Read the book: «Вкус волчьих ягод»

Глава 1

– Привет. Да, звонила. Как дела? Ты на работе? – я щекой прижимала телефон к плечу, так как руки были заняты продуктами. Надо отыскать место, где можно упаковать их в сумку. Я оглянулась по сторонам, увидела специальный столик с корзинами возле камер хранения и поспешила туда. – Да, я в супермаркете недалеко от больницы. Несу Сёме на обед пирожки и попутно хочу зайти к тебе поболтать. Да, я такая! – я улыбнулась шутке подруги. – Да, претендую на звание лучшей жены года, а ты просто завидуешь! Ладно. Увидимся минут через двадцать. До встречи.

Я поставила покупки на стеллаж, взяла в руки телефон и сбросила вызов. В который раз убеждаюсь, что корзину в торговый зал супермаркета надо брать даже тогда, когда ничего, кроме хлеба, покупать не собираешься. Этот фокус «я куплю что-то одно и сразу выйду» не срабатывает никогда. Нельзя просто так взять и уйти из торгового зала с одним лишь хлебом в руках. В моем случае с пирожками. Не успеешь оглянуться, как руки полны и пакет с пирожками остается разве что в зубы взять и быстрее мчаться на кассу.

Случайно я оказалась в этом районе в обеденное время и решила, что грех не зайти на работу к мужу и не принести ему что-нибудь вкусное, например, горячие пирожки со сгущенкой.

Муж работал в городской больнице эндокринологом. И моя лучшая подруга работала там же, тоже врач, но в другом отделении. Схожу навещу.

Потом я буду часто возвращаться в памяти к этому моменту, перебирать мельчайшие подробности того дня и думать, какой же случай привел меня в это время к больнице. Счастливый или несчастный?

Парковка, как всегда, была забита транспортом под завязку, но мне посчастливилось найти свободное местечко.

Бодрым шагом я шла по больничным коридорам. Не часто здесь бывала, но где кабинет мужа, конечно, знала. Перед пластиковой дверью с табличкой, на которой значилась наша общая с ним фамилия, остановилась и постучала. Никто не ответил. Толкнула дверь. Оказалось не заперто, но в кабинете пусто. Не страшно. Подожду здесь, звонить не буду, устрою сюрприз.

Кабинет самый обыкновенный: письменный стол с монитором и принтером, кушетка и два шкафа. На окне – жалюзи, подоконник завален папками с рабочей документацией. Я подошла к столу. Толстое стекло прижимало к столешнице несколько таблиц, необходимых для ежедневной работы. В глаза мне бросилась напечатанная жирным шрифтом надпись: ГРАФИК ДЕЖУРСТВ. Нашла в левом столбце нашу фамилию и провела пальцем по строке с днями.

Сердце ёкнуло. Я наклонилась и посмотрела внимательнее. Может, ошиблась? Таблица длинная, на полугодие… Шесть месяцев, и красными квадратами отмечены дни дежурств. В отличие от других врачей отделения, у Семена квадратов очень мало. Всего по одному дежурству в месяц.

Как? Как это возможно? Всего лишь обязательный минимум? Тогда где, если не в больнице, он проводит ночи два, а то и три раза в неделю?

Дыхание перехватило. Сердце колотилось как бешеное. На самом деле я все поняла в первые секунды, но разум отказывался верить. Меня кинуло в жар. Я обернулась на дверь. Если он сейчас войдет? Придется выяснять, спрашивать, что-то делать… Нет. Сейчас не могу. Надо все обдумать. Может, это ошибка? График старый, прошлогодний или… или я не знаю что…

Я подхватила сумку с кушетки и почти выбежала из кабинета. Прочь, прочь отсюда, никого не хочу видеть. Надо успокоиться.

Бежала по коридорам, а в глазах стояли слезы. Я еле успевала уворачиваться от встречных врачей и пациентов. Видела, что люди удивленно оглядываются мне вслед. Может быть, даже знакомые, но сейчас было не до того. Подумают всякое… плевать.

Я вылетела из больницы, села в машину и разрыдалась, уткнув лицо в руль.

Мой муж мне врал и уже давно. И самое простое объяснение, которое обычно и является единственно верным, – любовница. У него есть любовница. Это была первая мысль, пришедшая мне в голову и объясняющая частые отлучки мужа по ночам. Но… я не хотела верить. Мозг пытался, но не находил другой причины… Может, есть что-то еще? Тоже очень простое, лежащее на поверхности, и пока я о нем просто не догадываюсь?

Конечно, есть. Вернись в больницу, спроси прямо, он тотчас придумает правдоподобное объяснение и убедит тебя в нем. А ты, дура, так любишь, что поверишь даже в бред про инопланетян…

Я зарыдала еще сильнее, размазывая тушь по щекам.

Ладно, нет, не инопланетяне, но, может, он занят на другой работе? Не хотел мне говорить, чтобы я не волновалась? Ведь сама вечно ною, что денег не хватает, а он старается. Для меня. Не сказал, чтобы не расстраивалась, а сам… Я всхлипнула, не зная, что придумать… а сам… вагоны по ночам разгружает? Ага, как же! Боже мой, какая же я дура. Слепая, недалекая дура!

Внезапно в мои страдания ворвался телефонный звонок. Еще раз всхлипнув, вытерла тыльной стороной руки под носом и достала из сумки смартфон.

Ира! Совсем про нее забыла, обещала же зайти… Провела пальцем по экрану.

– Эй! Ну ты где? Чайник давно закипел, у меня скоро обед закончится, ты идешь или нет? – раздался голос подруги.

– Ира… Тут такое дело… Я только что узнала, что Сёма мне изменяет…

Молчание в трубке мне не понравилось. Я ожидала чего угодно, любых слов. Надеялась, что сейчас она скажет, мол, я ненормальная, это невозможно, я ошибаюсь и всё себе придумала…

Но подруга молчала. Тяжелое предчувствие подкатило тошнотой к горлу.

– Ира, ты знала? – срывающимся голосом просипела я.

– Все знали…

Глава 2

«Василевский Семен Сергеевич, согласны ли вы взять в жены Маргариту Юрьевну, любить и оберегать в добром здравии и в болезни, в радости и печали, не слыша шума медных труб, через огонь и воду, до конца времен…»

Наша свадьба состоялась примерно полтора года назад, и все это время я жила будто в сказке. Мы любили друг друга. Я точно любила. Он работал в больнице, а я врачом лаборатории в «Областном центре гигиены, эпидемиологии и общественного здоровья» (в простонародье – санэпидемстанция). Мы познакомились в мединституте, он учился на два года старше, и сразу начали встречаться, а спустя несколько лет после окончания ВУЗа поженились.

Денег хватало, но ведь всегда хочется большего. В последнее время Семен много работал, часто задерживался в больнице допоздна и брал много ночных дежурств. Говорил, их хорошо оплачивают, а сейчас, пока у нас нет детей и есть возможность, надо крутиться. Да, мне частенько приходилось ужинать в одиночестве и засыпать в обнимку с подушкой, а не с мужем. Но я не жаловалась. Знала, для чего всего это…

Ну и для чего? Дура. Какая же я дура. Меня душили обида, злость и жалость к себе.

Так. Надо успокоиться. Еще только середина дня – придется возвращаться на работу. Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь унять рыдания и подавить всхлипы. Достала из сумки пачку салфеток, опустила козырек в машине и посмотрела на себя в зеркало. Да уж, красавица! Глаза и нос красные, опухшие, губы искусаны. Я стерла с лица остатки макияжа, промокнула слезы. Посмотрела в светло-серые глаза, которые смотрели на меня из узкого автомобильного зеркала, и запретила себе расстраиваться. Не из-за кого! Тоже мне… Пусть катится… Я и без него…

Нижняя губа опять предательски задрожала. Я прикусила ее, чтобы не вздумала даже.

Завела машину и поехала на работу. Мысли в голове крутились одна чернее другой, грудь давило, воздуха не хватало, на глаза то и дело накатывали слезы.

Понимая своё состояние, ехала медленно, сосредоточилась на простых действиях. Светофор, тормоз, газ. Так потихоньку и добралась. Вот и поднятый перед автостоянкой шлагбаум. Включила поворотник, притормозила пропустить встречную машину…

Бам!

Меня слегка качнуло вперед на руль. Я обернулась и увидела внедорожник. Слишком близко к заднему стеклу. Твою мать!

Я этого не вынесу. Еще и в аварию попала. Сейчас начнется: разборки, вызов ГАИ, оформление протокола, страховки. Твою мать! Я не хочу выходить из машины, хочу оказаться дома под одеялом, моргнуть – и чтобы опять было семь утра сегодняшнего дня, а вот этого всего со мной не случилось.

Я устало уткнулась лбом в руки, сложенные на руле. В боковое окошко постучали. Надо выходить.

Возле машины стоял молодой мужчина с виноватым лицом. Судя по всему, это и был хозяин внедорожника.

– Девушка, извините, ради бога. Это полностью моя вина. Я отвлекся и слишком поздно заметил, что вы включили поворотник и притормаживаете. И дистанцию не соблюдал.

Я посмотрела на него. Молодой симпатичный брюнет в белой майке и джинсовой куртке. Солнцезащитные очки он снял и держал в руке. Я кивнула. Понятно, мол, можешь не продолжать, и вышла посмотреть характер повреждений, нанесенных моей машине.

Слава богу, повреждений почти не было. Только длинная царапина на бампере. Я присела и потерла ее пальцем. Даже не слишком глубокая. Бампер на машине пластиковый, черный, заполируется так, что и следов не останется. А если и останутся – плевать! Ерунда, дело житейское.

Обернулась, посмотрела на внедорожник. У того благодаря передним дугам повреждений не было вообще. Скосила глаза на номера. Не наш регион. Столичный.

– Все нормально. Ерундовая царапина, не будем задерживать друг друга и ГАИ отвлекать.

Парень смотрел недоверчиво.

– Что вы имеете в виду?

– Вы говорили, что это целиком и полностью ваша вина, и попросили прощения. Так вот, я вас прощаю!

– А бампер?

– Черт с ним, с бампером.

– Хотите, я вам полировку оплачу?

– Не хочу.

– А кофе? Или обед? Я в вашем городе впервые, но если подскажете приличный ресторан, сейчас как раз обеденное время… А я голоден как волк.

Я глянула на него, и мне показалось на секунду, что лицо и вправду вытянулось вперед волчьей пастью и мелькнули белые-белые, как мел, очень острые клыки.

Моргнула – и наваждение исчезло.

Потерла лицо руками, мотнула головой, прогоняя ненужные мысли, и направилась к машине. Там достала из сумки пирожки со сгущенкой, обернулась и протянула их незнакомцу.

– Вот возьмите, вкусные, свежие. Может быть, даже еще не успели остыть.

Он машинально взял у меня пакет и спросил удивленно:

– Девушка, вы плачете? Это из-за машины? Я же говорю, что я все оплачу!

Черт, черт! Я опять прикусила губу, чтобы не дрожала, и опустила голову, заслоняя слезы волосами. Да при чем тут машина? Поезжай ты уже. Пока я не разревелась прямо посреди улицы.

Движение в этом переулке не было оживленным, но тем не менее две наши машины, оставленные в том же положении, как и при аварии, мешали нормальному проезду.

– Нет, я же сказала. Дело не в машине, у меня личные неприятности. К вам никаких претензий не имею.

– Ну, это отлично… – парень смутился, понимая, что слова прозвучали двусмысленно. – Отлично то, что у вас ко мне нет претензий. Но знаете, на всякий случай давайте это задокументируем. Хотя бы в расписке. А то мало ли я сейчас уеду, а вы ГАИ вызовете, и меня прав лишат и штраф дадут за то, что скрылся с места аварии.

– Зачем мне это?

– Абсолютно незачем, но все же давайте напишем.

Я кивнула.

– Нужно освободить дорогу, пока мимо проезжающие водители нас не прокляли, а то вон уже пробка собирается.

Через минуту я сидела у него в машине и записывала под диктовку на листочке, вырванном из его ежедневника: я такая-то и такая-то не имею претензий к владельцу автомобиля и так далее. Он в ответ написал такую же. На этом мы распрощались, и мужчина уехал.

Я села в машину и посмотрела на листок, исписанный ровным круглым почерком. Внизу на бумаге стоял логотип знакомой фармацевтической компании, с которой мы сейчас плотно работали. Надо же. Какое интересное совпадение. Я посмотрела на его фамилию. Черноухов. Смешная… но мне не знакома. А может, ежедневник ему подарили? Забавно.

Я хмыкнула, сложила листок вчетверо, засунула в карман сумки и напрочь о нем забыла. Хватало проблем и без того.

Глава 3

После работы заехала в магазин, взяла бутылку вина и отправилась к Ире выяснять подробности неверности муженька и продумывать дальнейшую стратегию поведения.

Как мне пояснила подруга, по больнице давно ходили сплетни, что у моего мужа роман с акушеркой. Катя, так ее зовут, мать-одиночка, старше нас на несколько лет. Внешности самой заурядной, немного даже на меня похожа. Но смешливая, с хорошим чувством юмора. Их часто видят вместе, шутки, взгляды и так далее. Но свечку никто не держал, и на сто процентов утверждать, что они спят, она не может. Никаких достоверных доказательств ни у кого нет, поэтому она мне ничего не говорила, ждала, вдруг всё разрешится само собой.

Разрешилось, твою мать. Само собой. И что мне теперь делать?

Я не злилась на Иру. Сама до конца не была бы уверена, что поведала бы подруге свои подозрения, окажись в такой ситуации. Но на душе было горько и обидно. Я в очередной раз наплакалась и собралась домой.

Предстоял тяжелый разговор с мужем.

Играть и притворяться, что между нами все хорошо, у меня бы не получилось. Поэтому выяснить отношения придется, причем именно сегодня.

Домой я приехала поздно. Сёма уже поужинал в одиночестве, моему отсутствию вечером не удивился и его причинами не поинтересовался, даже не позвонил. Впрочем, в последнее время у нас это и не было принято.

Я зашла в комнату, молча остановилась в дверях. Муж полулежал на диване, смотрел сериал. Обернулся и увидел моё лицо. Видимо, это было то еще зрелище.

– Что-то случилось?

– Случилось.

Он поднялся мне навстречу обеспокоенный.

– Рит? Что-то на работе? С родителями? С тобой?

Я отрицательно мотнула головой. В глазах защипали слезы.

– Тогда что? Ты нормально можешь сказать? – голос прозвучал раздраженно, он начинал злиться и выходить из себя.

– Сём, мы взрослые люди. Давай будем порядочными, и я жду, что ты ответишь мне правду. У тебя есть любовница?

– Что-о-о? О чем ты говоришь? – глаза у него округлились от удивления. К такому повороту он не был готов.

– Простой вопрос. Да или нет?

Муж смотрел мне в глаза, и ответ мне уже был не нужен. Я всё видела и так. И Семен, захваченный врасплох, понимал, что не сможет придумать объяснение так быстро… и актер из него так себе… Поэтому он смотрел на меня и молчал.

Мне вдруг стало всё равно. Даже не стала дождаться ответа. Отвернулась. Пошла на кухню. Поставила чайник.

Был тяжёлый день. И физически, и эмоционально я была истощена. Понимала, что не вывезу сейчас все эти объяснения, что не хочу слушать оправдания и подробности. Уже жалела, что начала разговор. Надо было оставаться ночевать у Иры.

Одновременно понимала, что если дать Семе ночь на размышления, то он придумает строгую, логически выверенную версию, как всё там у них с этой Катей складывается, почему складывается и зачем. Может быть, он даже убедит меня, что у них ещё ничего и не было.

Плевать. Я так устала от переживаний, от натянутых нервов, от внутренней истерики, что на меня вдруг опустилась спасительная апатия. Психика пыталась защитить организм от стресса любым способом, и я даже вздохнула с облегчением.

Муж зашёл на кухню, остановился, не зная, что сказать. Потом понял, что молчащим выглядит глупо, и начал неуверенно:

– Рита, ты чего? Что случилось?

– Сёма, я всё знаю. Про тебя и про твою Катю. Конечно, позднее меня будут интересовать подробности, но сегодня, прошу, оставь меня одну. Я очень устала. Поезжай туда, где ты проводишь свои «хорошо оплачиваемые» ночные дежурства.

Дальше было как во сне. Сначала он пытался что-то объяснить, потом устроить скандал, оправдать себя, сделать дуру из меня. Громко кричал, но я уже не вслушивалась и не отвечала.

В итоге он повернул разговор так, будто это я его обидела своим недоверием, своим нежеланием объяснить, что мне известно и откуда. По итогу наконец-то хлопнул дверью и ушёл глубоко оскорбленный. Наверное, в надежде, что я побегу следом просить прощения и останавливать. Ну, или, может, на самом деле ему тоже нужно было время, чтобы подготовиться к защите, и он решил взять паузу. Я лишь вздохнула с облегчением.

В последующие дни разговор, конечно, состоялся. Семен, стоит отдать ему должное, не стал отпираться. Признался, что у него действительно отношения на работе. Конечно же, они ничего для него не значат. И согласился, что раз уж так вот всё вышло, возможно, нам действительно стоит взять паузу. Не разводиться, нет, но все хорошенько обдумать, разобраться в первую очередь в себе… Не знаю зачем. Лично я в себе была уверена, мне разбираться было не в чем, я уже приняла решение. Ну а ему, видимо, нужно было еще разбираться… Что же… Договорились пожить раздельно.

Самым сложным оказалось рассказать обо всем родителям. А самым простым – у нас не было детей. Сейчас и в будущем я часто думала: хорошо, что измена случилось так быстро. Да, с одной стороны, обидно как женщине, что прошло всего полтора года со дня свадьбы и я так быстро надоела мужу, что он обзавелся любовницей. А с другой стороны, хорошо, что мы разошлись еще до момента, пока семья не обросла детьми, кредитами, большим домом с баней, о котором мы так мечтали, или даже общим бизнесом…

Дни тянулись за днями… Сперва душа болела очень сильно, и я часто плакала ночами от разочарования, обиды и жалости к себе. Но постепенно привыкала к боли. Семен сказал, что временно снял квартиру, но я была уверена, что он живет у неё. Я не выясняла подробностей, хотела как можно скорее выкинуть его из своей жизни и своих мыслей. Притворялась, будто никогда не была замужем, и постепенно избавлялась от вещей, которые имели к нему отношение.

И чтобы было полегче, с головой ушла в работу. Тем более что поработать действительно было с чем…

***

С анализами воды, которую нам привезли на исследование из местной деревни, творилась какая-то чертовщина.

Я проводила тест за тестом, уже несколько дней сверяла результаты, и каждый раз они были разными. Нет, никаких пестицидов, токсинов или патогенных бактерий я не обнаруживала. Но химический состав воды каждый раз отличался. Хотя анализ делался из одной и той же пробы. Бактериологический, к сожалению, я повторить не могла. Жалела, что не догадалась разделить воду и провести два теста одновременно.

Грешила на неисправность оборудования и реактивы. Иначе пришлось бы признать, что я или полностью профнепригодна, или просто схожу с ума… В нарушение инструкции решила самолично отвезти пробу Ирке в областную больницу. Хотела, чтобы она (негласно, просто по дружбе) отдала воду в их лабораторию и я смогла потом сравнить результаты. Но воды осталось совсем мало, вряд ли что-то получится.

Я сидела за столом в кабинете и размышляла над тем, что положенные семь дней прошли, дальше тянуть уже некуда, надо выдавать официальный результат.

Но цифры в раскрытом передо мной журнале мне не нравились. Вот совсем не нравились… а почему – понять не могла.

Приоткрылась дверь, и в кабинет заглянул Эдик.

– Ну, что тут у тебя? Областная названивает, торопят, ждут результаты.

Я недовольно поджала губы и покачала головой.

– Эд, зайди, надо поговорить.

Мужчина бросил взгляд на закипающий на подоконнике чайник.

– Сейчас… принесу свою кружку, кофейку попьем. Кофе-то у тебя есть?

– Кофе есть, правда, растворимый, а вот к нему ничего…

– Ок. Понял, сейчас вернусь.

Эдуард Казимирович – мой коллега. Но если я работала в лаборатории, то он врач из эпидемиологии. Именно он ездил брать пробы воды, и именно он проводил расследование. Врачом он был грамотным, в его действиях я не сомневалась. Если ехал Эдик, можно быть уверенным, что все будет сделано как надо.

– Маринка моя вчера пирог с яблоками пекла, угощайся.

Вернувшийся Эдик поставил на стол пластиковый контейнер с выпечкой и залил кипятком растворимый кофе в обеих кружках.

Я открыла контейнер и с сомнением осмотрела шарлотку. Готовила жена Эдика, откровенно говоря, не очень, но сказать об этом вслух никто не решался. Тем более сам Эдик был от жены в восторге. С удовольствием поглощал все ее домашние обеды и нахваливал. Отказаться неудобно, поэтому я взяла самый маленький кусочек и положила в рот. Ну… если не считать явный перебор сахара, есть можно.

– Бери побольше, вечно вы на диетах. Посмотри на себя, бледная какая. На лице уже одни глаза остались…

– Спасибо, я чуть позже… – я аккуратно размешала ложечкой кофе. – Эдик, ты сам в деревню ездил?

– Демидково? Так не такая уж и деревня. Захолустье, конечно, но люди живут. Я не один, с твоей лаборанткой… как ее?.. Ленкой. Она пробы брала, пока я опрос проводил.

– И что? Правда, подозревают легионеллез?

– Областная считает, что да. Хоть картина и не совсем типичная. Так, а что в воде?

– Легионеллы там точно нет. К тому же… вы воду из колодца брали? Изначально вероятность, что легионелла будет жить в холодной воде, невелика.

– Но исключения бывали…

– Бывали. Наверное. Но не в этом случае.

– Тогда что? Нитраты?

– И нитратов нет. Все с этой водой более-менее в норме. Не дистиллят, конечно, она же колодезная, причем явно не из глубоких… Но ничего опасного для жизни и здоровья в колодце не содержится. Никаких патогенных возбудителей.

– Так чего результат не выдаешь? Если все в норме?

Я молчала, не зная, что ответить. Ну не могла сказать ему, что в химическом составе то железо прыгает, то соли, то сульфаты… будто вода все время разная… Язык не поворачивался произнести такое вслух. Я и сама себе не верила, а Эдик точно сочтет чокнутой…

– Выдам сегодня. Вот кофе допьем, и выпишу. А как в целом обстановка в деревне? Много больных?

– С десяток…

– Ого! – по спине пробежал неприятный холодок.

– Да, дело серьезное, потому такую шумиху подняли. Ты смотри внимательно. Потому что, как только хоть один из пациентов умрет, приедет столичная проверка. И если окажется, что мы плохо эпидемиологическое расследование провели… Трындец коту Ваське! А точнее, нашему главврачу Василию Сергеевичу. Могут и с должности снять. А он, ты знаешь, какая сволочь, один не уйдет, весь хоровод за собой потянет. Нас-то, может, и не уволят, но с годовой премией можно будет попрощаться.

– Да что премия, Эдик? Там же люди болеют, не проворонить бы вспышку.

– Я делал, что мог. Все по инструкции и по протоколу. С этими деревенскими сложно. Молчат будто воды в рот набравши…

– Воды… – тихо повторила я и вздохнула.