Read the book: «На острие меча»

Font:

© Поситко В.Н., 2024

© ООО «Издательство «Вече», 2024

* * *

Вадим Николаевич Поситко

Моему отцу, читавшему мне на ночь после сказок исторические романы



Глава 1

Пантикапей, июнь 44 года н. э.

Сальм шагнул из темноты в круг света, и стражники у ворот напряглись, выставили перед собой копья. Однако, рассмотрев сопровождавшего его человека, расслабились и даже изобразили на угрюмых лицах некое подобие учтивости. Их было трое, рослых, крепких, свирепых на вид – именно таких отбирали в почетную охрану Акрополя. У одного, что постарше, под плащом покоился длинный сарматский меч. Он сделал шаг навстречу.

– Стратег!1

Спутник Сальма кивнул ему.

– Критий, этого человека нужно проводить до гавани. Приказ царя! – Он оглянулся на Сальма и добавил: – Да, вот еще: вы никого не видели.

– Понятно. – Критий бросил на незнакомца заинтригованный взгляд, всего на одно короткое мгновение, но его хватило, чтобы у Сальма дернулось левое плечо. Страж усмехнулся: – Мои ребята будут молчать как рыбы.

Караульные убрали засов, потянули створки ворот внутрь. От движения воздуха пламя светильников встрепенулось, точно живое, задрожало. Затем, выровнявшись, вновь устремилось к начинающему сереть небу.

– Да сопутствуют тебе боги, – пожелал Сальму его провожатый. За все время, пока они петляли по переходам дворца и аллеям Акрополя, он не проронил ни слова. И даже теперь на его лице, изуродованном безобразным кривым шрамом, не отразилось ни одной эмоции. Скорее всего, и заговорил он исключительно из уважения к тому, кого доверил ему его повелитель, а при других обстоятельствах и не взглянул бы в сторону невзрачного, тщедушного человечка.

Сальм решил не забивать себе голову такой ерундой, стоило поторопиться. Близился рассвет.

– Благодарю, – ответил он и, плотнее запахнувшись в плащ, бесшумно проскользнул в распахнутые ворота.

Один из стражников последовал за ним.

Оказавшись по другую сторону стены, Сальм осмотрелся. Эти ворота не являлись главными, а использовались исключительно для хозяйственных нужд и таких вот особых случаев, когда присутствие посторонних глаз было нежелательно. Выходили они к южной части города, и чтобы добраться до гавани, где ждала лодка, предстояло сделать приличный крюк. Впрочем, Сальма это обстоятельство ничуть не смутило: спускаться всегда легче, чем идти в гору. А вот накануне пришлось прилично попотеть. Ему, привыкшему к простору степей, было непросто и даже утомительно подняться к Акрополю Пантикапея, выстроенному на вершине далеко не самой пологой горы.

Он оглянулся на застывшего в двух шагах от него стражника.

– Идем, что ли! – бросил тому и бодро зашагал по уходившей вниз по склону улице.

Спускаясь по террасам, они миновали кварталы знати и зажиточных горожан. Здесь царили покой и тишина. И лишь из темных переулков, соединявших улицы, иногда доносилась какая-то возня – то ли домашних животных, то ли крыс. За высокими, выложенными из песчаника заборами маячили крыши больших домов и острые верхушки кипарисов. Последние в рассеянном свете бледнеющей луны напоминали устремленные в небо пики, которыми ощетинился весь город.

Когда роскошные особняки сменили дома поскромнее, с невысокими заборами и жиденькими садами, Сальм повернул налево. Это уже был район ремесленников и мелких торговцев, тянувшийся к подножию горы и берегу пролива. Луна между тем побледнела еще сильнее и стала почти прозрачной, а растерявшее звезды небо принялось розоветь. Пока что по тонкой кромке на востоке. Сальм прибавил шаг. Стражник тоже.

В очередном переулке, куда они свернули, чтобы сократить путь, будто из воздуха, неожиданно возникла тень. Скользнула по приземистому забору и упала на дорогу. Сальм отшатнулся, замер. Стражник за его спиной потянулся к мечу. Тень же продолжала ползти вперед, принимая очертания четвероногого существа. А в следующее мгновение, показавшееся Сальму вечностью, из-за угла появилась крупная тощая собака. Она припадала на переднюю лапу и тоскливо косилась на людей. Сальм сплюнул, а его охранник громко выругался, вспомнив при этом чью-то мать и пару-тройку не совсем миролюбивых богов. Привыкший, видимо, к такой реакции на него пес, поджав хвост и прихрамывая, перебежал перекресток и растворился в сумерках. Стражник вытянул руку в направлении, где тот скрылся.

– Гавань! – сообщил он, уточнив: – Там всегда есть чем поживиться.

– Кому? – не совсем понял его Сальм.

Караульный пожал плечами.

– Бродячим псам, конечно!

– А-а-а! – протянул загадочный гость, пряча в уголках губ улыбку. – Тем лучше. Значит, мы почти пришли.

Прохладный морской воздух принес облегчение, в первую очередь натянутым, как струна, нервам Сальма. Но лишь пройдя к дальнему концу гавани и рассмотрев у вытащенной на берег лодки три мужские фигуры, он успокоился окончательно. Обернулся к следовавшему за ним воину.

– Благодарю. Дальше я сам.

Стражник задержал взгляд на лодке и людях, понимающе кивнул и, не сказав ни слова, удалился. Сальм какое-то время еще смотрел ему вслед, затем поспешил к берегу.

Лодка была большой, имела мачту и даже тент на корме. Пересечь Боспор Киммерийский такой посудине не составляло труда. А в гавани, где всегда многолюдно и полно праздных зевак, легко было затеряться среди других мелких судов. Большего Сальму не требовалось. Надежность и неприметность – вот те критерии, которыми он пользовался при выборе транспортного средства. И такой подход был оправдан, поскольку его визит к боспорскому правителю носил неофициальный характер.

Люди на берегу обступили небольшой, уже догоравший костер и негромко переговаривались. Слов разобрать Сальм не мог, видел только их спины и веселые язычки пламени. Когда он подошел, один из них повернулся, откинул с головы капюшон плаща.

И, прежде чем Сальм успел удивиться, тяжелый кулак обрушился на него с такой силой, что голова едва не слетела с плеч. А в следующее мгновение его поглотила ночь…

* * *

Голова болела ужасно, просто раскалывалась на части. Сальм пошевелил руками, затем ногами. И те и другие были крепко связаны. Он с трудом разлепил глаза и попытался оглядеться.

Он лежал на дощатом полу в какой-то тесной каморке, с низким потолком и такими же деревянными стенами. Единственный луч света пробивался через крохотное окошко у самого потолка, что, впрочем, не помешало рассмотреть на полу, совсем рядом, еще три тела – неподвижных, с остекленевшими глазами и неестественно перекошенными ртами. Сальма прошил холодный пот: это были рыбаки, нанятые им накануне в Гермонассе. И теперь все они были мертвы! Он тихонько заскулил, попробовал отодвинуться от тел подальше. Кое-как ему это удалось, и он лихорадочно заработал мозгами. Получалось плохо – мысли в голове путались, его подташнивало. Тем не менее качка и отдающие сыростью стены подсказывали, что он на судне и, скорее всего, уже в море.

Как бы в подтверждение этой догадки, находившаяся вне поля его зрения дверь со скрипом отворилась, и в комнатку тотчас ворвалась порция свежего солоноватого воздуха. Сальм напрягся, сощурил уже успевшие привыкнуть к полутьме глаза. Тяжело ступая по настилу и перекрыв полившийся в дверной проем свет, к нему кто-то приближался. Приближался неторопливо, как подходил бы к попавшей в капкан беспомощной жертве счастливый охотник.

– Очнулся, урод? – сказал нависший над ним человек, и Сальм с ужасом узнал в нем того, от кого получил сбивший его с ног удар. Незнакомец продолжал скалиться. – Нечего прикидываться овечкой. Сейчас с тобой будут говорить. И от твоих ответов зависит, как долго ты проживешь.

Утешение было слабое, но надежда выпутаться из этой ситуации здоровым появилась. И Сальм вымученно, как только могла позволить его ноющая челюсть, кивнул.

– Молодец! – похвалил его решение человек и почти дружески улыбнулся во весь рот. – Тогда это нам не понадобится. – И перебросил из правой руки в левую блеснувшие металлом клещи.

Сальм ощутил, как все его тело начинает сотрясать ледяной озноб. Огромным усилием воли он взял себя в руки. В конце концов, хоть и тайный, но он все-таки посол. И обращаться с ним положено соответствующим образом. Верзила-грек (что тот грек, было лишь предположением, основанным на черных вьющихся волосах и крупном прямом носе), видимо, заметил состояние пленника и решил его приободрить.

– Ты особо не напрягайся, – все с той же приятельской улыбкой проговорил он, – ответишь честно на несколько вопросов – и свободен. Как ветер! – Он хохотнул, довольный своей шуткой. Потом, понизив голос и уже серьезно, буравя Сальма темными глазами, закончил: – Царица не любит, когда ей лгут. Так что даже не пытайся, себе дороже будет.

Отвечать Сальм не стал, только моргнул, давая понять, что он внял советам и готов к беседе, а в голове стремительным потоком, обгоняя друг друга, пронеслись мысли: «Так вот по чьей воле я тут оказался, избитый, связанный и униженный! Царица Гипепирия! Мать царя Митридата! Старая интриганка! Чтоб тебя ужалила медуза! – Постепенно стало приходить и объяснение всему случившемуся с ним: – Царица плетет интриги против собственного сына? Она не одобряет его действий? О боги, пусть вороны выклюют глаза этой дуре! Ей-то какое до всего этого дело?!»

Новый скрип настила и упавшая на лицо тень, сообщили о том, что в помещении появился кто-то еще.

– Он готов говорить? – низкий, глубокий голос звучал властно.

– Не беспокойся, госпожа, – доложил верзила. – Выложит все как на духу.

– Надеюсь, ты не переусердствовал?

– Для откровенной беседы в самый раз. – Грек самодовольно хмыкнул.

– Хорошо. – Голос женщины прозвучал совсем рядом. – Посмотрим, что за птица к нам залетела.

Сальм закатил глаза, пытаясь хоть как-то рассмотреть Гипепирию, а в том, что это она, сомнений уже не осталось. Однако мать правителя Боспора явно не горела желанием, чтобы на нее таращился какой-то ничтожный червяк, избитый и связанный, и предпочла остаться невидимой, за его головой.

– Кто ты? – спросила она коротко и жестко.

– Советник царя сираков, госпожа, – признался Сальм.

– И зачем советнику Зорсина понадобилось встречаться с нашим царем? – последовал второй вопрос.

– Мой повелитель, – Сальм старался тщательно подбирать слова, – всего лишь передал через меня благородному царю Митридату искренние заверения в своей дружбе…

– Тайно? Под покровом ночи?! – перебила его Гипепирия.

– На такой встрече… настоял сам Митридат, – поспешил оправдаться Сальм. – Я лишь посредник, выполнял волю моего господина. Больше ничего.

– Так уж и ничего? – Царица придвинулась ближе, от нее исходил терпкий аромат благовоний. – Как твое имя? – неожиданно поинтересовалась она.

– Сальм. – Он попытался придать своему голосу важности. – Я из древнего и знатного сиракского рода.

– Не сомневаюсь, но сейчас это не имеет значения. – Гипепирия выдержала паузу и продолжила: – Мне кажется, ты, Сальм, все же не до конца со мной откровенен. Или я ошибаюсь?

Ответить он не успел, вмешался ненавистный грек.

– Не ошибаешься, госпожа. Эту дорогую вещицу наш гость прятал в поясе.

Сальм скрипнул зубами:

«Нашел-таки, зверюга! Змеиное жало тебе в печенку!»

Он не мог видеть, но отчетливо представил, как на широкой ладони грека сверкнула голубовато-зеленым цветом обрамленная в золото камея. И как царица проводит своим холеным пальчиком по выступающему на ней изображению дельфина – одному из символов царя Боспора. Единственное, что не могло нарисовать его воображение, так это то, как вспыхнули глаза Гипепирии, как резко, с покрасневшим от гнева лицом она вскинула голову.

– Это перстень моего сына! Как он попал к тебе? – Вопрос и тон, каким он был задан, не обещали ничего хорошего.

Холодная волна прокатилась по телу Сальма. Ему показалось, что сжался не только он сам, но и без того тесная комнатка, на полу которой он лежал – жалкий, беспомощный, не имеющий возможности что-либо предпринять. Его взгляд задержался на жутких клещах, которые верзила-грек опять переложил в правую руку… И Сальма прорвало:

– Царь Митридат, да пошлют ему боги долгую жизнь, передал этот перстень Зорсину как символ их союза против общих врагов. Митридат хочет быть уверенным, что в случае угрозы Боспору сираки выступят на его стороне.

– Против кого? – В голосе Гипепирии сквозило раздражение, как будто она заранее знала ответ.

– Рима… – выдавил он из себя.

Царица молчала. И это ее молчание было сродни пытке. В бессильном отчаянии Сальм проклинал тот день, когда на закрытом совете сам же выступил за военный союз с Митридатом. Наверное, он был убедительнее других, расписывая выгоды от такого партнерства. А если учесть особую изощренность ума, которой он обладал и которую высоко ценил Зорсин, то не было ничего удивительного в том, что тайным послом в Пантикапей отправился именно он. Но обиднее всего было другое: разменять пятый десяток лет, иметь за спиной огромный опыт придворных интриг – и вот так глупо попасться! Гипепирия оказалась хитрее, она переиграла его. Что ж, за все нужно платить. А за собственные ошибки вдвойне.

– Я услышала достаточно. Клеон, проследи, чтобы команда не распускала языки. – Настил под сандалиями царицы легонько скрипнул: она удалялась. – И не медли, избавься от тел.

Последняя фраза прозвучала как приговор, и Сальм с какой-то внутренней легкостью вдруг осознал, что нисколько не удивлен. А на что, собственно, он надеялся? Что эта властная, но осторожная женщина оставит свидетелей? Трое уже никому ничего не расскажут. Остался только он.

«А ведь я угадал, что этот пес – грек», – старался отвлечь себя Сальм, но горькая досада на царя Зорсина, пославшего его в этот проклятый город, и на самого себя, доверившегося собственной удаче, сжигала сердце.

Тем временем его грубо, за ноги, выволокли на палубу. Яркий утренний свет ослепил, но даже сквозь блики в глазах он рассмотрел равнодушное, словно высеченное из камня, лицо Клеона. Грек стоял над ним, широко расставив ноги и скрестив на могучей груди загорелые руки.

– Ты уж прости, сирак. Ничего личного. – Он легко, как ребенка, подхватил его, ступил к надпалубному ограждению. – Передавай привет рыбам. – И бросил в море.

Последнее, что увидел Сальм, прежде чем вода накрыла его, был округлый бок корабля и закрывший собой полнеба ослепительно-белый парус.

Глава 2

Рим, два месяца спустя

– Ты не мог выбрать более приличного места? – спросил Лукан, оглядываясь по сторонам и морща нос.

Они с приятелем сидели в недорогой таверне на окраине Форума. Заведение это явно не было рассчитано на клиентов с тугим кошельком. Пропитанный запахами пота и пережаренного лука воздух вытолкнул бы наружу любого уважающего себя римлянина, а ассортимент блюд не заставил бы задержаться даже самого скромного гурмана, решившего здесь перекусить. Соответственно и публика состояла из тех, кто дорожит каждой монетой и готов довольствоваться бобовой похлебкой и дешевым вином.

– Тут мы вряд ли встретим наших общих знакомых, – пояснил Луцерий.

– Это точно. – Лукан задержал взгляд на каменном прилавке с парующими в его углублениях горшками; исходившие от них ароматы и краснолицый хозяин в грязном фартуке вряд ли могли пробудить в нем аппетит. – К чему такая конспирация? – поинтересовался он.

– Понятно, ты еще не знаешь. – Его приятель подался вперед.

– Что я должен знать?

– Сегодня ночью арестовали Винициана!

– Луция Анния Винициана?!

– А ты знаешь другого Винициана? – Луцерий перешел на шепот. – И не ори так, мы не одни. В городе, к слову, начались повальные аресты.

Из шести столов (не считая того, за которым устроились они) в таверне были заняты только три. За двумя вкушали местную стряпню не сильно шумные компании, еще за одним, ближе к выходу, в одиночестве потягивал кислое вино какой-то чернобородый чужестранец в синем тюрбане. Видимо, у хозяина был не самый удачный день, и он откровенно скучал за прилавком.

– Каким боком здесь я? – продолжал недоумевать Лукан.

– Ты слаб умом или прикидываешься? – Луцерий покачал головой. – Во-первых, не ты лично, а вся твоя семья. А во-вторых, если ты не забыл, твой отец дружен с Виницианом и у них, кажется, есть какие-то общие дела. Поговаривают, что именно он подбил Скрибониана к мятежу. Вот и делай выводы, дружище.

Лукан задумался. Анний Винициан действительно был вхож в их дом. Не самый приятный человек из тех, кого он знал. Напыщенный и высокомерный, этот влиятельный сенатор вполне мог быть причастен (во всяком случае, ходили такие слухи) к убийству Калигулы. Правда, каким-то чудом он тогда избежал наказания. Клавдия еще не успели официально провозгласить императором, а он уже кривил губы. Не открыто, конечно, это чревато при любой власти. А вот в кругу близких людей, каких при его высоком положении было немало, не раз позволял себе резкие выпады в адрес нового цезаря. Понятно, ему не давали покоя личные амбиции, ведь на место Клавдия метил он. И вот теперь новый заговор!

Лукан уже знал о поднятом наместником Далмации мятеже. Камилл Скрибониан имел свои виды на власть и, располагая достаточным влиянием в провинции, двинул находившиеся в его подчинении легионы на Рим. Речами о реставрации республики он затуманил головы солдат, однако через три дня легионеры одумались и отказались ему подчиняться. Закончилось все тем, что они же сами и убили его. Но у Винициана еще оставалось много сторонников среди сенаторов и всадников, а заразу измены, как известно, нужно выжигать на корню. Клавдий как никто другой понимал это – еще свежа была в памяти печальная участь его племянника, и как результат Рим захлестнули кровавые репрессии.

– Так ты считаешь, моей семье угрожает опасность? – решил уточнить Лукан.

– А сам как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Луцерий.

– По логике событий, такая вероятность есть.

– По логике событий, всем вам как можно быстрее нужно покинуть Рим.

– В смысле? Бежать?! – Глаза Лукана расширились, в них появилось осознание того, что привычный мир вокруг него начинает рушиться.

– Именно! – Луцерий кивнул. – И подальше. Во всяком случае, пока все здесь не уляжется, в Рим лучше не возвращаться.

– А не сгущаешь ли ты краски, дружище? – попробовал усомниться в словах приятеля Лукан. – Возможно, не все так уж и плохо. Я имею в виду, для моей семьи. А отъезд только вызовет подозрения и бросит тень… в первую очередь на отца.

– Возможно, и так, – пожал плечами Луцерий. – Но я бы рисковать не стал. Знаком с Марком Варинием Клитом?

– Да, он не раз бывал в нашем доме.

– Так вот, закололи в темном переулке. А он с Виницианом был не в самых близких отношениях. То есть тесной дружбы не водил, а десять ударов кинжалом получил.

– Сколько? Десять! – приглушенно переспросил Лукан.

Луцерий пригубил из глиняной чаши вина, покривился, мотнул головой.

– Это я образно. Сколько раз его ударили, не знаю. Но это и не важно. Главное, зарезали уважаемого, знатного гражданина, зарезали в каком-то грязном переулке, как свинью. И никакого тебе расследования!

– О «грязном переулке» ты тоже образно?

– Да какая теперь разница, – отмахнулся приятель. – Важен сам факт!

Лукан отпил из своей чаши. Вино оказалось откровенной кислятиной. Впрочем, стоило отдать должное хозяину заведения, он тут же реабилитировался. Возник рядом и выставил на стол две парующие миски.

– Наше фирменное жаркое, – проговорил заискивающе, вероятно, разглядев в них состоятельных молодых римлян.

– Спасибо, уважаемый, – поблагодарил Луцерий, втягивая носом аромат тушеного мяса. – Твое фирменное пахнет вполне аппетитно.

Хозяин довольно хмыкнул, пожелал приятной трапезы и вернулся за стойку. Лукан покосился в его сторону, заметив:

– Странный тип. Улыбается тебе в лицо, а глаза так и буравят насквозь.

– Да обычный он. – Приятель отправил в рот небольшой кусочек мяса. – Просто не так часто к нему заглядывают такие нарядные клиенты, как мы. Учуял, плут, что можно лишнюю монету заработать, вот и скалится.

Лукан не ответил, сосредоточился на жарком, которое и в самом деле удивило. Нежная, в меру сдобренная приправами телятина буквально таяла во рту. Между тем мысли в голове путались и прыгали, как пугливые зайцы. Насколько все серьезно? Знает ли отец о том, о чем сообщил ему Луцерий? И неужели наилучший выход для них – отца, матери, сестры и его самого – бежать из Рима? А главное – сколько осталось у них времени, если вероятность попасть под горячую руку императора, не вникающего особо, где друг, а где враг, так велика?

– А как насчет твоей семьи, Луцерий? – обратился Лукан к товарищу, с явным удовольствием поглощавшему жаркое. – Думаешь, пронесет?

Луцерий промочил вином горло, хитро сощурил глаза.

– Я не думаю, я знаю. Мой отец на дух не переносил Винициана и даже руки ему не подавал. Об этом, кстати, в Риме разве что бродяги не знают. Старая вражда. Я уж и не знаю, из-за чего.

Действительно, эти два знатных дома постоянно и давно конфликтовали между собой. А поскольку причина конфликта уходила своими корнями еще во времена республики, то сказать о ней что-либо определенное затруднялись даже нынешние представители обоих родов. Существовала, правда, легенда, что предок Виницианов публично оскорбил представителя рода Луцериев, обвинив его в каком-то преступлении, которое так и не было доказано. Но камень раздора был брошен, а сделать первый шаг к примирению никто из гордых патрициев не посчитал нужным.

– Я, пожалуй, вернусь домой, – сказал Лукан, отставляя в сторону чашу.

– Полностью с тобою согласен, – с набитым ртом проговорил Луцерий, прожевал, глотнул и уже серьезно, понизив голос до шепота, добавил: – И поторопись, мой друг. Время не на твоей стороне.

Лукан потянулся было к висевшему на поясе кошелю, но приятель перехватил его руку.

– Я заплачу. Вот только доем сперва это замечательное жаркое. Удачи тебе.

Выходя из таверны в шум и сутолоку Форума, Лукан не мог видеть, как смуглый чернобородый чужестранец, оставив на столе два асса, поднялся с лавки и вразвалочку направился к двери. Задержался на выходе, выискивая его в толпе, и двинулся следом.

* * *

На пороге дома Лукана встретил Кастор. Старый слуга выглядел не на шутку встревоженным.

– Господин, твой отец просил пройти к нему в кабинет, – сообщил он, всем своим видом показывая, что ему лучше не медлить.

Лукан и сам собирался поговорить с отцом, так что намеки Кастора были излишни. Когда он пересекал атриум, уже понимая, что беседа будет долгой и серьезной, навстречу ему выбежала не менее встревоженная сестра. Туллия обхватила своими тонкими пальчиками его запястья и вопросительно заглянула в глаза.

– Где ты был, Гай?! – Ее алые губки подрагивали. – Мы тебя обыскались. В городе такое творится! Просто жуть! А тебя нигде нет!

– Я встречался с Луцерием, – ответил Лукан, целуя ее в раскрасневшуюся щеку. – По поводу чего у нас такая суматоха, дорогая сестренка? Нашествие галлов?

– Не смешно, Гай! – Туллия сдвинула тонкие брови, совсем не по-детски нахмурилась. – Сходи к отцу и узнаешь. Он тебя уже заждался.

Ей недавно исполнилось пятнадцать лет, и она всячески старалась подчеркнуть свою взрослость. Хотя для Лукана по-прежнему оставалась милым золотоволосым ребенком, как мотылек, порхающим по их дому.

– Не волнуйся, я ведь здесь. Все будет хорошо, дорогая, – успокоил ее Лукан. – А сейчас мне действительно нужно к отцу.

Туллия отпустила его запястья и наконец улыбнулась.

– Иди уже! – Она легонько подтолкнула его маленькими кулачками.

У кабинета он на мгновение задержался, затем решительно шагнул внутрь.

Сервий Туллий Лукан сидел за массивным рабочим столом, погрузившись в чтение какого-то документа. Когда вошел Гай, он подчеркнуто медленно поднял голову и вперил в него недовольный взгляд. Какое-то время оба молчали. Отец словно заново изучал сына, что-то взвешивал, решал. В свои сорок пять Сервий все еще оставался крепким и поджарым мужчиной, в то время как многие его ровесники уже успели оплыть жирком сытой гражданской жизни. Не предаваясь излишествам сам, он с детства приучал к умеренности во всем и своего единственного наследника. И теперь – это было особенно заметно по напряженным складкам на лбу – внутри него происходила изматывающая, с трудом скрываемая борьба, которая обычно случается, когда любящему родителю необходимо принять в отношении своего чада сложное, но вместе с тем неизбежное решение. В конце концов, решив, по-видимому, что пауза затянулась, он осведомился:

– Гай, ты не подумал о том, чтобы предупредить, куда уходишь? В Риме неспокойно, и тебе об этом, как никому, известно!

– Извини, отец. Луцерий прислал за мной человека, и я тут же ушел, – попытался оправдаться Лукан. – Мы были на Форуме, но совсем недолго.

– А-а! Опять этот твой беспутный дружок Луцерий! – проворчал Сервий и уже более миролюбиво поинтересовался: – Ну и как настроения на Форуме? Кому перемывает кости толпа?

– Я не прислушивался. – Лукан прошел к расположенному напротив стола алькову, в небольшом углублении которого стояли статуи богов, опустился на оббитый мягкой тканью стул. Отец продолжал наблюдать за ним, и он спросил прямо: – Луцерий сказал, что ночью арестовали Анния Винициана. Это правда?

– Не совсем. – Сервий как-то опустошенно, во всяком случае, так показалось Гаю, качнул головой.

– Я не понимаю тебя, отец!

– У твоего приятеля Луцерия неполная информация. Да, за ним приходили, но взять не успели. – Сервий усмехнулся. – Он покончил с собой. Как только услышал топот ног у ворот и визг прислуги. Знаешь, Гай, я его даже по-настоящему зауважал. Смог уйти достойно, как мужчина.

Лукан смотрел перед собой и видел лишь сцепленные в замок сильные пальцы отца, покоившиеся на тяжелой черной столешнице. На среднем правой руки играла бликами света массивная золотая печатка.

– Как он это сделал?

– Отравился. Видимо, чувствовал, что в этот раз подобная выходка не сойдет ему с рук, и держал яд при себе.

– У меня такое ощущение, что нечто подобное уже было. И не так давно.

– Ничего удивительного. Кровавую баню, устроенную преторианцами после убийства Калигулы, трудно забыть. Ну а Клавдий, едва стал императором, закончил то, что они начали.

– Да, я помню, – кивнул Гай. – Прошло всего три года, а кажется, что целых десять. Столько всего, столько событий! Какой-то круговорот!

– Вот именно, круговорот, – задумчиво повторил отец и задержал взгляд на документе, который до прихода сына держал в руках; он словно готовился сказать ему что-то важное, но не решался, оттягивал как мог этот миг. Наконец поднял глаза и заговорил, неторопливо, взвешивая каждое свое слово: – Гай, для нашей семьи могут наступить не самые лучшие времена. Причина тебе известна, а повод для тех, кому это будет выгодно, всегда найдется. Сейчас самое главное – обезопасить тебя и твою сестру. И я очень надеюсь на понимание и поддержку с твоей стороны.

– Можешь на меня положиться, отец! – с трудом сдерживая эмоции, ровным голосом произнес Лукан.

Сервий остался доволен и его ответом, и его выдержкой. Скупо, одними уголками губ, но улыбнулся. Для Гая этого было достаточно – жесткий по своей натуре отец не отличался щедростью на похвалы или проявления теплых родительских чувств. Однако сейчас ситуация складывалась так, что скрываемая им глубоко внутри любовь к детям открыто прорывалась наружу. Прорывалась, подталкиваемая страхом за их судьбы, за их право на достойное место среди свободных граждан Великой Империи.

– Возможно, нам на какое-то время придется покинуть Рим, – между тем продолжал Сервий. – Впрочем, надеюсь, до этого все-таки не дойдет. Перед императором я чист и мыслями, и поступками.

– Теперь осталось убедить в этом Клавдия и его псов, – заметил Лукан.

Отец оставил его реплику без внимания, откинулся на спинку стула и продолжал смотреть на него со спокойствием уверенного в себе и своих возможностях человека.

– Да, нас с Виницианом связывали общие дела, и в этом секрета нет. Но дела эти имели исключительно деловой характер. Никакой политики и уж тем более заговоров. Я бы никогда не запятнал имя Туллиев позором измены!

– Я знаю, отец. И никогда в этом не сомневался. – Гай вздохнул. – Вот только станет ли император разбираться, кто из знакомцев Винициана был с ним заодно и готовил переворот, а кто не имеет к нему никакого отношения?

– Это меня и тревожит. Клавдий, бесспорно, поручил аресты и расправы тем, кому доверяет больше других. Кто к нему ближе всех. Ну а кто это, ты и сам можешь догадаться.

– Нарцисс и преторианцы? Только они всегда рядом.

– Правильно. Этот его вольноотпущенник Нарцисс в последнее время занял при дворе уж слишком прочные позиции. Не удивлюсь, если именно он нашептывает Клавдию, как тому следует поступать в том или ином случае. Понимаешь, как это опасно?

– Понимаю, отец. И вообще, зависеть от воли бывшего раба – это для свободного римлянина унизительно. Если не сказать больше.

– А вот язык свой лучше попридержать, – недвусмысленно посоветовал Сервий. – Уши у нашего императора имеются везде. И глаза тоже. Так что в будущем, Гай, будь осторожнее.

– Учту, – пообещал Лукан и, вспомнив беседу с Луцерием, ухмыльнулся. – Вот только глаза эти какие-то подслеповатые, просмотрели мятеж в Далмации!

Отец оставался серьезен как никогда.

– Клавдию это послужит хорошим уроком. А вот Нарциссу представится удобный случай связать с собой императора прочно и навсегда. Ему всего лишь нужно убедить Клавдия отдать следствие по заговору в его руки. И тогда…

– Нарцисс станет в Риме вторым после императора человеком, – закончил за него Гай.

– Да, и очень скоро, поверь мне. – Сервий скользнул взглядом по несколько худощавой, но жилистой и подтянутой фигуре сына, как если бы оценивал готовность того к предстоящим испытаниям, и в глубине его глаз отразилось удовлетворение. – Теперь главное, то, зачем я тебя позвал, – сказал он четко и ровно, как человек, справившийся наконец со своей внутренней борьбой. – Не так давно мы говорили о твоем будущем, о необходимости службы в армии. Что ж, думаю, время пришло и не стоит дальше откладывать. Сами боги посылают нам знаки, и игнорировать их, согласись со мной, было бы неблагоразумно. Поэтому ты немедленно покинешь Рим и отправишься в Мёзию. Ее новый наместник – Авл Дидий Галл – мой старинный друг и будет рад принять тебя.

– Но отец… – начал было Лукан, но Сервий прервал его.

– Это не обсуждается! Галл – строгий, но справедливый командир. Он опытный воин, и под его началом ты приобретешь хороший опыт. – Рука отца легла на лист пергамента, тот самый, который он изучал до того, как вошел Гай. – Решение сената уже есть.

– Даже так?! – Брови Лукана поползли вверх, но, понимая, что за него уже все решено, а спорить – терять впустую время, он лишь спросил: – Когда?

1.Словарь терминов, названий и имен см. в конце книги.
Age restriction:
16+
Release date on Litres:
14 August 2024
Writing date:
2024
Volume:
351 p. 2 illustrations
ISBN:
978-5-4484-9094-1
Copyright holder:
ВЕЧЕ
Download format:
Text, audio format available
Average rating 4,8 based on 957 ratings
Text, audio format available
Average rating 4,8 based on 1760 ratings
Text, audio format available
Average rating 4,7 based on 460 ratings
Text
Average rating 4,8 based on 6 ratings
Text, audio format available
Average rating 4,5 based on 33 ratings
Text, audio format available
Average rating 4,4 based on 52 ratings
Text, audio format available
Average rating 4,6 based on 190 ratings
Text, audio format available
Average rating 4,9 based on 16851 ratings
Text PDF
Average rating 5 based on 1 ratings
Text
Average rating 4 based on 1 ratings