Read the book: «От Чудовища до Снежной королевы»

Зверь с хоботом, предлагающий секс

Сказку о красавице и чудовище написал вовсе не Шарль Перро, хотя почти все уверены в обратном.

В основном, конечно, из-за того, что "Красавицу и Чудовище" уже не первое столетие издают под одной обложкой с "Золушкой", "Спящей красавицей", "Синей бородой" и прочими сказками матушки Гусыни.

Но на самом деле историей про страшного хозяина красивого цветка человечество обязано двум женщинам. Одну из них звали мадам де Вильнёв, другую – мадам де Бомон.

Впрочем, и они стартовали не на пустом месте.

Как и любая сказка, "Красавица и чудовище" уходит корнями куда-то в палеолит, к первобытным людям, кушающим мамонта у костра под байки главного болтуна племени.

По крайней мере, в античности подобные истории уже рассказывали. Откуда мы это знаем? Потому что самая ранняя вариация на тему этой сказки есть в романе Апулея "Метаморфозы, или Золотой осел", о которой я рассказывал в предыдущем томе. Одна из двух десятков вставных новелл в этой книге рассказывает историю Амура и Психеи.

Отец красавицы Психеи, которая никак не могла выйти замуж, пошел к оракулу узнать о причине. И услышал в ответ, что его дочери предначертана иная судьба, и ее нужно в погребальных одеждах оставить на краю обрыва, где дочь заберет себе ужасный суженый. Так оно и случилось – неведомая сила унесла Психею в прекрасный дворец, который обслуживали невидимые духи. Там она стала женой неведомого существа, которое посещало ее только ночью и всегда просило не пытаться раскрыть его тайну.

Однажды загадочный муж даже согласился отпустить ее на время домой, но там завистливые сестры начали ее настраивать против анонимного супруга…

Согласитесь – где-то мы что-то подобное слышали. И таких сказок было много – например, у уже знакомого нам бергамца Джованни Франческо Страпаролы в сборнике "Приятные ночи" есть сказка "Принц-свинья".

У короля и королевы не было детей, наконец, королева забеременела. Разумеется, позвали фей, и, конечно же, одна противная фея прокляла младенца, нагадав, что мальчик будет свиньей, пока трижды не женится.

Феи – они опасные!

Дальше, понятно, все плохо-плохо, жены пытаются убить чудовище и мрут под ответными ударами. Так продолжалось до тех пор, пока младшая дочь не полюбила своего хрюкающего мужа и он, сняв щетинистую свиную шкуру, не показался ей в своем истинном виде…

В общем, страданий на тему "Мой тяжкий крест – уродства вечная печать" в народных сказках всегда было преизрядно, но канонический и всем известный вариант сказки придумала француженка по имени Габриэль-Сюзанна Барбо де Вильнёв.

Оставшись вдовой в 26 лет, она, чтобы хоть как-то заработать на жизнь, занялась литературным трудом. Выпустила довольно много книг, в частности – в 1740 году был издан четырехтомник «Юная американка, или Истории, рассказанные в море» («La Jeune Ameriquaine et les Contes Marins»).

Книга была написана по стандартной тогда схеме – гордая юная девица уплывает далеко-далеко – на корабле в Америку и слушает рассказы своей горничной. Одним из этих рассказов и была история «La Belle et la Bete».

Надо сказать, что в этом тексте вы вряд ли бы сразу узнали знаменитую сказку. Во-первых, история у мадам де Вильнёв получилась весьма объемной. Это полноценная повесть, объемом более сотни страниц с несколькими сюжетными линиями, причем большая часть истории – это рассказ о том, что случилось с главными героями после того, как принца расколдовали.

Во-вторых, по обыкновению того времени, это была совсем не детская сказка. Чего стоит хотя бы тот факт, что Чудовище каждый вечер предлагало Красавице заняться сексом и получало дежурный отказ.

Интересно, а на что оно рассчитывало?

Во-первых, чудовище было на редкость безобразно, при этом внешность монстра в сказки не описывается, упоминается только, что у него был хобот, и даже не спрашивайте – по какому поводу.

А во-вторых – назойливый любитель постельных утех был слишком велик, и "девушка боялась, что огромный вес Чудовища может сломать кровать".

Кстати, и принцем Чудовище стало не после того, как Красавица оживила его, полумертвого, а только после первой брачной ночи.

В общем, по разным причинам бестселлером эта история не стала. Да и знаменитой писательницей у госпожи де Вильнёв сделаться не получилось – она так и не пробилась дальше статуса "автор второго ряда", и сегодня была бы давно и прочно забыта, если бы не другая француженка.

Другую француженку звали Жанна-Мари Лепренс де Бомон, и она была не просто писательницей, но еще и создательницей собственной педагогической системы.

Ее книга с длинным названием «Детское училище или нравоучительные разговоры между разумною учительницею и знатными разных лет ученицами» стала международным бестселлером, куда там всяким Монтессори.

К примеру, в России это сочинение было чрезвычайно популярно. Главный источник информации в современном мире – Википедия – утверждает даже, что "В России общий тираж мог дойти до 15 млн экземпляров".

Ну это они, конечно, как говорят украинцы, необратимо "з глузду з'їхали", но совокупный тираж в 15 тысяч в период с 1761-го по 1800-й год представляется реальным. А этот показатель, по словам исследователя Н.А. Копанева «практически не имел себе равных в русском репертуаре книг для детского чтения XVIII века».

Книга эта является сборником нравоучительных диалогов, которые ведет учительница (в русском переводе госпожа Добронравова) со своими ученицами Деревнелюбовой, Остроумовой, Бездельновой, Благоразумовой, Буяновой, Простодушной и т.п. Многие из этих диалогов дополняют нравоучительные сказки – среди них и "Сказка о красавице и звере".

Госпожа де Бомон (кстати, прабабушка Проспера Мериме) оставила от сочинения мадам де Вильнёв только первую часть, вычистила оттуда все лишнее, протянула линию внутренней логики, немного добавила от себя интересных деталей – в общем, на совесть выполнила редакторскую работу. Огранила природный камень, который мало кто разглядел.

В итоге длинная, рыхлая и малость бестолковая повесть стала великолепной сказкой, в которой нет ничего лишнего.

С легкой руки госпожи де Бомон сказка "Красавица и Чудовище" и начала свое победное шествие по миру.

Но это уже другая история.

По прозвищу "Зверь", или На кого похож Чудовище?

А вы знаете, что в сказке "Красавица и Чудовище" Чудовище – вовсе не чудовище?

Он Зверь.

Как говорится, "так сложилось исторически" – не самый удачный перевод закрепился в массовом сознании и теперь другой вариант уже вряд ли возможен.

А на самом деле французское слово «Bete» (как и его английский аналог «Beast») переводится не как "чудовище", "монстр", а исключительно как "зверь" в смысле животное. Вспомните хотя бы слово "бестиарии" – средневековые книжные "зоопарки".

При этом ни первый автор сказки мадам де Вильнев, ни улучшившая текст мадам де Бомон практически ничего не говорят о внешности Зверя. Единственная зацепка – в сцене встречи с купцом Вильнев упоминает наличие хобота: «…он увидел перед собой чудовищного зверя с хоботом как у слона, которым тот яростно обвил его шею».

Поэтому художники изощрялись как могли. Кто-то брал за основу слона. Другие – льва, медведя, вепря или волка. Встречались и более мирные варианты – баран или бобр.

Разумеется, были и любители рисовать в стиле "ни мышонка, ни лягушку, а неведому зверушку".

Но вот что действительно мало кто знает – что со "звериной" сущностью Чудовища связана одна наверняка известная вам "волшебная фраза".

В прошлой главе я уже упоминал, что сказка "Красавица и Зверь" в версии мадам де Бомон стала невероятно популярна. И, как любой хит, она быстренько была востребована в других видах искусства.

Одним из первых "отражений" сказки стала написанная на ее основе опера Андре Гретри, премьера которой состоялась 9 ноября 1771 года. Чтобы еще надежнее облегчить карманы публики, либретист оперы (увековеченный Пушкиным Жан-Франсуа Мармонтель – "В придачу взяв ещё за них/Собранье басен площадных,/Грамматику, две Петриады,/Да Мармонтеля третий том") решил добавить экзотики и перенес действие в Персию.

Поэтому рвущего цветы купца в опере переименовали в Сандера, старшие злые дочери – Фатьма и Лисбэ, что бы это ни значило, Красавицу назвали Земирой, а Чудовище – Азором. Вот вам первая любовь Моцарта Алоизия Вебер в роли Земиры.

Восточная экзотика, пышные костюмы и сказочный сюжет с превращениями сделали свое дело – опера "Земира и Азор" быстро стала едва ли не популярнее сказки.

В России – в том числе.

Именно тогда в нашей стране сочинили один из наиболее известных русских палиндромов – фраз, одинаково читающихся что с переда назад, что задом наперед.

Да, да, та самая фраза, которой Мальвина мучила Буратино: "А роза упала на лапу Азора".

Роза – потому что во французской сказке купец сорвал для младшей доченьки не безымянный цветочек аленький, а именно розу – за что его чуть и не прибил Азор.

А на лапу она упала, потому что Азор по сути своей – Зверь.

Интермедия "Что тебе снится, крейсер "Полкан"?"

В предыдущей главе я рассказал, откуда в русском языке взялась собачья кличка Азор ("А роза упала на лапу Азора", ага).

Но если Азоры уже осталась в прошлом, сохранившись разве что в романах Толстого и Гоголя, то собачья кличка Полкан вполне актуальна и сегодня. Это вообще одна из самых популярных русских собачьих кличек и – добавлю от себя – одна из самых живучих.

Самое интересное, что кличка "Полкан" тоже пришла к нам из зарубежных сказок.

Полканы на Руси появились много раньше азоров – еще в 16 веке, во времена Ивана Грозного. Именно тогда, в 1540-х годах, при канцелярии Великого княжества Литовского в Вильно появился первый перевод на русский язык одной из самых знаменитых сказок.

Там вообще была длинная цепочка. Еще в 14 веке была написана знаменитая рыцарская поэма-хроника «Французские короли», причем написали ее не во Франции, а в Италии. В поэме было шесть частей, из которых 4-я была посвящена знаменитому рыцарю Бэву из Антона (Bovo d'Antona).

С венецианского издания был сделан перевод на сербохорватский, а уже с понятного славянского языка кто-то из просвещенных жителей Великого княжества Литовского все перетолмачил на русский.

В русском варианте рыцарский роман стал называться «Повестью о Бове Королевиче» и был, наверное, самой популярной сказкой в дореволюционной России, количество лубочных изданий зашкаливало за все мыслимые пределы.

Но про феномен Бовы-королевича, оказавший влияние на всех – до Пушкина включительно, мы поговорим как-нибудь в другой раз. А сегодня – про Полкана.

Практически все имена в "Бове-королевиче" – переиначенные итальянские. Буова (Buova) стал Бовой (или Вовой), герцог Гвидо (Guido) – Гвидоном, Дуодо ди Маганза (Duodo di Maganza) – Додоном и так далее.

Полкан в девичестве звался Pulicane, то есть "Полупес". Там была примерно та же история, что и с Минотавром: некая высокородная, но не совсем высокоморальная христианская дама сошлась с кобелем и родила нашего героя – наполовину человека, наполовину пса, который, тем не менее, вырос славным рыцарем.

Иногда его изображали псиглавцем – то есть человеком с собачьей головой.

Иногда – собачьим кентавром, с торсом человека на огромном собачьем теле. Второе было ближе к истине, поскольку в сказке он очень быстро передвигался – «семь вёрст за один скок».

Но чаще всего, не мудрствуя лукаво, изображали Полкана обычным кентавром с лошадиным телом, благо китоврасы (от греческого "кентаурас") были в русском фольклоре прекрасно известны.

Да и имя способствовало – на Руси никто не знал, что "канис" это по латыни "собака", поэтому все считали имя Полкан искаженным словом "полуконь".

В сказке благородный Полкан, сначала схватившись с Бовой не на жизнь, а на смерть, в итоге стал королевичу одним из самых близких людей, и принял в финале "смерть за други своя". Зная предсказание, что смерть его будет от львиных когтей, он тем не менее бесстрашно кинулся защищать от этих хищников жену и детей Бовы и пал в неравном бою.

С учетом популярности сказки Полкан очень быстро стал на Руси народным героем. Его изображения, к примеру, часто встречаются на пряжках крестьянских парадных поясов.

Имя Полкан, разумеется, тоже было очень популярно. Достаточно вспомнить богатого боярина Полкана, герой русской народной сказки «Летучий корабль», или воеводу Полкана, героя оперы «Золотой петушок» Н. А. Римского-Корсакова по мотивам сказки А. С. Пушкина.

Оба, кстати, в мультфильмы попали.

Ну а в качестве собачьей клички это слово было просто вне конкуренции – как еще назвать любимую сторожевую собаку, как не именем самого знаменитого на Руси богатыря-полупса?

Гораздо менее известно, что имя Полкан почему-то очень любили русские флотоводцы. Я не знаю ни одного корабля с названием "Бова", а "Полканом", например, звался 50-пушечный винтовой фрегат с деревянным корпусом, единственный крупный винтовой корабль, вошедший в состав Российского императорского флота до начала Крымской войны.

Более того, имя "Полкан" было одним из вариантов, предложенных Николаю II для наименования строящегося крейсера, названного в итоге «Аврора».

Так что пойди история чуть по-другому – и пели бы советские пионеры: "Что тебе снится, крейсер "Полкан"?".

Чудище когтистое для утех постельных

"Аленький цветочек" – одно из первых удачных импортозамещений в русской литературе.

Спору нет – во все времена сказки пересекают границы и адаптируются под разные культ

уры с легкостью необыкновенной. Иногда заимствованные сюжеты становятся невероятно популярными на новом месте, как это произошло, например, на Руси со сказкой про "Бову-королевича", являющегося переработкой рыцарского романа Андреа да Барберино "Французские короли".

Но это всегда – безымянное и неподконтрольное "народное творчество". И лишь изредка "импортозамещение" является осознанным, а российский аналог западного брэнда изготавливает не анонимный сказитель, а известный писатель.

И в этом смысле "Аленький цветочек" был одним из первых удавшихся опытов в нашей стране.

Потом-то их будет много – "Волшебник Изумрудного города" затмит "Мудреца из страны Оз", популярность Буратино всегда будет на порядок выше, чем у Пиноккио, а доктор Айболит начисто переиграет и уничтожит доктора Дулиттла.

Но началось все с Аксакова.

Оригинал – французская сказка "Красавица и чудовище", как известно, старше "Аленького цветочка" практически на столетие. Наиболее популярный вариант сказки, после которого "Красавица и Чудовище" разлетелась по всему миру, был опубликован Жанной-Мари Лепренс де Бомон в 1757 году. "Аленький цветочек" вышел в 1858 году.

Любопытно, что к моменту выхода сказки Аксакова оригинал был прекрасно известен в России – первый официальный русский перевод, сделанный П.С. Свистуновым, вышел из печати через четыре года после французского оригинала, в 1761 году.

Занятно, что эта история демонстрирует нам не только пример "литературного испортозамещения", но и аналог "народного перевода Гарри Поттера", опережающего официальный релиз. Дело в том, что практически сразу же после французского первоиздания свой перевод сказки сделала Хиония Демидова. Да, да, из тех самых Демидовых, дочь известного владельца уральских заводов Григория Акинфиевича Демидова. Она назвала русскую версию сказки «Повесть о Лабеле и звере» и подарила ее в виде роскошно оформленной рукописной книги брату Петру Демидову.

Сказка, надо сказать, русским читателям понравилась, с официального перевода Свистунова было сделано несколько списков, которые ходили под самыми разными названиями вроде «Гистория о французском купце и о дочери ево имянуемой Красавицею».

Но популярность перевода все-таки была довольно локальной – не так, чтобы слух пошел по всей Руси великой и толпы фанатов образовались, как у Бовы-королевича. Многие образованные русские люди просто не подозревали о существовании французской сказки про красавицу и зверя.

В их числе был и будущий отец вождей славянофилов Сергей Аксаков, который книгу мадам де Бомон никогда не читал. А вот сказку, как выяснилось, знал наизусть с юных лет. Еще в детстве ее рассказывала ключница Пелагея, женщина трудной судьбы.

В молодости они с отцом бежали от злого хозяина, скрывались в Астрахани. Пелагея под чужим именем прожила на Волге больше 20 лет, и замуж вышла, и мужа похоронила. Чтобы выжить и прокормиться, много работала в услужении, в том числе и у персидских купцов, торговавших в Астрахани. Потом случайно узнала, что прежний злой хозяин перепродал всех крепостных, включая беглых, Аксаковым, о которых слухи добрые ходят.

Вернулась, повинилась и призналась, была прощена, жила в господской усадьбе, рассказывала барскому сыну сказки, которых наслушалась во время своей бурной жизни. В их числе – и переложение "Красавицы и Чудовища" на русский лад.

Эта история стала у мальчика любимой. Как он вспоминал в старости: "Эту сказку, которую слыхал я в продолжение нескольких годов не один десяток раз, потому что она мне очень нравилась, впоследствии выучил я наизусть и сам сказывал её, со всеми прибаутками, ужимками, оханьем и вздыханьем Пелагеи. Я так хорошо её передразнивал, что все домашние хохотали, слушая меня. Разумеется, потом я забыл свой рассказ; но теперь, восстановляя давно прошедшее в моей памяти, я неожиданно наткнулся на груду обломков этой сказки; много слов и выражений ожило для меня, и я попытался вспомнить её».

Сказка "Аленький цветочек" была опубликована в 1858 году. Как всегда, это было не отдельное издание, а часть большого проекта.

У мадам де Вильнёв это была одна из историй, рассказанных друг другу героями четырехтомника «Юная американка, или Истории, рассказанные в море». У мадам де Бомон – назидательная история, разбавляющая нравоучительные диалоги в многотомнике «Детское училище или нравоучительные разговоры между разумною учительницею и знатными разных лет ученицами». У Аксакова "Аленький цветочек" был издан в качестве приложения к книге воспоминаний «Детские годы Багрова-внука».

Но эта короткая сказка быстро обогнала в популярности донельзя объемные мемуары, а плодовитый Аксаков, по сути, остался в литературе автором "Аленького цветочка". Произошло то, что не раз повторится впоследствии – переиначенная русифицированная реплика оказалась гораздо востребованнее зарубежного оригинала. Мы любим читать про самих себя, что уж греха таить.

В итоге "Аленький цветочек" практически вытеснил в России "Красавицу и чудовище".

Его издавали сотни раз, его иллюстрировали лучшие художники – благо Аксаков, в отличие от француженок, детально описал внешность Чудища: «…руки кривые, на руках когти звериные, ноги лошадиные, спереди-сзади горбы великие верблюжие, весь мохнатый от верху донизу, изо рта торчали кабаньи клыки, нос крючком, как у беркута, а глаза были совиные». И, к примеру, первый иллюстратор сказки Н. А. Богатов (1870-е), рисуя свои картинки для «волшебного фонаря», дословно следовал описанию автора.

По мотивам "Аленького цветочка" написали три балета – на музыку Гартмана, поставленный в 1907 году в Мариинском театре, на музыку Корчмарёва, впервые показанный зрителям в 1949 году в Новосибирском театре и на музыку Купцова, представленный зрителю в 2017 году, сейчас его можно увидеть в репертуаре Кремлевского балета. Появилась также и опера-мюзикл Алины Новиковой.

Драматические театральные постановки даже перечислять не буду – их десятки. А спектакль «Аленький цветочек» Московского драматического театра имени А. С. Пушкина – так вообще попал в «Книгу рекордов России», как самый долгоживущий детский спектакль. Эта постановка стала стартовой площадкой для многих известных актеров, вспомню только двух. Первая роль в театре Владимира Высоцкого – Леший в "Аленьком цветочке", а роль Аленушки стала дебютом на театральной сцене Веры Алентовой.

В 1952 году на экраны СССР вышел мультфильм Льва Атаманова "Аленький цветочек" – четвертый "полный метр" студии «Союзмультфильм».

Фильм делался методом со вкусным названием "эклер", когда сначала снимают живых актеров в условно похожих костюмах и декорациях, а потом перерисовывают снятое в мультфильм. Советской спецификой было то, что даже в таких "черновиках" снимались реально "звездные" актеры.

Лемуроподобное Чудище, к примеру, отыгрывал Михаил Астангов, а из-за специфики образа этот народный артист СССР и лауреат трех Сталинских премий выходил под камеры в халате, под который в районе спины запихивали подушку.

В итоге мультфильм получился весьма годным и жив до сих пор.

Чего, к сожалению, нельзя сказать про обе киноэкранизации – ни про фильм-сказку Ирины Поволоцкой 1977 года.

Ни про «Сказку о купеческой дочери и таинственном цветке» режиссера Владимира Грамматикова, вышедшую на экраны в 1992 году.

Тогда же, в начале 90-х, культурное доминирование "Аленького цветочка" перестало быть безусловным вследствие двух факторов. Российское кино и анимация переживали глубокий и системный кризис, и им было не до "Аленького цветочка", а вот мировая популярность "Красавицы и чудовища" – напротив, взлетела до небес.

Потому что на экраны всего мира в 1991 году вышел полнометражный мультфильм "Красавица и Чудовище" – первая часть чрезвычайно успешной франшизы студии "Дисней".

Позже последовали два продолжения: «Красавица и Чудовище: Чудесное Рождество» (1997) и «Красавица и Чудовище: Волшебный мир Белль» (1998).

В итоге большинство молодых россиян прекрасно знают Белль, но не факт, что хорошо знакомы с Настенькой.

Немного обнадеживает тот факт, что анекдоты в России пока еще сочиняют про "Аленький цветочек", а не про западный оригинал.

– Папа, привези мне из стран заморских чудо-юдо когтистое для утех постельных!

– Да что ты, доченька!

– Хорошо, тогда пойдем длинным путем. Привези мне, батюшка, цветочек аленький!

Свое – оно все-таки роднее.