– Я уверена, что ты получаешь истинное удовольствие, как ты и хотел! – Тень пробиралась к шее, окутывая подбородок, губы, залазила в уши, посягая на белки глаз. Слин не мог больше кричать – кровь покинула его тело, образовав на полу широкую багровую лужу. На обескровленном, белом теле, заполнившая собой все вены и артерии, чёрная жидкость выделялась ещё отчётливее. Заполнив собой всё тело мужчины, жижа начала постепенно выходить из Слина: недвижимое тело затряслось, когда сам он был ещё жив; изо рта мужчины, разрывая уголки, вырывалось нечто,истинного чёрного цвета.
Розель привстала и проползла на четвереньках ближе к лицу Слина: существо, что вышло из неё, тотчас слилось с девушкой, впитавшись в кожу её лица.
Слин смотрел в торжествующие глаза своей дочери. Розель лихорадочно наблюдала, как тело ненавистного отца покидает жизнь и дождалась, когда тот испустит последний вздох.
Она оглядела залитый кровью труп со рваными ранами, после чего осмотрела свои руки: по ним энергично, с пальца на палец, затем на локоть и обратно сновали тени, – соседи были правы, она действительно оказалась волшебницей тьмы.
Розель перенесла мать на постель, на которой та не лежала уже очень давно. Мышцы женщины обмякли и Розель стала свидетелем ужасной картины: тело несчастной на глазах превращалось в кашу. Наркотик, которым пичкал женщину отец Розель, был родом с Плутона и славился высоким процентом привыкания. Ткани организма, после применения вещества, мгновенно каменели, однако в противовес физической скованности, сознанию того, кто принял порошок, открывался нескончаемый поток снов наяву, при котором тело могло ощущать любые метаморфозы, любые воздействия, которые пожелает.
Главным и самым страшным побочным эффектом было затвердение мышц уже после пятого применения. Эффект окаменения поддерживается далее самим организмом несчастного. Тело само бросает на поддержание состояния эйфории все силы, дабы вернуться в ту точку, в которой получало наивысшее наслаждение, в ущерб другим процессам. Бороться с напастью возможно, как делала это мать Розель и, если бы не новая порция вещества, женщина сумела бы выкарабкаться, сохранив память и способность двигаться.
После передозировки мышцы обмякают, а все токсины, накопившиеся в теле под воздействием порошка, впрыскиваются в организм, постепенно растворяя кости, благодаря чему, тело безвозвратно становится бесформенным и нефункциональным.
Сознание же больного живёт в недвижимом теле ещё около суток, однако, Розель не могла этого знать. Оставив мать на кровати, она прикрыла ей веки и укрыла простынью.
Девушке вдруг стало невыносимо тошно находиться в доме. Встав на пороге хибары, она жадно глотала воздух, выпуская из дома смрад кровавой расправы. Улица кишела запахами испражнений, отходов и смрадом разлагающихся трупов животных.
Розель бросила взгляд на проходящих мимо мужчин: в одном из них она узнала постоянного клиента своего отца и тотчас осознала, что чёрное нечто, убившее её отца, вновь просится наружу. Взглянув на соседний дом, девушка разглядела силуэты трёх сплетниц, что неизменным составом перемывали кости всем подряд; на балке неподалёку сидел старик, что кидал в неё палки; группа детей пробежала мимо, выкрикивая обидные слова. Это место кишело людьми, которых она ненавидела всей душой и которые желали ей смерти.
Розель двинулась по главной улице мимо дома сплетни, и шла вперёд, не осознавая, что вглядывается в лица всех этих опустившихся людей. Девушка волочила израненные ноги по грязи, после только что прошедшего дождя, не замечая, что жители деревни окружали её всё более плотным кругом. Те выходили из домов и звали знакомых, чтобы поглазеть на нагую, с ног до головы залитую кровью Розель.
Один из соседей забежал внутрь дома и обнаружил мёртвых отца и мать девушки. Он тотчас заголосил об убийце среди горожан. Любопытство толпы переросло в перешёптывание, оттуда – в безмолвное негодование, после чего отдельные жители начинали откровенно глумиться над девушкой-убийцей родных.
Кто-то из горожан прикрикнул: – Убийца собственной матери и отца!
Розель вздрогнула, безучастным взглядом окинув толпу, словно пробуждаясь ото сна, её взор стал более ясным.
– Пошла прочь!
– Нечего тебе делать здесь, чудовище!
Она взглянула на свою руку, на которой ещё сохранились цепкие следы от лап Слина.
– Вы говорили… – За гулом негодования Розель никто не слушал. – Что я убийца, даже когда в моём мире не существовало этого слова и называли меня чудовищем, когда мне не исполнилось ещё и десяти… И я хочу выяснить, насколько вы были правы. – Розель равнодушно направила руку на гогочащую толпу. Пока большая часть жителей деревни поливала девушку грязью, один из мальчишек, дёргая мать за рукав, тревожно шептал:
– Мам, мам. – Мальчик заметно нервничал, однако, никому не было до сорванца дела, все были заняты словесной расправой над Розель. Даже старик, никогда не покидавший насиженной балки, встал, держа в руке новую ветку. – Мама, мама, здесь что-то под землёй. Пожалуйста, мама!
– Отвали ты! – Рявкнула женщина, присоединившись к массе криков толпы.
На месте, куда показала Розель, стали неспешно прорезаться крошечные иглы. Те стремительно разрастались, обратившись вскоре в колья из истинно-чёрной субстанции. Толпа слишком поздно заметила орудие возмездия, – небольшие лезвия один за другим, в мгновение ока увеличились до размера целого дерева, нанизывая на себя врагов тёмной волшебницы.
Те, кто ещё минуту назад толпились, чтобы вставить своё слово, сейчас неслись со всех ног, в попытках спастись.
Волшебница. наблюдая за результатом своей работы, решила продолжить эксперимент.
Иглы тьмы, при соприкосновении со своими жертвами, взрывались особым способом: сближаясь с целью, колья разлетались на несчётное колличество частиц, образуя непроглядный туман, который девушка вновь использовала против своих обидчиков, формируя из пыли новые преграды на пути тех, кто еще не успел убежать достаточно далеко.
– Тьма! Маг тьмы был взращён на этой земле! Мы все прокляты! – Кричал кто-то вдалеке.
Две соседки напрвились в одну сторону: одна забежала к себе домой и тотчас заперлась, оставив вторую ломиться в здание под натиском бури. Недолго вторая женщина стучала в дверь: громадный кол из сверкающего мрака пронзил её тело, выбив вход в хижину. Испуганная хозяйка дома хотела выпрыгнуть в окно, однако, едва коснувшись рамы, прилипла к дереву и, подняв голову, тотчас её лишилась.
Испуская жуткие вопли, жители разбегались в разные стороны: тут и там из-за домов громогласно возникали исполинские копья с насаженными на концы жителями: Розель видела каждого, чувствовала их тени и упивалась новоприобретённой мощью, что перевернула расклад сил в кровавой партии. Мановением руки волшебница окутала пеленой тёмной магии всю деревню, лишив таким образом, своих жертв, единственного шанса на спасение.
Девушка наслаждалась своей силой, этой мощью, владеть которой могла лишь она одна. Хаос, что в её руках обращался в смертоносное оружие, затмевал сознание этого хрупкого существа.
Пелена тьмы, опоясавшая злосчастную деревню, постепенно преобразовалась в подобие каменных плит; исполинских, непроницаемых великанов истинно-чёрного цвета. Чудовищный круг из магии тьмы, в котором волшебница пленила целую деревню, неумалимо сжимался, погребая под толщами земли всех без разбора.
Розель стояла в центре бури и пронзала возникавшими из её рук сгустками тьмы каждого, кто попадался ей на глаза.
Следом, волшебница поднялась в воздух, оставляя за собой истинно-чёрную магию, что словно мгла распространялась по земле, – тьма держала свою владычицу, позволяя левитировать над поверхностью. Каждый, кто спрятался за домами, вдыхал частички этой тёмной силы и подчинялся воле владычицы тьмы. Завладев умами десятков выживших, Розель заставила своих марионеток выдавить их глаза своими же руками.
К моменту, когда все плиты из мрака соединились вокруг тёмной волшебницы, спасся лишь один житель, который прибежал от безысходности обратно: старик упал на колени, моля о пощаде. Его седая борода была почернела от пыли, глаза покраснели, а сам он бился головой о землю, пытаясь поцеловать ноги той, в чьих руках находилась его жизнь.
Розель неспешно опустилась с своему обидчику.
– Как же так? – Состроила невинную мину девушка и перевела руку в сторону. Из оседающей пыли показался небольшой сук. Предмет плавно левитировал к Розель, которая тотчас вручила его старику.
– Кидай. – Произнесла она, пристально смотря ему в глаза. Тот не смог вымолвить ни слова, залившись слезами пуще прежнего.
– Кидай же палку, ну! – Кричала девушка. Старик нехотя взял предмет, замахнулся дрожащей рукой и едва взглянул на Розель, как тотчас рухнул на землю, размазывая сопли по бороде и волосам. Он валялся в ногах девушки и молил сохранить его жизнь.
– Живи, – наклонилась Розель к мужчине, презрительно осмотрев того с ног до головы – живи в осознании того, насколько ты жалкое, никчёмное ничтожество.
Лёжа в пыли, старик провожал глазами исчезающую фигуру Розель; все массивные чёрные плиты, громадные иглы и остатки вихря растворялись в тонком теле, обернув нагую, хрупкую девушку в простой сарафан истинно-чёрного цвета, походящий на тот, что некогда был у неё ребёнком.
Розель устало побрела обратно в дом, где легла рядом с матерью. Она приобняла женщину и, уткнувшись в неё носом, горько заплакала. Мать девушки не могла пошевелиться, не могла издать ни звука, – свои последние минуты жизни она провела, тщетно двигая зрачками под плотным слоем недвижимых век.
Венера в то время была охвачена беспорядками, так как множественные государственные формирования, в противовес королевской, боролись за власть, а недовольство рядовых венер, после поражения в войне с Марсом, заставляли миллионы людей устраивать региональные восстания.
Венера, наряду с Нептуном, имела схожую систему правления: то были единственные планеты в Млечном Пути, возглавляемые своими династиями. На Венере, как и на газовом гиганте, власть представлял свой древний род, которому и принадлежал целый небесный объект; вся династия, вместе со множеством чиновников и министров, проживала в одной точке планеты – в Зиккурате.
Королевская семья из династии Вольтор много веков удерживала власть на целой планете, поделив последнюю на зоны. На небесном объекте не любили иных национальностей, кроме венерианцев, в этом мире не было религии, а каждая зона на прекрасной Венере отвечала за производство определённых групп товаров, отвечавших нуждам планеты и торговли с другими небесными объектами: территория, размером с целую страну, могла заниматься добычей полезных ископаемых, из которых производились украшения в других зонах, поменьше; одежда производилась в третьей, еда произрастала в другой, а над всем этим стояла королевская семья, заседающая в Зиккурате. Особенность венерианской системы правления заключалась в том, что по достижении возраста восьми лет, каждый член королевской правящей династии становился полноправной частью планетарного совета, имеющей свой голос. Все решения, касательно внутренней или внешней политики Венеры обсуждались всей семьёй на еженедельном голосовании, где голос каждого члена семьи значил один балл, а главного председателя, избираемого на месяц – два балла.
Эта эпоха в жизни Венеры, в противовес земной, характеризовалась как неблагополучная. Недавняя война с одним из двух континентов Марса присоединила к последнему единственный венерианский спутник, битва за который велась столетиями. Таким образом, Венера осталась без своих собственных небесных объектов и потеряла авторитет на галактической арене.
Розель очнулась на той же постели, рядом с матерью, – та всё так же мирно лежала рядом с закрытыми глазами, от чего девушке стало приятно, однако спустя несколько секунд осознание того, что произошло, плотно засело в черноволосой голове.
Избавившись от нахлынувших эмоций, Розель пересидела на кровати, чтобы переждать головокружение. От вспыхнувшего чувства голода закрутило живот. Тогда волшебница порыскала в шкафу и обнаружила прелый хлеб, – наверное, единственное хорошее, что осталось после Слина. Зарабатывая на продаже дочери, тот часто приносил в дом продукты, которые благополучно съедал, а излишки чаще выкидывал, нежели отдавал семье, однако этот хлеб чудом сохранился, чем Розель непременно воспользовалась.
Сейчас она искала в доме то, что могло бы пригодиться в пути. Ничего не прихватив, кроме крохотного ржавого ножа, она аккуратно обернула мать в простынь, оставив непокрытым лицо и тихо, словно боясь разбудить родителя, закрыла за собой дверь, взглянув напоследок на место, которое ненавидела всем сердцем.
Розель осмотрела небесную линию, сочные, зелёные деревья, тонувшие в солнце, цветы и ярко-голубое небо. Её вдруг одолела глубокая скорбь, но вместе с тем и надежда, что гнала её душу вперёд, к новой жизни, которую она будет строить теперь сама. Большой не дожил до её освобождения и от этого становилось тошно.
Неспешно припав ладонью к земле, она воззвала ко всей тьме, что была в округе. Волшебница хотела найти останки своего друга. Длинные нити из истинно чёрного цвета распространились всюду: тончайшие щупальца залазили под обломки домов и впивались в трупы, переворачивали тут и там предметы, но не находили желанный объект. Розель почувствовала слабость и отозвала тьму – уж слишком она была неопытна для нахождения объекта по мельчайшим частицам.
“Сдох в канаве.” – Отозвался в голове мерзкий голос Слина. Розель вспомнила, где нашли Большого и была уверена, что тело мальчика никто не вытащил бы. Так и произошло. Обглоданные останки её лучшего друга были частично покрыты мокрой грязью, на которой произрастали сорняки.
Розель вновь призвала на помощь тьму для того, чтобы вытащить тело друга. Когда её собственная тень встала с волшебницей на один уровень, девушка приказала той вытащить останки из грязи, в то время как сама Розель в последний раз обошла их с Большим убежище, сорвала все эхеверии, что росли вокруг дома и понуро побрела домой.
Волшебница притащила тело своего друга в единственную спальню и положила рядом с матерью, осыпав мёртвые тела цветами.
Навсегда закрыв за собой дверь в прошлую жизнь, девушка стала поочерёдно обходить соседские домишки. Те, что остались целы после побоища, не хранили в себе ничего полезного. Только лишь в одной хибаре Розель обнаружила что-то, отдалённо напоминавшее спички. Девушка поднялась на возвышенность, куда часто ходила ребёнком и двинулась к горизонту, о котором грезила, как о пристанище надежды и свободы, их новой жизни с Большин.
– А ведь я так и не узнала твоего имени. – Грустно бросила Розель, плавно поднимаясь навстречу слепящему Солнцу.
Венера в то неблагополучное время походила на Землю, разрушенную войной с Нептуном некоторое время назад. Всюду взору бросались выжженные территории, уничтоженные ураганом войны поселения; несчастные, застигнутые врасплох вражескими войсками, остались на родных землях с застывшими гримасами ужаса. Марсиане выжгли всё, что было у них на пути и потому, когда Розель покидала свой край, вглядываясь с небольшого оазиса у деревеньки в новый, более пугающий пустой и безжизненный горизонт, сердце вновь кольнуло.
Розель долго скиталась по пустошам, что остались после войны, – вокруг не было ни души. Редкие дикие звери растаскивали куски мяса и трупы, погорелые здания испускали остатки дыма, напоминая, что некогда здесь текла жизнь, а воздух был пропитан смрадом запёкшейся на солнце крови с металлическим отголоском.
Встав на подступы разрушенному поселению, Розель разглядела единственную уцелевшую постройку. Открыв дверь, девушка обнаружила несколько трупов людей и одну полу-разложившуюся лошадь. Изнывая от голода, Розель вытащила трупы на улицу и закрыла за собой дверь. Использовав последние спички, она разожгла костёр, на котором кое-как поджарила мясо животного. Тошнотворный обед был для неё наивысшим счастьем. Она откинулась на солому и уснула, завернувшись в тряпки и прижавшись к стене, совсем как тогда, когда была ребёнком.
На утро гнилое мясо дало о себе знать болью в желудке: девушку стошнило прямо при пробуждении. Её знобило и бросало в жар одновременно, голова неистово кружилась, а новые позывы рвоты шли нескончаемым потоком. Она выбежала на улицу и тотчас рухнула наземь.
***
На весь мир прогремела весть о заключении мира между Венерой и Марсом: первая вынуждена была уступить второй спутник после нескольких веков владения небесным объектом. На галактический конгресс, закрепить договор меж двух планет прибыли представители всех двенадцати планет Солнечной Системы. Дипломаты, с таких планет как Меркурий, Сатурн, Уран, Юпитер, Плутон, Кернунн, Водан и Бафомет, скрепляли мирный договор между Марсом, победившей стороной и Венерой, потерпевшей поражение. Нептун же до голосования не допускался в виду развязанной им войны с Землёй.
Марс выступал за создание представительства на территории Венеры, за основание своих владений внутри Венерианского государства, которые планировалось обозначить военной базой, на что Венера, по понятным причинам, не могла согласиться. Её поддерживало абсолютное большинство членов совета, а некоторые планеты выказывали желание помочь венерианцам реабилитироваться. Например, Меркурий поставлял ценные для реставрации почв материалы; Водан предлагал восстановить инфраструктуру; Бафомет транспортировал провизию и одежду, а Земля пообещала венерианцам кров и работу на своей территории. Представитель Торина, одного из ведущих земных царств, активно выступал за интеграцию иных, как часто называли жителей других планет, в зону Земли и, в частности Торина. Так создавалось множество программ по переселению венерианцев на голубую планету и их последующей адаптации, дабы разгрузить Венеру, которая активно восстанавливалась сторонними силами.
Всего было пять ведущих земных Царств: Вирилиз, Фагос, полумифический Грейндфиль, Саарс и Торин, являвшийся крупнейшим по многим показателем из этого списка. Вирилиз был южным гигантом и славился природными ископаемыми и военной мощью; Царство парящих островов Фагос было севернее и имело влияние на всю восточную часть Земли; Саарс же был небольшим по размеру, но крупным игроком на мировой арене: будучи одним из множества государств на Западном континенте, тот фактически, являлся столицей обоих прилегающих друг к другу материков, славящихся умелыми магами, богатством и Аррозией – великолепной античной библиотекой всех времён, что была едва ли не самым ценным, что было в Галактике. Говоря же о Грейндфиле и о его статусе полумифического государства, чаще упоминают его монарха, который скрыл свои земли от постороннего взгляда своим могучим артефактом и, официально не участвуя в дипломатических играх Земли, вмешивался, однако, в привычный ход вещей, если у него на то были свои причины.
Что же касается Торина, то это государство, как бы находившееся у самого южного края центрального континента, поражало приезжающих своими красотами: удивительной флорой, причудливыми постройками и уникальными природными явлениями, которые торинцы сумели пронести сквозь века и сохранить доисторические объекты в своём первозданном виде. Торином в то время правила мудрая королева Хельм. Нарекаемая матерью народа, она была всеобщей любимицей и являлась его идолом, которому они поклонялись с трепетом. Когда речь заходила о правлении Хельм, говорили о мудрости, высоком качестве дипломатии, врождённой чуйке и безграничной любви к своему государству, но никогда с уст торинца не вырывалась критика. Когда же родилась маленькая принцесса Ка`ара, счастью торинцев не было предела, ведь Каара стала для Торина отражением новой эпохи.
Родившаяся в послевоенное время, будущая правительница символизировала своим румянцем рассвет нации; своей чистой, белой кожей она напоминала новое лицо Торина, которое он обретал с возрастающим влиянием; своими пышными каштановыми волосами она была игрива, каков был каждый торинец, а её огненные карие глаза были искрой, присущей каждому жителю древнего государства, которые сходу показывали всю бешеную энергию этого народа.
Хельм продолжала политику своего деда, она расширяла влияние на соседние страны путём расставления на их троны родственников. Так, с десяток царств вокруг заключал в себе свыше двухсот родных династии Ценнет, которую основал дальний предок королевы Хельм.
Её главный помощник, участвовавший в межпланетных переговорах, сейчас вернулся с хорошими новостями. Мужчина средних лет, отбросив усталость после нескольких недель переговоров, торжественно вошёл в тронный зал.
– Ваше Величество, – выдержал он паузу – успешно. Свыше семнадцати миллионов венерианцев готовы к отправке на Землю. Большая часть – в Торин. Это лишь первая волна, мы планируем разместить гораздо большее число беженцев.
Королева гордо улыбнулась. Она перевела взгляд на низенького человечка, что стоял немного поодаль и тот сразу ответил на молчаливый вопрос:
– Готово, Ваше Величество. Незаселённые территории подготовлены к эксплуатации, на первых этапах мы уверенно можем разместить до пяти миллионов человек.
– Хорошо, – ответила Хельм, держа ладони скрещенными – очень хорошо. – Она была мастером дипломатической игры и умело манипулировала обстоятельствами для получения выгоды. Хотя она и не была волшебницей, но благодаря своему уму и врождённой интуиции, сумела встать в ряд с виднейшими магами-властителями царств, среди которых королеву воспринимали на равных.
Свою дочь, свободолюбивую и энергичную Каару, Хельм старалась воспитать достойной преемницей и души не чаяла в своём единственном чаде. Каара изучала военное дело и дипломатию, основные науки и азы магических искусств, хотя так же, как и мать, волшебницей от рождения не была. Будущая королева Торина должна была блестяще знать множество дисциплин, быть эрудированной в спорах и уметь поддержать любой разговор, а так же предугадывать мысли оппонента, чтобы быть равной волшебнику, с которым вступает в игру. По распоряжению Хельм, на обязательные занятия у юной принцессы должно было уходить до восьми часов в сутки, после чего шёл час физических упражнений, остальное отводилось на личное время. Военное дело будущей королеве преподавала её бабушка Катра, а историю Земли и Галактики рассказывал дедушка принцессы Ялфей.
Каара должна была находиться на занятиях по венерианской литературе, однако, в это время принцесса гуляла по столице, исследуя новые районы, прибавляя в копилку знакомств всё новые, из разряда торговцев, купцов и бродяг. Каара не боялась выходить без охраны и устремлялась далеко от Античной Цитадели, где проживала королевская чета. Сейчас принцесса прогуливалась по набережной центральной реки-обители многих уникальных животных, где её восхищало всё: построенные на старый лад домишки, которые слоились друг на друге, их жильцы, что усердно трудились, их детей, с которыми она часто останавливалась поиграть; но особенно Кааре нравилось наблюдать за водой: маленькие пушистые нерпы резво выпрыгивали из воды и стрелой опадали вниз, пересекая голубоватую гладь, на которой резвились крохотные создания – пушинки рек; нерпы разгоняли миниатюрных животных, врываясь в стаи хищников, после чего умело уворачивались от иглообразных рыл и вновь взмывали ввысь, паря над водой. Когда своеобразные клювы высовывались из-под блестящей глади, то тотчас привлекали морских мух, что цеплялись на за пасти хищников и уходили вместе с ними под воду, оседая затем на дне, испуская по ночам приятный синеватый, а иногда и зелёный свет. На Земле такое явление, как переход земного создания в водное, был только в Торине, чем сами торинцы очень гордились.
Каара бросала в воду ягоды, что ей дала торговка. Небольшие создания, напоминавшие бобров и выдр, выплывали на поверхность и забавно махали лапками, пытаясь отпугнуть таких же милых существ, походивших на морских свинок, чтобы выбить себе пару-тройку сочных ягод.
Принцесса восхищалась природой в любом её проявлении и мечтала о скором выходе замуж, чтобы поскорее избавиться от рутинной учёбы и делать всё, что хочется, а именно – путешествовать, исследовать неизведанные, запретные территории, открывать новые виды растений и животных и узнать, что находится за пределами Земли или даже за пределами Галактики. Каара часто приходила сюда помечтать, сидя возле реки, названной в честь её пра-прадеда, короля `Альмона, который героически погиб, вызволяя свою возлюбленную, пра-прабабушку Каары, из лап преступников с Сатурна. И Каара мечтала о таких же приключениях. Она была наивна, хотя и не глупа, мечтательна, но не имела недостатка в реализме, смотря на жизнь сквозь призму избалованной вниманием и комфортом принцессы, но её большое сердце всегда имело решающее слово.
Уже под вечер, когда Солнце едва коснулось небесной линии, Каара пробралась в замок, поблагодарив стражей, сохранивших маленький секрет, однако юная нарушительница правил не успела прошмыгнуть в свою усыпальницу, – бдительная Хельм поджидала дочь у входа в её покои. Чтобы не дать матери задать вопрос первой, Каара поинтересовалась, как идёт перемещение венерианцев и всё ли удалось сделать Торину для обеспечения безопасности иных. Королева была осведомлена о частых прогулах дочери, но сегодняшние вести её смягчили и она поддалась.
– Через несколько недель будет организована первая высадка на территорию Торина, наши маги уже готовятся к перемещению беженцев. – Улыбнулась Хельм. – Мы можем провести тебе экскурсию на новых территориях, но в свободное от занятий время.
– Конечно! – Запрыгала на месте Каара, затем, уже более сдержанно, ответила на вторую часть предложения: – конечно.
– Отдыхай, а я попытаюсь убедить бабушку и дедушку отпустить тебя завтра с занятий на поездку по окраинам.
Каара бросилась в объятия матери и продолжала благодарить королеву даже после того, как осталась одна.
***
Розель пришла в сознание, обнаружив себя на пустыре, когда песчаная буря только зарождалась. Машинально прикрыв глаза и рот рукой, девушка вжалась лицом в сухую землю. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем ураган закончился. Розель пробудилась от боли в животе – многодневный голод давал о себе знать.
Пара диких псов вышли на разведку. Под свет уходящего за горизонт Солнца их массивные туши казались крупнее, а вытянутые, скалящиеся морды свирепее. Розель всё так же лежала лицом в земле, не в состоянии приподняться, однако страх смерти, пришедший с первым рыком собаки, заставил волшебницу мгновенно прийти в сознание. Рыча и лая друг на друга, грозные звери обнюхивали свою добычу.
Розель встрепенулась, когда один из них всё же прошёлся мокрым носом по её ноге. Волшебница немедля вскочила на ноги и направила обе руки на диких псов, – вражда двух хищников за кусок свежего мяса мгновенно переросла в ожесточённый бой, когда Розель взяла контроль над одним из зверей: собаки грызли друг друга с неистовым остервенением, пока в итоге не победил крупный, чёрный пёс, который тотчас припал к ногам своей хозяйки. Прихрамывая и скуля на ходу, он опустил морду на передние лапы, покорно виляя хвостом.
Было достаточно лёгкого жеста, чтобы околдованное животное поднялось. Одним махом волшебница оседлала свирепого пса, впившись обеими руками в густую шерсть и помчалась, куда глаза глядят.
Вскоре, на горизонте замаячили очертания массивного строения, чьи контуры вырисовывались ещё на подступах к столице. То был Зиккурат. Исполинский храм, этот циклопический, планетарного масштаба замок служил местом, где жили и заседали первые лица планеты. В ширину Зиккурат составлял несколько десятков километров и постепенно уходил в высоту, издалека напоминая пирамиду. Посреди выжженой земли Венеры, постройка резала глаз обилием сочных растений, что росли на каждом кусочке храма. Деревья спускали вниз раскидистые ветви, прикрывая окошки Зиккурата от солнечного света; толстые лианы с пахучими цветами спадали с самого верха строения, постепенно закрывая каменистую отделку гигантского здания; множественные кустарники и поляны самых разнообразных растений заполняли обширные места, ещё не занятые мхом и бесчисленными видами древесных гигантов. То был центр планеты, её сердце и главная артерия, вмещавшая все эшелоны власти, от мала до велика, возглавляемые королевской семьёй.
Розель остановили у входа в огороженную территорию. У массивного забора, который составлял в высоту едва ли не четыре метра, Зиккурат походил на великана, заснувшего в облаках. Несколько королевских стражей осмотрели беглянку: хрупкая невысокая девушка была одета в поношенное чёрное платье и была так худа, что, казалось, вот-вот упадёт в обморок, а рядом с ней находился массивный чёрный зверь, издававший грозный рык. Розель было достаточно одного жеста, что бы успокоить своего питомца. Подойдя ближе к охране, волшебница собиралась провернуть свой излюбленный приём с контролем тела, как увидела позади несколько отрядов военных, вооружённых до зубов.
– Тебе чего? – Кинул один, поправляя стальной воротник доспехов. Погружённые в броню какого-то странного, медно-зелёного цвета, эти войны являлись членами элитного корпуса, охранявшего покой королевской четы. На эмблеме, что красовалась на плечах, были нарисованы зеркала пятиугольной изогнутой формы, расположенные против друг друга; внутри одного из них красовался меч, направленный на соперника.
– Я могу пройти в город?
– Запрещено. В связи с войной усилили безопасность. Здесь только свои.
– Кто, свои?
– Девочка, иди домой, да спроси родителей! – Фыркнул кто-то в доспехах, что отличались от остальных.
Розель и не думала отступать. Насупившись, она даже приготовилась грубо ответить и пёс, в такт хозяйке, грозно зарычал, как один из стражей, указывая куда-то вправо, воскликнул:
– Ты, наверное, потерялась? Ищи родителей там. Там земляне наших к себе переправляют.
– Ага, – подхватил второй – кто работать будет? Кто восстанавливать будет планету?
Повинуясь неизвестному инстинкту, Розель двинулась к толпе людей, что гудела неподалёку.
На громадной площади за вратами Зиккурата выстроилась аллея массивных стеклянных сфер, доверху наполненных людьми. Венеры были рассажены по кругу на таких же стеклянных сиденьях, к которым вели прозрачные, спиральные лестницы.
Первый поток беженцев организовано забрался в сферу; пять волшебников воздуха единовременно возвели руки к небу и массивный объект с тысячей венер воспарил ввысь, постепенно удаляясь от поверхности. За ним последовали и другие и вскоре аллея полностью опустела. Не попавшие на посадку столпились у живого заграждения из стражи, угрожая прорвать стройные ряды военных и добраться до ещё не подготовленного транспорта, чтобы успеть занять места.