольна Клава, когда узнает, что никто из полиции к ним сегодня не придет.

– А нам что прикажете делать целые сутки? – спросил он.

– Приютите девушку до завтра, – заявил Брюквин. – Ничего страшного с вами не сделается… А мы подумаем, как с нею поступить.

Сарафанов попрощался и вышел за дверь.

Шел в сторону дома и думал: Клава ждет результатов, а результатов – ноль! Одни разговоры. В полиции всегда долго запрягают. Еще не факт, что этот Брюквин завтра найдет девушке комнату со спальным местом. И останется она у них на неделю… а то и больше. И Сарафанов решил срочно заняться размещением информации о девушке в социальных сетях.

Клава молча выслушала рассказ мужа. Удивительно, но ругаться она не стала. Кажется, они с несчастной девушкой нашли общий язык.

В середине дня все мирно сели на кухне обедать. Клава успела сварить щи и разогрела вчерашние котлеты с гречкой.

После обеда Сарафанов сел к компьютеру. «По такому-то адресу обнаружена молодая рыжеволосая девушка, – написал он, – на вид двадцати лет. Она ничего не помнит ни о себе, ни о своих родителях, ни откуда она родом. Девушка нуждается в помощи. Просьба к тем, кто узнает ее на видео, срочно сообщить об этом по такому-то телефону, спросить Клавдию или Петра Сарафановых». В приложении к тексту Сарафанов разместил снятое на смартфон видео с изображением «Кати», печально глядящей в объектив.

Затевая историю с поиском родных девушки через социальные сети, Сарафанов и не предполагал, в какие неприятности впутывается. А ведь человек-то он был опытный. Прошел армию. В молодые годы занимался спортивной борьбой, достиг определенных успехов. Но потом получил серьезную травму и был вынужден оставить большой спорт. Теперь Сарафанов работал тренером в детской спортивной школе и пользовался среди своих подопечных непререкаемым авторитетом.

Одним словом, на следующий день пошло-поехало. (Следует заметить, что обещавший прийти капитан Брюквин так и не пришел. Не появился он и через день. Это вызвало у Сарафанова приступ тихой ярости, хотя он был человеком незлобивым.)

Первым с утра Сарафановым позвонил молодой мужчина, сказал, что его фамилия Орлухин, зовут Валериан, после чего сообщил, что на видео он узнал свою младшую сестру Ольгу, пропавшую три дня назад.

– Ну слава богу! – обрадовалась говорившая с ним Клава. – Приезжайте, мы будем рады! Лишь бы не было ошибки. А вдруг это не она?

– Она, она! – заверил ее Орлухин.

Выключив телефон, Клава посмотрела на молчаливо сидевшую напротив «Катю», которую перед этим пыталась развлечь, рассказывая смешные истории из своей жизни, и осторожно проговорила:

– Милая, кажется, нашелся твой старший брат. Его зовут Валериан…

– Брат? – встрепенулась «Катя».

– А тебя, он сказал, зовут Ольга.

– Ольга… Оля… – повторила девушка несколько раз, прикидывая, насколько ей близко на слух это имя и вызывает ли оно какие-либо ассоциации.

Валериан Орлухин, щеголеватого вида блондин с короткой светлой бородкой, с крупным перстнем на руке, приехал через час.

Дверь ему открыл Сарафанов. Убедившись, что перед ним звонивший брат, Сарафанов проводил его в гостиную, где находились Клава и пока еще «Катя».

Заприметив с порога сидевшую на диване девушку, Орлухин радостно устремился к ней.

– Сестренка, милая! Как же это так?!

Протянув руки, он поднял ее с дивана, прижал к себе. И тискал минуту или две, демонстрируя братские чувства.

«Катя», судя по виду, не почувствовала никаких родственных позывов и держалась отстраненно.

– Оля! Милая! Неужели ты ничего не помнишь?! Совсем ничего?! – восклицал Орлухин. – Напряги свою память! Это я, Валериан, твой брат… Ну?.. Неделю назад мы вернулись с тобой из Ялты, где купались в море… Вспомни!

Девушка в ответ покачала головой. И жалко оглянулась на приютивших ее Сарафановых.

Петр Сарафанов, хоть и не был большим знатоком человеческой психологии, почувствовал в поведении Орлухина некоторую фальшь. Уж чересчур тот радовался обретению сестры, словно девушка отсутствовала не три, как он утверждал, дня, а не менее полугода.

– Присядь, товарищ, – предложил он Валериану. И когда тот опустился на диван, спросил: – У тебя есть при себе какие-либо документы? Паспорт? Или права?

– Петр! Ты чего! – укорила его Клава. – Человек приехал забрать потерявшуюся сестру, а ты требуешь у него документы…

В отличие от мужа, Клава полностью верила Орлухину, верила, что он брат девушки из шкафа. В противном случае зачем тому взваливать на себя обузу по содержанию чужого человека?

– Да нет, почему же! – не возражал против проверки документов Орлухин. – Пожалуйста, вот мой паспорт.

И он протянул Сарафанову паспорт.

Тот повертел паспорт в руках. Заглянул внутрь, прочел имя-фамилию, адрес прописки.

– Все в порядке? – подчеркнуто доброжелательно полюбопытствовал гость.

– Ну, в общем… – согласился Сарафанов. И на всякий случай заглянул еще на страницу, где обычно стоит штамп о регистрации брака.

– Я пока еще холост, – пояснил Орлухин, стараясь держать себя в руках.

– Действительно, Петя, ты чего?! – встала на защиту гостя Клава. – Видно же, приличный человек!

Но что-то мешало Сарафанову окончательно поверить в честность намерений Орлухина.

– А паспорт девушки у вас имеется?

– Увы, нет! – скорбно улыбнулся Валериан. – Оля пропала вместе с паспортом.

– Ясно.

– А где ваши родители? – поинтересовалась Клава без всякой задней мысли.

– Наши родители умерли, – помрачнев, ответил Валериан. И взял «Катю» за руку. – Мы с сестрой выросли в детском доме…

– Несчастные дети! – вздохнула Клава.

А Сарафанов все никак не мог успокоиться.

– Ну а какое-нибудь фото, где вы сняты вместе, у вас есть?

– Фото? Есть… – Орлухин достал из кармана бумажник, вынул оттуда небольшой черно-белый снимок, на котором были сняты девочка лет шести и мальчик лет двенадцати.

Сарафанов долго разглядывал снимок и, не произнеся ни слова, вернул его. Но чувствовалось, что он не убежден. На снимке – дети, на взрослых брата и сестру ничуть не похожи.

– А современные фотографии у вас есть? – спросил он.

– Что ты прицепился к человеку? – рассердилась Клава. И стала объяснять мужу: – Сам посуди, пришел бы человек за чужой сестрой?.. Забот своих, что ли, нет? Тем более у бывшего детдомовца?

Девушка, «Катя» или «Оля», по-прежнему молчала, и было неясно, на чьей же она стороне.

– Так есть более позднее фото?

– Конечно.

Орлухин достал из кармана мобильный телефон, нашел нужную фотографию и со снисходительной усмешкой протянул телефон Сарафанову.

На снимке был изображен улыбающийся Валериан, таким, каким он появился сейчас у Сарафановых, и рядом с ним «Катя», она же «Оля», одетая в зеленую майку и шорты, в тапочках-туфлях на босу ногу, – ровно такой, какой ее обнаружила в шкафу Клава.

– Ну что ж, – признал положение вещей Сарафанов, – коли так, в добрый путь!..

– А вот скажите, – спросил напоследок Орлухин, – где вы нашли мою сестренку?

– В шкафу, – ответила Клава.

– Где?!

– В платяном шкафу. Утром открыла шкаф, а там – она.

– Надо же! – поразился Валериан. И обратился к девушке: – Как же, милая моя, ты там оказалась?

Та пожала плечами.

Орлухин вызвал по телефону такси.

– Спасибо, что приютили мою сестру, – поблагодарил он Сарафановых.

Девушка сняла с себя Машину куртку и со словами благодарности протянула ее хозяйке квартиры.

– Оставь пока себе, на улице прохладно, – остановила ее Клава, довольная тем, что все так чудесно завершилось. – При случае вернешь…

Орлухин с Клавой вышли в прихожую первыми, и Сарафанов, уловив момент, потихоньку сунул девушке в руку тысячу рублей и бумажку, где успел написать свой адрес.

– Если будет что-то не в ту степь, возвращайся! – шепнул он. – Мы тебя в обиду не дадим.

Потом все четверо немного потоптались в прихожей, прощаясь. У Клавы даже слезы навернулись на глаза – так она прониклась судьбой несчастной «Кати»-«Оли», непонятно каким образом слетевшей с колеи своей жизни.

Когда брат с сестрой ушли, Клава и Сарафанов вернулись в гостиную.

Оба долго молчали, но думали о разном. Клава – о том, что так никогда и не узнает, с помощью какого механизма или каких свойств человеческой психофизики переместилась «Катя»-«Оля» из одной части города в другую, из мест, где она проживала, в их платяной шкаф. Сарафанов же думал об Орлухине, которому так до конца и не поверил, несмотря на предъявленную фотографию. Это вполне мог быть фотошоп с использованием видео, размещенного в интернете Сарафановым.

Не успели супруги прийти в себя после расставания с братом и сестрой, как посыпались телефонные звонки. Желающих узнать что-либо о несчастной девушке, не помнящей, кто она, оказалось немало. Звонившие, мужчины и женщины разного возраста, интересовались, каково физическое состояние девушки, когда ее можно увидеть, и были разочарованы, узнав, что у потерявшейся уже нашелся родственник, который и увез ее с собою.

Последним под вечер позвонил мужчина, судя по голосу, лет тридцати. Он тоже интересовался состоянием девушки, спрашивал, как потерявшаяся (он назвал ее своей женой) попала к Сарафановым. Долго молчал, потрясенный, узнав, что девушку обнаружили утром в шкафу. После чего возмутился: как такое возможно? Ведь его Лена – не одеяло и не пальто, чтобы держать ее в шкафу, и не надо делать из него идиота! Затем поинтересовался, куда и когда он может приехать, чтобы забрать жену. И расстроился, узнав, что у девушки, имя которой, как выяснилось, Ольга, а не Лена, нашелся старший брат, который еще днем приехал за ней и увез с собой.

В начале одиннадцатого случилось неожиданное. Клава и Сарафанов сидели в гостиной и смотрели по телевизору старую кинокомедию. Сарафанов больше дремал, чем глядел на экран, а Клава, приглушив звук телевизора, болтала с подругами. Каждой подолгу рассказывала о том, как обнаружила у себя в платяном шкафу рыженькую девушку, которую приняла поначалу за любовницу мужа, и сколько волнений принесло появление незнакомки, не помнившей, кто она и откуда. Сарафанов, рассказывала Клава, заявил о появлении девушки в полицию и дал о ней информацию в интернете. К счастью, у бедняжки нашелся брат, забравший ее домой. Подруги охали, ахали на разных стадиях рассказа, сочувствовали Клаве.

И тут прозвучал звонок в дверь. Клава пообещала очередной приятельнице перезвонить и отправилась открывать, удивляясь, кто же явился так поздно. Пробудившийся Сарафанов последовал за нею.

Каково же было их потрясение, когда они увидели в дверях дрожащую от холода «Катю»-«Олю».

– Ты?! – воскликнула Клава.

– Я.

– Что случилось?

– Я сбежала от Валериана. Он мне не брат и не детдомовец… Он хотел переспать со мной, с этой целью и назвался моим братом.

– Вот сука! – возмутился Сарафанов. – Я сразу понял, что тут дело нечисто…

– А с виду такой приличный молодой человек! – посетовала Клава. – Заходи, милая…

«Катю» отвели на кухню. Поставили перед ней тарелку с едой и стакан крепкого чая.

Покончив с ужином, «Катя» рассказала в подробностях, как все произошло и как ей удалось сбежать от афериста.

Валериан привез ее в кирпичный дом на Лесной улице, в неплохо обставленную двухкомнатную квартиру, намекавшую на достаток ее владельца.

Для встречи так называемой сестры он заранее накрыл стол в большой комнате – два прибора, бутылка шампанского и ваза с фруктами.

Когда сели за стол и «Катя» (впрочем, Валериан упорно называл ее «Олей») сказала, что хотела бы съесть что-либо более существенное, чем бананы и яблоки, Орлухин, приплясывая, принес из холодильника салатницу с оливье и небольшой кусок ветчины на тарелке.

Валериан говорил не переставая. Развлекал ее разными забавными историями, но обходил стороной разговоры об их совместном житье и об «Олиных» занятиях в текущей жизни. И все время пританцовывал, передвигаясь с места на место, словно отрабатывал танцевальные па.

Сразу по приезде пройдясь по квартире, девушка невольно обратила внимание, что нигде нет ее фотографий и вообще каких-либо женских вещей. В ванной комнате, куда она зашла ополоснуть руки, на полочке над раковиной не обнаружилось никаких флаконов, щеточек, баночек с кремами, которыми обычно пользуются женщины. В стакане сиротливо стояла одна зубная щетка, рядом лежал крем для бритья и бритвенный прибор.

Сестре, которая обрела брата, это показалось подозрительным.

Когда они с Валерианом выпили по бокалу шампанского и «Оля» почувствовала себя свободнее, она спросила: не знает ли он, где она могла оставить в квартире свой смартфон? Ей хотелось бы посмотреть номера телефонов, фотографии и что-нибудь еще, что помогло бы вспомнить имена подруг, товарищей по учебе и тому подобное.

Орлухин покачал головой. И пояснил: в день своего исчезновения, уходя утром из дома, она, как обычно, взяла с собой смартфон и еще зачем-то паспорт. На вопрос девушки, известно ли ему, с какой целью она взяла паспорт, ответил, что понятия не имеет. Затем она поинтересовалась: «Где мои вещи, одежда? На улице прохладно, и я хотела бы переодеться в теплое». «Вещей нет, – признался Орлухин. – Видишь ли, в твое отсутствие Тоня, наша домработница, сдала все твои вещи в чистку». – «И нижнее белье?» – спросила «Оля». – «Видимо, и белье…» – не моргнув глазом, ответил Валериан.

Он сорвался со стула, крутанулся вокруг стола и, ухватив бутылку с шампанским, галантно наполнил «Олин» бокал, предложил выпить за ее возвращение. И добавил: «Не волнуйся, сестренка, я получил на днях у себя в фирме хорошие премиальные и куплю тебе все, что пожелаешь!»

«Олю», помимо отсутствия вещей, удивило упоминание о домработнице. Вряд ли у бывшего детдомовца, который еще достаточно молод, есть домработница.

После всего этого девушке окончательно стало ясно, что Орлухин никакой ей не брат, а посторонний человек! И что он лелеет в отношении ее какие-то тайные планы. Возможно, он решил переспать с нею, молодой, наивной, не помнящей, кто она такая, переспать без всяких дальнейших обязательств.

И «Оля» стала думать, как ей сбежать от Орлухина, пока он не запер ее в квартире и не принудил к сожительству. А когда тот предложил в честь ее счастливого возвращения провести ночь вместе в одной постели, как они нередко, по его словам, делали в детстве, когда жили в детском доме, последние сомнения отпали.

На счастье «Оли», у Валериана случилось сильное расстройство желудка, и он надолго закрылся в туалете.

Воспользовавшись этим, «Оля» прихватила курточку, которую дала ей Клава, и бросилась к выходу. Увы, предусмотрительный Орлухин запер входную дверь изнутри, а ключ куда-то спрятал.

Обычно хозяева вешают ключ от двери при входе на стену. На это девушка и рассчитывала. Она осмотрела стены в прихожей, обшарила руками все закутки, но ключа не нашла.

«Оля» выбежала на балкон, глянула вниз. И отшатнулась: этаж был четвертый, о бегстве через балкон не могло быть и речи.

Тогда она решилась на отчаянный поступок, которого никогда не позволила бы себе при других обстоятельствах: обшарила карманы верхней одежды Валериана, висевшей в прихожей. И после долгих поисков, нервничая при мысли, что Валериан может появиться в любой момент, нашла в одной из курток нужный ей ключ.

В это время из туалета донесся громкий звук спускаемой воды, и «Оля», открыв замок, бросилась вон из квартиры, бесшумно прикрыв за собою дверь.

Оказавшись на лестничной площадке, она, не тратя драгоценные минуты на вызов лифта, побежала вниз.

Следует сказать, что Орлухин, не обнаружив в комнатах «сестры» и зная, что дверь он запер на ключ, а ключ надежно спрятал, первым делом устремился к платяному шкафу. Вдруг эта девчонка, которую нашли в шкафу, решила забраться в шкаф и бежать через него из квартиры ей одной известным способом? Валериан оглядел шкаф изнутри и, никого там не найдя, застонал от отчаяния. Но тут его накрыл новый приступ расстройства желудка, и он опять побежал в туалет.

Выслушав рассказ «Кати»-«Оли», Сарафанов гневно воскликнул:

– Я сразу понял, что он – аферист! У него это на роже написано! А ты про него: «Хороший, хороший»! – укорил он жену. – Завтра поеду к нему и поговорю с ним по-мужски! Подлец! Хотел воспользоваться несчастьем девчонки!

– Никуда ты не поедешь, – остановила его Клава. – Пусть с этим разбирается полиция. Слава богу, «Кате» удалось сбежать от него! – И погладила девушку по плечу. – Найдем мы твоих родных, найдем… А сейчас иди отдыхать, день был трудный. Я постелила тебе в гостиной на диване…

Следующий день «Катя» провела в доме Сарафановых. Клава примирилась с мыслью, что девушка еще некоторое время побудет у них в квартире.

В течение дня вновь позвонили несколько человек, все они интересовались «Катей» (двое даже поговорили с ней напрямую). Некоторые пообещали приехать в течение дня и посмотреть на «Катю» – она это или не она? Родственница или просто похожа?

На третий день утром раздался звонок в дверь. Это наконец явился долгожданный капитан Брюквин. Он пришел не один, а с напарником, тем самым, который интересовался у Сарафанова, хороша ли девица, найденная в шкафу.

Дверь полицейским открыла Клава. Оба представились ей. Второй назвался старшим лейтенантом Мукомоловым. Брюквин, как старший в этой паре, объяснил, по какому делу они явились.

Клава заглянула в удостоверение, которое показал ей Брюквин, удовлетворенно кивнула и предложила полицейским пройти в квартиру.