– Спала. У неё сон хороший, несмотря на возраст. С десяти вечера до шести утра её и из пушки не разбудишь. Ну и мы не шумели…
Продолжая сохранять серьёзное выражение лица, Юлька припала к губам парня и долго, с наслаждением, поцеловала, обняв его за шею.
Руки заскользили вниз…
– Нет! – огорчённо отстранилась девушка. – Губы твои помню. Вкус… Значит, целовались. А раз целовались, то…
– Не помню, значит – не было, – поспешно попытался откреститься Иванов, вжимаясь в кровать.
Острые зубки Юльки укусили его за мочку, а в ухе тихонько прошелестело:
– Раз не было, то будет. Я тебе не малолетка закомплексованная, мне просто рядом лежать мало. Но это потом! У нас проблемы посерьёзнее, чем «было – не было». Мама на радостях отгул взяла на работе. Я ей наплела всякого, чтобы нервы не трепала… Про единство душ с первого взгляда и озарившую нас ментальную связь. Она, похоже, поверила… Сидит на кухне, полная радужных надежд, тебя ждёт. О родителях твоих спрашивала.
Разом убив все предшествующие намёки на то, что удастся выпутаться из сложившегося пикантного положения без потерь для репутации и без скандала, разбитная дочь билетёрши продолжила:
– Об одном прошу. Ври что хочешь, но попробуй меня сильно не впутывать.
Прозвучавшее малодушие, особенно на фоне «единства душ», Сергей девушке простил. Он встанет, рано или поздно уйдёт, а ей придётся выслушивать нудные нотации о распущенности нравов, неразборчивости в поведении и прочих вещах, направленных на вразумление блудливого чада.
– Разрулим, – торжественно пообещал Юльке инспектор. – Водички дай…
***
Нина Ивановна сидела будто на иголках. Присмотренный для кровиночки парень, мистическим образом, за один вечер, сошедшийся до полной близости с её дочерью, слегка пугал и внушал уважение. Выйдя из комнаты, он по хозяйски прошёлся по их трёшке, осматривая обстановку и задавая бытовые вопросы на предмет отопления и пошива штор; вдумчиво выпил две чашки чаю, ведя по мужски тяжеловесную, уверенную беседу; потребовал показать семейные альбомы и, с удовольствием рассматривая старые фотографии, не отвлекаясь слушал пояснения и не чурался уточнять, где именно сделан тот или иной снимок.
Этим он свёл на нет все первоначальные намерения женщины повести себя жёстко, бескомпромиссно, задавая тон в общении.
Успевшая под шумок накраситься Юлька крутилась неподалёку. Смиренная, послушная, тихая – женщине аж всплакнуть захотелось от дочерней покладистости.
Вытребовав инструменты, оставшиеся от давно ушедшего к новой семье мужа, парень починил шпингалет в ванной, подправил покосившуюся полочку, строго рыкнул на зазевавшуюся в проходе дочь.
Внутри Нины Ивановны всё пело, и она забилась в уголок, боясь спугнуть замаячившее счастье.
Про себя молодой человек рассказывал обтекаемо. Получает хорошо, жильём обеспечен, родители не бедствуют. Но без подробностей. Упор делал на саму билетёршу, буквально купая её в непривычном мужском внимании. Та млела и прощала гостю некоторую скрытность, признавая за ним право на смотрины.
Около полудня он объявил:
– Я в магазин. Нужно кое-что купить, – и значительно посмотрел на потупившуюся Юльку.
– Вам какой? – мать девушки никак не могла решиться перейти на «ты», упиваясь солидностью и основательностью нежданного избранника. – Продуктовый или хозяйственный?
– Продуктовый. С ликёроводочным отделом и конфетами. И хозяйственный.
– Через дом. Из подъезда направо. Там оба по соседству, – необъяснимо краснея, пробормотала Нина Ивановна, восхищённо посматривая на дочь.
Ох и чертовка… Смогла-таки приручить такого красавца! Вся в неё!
Кивнув на прощанье, целеустремлённый молодой человек оделся, пожелал без него не слишком скучать и уверенным, мягким шагом отправился на улицу…
***
… Оказавшись на воздухе, Сергей почувствовал облегчение, закурил, припомнил объяснения женщины по поводу магазина и решительно двинул в нужную сторону, попутно выглядывая таблички на домах с указанием улицы. Хотелось понимать, куда его алкогольные пары завели и как отсюда выбираться.
И то, и другое обнаружилось почти сразу. Иванов оказался во вполне приличном районе, с хорошо развитой инфраструктурой и относительно знакомыми ориентирами.
Зайдя в сетевой маркет, запасся салфетками, приобрёл шоколадку с бутылкой воды без газа, и наскоро перекусил.
Набрал Антона:
– Холм копаем?
– А то! Встречаемся, как уговаривались. Через сорок минут.
– Буду.
Второпях вызвал такси – поездка предстояла неблизкая. Забежал в хозяйственный. Лопат имелось в избытке, всяких и разных, а вот ломы, как и кирки, в продаже отсутствовали. Почесав в затылке, решил не терзать больную голову поисками дефицита и понадеяться на призрачность напарника, способного недостающий инструмент одолжить у местных.
… Вины за собой Сергей не чувствовал. За всё время общения он не произнёс ни единого слова, которое могло быть превратно истолковано, и не дал ни одного обещания. Если Нина Ивановна что-то себе и напридумывала, то без его участия…
***
… Мессенджер тилинькнул входящим сообщением примерно через полчаса после того, как инспектор покинул чужую квартиру. Абонент заинтересовал:
Юля
Рядом с именем высветилось и изображение контакта. Знакомое, сделанное в постели. Губы бантиком, взгляд пьяно-озорной, плечи обнажены.
Когда успела?
Иванов точно помнил, что номерами он с ней не обменивался. Поначалу забыл, а потом… снова забыл.
Пожав плечами и поклявшись на звонки от этой девицы не отвечать, дабы не слышать воплей и истерик, нехотя открыл вкладку с текстом.
«Мама рвёт и мечет, – бездушно сообщали буквы на экране. – Быстро догадалась. Ходила за тобой следом в магазин. Обзывает тебя по-всякому. Чашку разбила».
В конце выстроились в ряд целых пять смеющихся смайликов.
Отвечать Сергей не стал. Ну да, выкручивался как мог, сознательно принимая заочный удар на себя. Пусть лучше билетёрша полоскает его, чем девчонке мозг выносит нравоучениями.
Следующее сообщение настигло уже почти на точке встречи. Оно оказалось несколько путанным и явно имело отсылки к неким, неизвестным парню событиям:
«Мама кричит, что все мужики сволочи и заклинает никогда не выходить замуж! – смайлик в виде поцелуя и пляшущей девочки-чирлидерши. – Я тебя обожаю!!! – снова поцелуйчик. – Только на глаза ей не попадайся, – подмигивающий кружок с белозубой улыбкой. – А мне попадайся. Всегда рада. Звони в любое время. Ты классный, и у нас с тобой остался невыясненный вопрос))) Бе-бе-бе, – смущённый кружок с явно женскими глазами».
«Ок» – написал в ответ инспектор, всерьёз задумываясь о новой встрече. Эпатаж Юльки ему понравился. Юморная девчонка…
А насчёт мамы она права. Путь в экзотариум теперь закрыт, придётся что-то новое выдумывать.
… Прощай, гоферовая гадина.
***
Ждать друга не пришлось. Антон уже крутился на кромке поля, беспечно покуривая и поигрывая подобранным колоском.
– От тебя пахнет пьянкой и женщиной, – принимая лопаты, обратил он внимание на новые нотки в образе Иванова. – Гульнул вчера?
– Есть такое.
– И проснулся не дома…
– И это правда.
– Хорошенькая? Старая знакомая или случайно встретились?
– Сложно сказать. Встретились вчера, но повод имелся.
Брови Антона удивлённо изогнулись.
– Поделишься?
– Легко!
Посмеиваясь, Сергей рассказал полную историю знакомства с Юлькой и в красках описал события сегодняшнего утра, особенно ту часть, в которой он искал повод свалить от гостеприимной Нины Ивановны и не опозорить её дочь.
– Однако! – восхитился призрак, упёршись подбородком в навершие черенка лопаты. – Зачем так долго тянул? Брякнул бы сходу: «Доброе утро, мама! Никуда не уходите! Я за шампанским и кольцами!» – и делай ноги! А ты целое представление устроил.
– Я и сам так поначалу думал поступить, – оправдывался беглец от семейного счастья. – Но… расстраивать не захотелось. Свали я сразу – Юльку бы заклевали за аморальное поведение. Сам посуди – мать обнаруживает дочь с едва знакомым типом в одной постели, да ещё и в собственной квартире, а тот позорно сбегает? На кого гром и молнии полетят? – Швец не ответил, лишь потёр щёку, переваривая доводы напарника. – Молчишь?.. Вот и молчи. Осколки порядочности во мне сохранились, выгораживал девчонку как мог. Маме понравился, помог по дому… Теперь ей, вроде как, корить дочь не за что. Я обеих прокинул, причём… сам посмотри.
Из кармана куртки появился смартфон, и Иванов продемонстрировал последних два сообщения.
Ознакомившись, Антон одобрительно поцокал языком:
– Красава! Но сомневаюсь я…
– В чём?
– В осколках твоей порядочности. Сменял ты её в детском саду, на фантик, – и, обхохатываясь, отскочил в сторону, довольный ископаемой шуткой.
– Да иди ты… – и не подумал огорчаться от недоверия инспектор. – У тебя как успехи?
Мимо неторопливо проехал автомобиль с пожилым мужчиной за рулём. Водитель, поравнявшись с обсуждающими насущное инспекторами, притормозил, внимательно осматривая двух крепких молодых людей с лопатами.
– Пошли, – Антон подхватил шанцевый инструмент и направился в сторону холма. – Подкатывай штаны. По дороге расскажу. Иначе скоро вся улица соберётся на нас посмотреть.
Последовав совету и вычурно помянув чёрта, не имевшему к его непредусмотрительности никакого отношения, Сергей принялся догонять коллегу по службе и друга по жизни.
– Сашка в СИЗО сидит, в крыле для малолеток, – говорил призрак. – Я к нему прошёл, пообщался. Не унывает пацан, не раскаивается. Держится уверенно, без блатной романтики… Если опустить предисловие, то об отце Ленки он ничего не знает. Приехал вампир несколько лет назад, посмотрел на дочь, дал парочку советов и уехал. Ни номера телефона не оставил, ни адреса. Возможно, в звонилке упырицы и имелись какие-нибудь данные, только где теперь та звонилка? В протоколах о ней ни слова. Или подболтали вещдок наши с тобой бывшие коллеги на долгую память, или… хрен знает, где она. Считаю, искать нет смысла. Нужно другого кровососа присматривать.
– Печально, – высказался по этому поводу Иванов, с усилием вырывая увязший в раскисшей земле ботинок. – Что-нибудь ещё узнать успел?
Спрашивать у Антона про холм в открытую он не решился. Некрасиво бы прозвучало. Всю ночь и половину дня потратил на развлечения и утрясание личных дел, а теперь умничает, результатов требует…
– Нет. Историки ничего не знают. Забегал в институт. Они и про кладбище не вспомнили…
Остаток пути шли молча. Иванов, сконцентрировавшись на том, чтобы не увязнуть в бороздах, а Швец не хотел отвлекать напарника от важного занятия.
Добравшись до знакомой котловины и израсходовав половину упаковки салфеток для очистки верхней части обуви, парень с удовольствием откатил штанины вниз. Ноги за недолгий путь успели основательно подмёрзнуть.
Гниловатая чернота никуда не делась. Пряталась внизу, выжидала.
Присев и положив ладони на холодную землю, он прислушался к ощущениям и приготовился побороться за первый в своей жизни клад…
… С общими понятиями о поиске позабытых сокровищ инспектор познакомился, когда находился не у дел и в одиночку постигал основы применения Силы через чтение огромных объёмов фантастической литературы. Разные авторы трактовали кладоискательство по-разному, от «так захотелось моей левой пятке» до глубоко изученного материала по теме, перенесённого на художественную основу. Последнее подкреплялось ненатянутым сюжетом и вдумчивой проработкой нюансов с отсылками к славянской мифологии или намёками на колдовство.
Именно на них и строились базовые выводы, основные из которых можно было сформулировать так: «Все клады разные» и «Не хватай, не обесточив».
Какие-то сокровища считались незамысловато закопанными в укромных местах, некоторые – заговоренными на «тайное слово», реже – проклятыми понимающим специалистом, совсем уж редко – каждую вещичку проклинали по отдельности. Регулярно упоминались и сторожа захоронок – ритуально убитые животные или люди.
В последних Иванов верил слабо. Вдосталь насмотрелся за последние полтора года на призраков и твёрдо знал – ни один из застрявших между землёй и небом не станет вечно сидеть на привязи у чужого добра. Обязательно попытается освободиться.
Представители Департамента – вполне удачный вариант, имеют полномочия на освобождение невольных душ.
Возможен, конечно, вариант сбрендившей души, по-кащеевски чахнущей над златом, но тогда где ей прятаться? Напарник бы точно почуял чужое присутствие. Он здесь внимательно осмотрелся, Печатью отработал… И сейчас не дремлет. Замер в сторонке, готовый ко всему.
Почти посередине котловины чернота значительно уплотнялась, невольно сужая критерии поиска.
Поднявшись и отряхнув руки, Иванов схватился за черенок недавно купленного инструмента.
– Копаем, – остриё лопаты вонзилось в почву. – На пару штыков углубимся, а там посмотрим. Я попробую Силой пройтись, выжечь. Если не срастётся – действуем по обстановке.
– Может шарахнуть? – беспокойно уточнил Швец.
– Сомневаюсь. Обычная техника безопасности. Ничего сверхмощного я не обнаружил.
Упоминание ТБ обнадёжило призрака, вселило уверенность в друге. Понимает что делает, не геройствует…
– Серый, а если там… что-то серьёзное?
Штык Антоновой лопаты тоже вонзился в землю, в сторону полетели тяжёлые комья.
– Закапываем, – не задумываясь, отмахнулся напарник. – Шефа вызываем. Можем прямо сейчас начать… Тоха! Не выноси мозг тупыми рассусоливаниями! Я и сам сомневаться начинаю…
– Молчу, молчу… – с упорством крота вгрызаясь в землю, пошёл он на попятную. – Вот бы портсигар найти… Серебряный. А на крышке – три богатыря. Всегда о таком мечтал…
– Копай!
***
… Покончив с предварительным раскопом, Иванов опять принялся изучать подземную черноту. В этот раз она оказалась значительно ближе, почти под пальцами. Протуберанцами не пугала, однако и в стороны от изливаемой Силы убираться не спешила. Сопротивлялась.
И выгорала под мерно наращиваемым потоком колдовской энергии. Не хватало ей силёнок побороться за своё будущее. Слабенькой гниль оказалась, дохловатой.
… Вспомнился Египет, точнее, урок по выжиганию скверны, подсмотренный в видениях и дремавший в глубинах памяти до этого момента.
С пяток недорослей водят ладонями над учебными монетками, судя по всему, проклятыми. Самому дальнему, длинному юнцу с густым пухом над верхней губой, похоже, не терпится покончить с уроком. Он, от напряжения сжав губы в струну, усиливает поток энергии, второпях уничтожая окружающую денежку черноту, и получает по затылку палкой от преподавателя. Наотмашь.
Иванов видит – монетка оплавилась. Перестарался школяр, поторопился, испортил наглядное пособие.
Вопль учителя на незнакомом языке и переводить не нужно, понятно по контексту. Что-то примерно: «Аккуратнее надо быть, бестолочь! Не спеши!».
Вот и пригодилось.
… Почва под Серёгой высохла, кое-где пробилась травка, не по сезону норовя зацвести и выбросить семена.
– Могу утешить – колодец копать не придётся, – собираясь углубиться на очередной штык, обрадовал он Швеца. – Справимся.
В сторону полетели новые комья…
… До источника черноты добрались минут через десять ударного труда. Железо стукнуло обо что-то твёрдое, пока невидимое из-за взрыхлённого грунта.
Новый поток Силы предусмотрительно очистил находку от окружающих её эманаций, будто струи воды прошлись по машине в автомойке. Лишь внизу осталось немного черноты, вызывающей устойчивое сходство с разлагающейся крысой. Воронкоподобное, прячущееся…
– Обкапываем! Лапами не вздумай трогать!
Вокруг обнаруженного схрона заволновались пласты безжалостно вырываемой земли, усердно запыхтел призрак.
Завыли собаки.
– Долбанные бобики! – вырвалось у Сергея, внимательно следящего за извлекаемым предметом, более всего походившим на крупный горшок для молока. – И так на нервах, так ещё и они блажат… Как бы это не наш клад их беспокоил.
– Далеко, – отвлёкшись на мгновение от кладоискательского труда и оценив расстояние до ближайшего жилья, принялся развеивать сомнения напарник. – Ни одно проклятие не добьёт.
Навалившись покрепче, он выворотил источник беспокойства на свет – изрядных размеров глиняную посудину с запечатанным, чем-то наподобие смолы, верхом.
Потыкал инструментным остриём в тёмную стенку, без особых проблем определив название ёмкости.
– Корчага полуведёрная. В любом краеведческом музее таких полно.
– Откати в сторонку, – попросил всматривающийся в образовавшееся после ёмкости углубление напарник. – Я не закончил.
Упершись лопатой в округлый бок гончарного изделия, Антон неторопливо выволок находку из ямы, облегчённо вздохнул и, довольный собой, полез в карман за сигаретами.
На полпути рука любителя покурить остановилась и изменила траекторию – переместилась под пиджак, выискивая несуществующий Смит-Вессон.
– Бросай ковыряться. Живо!!!
Не рассуждая, Иванов выскочил из раскопа и завертел головой по сторонам.
– Что?!
– Псы, – руки призрака уже перехватывали лопату поухватистее. – Со стороны жилья несутся.
По направлению взгляда друга догадаться, откуда ждать гостей, оказалось несложно. Через поле, к холму мчались разновеликие представители собачьего племени, что характерно – не стаей, а под разными углами. Без лая спешили, оскалив морды. За одной из зверюг волочилась цепь.
Лопата сама прыгнула в руки.
– Мочим? – расставляя ноги пошире, поинтересовался Иванов.
– Нельзя… Доктрина Департамента не велит… Револьвер бы… Пару раз шугануть – разбегутся.
От домов к раскопу бросилась новая четырёхлапая тень. Невысокая, мускулистая, поджавшая в беге купированные уши.
– Откуда они?!
– Оттуда. Похоже, прав ты оказался. К горшку спешат… Как же мне этого делать не хочется!
Спросить, что именно не хочется делать Швецу, парень не успел. Лопата, зажатая в ладонях друга, тихо шлёпнулась о сваленную в кучу землю, а сам он материализовался перед ближайшей собакой, несущейся с оскалившейся от злобы пастью.
Выставил левую руку вперёд, согнув её в локте, на правой зажглась Печать.
Псина прыгнула, мечтая вцепиться в податливую человеческую плоть…
Вспыхнула ладонь, приложенная к повисшей на левой руке звериной башке…
Кривясь от боли в порванном предплечье, Швец покрыл округу матом …
Потерявшая сознание зверюга принялась заваливаться в борозду, увлекая победителя за собой.
Доля секунды – и Антон уже стоял перед новой психической тварью.
И снова крик, и снова Печать, и новая собака…
Разобраться со всеми призрак не успевал. Оставшиеся в строю, обезумевшие друзья человека мчались к холму, не отвлекаясь на оказание помощи собратьям.
На долю Иванова доставалось два барбоса. Ближний, стелящийся над перепаханным полем, относился к бойцовым породам. Пасть-чемодан, маленькие, широко расставленные глазки, лобастая голова и гладкая, блестящая от приличной кормёжки и получаемых от хозяев витаминов, шерсть. Другой, помельче, семенил на приличном расстоянии позади, увязая короткими лапками везде, где только можно, и целеустремлённо спеша успеть урвать персональный кусочек победы над двуногими.
Надо бы сгустком приложить, но бросить лопату было выше Серёгиных сил…
Когда появился Антон, инспектор не заметил. Он просто возник на пути четвероногой машины смерти, удачно приспособившей край котловины в качестве трамплина для прыжка.
Сверкнула Печать, и увесистая живая торпеда, закатив глаза прямо в полёте, обмякла, не долетев до цели каких-нибудь полметра, грузно шмякнулась о целинный грунт.
– Целый?! – возбуждённо дыша, крикнул напарник, демонстрируя располосованный на ленточки левый рукав пиджака.
– Норм… – окончание проглотилось от переизбытка адреналина в крови. – Осталась…
Последняя собака, очевидно, включила турборежим и появилась значительно раньше, чем её ожидал Иванов. Крохотная, с выпученными от природы глазами, более всего похожая на страдающий Базедовой болезнью гибрид чихуахуа и таксы; юркая, с задранной под самый нос верхней губой, обнажающей белые, тонкие клыки.
Игнорируя Швеца, мелкое недоразумение пулей промчалось к Сергею и с ненавистью уцепилось ему в голенище ботинка.
Взвизгнув от неожиданности, парень попытался отфутболить наглое животное куда подальше, однако из этой затеи ничего путного не вышло. Напавшая зажала обувную кожу намертво. Силёнок прокусить преграду и добраться до намеченной жертвы у неё не хватило, а вот уцепиться, словно весенний клещ – вполне. Ещё и подвывать начала.
Прыгая на месте, недоукушенный Иванов истерично просил друга, размахивая лопатой вокруг себя и промазывая раз за разом по собаке:
– Выруби её! Выруби!
– Инструмент брось! – и не думая приближаться, требовал тот. – Ты меня зацепишь! Мне же в материалке с ней работать придётся.
Разумные доводы прошли мимо атакуемого. Он сгоряча попытался скинуть ботинок с обезумевшей кусучей заразой, при этом пускаясь в загадочный по своей рваной, непредсказуемой структуре, танец, основными изюминками которого являлись задирание ноги выше пояса и нечленораздельные вопли.
Исполнив несколько «Па», сопровождаемых шварканьем собачьего тельца о землю; переместился на две трети вокруг раскопа.
– Да стой ты! – пытался достучаться до Серёгиного рассудка призрак. – Остановись, придурок! Сниму!
С дороги кто-то задорно побибикал и, благодаря неизвестному шутнику, ответившему на крики, Иванов начал понемногу приходить в себя.
– Замри! – улучив момент, Антон переместился вплотную к сослуживцу и схватил собачонку за шиворот, прикладывая к ней заметно потускневшую служебную метку.
Безвольное тельце отвалилось от голенища.
Нога инспектора снова по инерции взметнулась вверх, обдав спасителя порцией грязи с подошвы и зацепив его тупым ботиночным носком по локтю.
– Ай! Угомонись! Наши победили!
Просьбу подкрепил подзатыльник свободной от зверюшки рукой.
– Больно! – взвыл Сергей, окончательно успокаиваясь.
– Зато бесплатно. Срочно разбирайся с корчагой, иначе новые бобики из-за заборов повыпрыгивают. Я так понимаю, к нам пока особо непривязанные приходили на покусаться. Основные силы ещё прорываются сквозь хозяйские преграды.
В подтверждение его слов донеслась новая порция собачьего воя.
– Корчага ни при чём! Под ней!..
Прыгнув в раскоп, инспектор, не вникая в подробности, ощутил спрятавшуюся в яме воронку тошнотных эманаций и влепил в неё сгусток Силы мало не с волейбольный мяч, здраво полагая, что на детальное изучение воронки времени почти нет.
Подействовало сразу. Энергия жизни буквально выжгла поражённый участок, оставив после себя лишь оплавленный до кирпичной прочности кусок почвы.
– Теперь точно победили, – произнёс за друга призрак, укладывая бессознательную собачонку на траву. – Я чувствую. Посмотри животное. Не убить бы… Я, похоже, перестарался слегка. Мощность Печати приуменьшил, но сколько ей, пучеглазой, надо?
– Да и хрен с ней! – затаивший обиду на весь собачий род Иванов выбрался из опустевшего углубления в котловину.
– Серый! – рявкнули ему в ответ и добавили, уже спокойнее. – Она же не сама набросилась. Колдовство подействовало.
Поняв, что на уступки идти придётся, инспектор подошёл к почти не дышащей шерстяной колбаске с клыками и ушками. Совсем не страшной. Опустившись рядом с ней на колени, приложил руку к холке.
– Действительно, отходит. Ща поправим… – в тельце полилась Сила.
Спасаемая задёргалась, засучила лапками, попыталась подняться, перепугано осматриваясь и будто пытаясь понять, как она сюда попала и куда бежать. От былой злобы в ней не осталось и следа.
– Мотай отсюда, – скомандовал ей Швец, с трудом поднимая бойцового пса, валяющегося неподалёку. – На пашню отнесу. Оклемается – может повторно броситься. Этот не испугается.
Покладисто согласившись, Иванов проводил взглядом правильно понявшую указание, стремительно улепётывающую собачонку и взялся за лопату.
– Я посмотрю, что нам так кровь попортило.
Выворотив запечённый кусок, он принялся расширять раскоп.
По мере копания в земле начали появляться косточки, мелкие позвонки, а под конец нашёлся и череп. Собачий или волчий – Сергей определить затруднялся, с биологией у него было так себе.
Отряхнув находку и положив её на вырытую кучу, порылся ещё, но больше ничего интересного не нашёл. Усевшись на край свежей ямы, устало закурил.
– Я знаю, что случилось. Точнее, догадываюсь.
Вернувшийся призрак поторопил:
– Не интересничай.
– В какой-то книжке читал, не помню автора… В общем, по общепринятым канонам если к кладу приставляют охранника, то он его и должен охранять. В нашем случае хитрее. Заговор сделан не на оживление зомбака или скелета, а на призыв его родни. Мы останки потревожили, они на защиту позвали, кого смогли.
– Погоди, погоди… – перебил призрак. – Ты слышал зов?
– Нет, – отрицательно покачал головой Сергей. – Думаю, зова не было. Собаки всегда чуяли заклинание, просто внимания не обращали. В состоянии покоя оно дремало… А когда мы начали раскапывать – то ощущения усилились и приманили хвостатых. Могу и ошибаться. Нужно у ведьм уточнить. Но, в общих чертах, сдаётся мне, мыслю верно.
Антон состроил нетерпеливую гримасу.
– Пусть так. Потом подробнее расскажешь! Давай лучше посмотрим, что в корчаге. Зря я, по-твоему, пиджака лишался?