Людмила Гурченко. Танцующая в пустоте

Живший в страхе почти сорок лет русский народ, несмотря на все преступления Ивана, по-прежнему считает его наместником Господа на земле. Его нельзя судить, как нельзя судить Бога. Он – отец народа и имеет право делать с ним все, что пожелает. К тому же основные удары нанесены по боярам, которых народ ненавидит. Безжалостный к предателям, знати, лжемонахам, он не так часто карал простых людей. Потеряв грозного царя, не лишится ли народ своей единственной защиты? Забыв убийство царевича, публичные казни, войну с Ливонией, нищету, в которой живет страна, ее жители вспоминают о победе над Казанью и Астраханью, завоевании Сибири. Чрезмерность во всем гарантирует ему вечную память: в России всегда отдают предпочтение сильным личностям. Страх наказания не исключает любви к наказующему, а порой и поддерживает ее. Тиран притягивает к себе сердца ужасом, который внушает.

Одновременно гордится тем, что русский, и стыдится отставания своей страны от других. Глядя на Францию, Италию, Англию, Германию, Испанию, Польшу, где расцветают искусство и литература, понимает, что его страна застыла в созерцании пыльного прошлого. В эпоху Чосера и Вийона, Петрарки и Боккаччо, Данте и Ариосто, Рабле и Ронсара в Москве нет ни одного писателя. Ужас перед мирскими удовольствиями, который воспитывает православная Церковь, душит робкие ростки проявления любого дара. Одна архитектура сумела вырваться из этих пут. Живопись, скульптура, музыка, литература задавлены церковными запретами. Воображение художника, и то ограниченное строгими правилами, может найти выход только в иконописи, сказители довольствуются сочинением песен и сказок. Огромная страна пребывает в дремоте. Тяжелое оцепенение мешает ей думать и самовыражаться.

«Если хочешь быть истинным самодержцем, то не имей советников мудрее себя; держись правила, что ты должен учить, а не учиться, повелевать, а не слушаться. Тогда будешь тверд на царстве и грозою вельмож. Советник, мудрейший государя, неминуемо овладеет им».