Read the book: «Двадцать сигарет в пачке»
Пролог
– Загрузка данных и координат.
Голос Искусственного Интеллекта звучал безучастно. Но только он и был спокоен.
В Центре Управления Полётом царила такая напряжённость, словно каждый атом был готов испустить море энергии.
Адам достал пачку сигарет песочного цвета. Каким-то чудом он сумел сохранить её, пронеся с собой сквозь последние времена. Эта пачка – нехитрое произведение человеческой цивилизации – стала последним способом почувствовать вкус и запах старого мира. Того, над созданием которого мы столько трудились и который теперь стоял на пороге своего перерождения.
Старик вскрыл пачку и достал сигарету.
– Ты готов? – спросил он.
– Я готов.
– Обратный отсчёт, – заявил Искусственный Интеллект.
– Десять. Девять. Восемь. Семь…
На Земле зажглись контрольные точки, отмечающие линию разгона. Я почувствовал, как Большое И наполняет меня энергией. Такой же искусственной, как и оно само. Я даже ощутил ее пластиковый привкус.
Адам с удовольствием затянулся и выпустил тонкую струйку дыма.
– Три. Два. Один. Старт!
Земля задрожала.
Реактор молнией пролетел через меридиан контрольных точек и силовое поле взяло в кольцо планету.
– Система стабильна. Напряжение в норме.
– Сделай это для нас всех! – сказал Адам.
Он старался казаться сдержанным, но лежащий у его ног Сёма оскалился и весь затрясся от нетерпения. Лишь Искусственный Интеллект сохранял спокойствие. Единственный во всем Центре.
– Гравитационное возмущение произойдёт через три, два, один, сейчас!
– Да хранит тебя Сила Сияния! – напутствовал Адам.
Мощная волна рукотворной Силы подхватила меня и понесла к первой контрольной точке. Очень быстро. Одна контрольная точка моментально сменилась следующей.
– Скорость – полтора процента скорости света. Система стабильна. Напряжение в норме.
– Ускорение, – отдал приказ Адам и машинально стряхнул пепел на голову крысы.
После первого оборота вокруг земли я всё ещё могу различать отдельные контрольные точки, но вот ускорение и они слились в сплошную горящую линию.
– Выход на орбиту. Система стабильна. Напряжение в норме.
Я поднялся над Землёй. Сопротивление снизилось. Волны энергии захлестнули меня, придав новую мощь.
– Первая космическая скорость. Активация шлюзов.
Контрольные точки взорвались, и мой сияющий трек превратился в ослепительно светящуюся реку.
– Скорость – сто чисел Маха. Система стабильна. Напряжение в норме.
Все изменилось. Я больше не видел Землю. Лишь смутное воспоминание подсказывало, что она существует где-то рядом. Вперед уходил светящийся тоннель, по которому я летел с невероятной скоростью. Где-то там, вне этого тоннеля, стоял Адам, напряженно глядящий в голографическое изображение, а Большое И отрапортовало:
– Время вышло. Начинается распад.
Последовала череда мощных вспышек, которые расшевелили мой трек. Горящий тоннель ожил и закипел негодованием, словно хотел поймать меня и исторгнуть прочь. Но чем больше было его возмущение, тем быстрее несло меня вперед.
– Предельное ускорение. Скорость – девяносто девять процентов скорости света. Конец стабильности. Распад времени завершён. Подключение к резервам Памяти.
Световой тоннель разлетелся во все стороны, образовав вокруг меня спирали завихрений. Поднялся оглушительный визг. Пространство растягивало, скручивало и уносило куда-то позади меня. И вдруг я замер, как выпрыгнувшая из моря касатка. И прежде, чем успел испугаться падения, услышал чей-то голос. Один, за ним другой, третий. Вот их уже сотни тысяч. Миллионы. Миллиарды.
Память человечества, словно могучий Левиафан, подхватила меня над зияющей бездной и вознесла над пределами пространства-времени.
Мне открылась завораживающая картина. Действительность, о которой люди столько говорили, но никогда не могли подобрать нужных слов для ее описания – Время предстало передо мной во всей своей полноте и масштабности.
Почему его сравнивали с рекой? Это совсем не река. Это океан, разливающийся по всему пространству.
Временной континуум распространялся всюду, растекаясь во всех возможных направлениях и, заигрывая с материей и пространством, удалялся куда-то.
Туда, где сформированные им новые реальности и измерения уже не поддавались ни описанию, ни лицезрению.
Понятно теперь, почему так долго мы не могли уловить его сущность!
Казалось, ему нет ни начала, ни конца. У него нет дна и нет поверхности. Тем не менее по мере того, как вихревое возмущение толкало меня сквозь этот океан, я смог разглядеть отдельные составляющие Времени. Моменты и мгновения вспенивались передо мною, как волны во время шторма и разбивались о моё восприятие. Мириады человеческих судеб, их эмоции, слова и действия стали для меня так близки, что, казалось, я мог бы дотронуться до них.
Это очень развеселило меня, и я впервые пожалел, что сейчас рядом не было Семы.
Вот уж кто сумел бы порадоваться событию подобного рода!
Я заскользил по фрагментам Памяти, как серфингист устремляется сквозь пучину.
Мимо мелькали лица. Все, что делали люди – рождались, говорили, любили, воевали, творили, умирали – все оставляло след в структуре пространства-времени, наполняя каждый ее миг весом и значением. И хоть мелькание событий происходило с неимоверной частотой, я вскоре научился маневрировать среди мгновений людского бытия. Мог разглядеть каждый вздох, всякую мысль любого человека, жившего на земле. Мог подняться над целой эпохой и тогда мне открывались масштабные события и вехи человеческой истории.
Наконец, подхваченный мощным импульсом, я поднялся так высоко, что передо мной открылась вся полнота той части пространства-времени, которую заполнил своим существованием Человек. Вся целиком. С самого начала.
Глава 1
Наша история началась много миллионов лет назад.
Когда задумаешься о продолжительности этого срока, он покажется неимоверно далёким. Но сейчас, когда я смотрел на Время в его масштабе, мне открылся неожиданный факт. Все эти миллионы лет человеческой истории – лишь завершающий всплеск в огромном океане мироздания. Но, несмотря на краткость этого периода, для меня, как единственного его наблюдателя, он был исключительно увлекательным и невероятным.
Все началось в тот день, когда в стае млекопитающих, обитающих посреди мира гигантских ящеров, родился необычный щенок.
Он был первым детенышем матери, и в тот год землю трясло и терзало особенно часто.
Вулканическая активность раскалывающегося суперконтинента выбрасывала столько пепла в небо, что солнце неделями не могло дотянуться своими лучами до земли. Еды не хватало, и в поисках пищи стае приходилось преодолевать значительные расстояния.
Ночные переходы, полные страха и опасностей, сильно истощили беременную самку.
Она едва поспевала за стаей и на охоту сил не оставалось совсем. Когда родился ее первенец, он был слаб и имел чудовищные врождённые дефекты. Однако, несмотря на уродство форм и болезненную слабость, щенок оказался удивительно жизнеспособным. Такая мутация – явление в природе нередкое и порой случается, что с нее берет свое начало новая форма жизни. Правда в стае млекопитающих никто об этом не подозревал. Когда его мать забрал ящер, стая изгнала уродца. Он ушёл и вслед за ним отправился ещё один щенок.
Взирая на эти события с высоты времени, я не сразу понял, кто это. Не сразу даже обратил внимание на него, но Память подсказала – это был я.
Да, когда-то я тоже был живым существом из плоти и крови. Странное чувство – видеть себя со стороны! Зрелище скорее пугающее.
И вот тот, кем в те безумно далекие времена был я, отправился вслед за братом, инстинктивно следуя за его сладко-молочным запахом, в котором нечётко различался запах матери. Мы отправились на восток сквозь каменистые пустыни, разрываемые землетрясениями и вулканами. Редкие оазисы жизни, попадавшиеся нам на пути, кишели динозаврами и не сулили ничего хорошего паре мелких млекопитающих.
Помню, что явь и сон, день и ночь слились в одно непрекращающееся действо. Я не знал, ни куда мы идём, ни от кого бежим, не представлял, что ожидает нас за поворотом. Тем не менее я не помню, чтобы это хоть немного беспокоило меня тогда. Для того существа само понятие беспокойство было слишком сложным. Не помню, чтобы я отдавал себе хоть какой-то отчет зачем и куда мы бредём в этом враждебном нам мире. Просто передо мной был хвостатый зад брата, за которым мне следовало бежать. Вот и всё.
Впрочем, мой брат, в отличие от меня, имел ясную цель для движения и интуитивное понимание этого хватало для того, чтобы просто бежать за ним.
А он бежал не просто так. Иногда он поднимался на задние лапы и принюхивался, пытаясь в воздухе прочитать содержание невидимой карты. Я старательно повторял его действия, и спустя какое-то время уже и сам начал что-то ощущать. Какую-то Силу, пронизывающую весь эфир. Нечто невидимое, во что хотелось окунуться, как в тёплую воду гейзеров. Мы давно не ели и должны были бы устать от бесконечного перехода. Но удивительный факт – чем дальше мы шли, тем больше сил становилось.
В то утро я проснулся от подземных толчков. Земля подбросила меня и без сожаления врезала по морде. Ещё не до конца осознав происходящее, я вскочил и стал оглядываться в поисках брата.
Его нигде не было. Вокруг вообще ничего не было. Лишь шум и тьма. И ещё Сила, носившаяся вихрем и сметавшая всё на своём пути.
Страх пригвоздил меня к земле и обездвижил. Я лежал едва дыша, и вот земля издала глухой рёв, задрожала и обрушилась прямо у меня под ногами.
Очнулся я спустя некоторое время.
Всё прекратилось и стояла мертвая тишина. Ни звука, ни дуновения. Кромешный мрак. И в этой тьме я наконец почуял где-то рядом знакомый запах.
Заметавшись, я обнаружил, что лежу под завалом.
Я запаниковал. Страх снова сдавил все мышцы, и я едва мог дышать.
Собравшись из последних сил, я судорожно вздохнул и в этом паническом вдохе вдруг ощутил запах. Слабый, едва уловимый запах существа, олицетворявшего на тот момент саму жизнь.
Брат!
Он заставил меня вгрызаться в пространство, отчаянно разрывая его в своём направлении. Совершив это чрезмерное усилие, я вдруг оказался в большой пещере.
Внутри она была наполнена ярким светом, который метался под сводом, преображая в причудливые формы камни, к которым он прикасался. Сами волны шли извне, хотя откуда вдруг появилось это "извне" в глухом подземелье, я объяснить не могу.
Словно за текущим водопадом быстроменяющихся бликов на стенах пещеры скрывалась некая иная, совершенно непостижимая реальность.
Я был так заворожен открывшейся мне картиной, что не сразу обратил внимание на тело, лежащее посреди пещеры на каменном выступе, от которого поднимались едкие пары дыма. Сталкивающиеся и разлетающиеся в разные стороны вспышки света искрами падали к основанию камня, освещая неровным светом лежащее на нём бездыханное тело.
Это было тело моего брата. То, что он был мёртв, не вызывало никаких сомнений. В пещеру несчастный летел вниз головой и при падении его затылок разбился о каменную глыбу. Отвратительными следами этого падения было испачкано все вокруг.
Вспышки становились все ярче, пока свет не залил все углы.
Внимательно оглядевшись кругом, я очень быстро осознал свое бедственное положение.
Со мной такое случилось впервые – когда я что-то ощутил. И первым осознанным чувством в моей жизни стало тягостное ощущение неминуемой смерти.
Не знаю, почему оно было тягостным, – ведь в сущности мне не с чем было сравнивать.
Других ощущений у меня тогда попросту еще не было, но я до сих пор помню, что первое чувство в моей жизни было до того тоскливым, что у меня подвело живот.
Я бегал, вынюхивал и искал хоть какую-нибудь щелочку, способную вывести меня наружу, к солнцу, к жизни… Увы! Все мои поиски были напрасны.
Я оказался заживо погребён под завалом в пещере с изувеченным трупом и ярким светом, который с беспристрастностью патологоанатома указывал на всю безнадёжность моего положения.
Я злился, плакал, носился по пещере и выл, пока, наконец, не лишился сил и не свалился у подножия глыбы, готовый заснуть и больше не просыпаться никогда.
Трудно сказать сколько времени я провёл в таком положении. Но, наверное, уже сквозь забытье я вновь увидел свет. Странный свет, который сопровождал шум, похожий на чей-то голос. Очень хорошо знакомый мне голос, хотя я не понял, откуда так хорошо знаю его.
– Адам! – позвал голос, после чего из этого света вышло существо.
Внешне оно походило на брата, но им точно не являлось. Стоя прямо на двух ногах, на меня смотрело светящимися глазами удивительное создание.
Оно словно являлось продолжением света. Или, если можно так сказать, свет держал его за голову в той части, где прежде был проломлен затылок, отчего казалось, что над головой происходило свечение.
Такое же свечение озаряло всю пещеру. Оно уходило куда-то дальше, за плавучие своды пещеры, где интуитивно угадывалось нечто совершенно иное. И это иное, словно сквозь невидимую призму, тянулось к голове существа, реагировало на него и отвечало ему.
Картина была столь пугающе невероятной, что я заскулил.
Персона посмотрела на меня, но как-то странно. Как смотрят слепые щенки, улавливающие чужое присутствие скорее по запаху. Можно сказать, что он скорее знал, что я здесь, чем видел.
Движения его были плавными, и сам он словно парил в воздухе, будто пришёл из другого пространства.
И все же я почему-то был абсолютно уверен, что это мой брат.
– Адам, – поправил меня он тем самым до боли знакомым голосом, – Я – Адам.
Произнеся это, он приблизился и погладил меня по голове.
Я снова заскулил и невольно стал пятиться от него назад. Наверное, в ужасе.
– Адам – это я, – снова сказало существо, словно через силу, признав за собою и это имя, и этот голос.
Оно встало, распрямилось и развело руки в стороны.
Свет отозвался на это действие как щенок, которому предлагают поиграть. Вспышки то здесь, то там завели ускоряющийся танец световых пятен, которые складывались в отдельные причудливые видения.
Видения были разные, по большей части странные, не поддающиеся ни описанию, ни осмыслению. Свет в них становился то ярче, то тусклее, но при этом все время был исключительной природы. Сиятельной природы другого измерения, которая не поддается никакой логике. Тем паче, о какой вообще логике может говорить такое существо как я, да ещё и находящееся в столь прискорбном положении?
– Это Сияние, – сказало существо по имени Адам.
Голос его звучал неправдоподобно, как если бы вдруг солнце вместе со способностью светить и согревать получило дар речи.
Он опустил руки и сел рядом со мной на камень. Мягкая волна света шлейфом опустилась вслед за ним. Я понемногу осмелел, поднял голову и лизнул его руку. Мне показалось, что Адам улыбнулся, но такое движение заставило свечение на его затылке вспыхнуть ярче и отозваться голубоватым сиянием под сводами пещеры.
Я обошёл Адама, чтобы внимательно рассмотреть его затылок. Несмотря на значительность повреждения, о травме говорила лишь небольшое отверстие на самой макушке, которое, словно веком, затянуло тонким слоем кожи. Тем не менее выглядело это крайне нездорово, и я снова заскулил от тоски, сопереживая братской боли.
Но Адам, который стоял у каменной глыбы и осторожно ее ощупывал, не обратил на это внимания, словно говорил с кем-то или чем-то.
Он похлопал по глыбе:
– Это – Камень Причины.
Поднявшись на его вершину, он вновь развёл руки в стороны и так провёл некоторое время – совершенно неподвижно, в абсолютной тишине.
Вдруг Свет, до той поры набегавший мягкими размеренными волнами, принялся закручивать водоворот огненных вспышек вокруг каменного подиума, на котором стоял Адам. Пучки Света в своём танце сталкивались со стенами подземелья, и те будто плавились от этих ударов. Откуда-то из глубин поднялся страшный рокот. Он наполнил все окружающее пространство, заставляя своды дрожать и осыпаться.
В конце концов Свет сконцентрировался вокруг Адама, столпом взметнулся ввысь и разорвал пещерный свод.
Едкий дым заполнил пустоту, а возрастающий рёв вырвал каменную глыбу и выбросил её вверх. От адского шума, дыма и свиста разлетающихся осколков раздираемой на части пещеры меня объял первобытный ужас. Я уткнулся в ногу Адама, закрыл глаза и пролежал так, парализованный страхом, до тех пор, пока открытое пространство не поглотило раскаты взрыва, исторгнувшего из земных недр наше каменное основание.
К солнцу. К жизни.
Я почувствовал, как рука мягко гладит меня по голове.
Клубы пыли и дыма постепенно улеглись, и прежде чем открыть глаза, я ощутил свежесть воздуха. Осторожно оглядевшись, я увидел, что нахожусь на горе, вершиной которой теперь был Камень Причины.
Передо мною разбивались воды великого океана, а позади простирался бескрайний континент. Свет Сияния провожал стекающую к подножию горы лаву, выкладывая из нее в единый монолит кубы правильной формы.
Адам сидел, подвернув под себя ноги, и нежно гладил меня.
Это было столь умиротворяюще, что я очень быстро совершенно успокоился и молча улегся у ног Человека, ожидая продолжения.
Но Человек просто сидел в ореоле безмолвного созерцания Света Сияния.
Стало скучно. Не придумав ничего интереснее, я стал переворачиваться с боку на бок.
Адам, по-видимому, заметил мою возню и поглядел на меня своими огромными, сияющими исключительной синевой глазами.
Этот цвет, если присмотреться, начинал играть всеми оттенками – от бледно-голубого до иссиня-черного. И переливы эти были совершенно той же природы, что и Свет Сияния. Глядя в них, я вдруг осознал, что начинаю понимать.
Знать, что я – это я. Понимать, что это самое Я – совершенно иное, чем Оно – всё остальное. Я – это не Адам, не Сияние, не Камень Причины. Я – это то, что может понимать и воспринимать все то, что не Я. Воспринимать, понимать и отвечать ему – всему тому, что не Я.
– Ты – Демон! – сказал Адам, и лишь только он произнес это, Свет миллионами огненных игл пронзил меня со всех сторон.
Боль, поразившая каждую клетку тела, застыла криком на самом кончике языка. Я посмотрел в горящие Светом Сияния глаза Адама, и огненный меч его пылающего взора отсек мне голову, высвободив онемевший крик.
Этот вопль, подхваченный Сиянием, словно тонкое покрывало разлетелся по всей долине. Поймав его края, Адам встряхнул его и, опустив к своим ногам, бережно положил мою голову, запечатав огненным копьём Силы.
Описать моё состояние после этого события не так-то просто. Я словно лишился чувств и больше не чувствовал боли, страха, голода или усталости. На смену всему этому пришли необычайная легкость и одухотворенность. Оторвавшись от земли, я стал парить среди недоступных мне прежде высот. Я поднимался все выше и выше, пока всеобъемлющее Сияние не предстало передо мной в таком масштабе, что у меня захватило дух. Свет, природу которого трудно описать и еще сложнее понять, безмятежно колыхался над всем видимым пространством. И нельзя сказать, что он был белым, красным, синим или каким-то еще, потому что он был одновременно всяким. Он мягко разливался повсюду, но в этом чувствовалась стремительная сила, толкающая пространство куда-то вперёд. От этой силы рождались звёзды, и в пустоте, из ничего, вдруг появлялась жизнь.
– Очнись, Демон!
Слова будто выдернули меня из сновидения, и я обнаружил себя вновь сидящим на вершине каменной глыбы у ног Человека. Он снова смотрел на меня. Только теперь его взгляд говорил мне гораздо больше, чем прежде. Я понял, что нам пора отправляться в путь.
Куда?
Я понял куда.
Подхватив Человека, я взмыл в небо и устремился на восток. К устью четырёх рек.
– Четырёхрек! – завопила ужасная чёрная бездна позади меня. Скрежещущим жутким визгом с подвыванием из неё доносилось – четырёхрек, четырёхрек, – и эта мерзкая во всех смыслах скрипящая звуковая волна снова и снова заставляла меня вздрагивать.
– Здесь кто-то есть?
– Здесь есть все, кто тебе нужен, – ответил голос, звучавший непонятно близко. – Мы у порога сингулярности. Это первая Метка человеческой Памяти.
Так называлось место, куда мы прибыли.
Глава 2
Мы прибыли в место, которое Человек назвал Эдем. Не знаю, почему он нарёк это место именно таким сочетанием звуков, однако после сказанного мне уже было трудно представить более подходящее название. В вечерней прохладе исполинских папоротников разливалась нега царящего повсюду Сияния. Лишь только нога Адама коснулась мягкого ковра устилающей землю растительности, все вокруг наполнилось шумным движением и радостным звоном. Неимоверное количество всевозможных обитателей сада выползли нам навстречу. Прежде я никогда не видел такого разнообразия жизни.
Адам воодушевился. Он поднял подбежавшего к нему щенка и стал внимательно его осматривать. Щенок попробовал вырываться, но, не добившись результата, схватил зубами Адама за палец и стал яростно его терзать. Человек улыбнулся прозрению. Он аккуратно опустил щенка на землю.
– Ты – волк! – громко произнес Адам.
Слова аукнулись громом над высоким зелёным сводом сада. Щенок взвизгнул, подпрыгнул и, жалобно скуля, умчался прочь в лесную чащу. Эдем наполнился радужными переливами Сияния и зазвенел весёлым шумом. Казалось, всё вокруг приветствовало новое человеческое действо. Мягкие волны стали подталкивать к Адаму новых тварей. Лишь только он давал одной из них имя, Сияние яркой вспышкой отмечало окончательным утверждением названную тварь.
Мы удалялись всё дальше вглубь сада, исследуя все, что попадалось на пути. Неважно, бегало ли оно по земле, летало ли по воздуху, плавало ли в воде или просто недвижимо произрастало из почвы. До всего Человеку было дело. И всё смиренно склоняло голову перед ним и шествовавшим за ним Сиянием. И все подчинилось воле Адама. Он стал повелителем этого мира. И уже не так очевидно было – Сияние ли управляет Человеком или же Адам влияет на преображающую окружающую действительность Силу Сияния. Воля Адама была настолько могущественна, что в какой-то момент показалось, будто уже не он, а окружающий мир вращается вокруг Человека, видоизменяясь и преображаясь по его желанию.
Однажды, когда животный мир в исключительной полноте предстал перед повелителем Эдема, и взгляд Адама охватил всю эту неимоверную палитру жизни, он внезапно смутился. Исполняя ещё не озвученную волю, я мягко подхватил повелителя и спустя миг опустился на вершину Камня Причины, подножие которого уже успело покрыться изумрудной пеленой, пробившейся сквозь породу растительности.
Адам сел на край и закрыл глаза. Сияние покрыло человеческую голову, и томные волны невещественного Света потекли куда-то прочь, или скорее вглубь окружающего нас пространства. Впрочем, скоро они полились и в обратном направлении, словно Человек общался через это движение с Сиянием, и оно отвечало ему.
Адам был явно чем-то встревожен. Сколько я ни пытался заглянуть в закрытые глаза Человека, ничуть не преуспел в определении его тревоги. Но возмущения Сияния, как и моя интуиция, говорило, что дело касается чего-то очень важного и значительного. Человек всматривался в пучину Сияния так напряжённо, как вглядывается в бушующее море тот, кто с берега пытается разглядеть маленькую лодку. От такого напряжения я стал нервничать и от волнения начал икать.
Но однажды Адам всё-таки открыл глаза и улыбнулся. В его ясных синих глазах я увидел, что он узнал то, что выпытывал у Сияния. Приложив к своей груди обе руки, он стал шевелить губами, еле слышно произнося какое-то имя, и затем порывисто вскочил:
– В Эдем!
Оказавшись снова в саду, Человек скрылся в чаще леса, окруженный ярким обволакивающим Светом. Я постарался вернуться к любимейшему из занятий – безделью, но невесть откуда взявшееся чувство тревоги, впервые появившееся после перерождения, завладело мной. К своему удивлению я отметил, что, лишившись близости Адама, я утратил и чувство присутствия Силы. Дабы устранить неприятное ощущение беспомощности, я решил разыскать Человека.
К счастью, долго искать не пришлось. Свет Сияния ярко озарял устье четырёх рек. Я направился туда, полагая, что достаточно будет одного взгляда на светоносный облик Адама, чтобы тревога покинула меня, уступив место радости и покою. В надежде остаться незамеченным, я осторожно приблизился к берегу. Адам лежал на спине, погруженный в воду. Глаза его были закрыты, руки и ноги раскинуты в сторону. Сияние медленно вращало тело по кругу, отчего по водной глади расходились кольца. Сперва я с ужасом подумал, что Адам утонул. Погруженный с головой в воду, он не подавал никаких признаков жизни. Я хотел броситься в воду и поскорее вытащить его на берег. Но лишь только я двинулся, Сияние мощным толчком отбросило меня назад, придавив к земле жгучим огнём. Я зарычал, и мой рёв эхом прокатился по водной глади убегающих в разные стороны речных потоков. Но стоило ему затихнуть, в Саду вновь воцарилась первозданная тишина. Я был лишен возможности двигаться, и мне не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать за происходящим.
День дважды сменился ночью, а я всё лежал под нависшим столпом Света и наблюдал за водяной рябью, которая разбегалась от мерно покачивающегося тела.
Наутро третьего дня я заметил нечто странное. Отражение в воде стало разделяться, и в какой-то момент показалось, что в воде не один, а два Человека. Я стал пристально всматриваться в глубину, в попытках разглядеть сквозь мелкие волны Адама, но чем сильнее я вглядывался, тем отчётливей становилась иллюзия. Тело, от которого отделилось его отражение.
От невероятности открывшейся картины я не заметил, как световая пика погасла и позволила подняться. Налетел сильный ветер, который вспенил водную гладь. Яркая молния кривой линией от неба до земли разодрала воздух на две половины и ударила в воду, окончательно разделив Человека и его отражение. Искры посыпались во все стороны, и река забурлила, запенилась. Я увидел, как из этой бурлящей водной массы показалась человеческая голова с длинными волосами и большими синими глазами. Такими же бездонными и горящими как у Адама. Сияние толкнуло водную поверхность, и поднявшаяся волна вынесла на берег новое диво. Передо мной стоял Адам. Женского пола.
– Здравствуй, Демон! – тихо улыбаясь, сказало адамово отражение голосом, напоминающим шёпот прибоя.
"Фу, какая мерзость!", – подумал я, и злобное рычание заклокотало внутри меня. Стараясь не приближаться слишком близко, я медленно обошёл вокруг новоявленной особы. Вид отражённого Человека отличался, хоть запахи их были чрезвычайно похожи. Разве что у нового Адама он был чуть деликатней. И чем дольше я рассматривал, тем сильнее становились мои тревожные чувства.
Так вот, значит, с кем придётся делить Человека!
Тяжёлые мысли, словно болотный туман, заклубились с ещё большей силой.
Он мой и большей ничей! Мой и только мой!
С этой лающей мыслью я бросился вперёд с намерением вцепиться в горло отвратительной твари, но невидимая рука схватила меня, сдавив бешеный рык. Я вмиг обмяк и сполз к ногам вышедшего из воды повелителя Эдема, почувствовав тёплую ласку окутавшей меня благодати.
– Я не испугалась, – пролепетал адамов двойник и протянул ко мне руку. – Он славный!
Желая хоть немного реабилитироваться, я поцеловал кончики пальцев протянутой руки и, виновато глядя в сторону, лёг на землю.
Адам смотрел с улыбкой, а Сияние малиновым светом отбивало ритм его сердца. Он взял ее за руки и посмотрел в глаза.
– Ты – моё Отражение. Мы одно навсегда.
Лишь только Адам произнёс это, Сияние могучими импульсами устремилось через руки Адама в ее тело. Человеческое Отражение засияло как полная луна на безоблачном небе. Глаза ее заполнила синева, а над макушкой засветился такой же покров, какой сиял венцом над головой Человека. Отражение звонко засмеялась. Адам засмеялся ей в ответ. Вдвоем они побежали вдоль берега. Так, как бегают маленькие дети, у которых всё хорошо.
Шло время. Удвоенная сила преобразила Эдем до неузнаваемости. Новая помощница повелителя старалась с таким усердием и выдумкой, что нередко сам Адам, замирая, с восторгом наблюдал за ее действиями. Даже великая Сила умножалась, когда творило Отражение. Я вынужден был признать, что сглупил, выразив недоверие двойнику Адама. Стараясь загладить чувство вины, большую часть времени я стремился проводить рядом с ней, угождая во всем и упреждая ее желания.
А желаний у Отражения было много. Получив возможность, она говорила постоянно, без умолку озвучивая их. Поначалу эти желания воспринимались как милые просьбы, и я с готовностью бросался их исполнять. Но чем дальше, тем больше они стали походить на приказы, в беспрекословном исполнении которых она не сомневалась. Я понимал, откуда они исходят. Но случалось, что и сама она была не в состоянии понять их природу.
Так, однажды, Отражение сказала, что хочет поглядеть на охоту гигантских ящеров. Я знал, что ящеры очень опасны, но, почуяв шанс отличиться, поспешил выступить проводником.
– Что может случиться с таким защитником? – весело сказала Отражение, и мы отправились вдоль русла одной из рек.
В пути Отражение имела привычку комментировать всё что видела, или о чём думала. Поначалу я очень нервничал из-за этого, но постепенно свыкся как с неизбежностью, на которую не могу повлиять.
– Адам рассказывал мне, что эти ящеры – жутчайшие твари. Будто они размером с гору и когда охотятся на добычу, непременно ее настигают и убивают. Это правда?
Я кивнул и продолжил высматривать в чаще леса подходящих особей.
– А ещё он сказал, что все их боятся.
Я снова кивнул.
– И даже ты?
Мне хотелось ей ответить о переполняющей меня Силе, которая позволяет больше никогда не испытывать звериного чувства страха, но Отражение вряд ли хотела получать ответы на свои вопросы. В подавляющем большинстве своём они были риторическими. Наконец, неподалёку от подножия холма, где мы укрылись, появилось небольшое стадо травоядных ящеров. Они остановились в тени исполинского дерева и принялись собирать его плоды. Я указал на крону дерева, под которым трапезничало стадо. В ветвях затаились пернатые ящеры с острыми когтями на небольших крыльях и длинными хвостами, балансируя которыми, они стали медленно и тихо спускаться к пасущемуся стаду. Вдруг одна травоядная особь подняла голову и заметила опасность. Издав визг тревоги, тварь бросилась бежать. Переполошившееся стадо вмиг пришло в движение, но спастись им не удалось. Пернатые хищники падали сверху на обезумевших травоядных, впивались острыми когтями в их тела и разрывали артерии. Оставив корчиться в агонии одну жертву, они сразу же перепрыгивали на следующую, и, таким образом, в считанные минуты покончили со всем стадом. Однако, насладиться плодами удачной охотой им было не суждено. Из расположенной у подножия холма пещеры раздался рёв такой силы, что показалось, будто взорвался вулкан. Переполошившиеся пернатые хищники, бросив добычу, в панике поспешили забраться обратно на ветви деревьев.
