Период полураспада

Стрекот

Перова просматривала данные с цифрового нивелира, когда в ее палатку ворвался Сергей Комарин и взволнованно выпалил:

– Нина Андреевна, вы не поверите, что засек коптер!

Перова глянула на коллегу: растрепанные волосы, заросшее щетиной мальчишеское лицо, лихорадочный блеск глаз – казалось, Комарин совсем не изменился за три года их знакомства. В первой же совместной экспедиции он поразил ее упорством и работоспособностью, и когда месяц назад встал вопрос о формировании геодезической партии в малоисследованные районы Саянской тайги, Перова без колебаний предложила кандидатуру молодого специалиста.

Третьим и последним участником их маленькой бригады был Константин Буров. Выскочив из палатки, Перова и Комарин обнаружили его под тентом, сооруженным на расчищенной полянке. Это место они в шутку называли «штаб-столовой»: здесь принимали пищу, обсуждали план работ и результаты полученных измерений, вечерами играли в карты.

Буров, спрятав руки в карманах полевой куртки, стоял у большого раскладного стола, на котором рядом с ноутбуком и тахеометрами растопырил винты их верный квадрокоптер. С помощью дрона отряд Перовой проводил разведку территории с воздуха – так было проще среди густой тайги найти место следующей стоянки. Комарин каждое утро запускал квадрокоптер, а после обеда изучал полученные снимки, скинув их на ноутбук.

Буров, нахмурившись, взглянул на подошедших коллег. На его широком обветренном лице топорщилась борода, и Перова не могла вспомнить, когда в последний раз видела его гладко выбритым. Она знала Бурова со времен учебы в Питере и недавно поймала себя на мысли, что за годы совместных экспедиций общалась с ним чаще, чем со своей родней.

– Что случилось? – спросила она, отгоняя мошек от лица.

Насупив брови, Буров кивнул на квадрокоптер и ноутбук, будто они были виновниками его плохого настроения.

– Ерунда какая-то, – буркнул он.

– Я просматривал снимки, сделанные сегодня утром! – затараторил Комарин, указывая пальцем на дисплей. – И среди лесов и полян обнаружил вот это.

Перова, склонившись к ноутбуку, всмотрелась в изображение на экране. Она увидела кусок буро-зеленой тайги и каменистый берег реки, запечатленные с высоты птичьего полета. На серых камнях у кромки воды чернела огромная надпись, выложенная, судя по всему, из палок или веток: «ПАМАГNТЕ».

Холодок пробежал по спине Перовой. Ей показалось, что птицы, щебетавшие вокруг, замолкли, а воздух сгустился. И только мерное тарахтение бензинового генератора разносилось по округе, словно напоминая об оторванности их лагеря от цивилизации.

Перова отпрянула от ноутбука и удивленно взглянула на коллег.

– Похоже на просьбу о помощи! – возбужденно выпалил Комарин.

Ему явно не терпелось услышать, что думают старшие товарищи, но Буров и Перова лишь обменялись тревожными взглядами.

– Надпись кривая, да к тому же безграмотная, – неуверенно протянул Буров. – Может, это случайное нагромождение палок? Ветер или река постарались.

Перова еще раз взглянула на экран: черные линии на светлых камнях отчетливо складывались в жуткое, ненормальное слово.

– Нет, на случайность не похоже, – твердо сказала она.

– Но кто мог выложить слово в этой глуши? – удивился Буров. – В такие дебри даже охотники не забредают.

Перова не знала, что ответить. Они находились в двух сотнях километров от ближайшего поселения – небольшого городка Вышегорска, затерянного в океане тайги. Казалось странным и непонятным, кому в этой Богом забытой котловине, зажатой среди Саянских гор, могла потребоваться помощь. Перова перевела взгляд на Комарина и спросила:

– Что это за место?

– Квадрат А-двенадцать на нашей карте. Вниз по течению Урчинки на десять километров.

– Часов пять пути… – задумчиво протянула Перова. – Мы можем сходить к реке и выяснить, нужна ли кому-то помощь.

– А почему не вызвать вертолет? – Комарин вскинул светлые брови.

– Он не сядет: деревья слишком высокие, – с хмурым видом пояснил Буров. – К тому же я сомневаюсь, что МЧС захочет гонять вертушку из-за каких-то палок возле речки черт знает где.

– А если вызвать подкрепление из основного лагеря? – не унимался Комарин.

Перова задумалась. Геодезисты проводили разведку малоизученных территорий Урчинской котловины, по которой через несколько месяцев планировалась прокладка опорных конструкций для волоконно-оптического кабеля из Красноярска в Вышегорск. Бригада Перовой ушла на шестьдесят километров южнее главной базы геодезической экспедиции, а это значит, что их коллегам потребуется более суток, чтобы продраться по непролазной тайге до места с загадочной надписью.

– Они слишком далеко. – Перова покачала головой. – Пока доберутся, может быть поздно. Слово на берегу выложили недавно, иначе ветки разметало бы во время бури три дня назад. Человеку, который оставил надпись, требуется помощь как можно скорее.

Буров мрачно хмыкнул:

– К тому же мужики не укладываются в график работ. Если выяснится, что мы их выдернули из-за какой-то ерунды, то на помощь придется звать уже нам.

Перова закусила губу. Ей представилось, как в дикой враждебной тайге кто-то отчаянно взывает о помощи. Кто это был? Заблудившийся охотник или рыбак? Почему же он написал призыв с такими глупыми ошибками? Вопросы множились, и ответы на них можно было получить только одним способом – отправившись на разведку к реке.

Перова вспомнила, как однажды в детстве заблудилась в лесу рядом с деревней, где жила ее бабушка. Она провела ночь за поваленным деревом, дрожа от страха и прислушиваясь к малейшим шорохам. На утро ее обнаружили взрослые, но тот парализующий ужас, испытанный в дремучем чернолесье, запомнился ей на всю жизнь. Человек, написавший призыв о помощи на берегу реки, мог оказаться в куда более опасной для жизни ситуации, и Перова не смела допустить, чтобы с ним что-то случилось. Взглянув на часы, она сказала:

– Вот как поступим. Мы с Комариным отправимся на разведку к реке, осмотрим район. Костя, ты останешься здесь. – Перова перевела взгляд на Бурова. – Если там действительно кому-то нужна помощь, мы свяжемся с тобой по рации, после чего ты вызовешь по спутниковой связи подкрепление из лагеря или вертолет из Вышегорского МЧС.

Буров недовольно скривился, но промолчал, а Комарин, коротко кивнув, направился к своей палатке собирать рюкзак. Понятливый и исполнительный – за это Перова его и ценила.

Захлопнув ноутбук, она посмотрела в сторону тайги: древний лес напирал на полянку с тремя одинокими палатками, словно угрожая раздавить маленький мир людей, стиснутый в оковах враждебных зарослей, буреломов и камней. Там, за этой стеной, кто-то ждал помощи.

* * *

Как и рассчитывала Перова, путь до места назначения занял пять часов. Чтобы сократить дорогу, они решили идти не напрямую через густые заросли, а выйти сначала к Урчинке (ее русло пролегало в трех километрах восточнее лагеря) и уже оттуда по берегу спуститься к загадочной надписи.

Река тонкой нитью змеилась по узкой долине, втиснутой между гор, зубцы которых врезались в ясное синее небо. То и дело оступаясь на крупных камнях, Перова упрямо шла вперед, не обращая внимания на извечных спутников геодезических разведок – мошек и комаров. Она привыкла к ним за двадцать лет, проведенных в постоянных экспедициях по тайге и тундре. Комарин, нахмурив лоб, пыхтел рядом, периодически сверяясь с компасом.

– Думаю, мы уже близко. – Перова сбавила шаг и, заслонив ладонью глаза от клонившегося к закату солнца, всмотрелась вдаль – туда, где серебристая лента воды смыкалась с частоколом деревьев на излучине реки.

Комарин рассеяно кивнул. На его веснушчатом лице читались тоска и досада, и причиной их навряд ли были мысли о загадочной надписи на берегу: они покинули лагерь второпях, и Комарин не успел поговорить по спутниковому телефону с женой и сыном, которые ждали его в Питере. Он по ним сильно скучал.

Перова горько усмехнулась, подумав о том, что тоска по семье и дому давно ей чужда. С мужем она развелась пять лет назад, детей у них не было, родители умерли. Мокрая земля, холодные камни и кучка хмурых бородатых мужиков – вот кто стал ее семьей, и Перова с этим смирилась. Она просто шагала вдоль бурлящего потока реки в отрезанной от мира котловине среди Саянских гор – худенькая женщина в мешковатом полевом костюме, и теплый ветер трепал ее короткие волосы.

– Пришли! – взволнованно воскликнул Комарин.

Остановившись, он указывал рукой на каменистый участок берега, где черные ветви складывались в ненормальное слово – «ПАМАГNТЕ». Перова подошла ближе, не в силах оторвать взгляда от пугающий надписи. Вблизи она казалась еще больше, чем на снимке с квадрокоптера. Перова поморщилась: внутри у нее все похолодело, словно в предчувствии неотвратимой беды. Она подняла одну из веток и поднесла ее к лицу, чтобы рассмотреть получше.

– Это валежник, недавно ободранный от мелких сучьев и листвы. Без всякий сомнений надпись – дело рук человека.

– Но почему она безграмотная? – удивился Комарин. – Как будто ребенок писал. И если кому-то требовалась помощь, то почему он не остался возле надписи?

Перова отбросила ветку и кивнула в сторону подлеска на границе с каменистым берегом. Вглубь зарослей убегал тонкий шрам тропинки. Она вела в полную опасностей тайгу, где кому-то отчаянно требовалась помощь.

– Надо связаться с Буровым, – сказала Перова.

Комарин отцепил от ремня рацию и протянул ее Перовой. Настроив частоту, она сказала в микрофон:

– Буров, это Перова. Как слышно? Прием!

– Слышу отлично. Что у вас?

– Мы вышли к надписи на берегу, но здесь никого нет. Вглубь леса ведет тропинка, и мы думаем сходить туда на разведку.

Перова кинула вопросительный взгляд на Комарина. В ответ он пожал плечами, словно полностью передавая инициативу в руки начальницы отряда.

– Это не слишком опасно? – донесся из рации голос Бурова, искаженный помехами. – Может, не стоит рисковать?

– Комарин предположил, что надпись мог выложить ребенок – это объяснило бы странные ошибки. – Перова подошла к веткам на камнях, и от вида странного слова у нее похолодело в затылке. – Сам понимаешь, в таком случае медлить нельзя. Мы будем идти по тропе вглубь тайги до захода солнца. Если никого не найдем, вернемся к берегу. К полуночи будем в лагере.

– Принято. – В голосе Бурова слышались нотки недовольства, но спорить с начальником отряда он не рискнул. – Будьте осторожны.

Отключив рацию, Перова передала ее Комарину. Повесив ее на ремень, он с тоской и тревогой взглянул на густые заросли, в которых терялась тонкая тропинка. Перова разделяла его опасения, но другого выбора у них не было: надо выяснить, кто написал слово на берегу.

* * *

Переступая через коряги и оскальзываясь на мшистых кочках, они брели по тропе, уводившей их в буро-зеленую бездну тайги. Солнце садилось за кронами деревьев, и его желтые отсветы косыми лучами пробивали листву. Воздух стал свежее, прохладнее, и Перова поежилась от сырости, пропитавшей плотную ткань штанов и куртки. За спиной напряженно сопел Комарин. Он молчал с того момента, как они вступили в дремучее царство лиственниц и пихт: в реликтовом лесу человеческая речь казалась лишней.

Перова сверилась с компасом. Они двигались в северо-западном направлении, удаляясь от реки, и не было сомнений, что тропу среди вековых зарослей проложил человек: дважды ее пересекали ручьи с перекинутыми через них мостиками из старых бревен. Куда вела дорога – оставалось вопросом, и Перова надеялась, что ответ они обнаружат раньше, чем наступят сумерки.

На краю зрения в частоколе пихт что-то мелькнуло. Перова остановилась и всмотрелась в густые заросли. Среди деревьев высилась угловатая конструкция. Молча обменявшись взглядами с Комариным, Перова сошла с тропы и, продираясь сквозь кусты ракитника, направилась к пихтам.

– Это охотничий лабаз, – сказала Перова, когда они остановились у деревянного помоста, покоившегося на четырех бревнах чуть выше человеческого роста.

– Значит, здесь действительно кто-то живет, – задумчиво протянул Комарин. – Но это странно. Я думал, что Урчинская котловина – одна из самых глухих и изолированных в Саянской тайге.

– Так и есть. – Перова рассматривала бурые потеки крови на деревянных столбах: очевидно, недавно на помосте покоилась туша убитого животного. И кто-то ее забрал.

В груди закопошилось неприятное чувство – леденящая смесь тревоги и недоумения. Перова мотнула головой, отгоняя дурные мысли. Чего она так разволновалась? В эти места действительно мог забрести охотник, который попал в беду и теперь призывал на помощь.

Комарин отошел в сторону на несколько метров, напряженно всматриваясь в прорехи между деревьями.

– Что ты там ищешь? – спросила Перова.

– Да показалось, будто что-то мелькнуло, – неуверенно ответил геодезист.

Словно пытаясь удостовериться, что он ничего не пропустил, Комарин сделал несколько шагов вперед, вглядываясь в заросли пихт, как вдруг земля под ним с громким треском просела. Вскрикнув, он неловко взмахнул руками и провалился в яму.

Перова сорвалась с места и подбежала к вырытому в земле глубокому конусу, на дне которого в ворохе валежника и листьев корчился от боли Комарин.

– Ты как? – выдохнула Перова, упав на колени у края ямы.

– Жив. – Комарин, скривившись, с трудом выпрямился. – Кажется, ногу поранил.

Перова протянула руку, и геодезист, вцепившись в нее, с кряхтением выбрался из ямы. Плюхнувшись на землю, он схватился за правую голень и застонал от боли. Перова присела рядом и, осторожно убрав ладонь Комарина, осмотрела ногу. В штанине чуть ниже колена зияла прореха, в которой сочилась кровью продолговатая рана с разорванными краями.

Перова скинула рюкзак, достала аптечку и, выудив оттуда бинт, обмотала им голень Комарина.

– Он остановит кровотечение, – сказала она как можно спокойнее, чтобы не выдать волнения.

Перова выпрямилась и, подойдя к краю дыры в земле, заглянула внутрь. На дне топорщился короткий заостренный кол, вымазанный кровью – на него и напоролся Комарин, угодив в ловчую яму. Судя по ране, штырь по касательной разорвал кожу на голени.

– Можешь идти? – спросила она у коллеги, когда тот, постанывая, неловко поднялся с земли.

Комарин сделал два шага, осторожно наступая на раненую ногу – и снова плюхнулся на землю.

– Боль адская, – с досадой процедил он сквозь сжатые зубы. – Похоже, там не только рана, но и перелом.

Перова, покопавшись в аптечке, протянула Комарину таблетку анальгина.

– Она поможет на некоторое время, – сказала она, наблюдая, как Комарин жадно запивает лекарство водой из фляжки. – Нам нужно вызвать Бурова. Одна я тебя не дотащу.

Комарин, кивнув, потянулся к рации, пристегнутой к ремню. Лицо его вдруг исказилось в удивлении, сменившимся испугом, и он глухо пробормотал:

– Антенна отломалась!

Комарин отцепил от ремня рацию и продемонстрировал Перовой огрызок пластика в том месте, где раньше торчала антенна. Надежда вызвать Бурова на помощь померкла, как и свет умиравшего за деревьями солнца: сумрак просачивался в тайгу незаметно, но быстро, словно затаившийся в засаде хищник.

Комарин растерянно смотрел на старшую коллегу, будто ему было стыдно и неловко за новые проблемы, причиной которых стала его полученная по неосторожности травма. Перова собралась подбодрить его, но тут где-то сзади и сбоку треснула ветка. Она резко обернулась – и увидела немного поодаль, среди раскидистых ветвей пихт, человека, настороженно наблюдавшего за геодезистами.

Это был парень на вид чуть младше Комарина. Точный возраст Перова определить не могла: моложавое лицо пряталось в жидкой черной бородке с усами и нечесаных длинных волосах. Выпученные маслянистые глаза натолкнулись на взгляд Перовой, и в их черной глубине она прочитала любопытство и страх. Тело незнакомца покрывали грязно-серые обноски – штаны в заплатках и широкая, подпоясанная ремнем рубаха. В опущенных руках он сжимал лук с пристроенной к нему стрелой, и его напряженная поза предупреждала о том, что он готов выстрелить при малейшей опасности. Но не это удивило Перову: на ногах паренька она заметила грязные, истоптанные берестяные лапти, будто он вышел к ним на прогалину прямиком из позапрошлого века.

– Здравствуйте, – как можно приветливее проговорила Перова. – Мы геодезисты, и нам нужна помощь. Мой товарищ угодил в ловчую яму и сильно поранил ногу.

Глаза парня, и без того выпученные, расширились еще больше. На его чумазом лице испуг сменился изумлением, как будто он впервые за долгое время услышал человеческую речь. Все так же молча он взирал на Перову и Комарина, не двигаясь с места.

– Как вас зовут? – осторожно спросила Перова.

Незнакомец помедлил, а затем тихо и невнятно промычал:

– Миша.

Перова осторожно шагнула вперед и протянула руку.

– Нина Перова. А это мой коллега – Сергей Комарин.

Миша удивленно вытаращился на простертую ладонь Перовой, словно не понимая, что от него требуется. В опущенных руках он по-прежнему держал лук с приготовленной стрелой, и у Перовой перехватило дыхание, когда она поняла, что ему потребуется меньше секунды, чтобы взметнуть оружие и выстрелить в цель.

Она убрала руку и тихо сказала:

– Миша, моему другу нужна помощь. Наша рация сломалась, и мы не можем связаться с лагерем.

– Сломалась? – В глазах паренька сверкнул интерес.

– Дружище, если ты нам не поможешь, то я рискую окочуриться в этой дыре, – напомнил о себе Комарин, молчавший все это время. – Нога на глазах распухает.

Миша вдруг улыбнулся – в жидких зарослях на лице мелькнул щербатый рот с желтыми зубами – и промямлил:

– Мы поможем.

* * *

Комарин, опираясь руками на Перову и Мишу, с перекошенным от боли лицом подволакивал раненую ногу, из-за чего двигались они медленно и с постоянными передышками. Во время вынужденных остановок Перова несколько раз пыталась разговорить Мишу, чтобы выяснить, куда они направляются, но их немногословный спутник лишь бурчал что-то в ответ невнятное. Казалось, Миша едва ли мог связно строить предложения, и Перова задумалась, был ли он тем, кто звал на помощь? Она сомневалась: парень вел себя в тайге уверенно, как будто дикая природа давно стала для него родной и знакомой.

Спустя час, когда солнце покинуло небосвод, и сумрак растекся между деревьев, тропинка вывела их к перелеску, за которым открылась поляна, опоясанная покосившимся забором. Перова оторопела, когда увидела за ним бревенчатую избу с приземистыми пристройками в окружении остовов полуразрушенных домов. Каким-то неведомым образом в непролазной глуши Саянской тайги скрывалось поселение, и выглядело оно так, будто по нему прошелся сокрушительный ураган.

Миша, отпустив Комарина, прошел вперед и громко позвал:

– Я привел людей!

Перова переглянулась с Комариным. Тот тяжело дышал и с трудом держался на ногах. Лицо его побледнело, осунулось, а на лбу выступила испарина: бинт не смог остановить кровотечение из раны.

– Держись, помощь близко, – шепотом подбодрила она Комарина, и в ответ он вымученно улыбнулся.

На крик Миши из избы показались мужчина и женщина. Замерев на покосившемся крыльце, они в изумлении уставились на Перову и Комарина. Как и у Миши, у незнакомцев были крупные, выпученные из орбит глаза, что делало их похожими на страдающих базедовой болезнью. Перова предположила, что обитатели избы приходились друг другу родственниками.

Мужчина казался старше всех – лет сорока на вид. Его узкое, задубевшее лицо выражало готовность в любой момент дать отпор чужакам, прояви они хоть малейший признак агрессии. Густая спутанная борода опускалась до середины широкой груди, а темные сальные волосы касались могучих плеч. Его одежда, сшитая из грубой ткани, напоминала Мишину: грязные залатанные штаны, безразмерная рубаха в пятнах грязи и стоптанные, почерневшие от влаги и земли берестяные лапти.

Женщина выглядела немного моложе. На бескровном лице, обрамленном смолой из длинных волос, чуть дрожали тонкие губы; маслянистые глаза жадно ловили малейшие движения Перовой и Комарина, будто их появление стало для нее не только сюрпризом, но и чем-то давно желанным. Худое тело скрывало серое обветшалое платье в пол, сшитое из мешковины.

– Нам нужна помощь, – выдохнула Перова, поддерживая едва стоявшего на ногах Комарина.

Мужчина и женщина, коротко переглянувшись, спустились с крыльца и помогли Перовой дотащить Комарина до избы. В сенях они уложили геодезиста на скрипучий топчан, застеленный ветхим тряпьем. Помещение тонуло в полумраке – сумеречный свет со двора, лившийся из распахнутой двери, едва справлялся со тьмой. В нос бил затхлый запах старья с примесью чего-то кислого. Перова поморщилась: кто эти люди, и как они оказались в поселении, которого нет на картах?

Размышлять об этом не было времени. Перова скинула с плеч рюкзак и достала аптечку. Включила фонарик и, зажав его во рту, провела быструю ревизию запасов. Бинта хватит еще на две-три перевязки, а вот с анальгином дела обстояли хуже: в упаковке осталось четыре таблетки. Никто ведь не ожидал, что их вылазка к реке может обернуться серьезной травмой.

Перова размотала напитанный кровью бинт, и, разорвав штанину, освободила доступ к ране. В холодном свете фонарика выглядела она скверно: длинная, сочащаяся словно кусок сырого мяса, с разодранными краями – похоже, кол, пройдя по касательной, задел не только кожу, но и мышцы. Голень в области раны распухла, покраснела и, казалось, согнулась под небольшим углом внутрь. Комарин, распластавшись на топчане, держался стойко, хотя по его напряженному, побелевшему лицу со стиснутыми челюстями было ясно, насколько сильна боль.

– Потерпи, Сережа, – ласково сказала Перова, вытащив из аптечки баночку с йодом.

Комарин тихо стонал, когда она обрабатывала рану антисептиком. Закончив с этим, Перова перевязала голень бинтом и обернулась. Миша и его родственники, сгрудившись у дверей, молча наблюдали за ее действиями.

Скрипнула дверь, ведущая внутрь избы, и в сени проскользнула девочка лет двенадцати – худенькая, с распущенными темными волосами, одетая в простое серое платье из мешковины. Как и у взрослых обитателей дома, у нее были черные большие глаза, придававшие ее личику умильное выражение. Девочка, не сводя изумленно-испуганного взгляда с Перовой и Комарина, подошла к женщине и боязливо спряталась за ее юбкой.

Похоже, настало время объяснить ситуацию. Перова выпрямилась и, стараясь смотреть в основном на старшего мужчину, заговорила:

– Меня зовут Нина Перова, а это мой коллега Сергей Комарин. Мы геодезисты. – Она решила обойтись без лишних жестов, помня о странной реакции Миши на вытянутую для рукопожатия ладонь. – Сергей попал в ловчую яму и сильно повредил ногу. У него рваная рана и, скорее всего, перелом или трещина голени. Наша рация сломалась, поэтому мы не можем связаться с лагерем. У вас есть какие-нибудь средства связи?

Она с надеждой посмотрела на странную компанию. Старший мужчина, переглянувшись с женщиной, ответил сухим надтреснутым голосом:

– Мы живем вдали от мира. Не общаемся. Рации нет.

В отличие от Миши, говорил он более внятно, но со странными паузами, будто каждое слово давалось ему с трудом.

– Как вас зовут? – Перова отчаянно пыталась наладить контакт с отшельниками.

– Сивцовы. Петр и Ульяна. – Мужчина указал на себя и женщину, а затем перевел ладонь на девочку. – Зоя.

Мишу он не представил – очевидно, справедливо решив, что они уже познакомились в лесу. Петр не пояснил их родственные связи, поэтому Перовой оставалось только догадываться, кем они приходятся друг другу. Судя по возрасту, скорее всего – братьями и сестрами.

– Очень приятно. – Перова вымученно улыбнулась, совершенно не понимая, как вести себя с чудаковатым семейством. – Мы думали, что эти места необитаемы. На карте не было никаких поселений.

– Старая заимка. – Петр буравил взглядом Нину. – Здесь староверы раньше жили.

– А теперь живете вы? – уточнила Перова.

Петр коротко кивнул:

– Мы ушли из мира.

– И как давно вы здесь живете?

– Давно.

Перова обвела взглядом сени, словно ища подсказки у погруженного в полумрак помещения. Как еще разговорить Сивцовых? На стене она заметила выцветшую фотокарточку в рамке. Со старого снимка смотрела бледная женщина с темными волосами и глазами навыкате, в которых читались печаль и скрытая обреченность. Она была похожа на Сивцовых и, вероятно, приходилась им родственницей.

– И как же вы справляетесь? – спросила Перова после паузы. – Тяжело ведь жить в полном отрыве от мира.

– Справляемся. – Петр напрягся, заметив, как Перова разглядывает фотопортрет на стене. – Ходим на охоту. Ловим рыбу.

Он хотел сказать что-то еще, но его вдруг перебила Ульяна:

– Нам помогает матушка родимая! – неразборчиво промычала она, будто рот ее забился кашей.

Взгляд Ульяны непроизвольно скользнул по фотографии на стене, и Перова догадалась, что женщина, запечатленная на снимке, была той самой матушкой.

– Она живет с вами?

Петр, Ульяна и Миша переглянулись – и промолчали. На их лицах промелькнуло неясное беспокойство, словно вопрос Перовой оказался слишком болезненным, и отвечать на него они не хотели. Так и не дождавшись другой реакции, она сменила тему:

– Мы отправились в эту часть котловины из-за сигнала о помощи. На берегу реки мы обнаружили слово «помогите», выложенное из веток. Оно было написано с ошибками, из-за чего мы решили, что в беду попал ребенок.

Перова пристально посмотрела на Петра, а затем перевела многозначительный взгляд на Зою. Девочка, как и прежде, пряталась за юбкой Ульяны, изредка с любопытством поглядывая на чужаков. Перова заметила, как нервно дернулось худое лицо Петра: безусловно, он понял ее намек. Мужчина метнул острый взгляд на Ульяну. Та опустила голову и сжала плечи, словно чувствуя себя виноватой. Наконец Петр ответил, холодно взирая на Перову:

– Зоя не умеет писать. У нас все хорошо. Помощь не нужна.

Он обвел рукой родственников, будто в подтверждение своих слов демонстрируя их благополучие. Ульяна стояла с поникшей головой, Зоя выглядывала из-за ее юбки. Миша, хитро улыбнувшись щербатым ртом, едва слышно промямлил:

– Матушка родимая нас защищает.

Перова вздохнула: разговор с отшельниками не клеился, и она не знала, что делать дальше. Оставить Комарина здесь, а самой вернуться в лагерь к Бурову и вызвать оттуда помощь?

Она глянула на Комарина, который все это время молча наблюдал за ее беседой с Сивцовыми. Его осунувшееся лицо, казавшееся мертвенно-серым в сумрачном свете, исказилось от боли. В потемневших глазах коллеги и друга Перова прочитала тихую мольбу не бросать его одного в этом логове подозрительных отшельников.

– Миша сходит за помощью в ваш лагерь, а вы можете остаться здесь – ухаживать за раненым, – вдруг сказал Петр, словно почувствовав замешательство геодезистов. Это была самая длинная фраза, прозвучавшая из его уст за все время беседы.

– Но как Миша найдет дорогу? – спросила Перова.

– Пройдет по вашим следам. Лагерь расположен вверх по реке?

Перова кивнула, и Петр, мотнув головой в сторону двери, дал безмолвный приказ Мише – отправляйся в путь.

– Он пойдет на ночь глядя? – удивилась Перова, наблюдая, как Миша, поправив лук за спиной, послушно вышел из дома в сгустившийся вечерний сумрак. С улицы тянуло прохладным воздухом с едва ощутимым душком подгнившего мяса.

– Он хорошо знает лес, – сухо пояснил Петр. – Чем быстрее он приведет помощь, тем лучше для вас.

Он кивнул на Комарина, распластавшегося на топчане. Грудь его часто вздымалась, лоб блестел от испарины. Перовой не хотелось этого признавать, но отшельник был прав: оставить Комарина она не могла, и его спасение зависело от того, как быстро Миша доберется до Бурова.

– Переночуете в сарае. – В голосе Петра послышались властные нотки. – Лето теплое, не замерзните.

Перова переглянулась с Комариным. Беспокойство и сомнение на его лице были столь же отчетливыми, как и капли пота на лбу. Перова сглотнула вязкий ком в горле: им предстояло провести ночь в затерянной посреди глухой тайги заимке в компании одичалых отшельников.

* * *

Петр оставил геодезистов в покосившейся пристройке рядом с избой.

– Нужник за домом, – бросил он перед тем, как уйти.

Не попрощавшись, Петр закрыл за собой скрипучую дощатую дверь. Комарин с мучительным стоном осел на земляной пол, вытянув раненую ногу. Когда шаги за стеной стихли, Перова включила фонарик и огляделась. Они находились в узком помещении, сколоченном из досок. Окон не было, и казалось, будто тьма подкрадывалась со всех сторон, угрожая проглотить робкий луч фонарика. У дальней стены громоздились два массивных сундука. Уложив Комарина на один из них, она заметила сваленный в углу хлам: старые веники в паутине, кочергу, сломанные доски с облупившейся краской, мешки с тряпьем, от которых несло плесенью. Перова выудила из груды барахла обломок тонкой доски и примотала его бинтом к ноге Комарина.

– Как думаешь, Миша правда пошел за помощью? – стиснув зубы от боли, спросил Комарин, когда Перова закончила накладывать шину.

– Не знаю, – тихо ответила она, протягивая коллеге две таблетки анальгина и флягу с водой. – Подождем до завтра. Посмотрим, как будет развиваться ситуация. В любом случае одного я тебя не брошу.

Перова ободряюще улыбнулась Комарину. Запив лекарство, он откинулся на спину и закрыл глаза. За стеной, из глубины дома раздавались приглушенные голоса Петра и Ульяны – похоже, они о чем-то спорили, но разобрать и без того невнятную речь не представлялось возможным. Перова устало завалилась на сундук и даже не заметила, как провалилась в черный сон.

* * *

Ее разбудил приглушенный звук со стороны дома. Перова приподнялась, поеживаясь от ночной прохлады. Она вгляделась в едкий мрак, но не смогла ничего разглядеть. На соседнем сундуке, тихо постанывая от боли, спал Комарин.

За стеной хлопнула дверь – кто-то вышел из дома. Семейство Сивцовых казалось Перовой странным и пугающим, и, поразмыслив немного, она решила, что нет смысла торчать в сарае, пока снаружи происходит что-то непонятное и потенциально опасное для них с Комариным.

Стараясь не шуметь, Перова спустилась с сундука и подошла к двери. Медленно приоткрыла ее и, высунув голову в образовавшуюся щель, выглянула наружу, разглядывая территорию заимки. В свете луны остовы полуразрушенных изб казались почерневшими от древности руинами, навеки застывшими в серебристой дымке.

Двор был пуст, и невнятное бормотание Сивцовых раздавалось теперь откуда-то сзади, из-за дома. Собравшись с духом, Перова выскользнула из пристройки. Она обогнула избу и, спрятавшись за дровницей, осторожно вытянула голову.

Перед ней открылось широкое пространство позади дома – это была заросшая высокой травой поляна, на краю которой скособочился приземистый домишко. Возле него замерли Петр, Ульяна и Зоя – Перова без труда различила их силуэты в холодном сиянии луны. Отшельники держались за руки, воздев головы к звездному небу. Петр что-то исступленно бубнил, и до Перовой доносились обрывки странных, пугающих фраз: