About the book
Роман повествует о бурных и трагических событиях XX века: большевистском перевороте, кровавом терроре, укреплении диктаторских режимов в Европе, несчастной жизни россиян на чужбине. Среди десятков и десятков его персонажей – от петербургского извозчика до русской дамы, торгующей собой на панелях Стамбула, от Троцкого и Ленина до Муссолини и Сталина, от Рахманинова и Станиславского до Алексея Толстого и Марка Алданова – наиболее яркой фигурой является великий Бунин.
Книга содержит нецензурную брань
Other versions of the book
Reviews, 18 reviews18
Да хранит Аллах этого мудрейшего автора Валентина ибн Лаврова, да сгинут все его завистники и недоброжелатели! Лучший из всех писателей да творит больше на счастье хороших людей. Мирза Хаджи Бей.
"Катастрофу" Валентина Лаврова надо не просто читать, ее надо изучать. С тетрадью и ручкой: узнаете столько нового, неизвестного прежде из нашей истории. И это не художественные выдумки, но все факты строго документированы. Не зря автор провел в закрытых архивах почти тридцать лет. И как роман прекрасно написан! Читается взахлеб.
User59199-6, Петр Незнамов. Прекрасно сказано! Читать надо только умные книги, такие, какие пишет Валентин Лавров.
Во! Наслаждение ума и сердца! Ношу «Катастрофу» Валентина Лаврова с собой, читаю каждую свободную минуту. Надо купить все, что есть Лаврова в продаже. Владислав Опарин.
"Катастрофа" Валентина Лаврова, на мой взгляд, лучшее, что было написано о большевистском захвате власти и дальнейшей трагедии великой, горячо нами любимой России. Читаю и перечитываю этот блестящий исторический роман. Григорий Перов.
User59199-6, Г-нПеров! Вы глубоко правы! Лаврова читать приятно и очень полезно. Юлий Шашурин.
Валентин Лавров – замечательный писатель. Каждая книга – словно погружает вас в описываемую эпоху. Бандиты, революционеры (по мнению автора это одно и тоже) , извозчики, царственные особы – каждый говорит на свойственном ему языке. Сюжеты стремительны и полны исторической правды. Книги Лаврова надо изучать в школе. С. Синявский.
прогрессивных тупиц» – так, кажется, Достоевский выражается. – Ну, в любом государственном органе непременно какое-то
рядом Шмелеву. – Пир во время чумы! – негромко отозвался тот. Станиславский, заканчивая воспоминания, с удовольствием потер свои