Read the book: «Делите счастье пополам…»

Font:

ISBN 978-5-0053-6535-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Делите счастье пополам…

Жизнь пролетела, умерли супруги,
Как и хотели, оба в один день.
В последний раз друг друга взяв за руки,
Их души растворились, словно тень…
Стоят они перед вратами Рая,
В «коляске» бабушка тихонечко сидит.
Видать с собой забрала, умирая,
На ушко деду что-то говорит.
А тот застыл, несмело озираясь,
Где пандус здесь и как ему пройти?
На инвалидную коляску опираясь,
Вдруг понял, по порожкам не взойти…
Не те года и сил совсем немного,
Не донести бабульку на руках.
Тоскливо стало, грустно, одиноко,
Словно при жизни, тяжело в висках…
Апостол вышел из ворот на встречу,
Старушку бросить деду предложил.
Её в той жизни усадил на плечи,
И без греха вот так всю жизнь прожил.
Она ж гулять тебе не разрешала,
А там девиц любых, хоть пруд пруди.
Сам выбирай, о чём душа мечтала,
Запреты все остались позади…
Всю жизнь пилила, выпить не давала,
А там в вино ныряй, хоть с головой.
Здесь ты начнёшь всю жизнь свою сначала,
Никто не будет помыкать тобой.
Подумай сам и вспомни то, что было,
Ни дня без отдыха, загнала ведь тебя!
Вставала рано и чуть свет будила,
Не поступают с человеком так любя.
Тут можешь спать, никто тебя не тронет,
Здесь чашку кофе принесут в постель.
Сойдут мозоли у тебя с ладоней,
Услышишь, наконец-то, птичью трель.
Старик коляску развернул от входа
И покатил совсем к другим вратам.
Туда, где было больше всех народа,
Апостол шёл за дедом по пятам.
– Куда идёшь? Ты, видимо, не понял,
В Рай вход открыт, но только без неё.
Дед очень ласково свою бабульку обнял,
Сказав: Не брошу, это ведь – моё!
Мне без неё и Рай не будет Раем,
Ведь даже счастье делим пополам.
Судьбу связав, мы сами выбираем,
С кем вознесёмся позже к небесам…

Забери меня на Пасху, сынок…

Сынок, возьми меня на Пасху?!
Я так устал от запаха лекарств.
Кругом ремонт, строители льют краску,
Бумаги подпишу все без мытарств.
К Марии нужно съездить на могилу,
Уж третий год я не был у неё.
Тут день, за днём теряю свою силу,
А скоро закружится вороньё.
Ты не волнуйся, я в прихожей лягу,
Пробуду дома я всего два дня.
У главврача сам подпишу бумагу,
Сынок! На Пасху забери меня?!
Один в палате, всех давно забрали,
Как сыч сижу весь день я у окна.
ДетЯм ходячих всех уже отдали,
Нет никого, сплошная тишина…
Вздохнув Василий посмотрел в окошко,
Там синь небес и стайка облаков.
На пищеблок бежала чья-то кошка,
Забрать отца он как-то не готов…
Но в слух сказал, что завтра сам заедет
И куда нужно отвезёт его.
Отмоет в ванной, в чистое оденет,
Проскочат сутки, это ничего.
Домой вернувшись рассказал супруге,
Что хочет батю привезти домой.
Об этом думал, как-то на досуге,
Он, как никак, а мне отец родной.
Жена пружиной с кресла подскочила,
Сказав, что дома от него бедлам.
Вопрос с приездом навсегда закрыла,
Расставив точки быстро по местам.
День пролетел, как птица незаметно,
К жене приехала далёкая родня.
И все проблемы унесло, как ветром,
Кругом лишь тосты, смех и болтовня.
Садилось солнце за больничный скверик,
Старик один следил за ним в окно.
Приедет сын, он свято в это верил,
Наверно в «пробке», ехать далеко.
Он улыбнулся, видно строя планы,
Как на могилке сядет в тишине.
Давно зажили фронтовые раны,
Одна лишь кровоточила в душе.
Назад его вернула санитарка,
Что кашу с чаем принесла ему.
Кулич на праздник испекла кухарка,
Коль он один, то значит одному.
– А вас чего на праздник не забрали?
Врач все бумаги сыну подписал!
На той неделе, всё ему отдали,
Заведующий своё согласье дал.
Старик молчал и тихо горько плакал,
В палате тёмной и совсем пустой.
Забыт и брошен словно та собака,
Родному сыну стал он, как чужой…
Промчался праздник, гости улетели,
Набив пакеты ехал сын к отцу.
Как пуля выходные пролетели,
Дам старику хоть похлебать супцу…
Он на этаж по лестнице поднялся,
Гуляло эхо от его шагов.
С женою спорить просто побоялся,
К её ответу был давно готов.
Матрац закатан, что за чертовщина?
Кровать отца зияла пустотой…
Должна же быть какая-то причина,
Куда девался тяжело больной?
Не чуя ног бежал он к санитарке…
– Инфаркт обширный, это не секрет.
Родня забыла, видимо в запарке,
Ждал, волновался, вот и весь ответ.
Он у окна тихонько ночью умер,
Спасти его мы просто не могли.
Наш мир сегодня, просто обезумел,
Ему б тепла и чуточку любви…

Неотправленное письмо…

Здравствуй дорогой, милый мой, хороший!
Задержалась в церкви, ставила свечу.
Вижу образ твой, ты опять заросший,
С одиночеством своим я опять молчу.

Заезжали парни, привезли записку:
Всё в порядке девочки, скоро прилечу.
А в конце черкнул ты для меня приписку
Вновь тепло любимых губ ощутить хочу.

Дочка под подушку прячет фотографию,
Говорит, что скоро в двери постучишь.
Вновь разлука правит нашу биографию,
Ты ведь не напишешь, снова промолчишь.

Я прошу у Господа, чтобы дал вам силы,
Путеводная звезда, пусть ведёт домой.
Чтобы не ложились розы на могилы,
Не кружился ворон вновь над головой.

Пусть твой ангел вечно будет за спиною.
Не покинет даже в самый трудный  час.
От огня крылом своим скроет как стеною
И судьба не разлучила никогда бы  нас…

Падают снежинки, за окошком осень,
Выходные праздники, снова без тебя.
Страшно стало что-то, одиноко очень,
Только ты с дочуркой – это жизнь  моя.

Вновь открою ящик, где хранятся письма.
Рядышком с другими нежно положу.
Снег накроет землю, облетят все листья,
И прочтёшь всё то, что в слух я не скажу.

Ты приедешь поздно, постучишь тихонько,
Как всегда заросший, как всегда родной.
И прильнёшь щекою ты ко мне легонько,
А из сердца вырвется – ГОСПОДИ, ЖИВОЙ!

Одинокая волчица…

Звериный рык в тиши, словно проклятье,
И жуткий ВОЙ, переходящий в стон.
Вздыхает лес, раскрыв свои объятья,
Всё погружая в безмятежный сон.
Идёт тропой волчица шаг за шагом,
Задравши морду, смотрит на звезду.
Туман свой плащ забыл на дне оврага,
Кому – на радость, или – на беду.

Порой легко со счастьем разминуться,
Глядит с укором рыжая луна.
Ведь можно было взять и оглянуться,
На свете ОН – один, ОНА – одна…
А может быть, сойдутся судьбы вместе,
Отступит даль, куда звала тоска?!
Споют вдвоём одну и туже песню,
Дыханьем сбив снежинки у виска…

Там будет боль, обида и усталость,
И день, что часто, был похож на ночь.
Там молодость в «дороге» потерялась.
Где сворой гнали отовсюду прочь…
Идут своей тропинкой, чтоб не сбиться,
Бредут, не зная, есть ли в жизни толк…
Уже не юная, прекрасная волчица.
Ещё не старый, одинокий волк…

Несутся в высь звериные проклятья,
И жуткий ВОЙ, переходящий в стон.
Вздыхает лес, раскрыв свои объятья,
Вновь погружаясь в безмятежный сон.
Вот так и мы неторопливым шагом
Проходим мимо, всяк своей «тропой».
А посредине – лишь туман с оврагом,
Что уготован каждому судьбой!

Леший…

В тихий солнечный день на скамейке
Любовалась я парой одной.
Шёл мужчина по тихой аллейке
Со своей пожилою женой.
Они нежно держались за руки,
Улыбались, кормя голубей.
Словно встретились после разлуки,
Став счастливее всех из людей.

Вслед кивали с улыбкой прохожие,
Уважения полон был взор.
Друг на друга уж больно похожие,
Добрый взгляд был и юный задор.
По весне в парке встретился «леший»
Спутан волос, как лунь седой.
Испугавшись, стояла опешив,
Взгляд затравленный был и чужой…

Ходит, бродит один неприкаянный,
Сразу видно, что сам не свой.
А в глазах – такое отчаянье,
Поняла я, – он еле живой…
Жалость в сердце проснулась к «лешему»,
Пригласила к себе домой.
В руку крошки он смахивал бережно,
И сидел за столом, как немой.

Отогревшись, поведал историю,
Как любимую он схоронил.
Больше часа названивал в скорую,
Умолял, убеждал, просил.
Через час сердце биться устало,
Той, с которой пол века вдвоём.
Звуки, свет, всё куда то пропало,
Счастье смыло, как буд-то дождём…

С каждым днём становилось больнее,
Знал он точно – один пропадёт…
Без родной, что была всех милее,
Просто тихо с ума сойдёт!
Всем твердил: это просто ошибка,
Мне нужна лишь всего одна.
Чтобы голос, тепло и улыбка,
Были рядом с утра, до утра.

Часто в парке сидел на скамейке,
И смотрел на счастливых людей.
Где бродили ОНИ по аллейке,
И кормили с руки голубей…
Но однажды мой «старый» знакомый
Рассказал мне, как с кладбища шёл…
Он бродягу – собакой бездомной
У креста, на могилке нашёл…

Подошёл чуть поближе и вскрикнул,
У плиты мёртвый «леший» лежал!
На груди свет малиновый вспыхнул,
Он гвоздики в руке держал…
Пусть тоска, боль на сотню умножив
Разлучила его с женой…
Он решил, жизнь свою подъитожив:
– Я на вечно останусь с ТОБОЙ!…

Детские слёзы…

Страшная штука детская память,
Годы проходят, а ей сносу нет.
Не изменить её нам, не исправить,
Вот уж по истине жизни секрет.
Кажется вырос, забыты обиды,
В полном порядке и счастлив вполне.
Есть перспективы, какие то виды,
Кто то напомнит, что прожил в дерьме.

Сказку расскажут про славное детство,
Вспомнив конечно, где был ты не прав.
Что то хорошее – это наследство,
Всё, что плохое – безудержный нрав.
Можешь кружиться, всё делать, как надо,
Из кожи лезть, чтобы сделать добро.
Штамп уж поставлен, другого не надо,
Рядом с добром всегда следует зло…

Это клише невозможно исправить,
Чуть, что не так, сразу мордою в грязь.
Проще унизить, на место поставить,
Чтоб не забыл, где холоп, а где князь.
Только взрослея мы вдруг понимаем,
Нет никого на земле без греха.
Очень боятся, что скоро узнаем,
Вывалив прошлого все «потроха».

Всех поучают «искатели правды»,
Словно прожили всю жизнь на «коне».
Старый душок обработав лавандой,
Видят соринку забыв – о бревне!!!
Чтобы кого то корить за проступки,
Вспомни, что было, в себе разберись!
Если Господь тебе шёл на уступки —
Не допекай ЕГО, просто молись!

Случай в маршрутке…

Автобус мчался по маршруту,
Один в салоне пассажир.
Старик какой-то поднял руку,
Подъехать, видимо, просил.
Водитель придавил на тормоз
И деду двери распахнул.
При этом, ощущая гордость,
Что лишний метр не протянул.
Кряхтя, дедулька внутрь забрался
И, выбрав место, молча сел.
Пот – струйкой, видно, запыхался,
А может, просто приболел.
Кондуктор – будто бы с картины,
Что Рембрант некогда писал.
Из складок – просто серпантины,
Сразит любого наповал…
Увидев взгляд не дружелюбный,
Полез дедулька в свой карман.
День у него сложился трудный
И в голове сплошной туман.
Домой он ехал из больницы,
Инфаркт не вовремя скосил.
Ещё болячек вереница,
Вот так по скорой угодил.
Ждут дочь и внучка возвращенья,
Зять через меяц прилетит.
Он улыбнулся на мгновенье,
Представил, как он в дверь стучит.
Его спустил на «землю» голос,
Что прогремел, как майский гром:
«Плати быстрей, приедем скоро,
У нас бесплатно лишь в дурдом!»
Студент следил за этим действом,
И что-то тихо напевал.
Ему вдруг стало интересно,
Чем тут закончится скандал?!
Плащ на секунду распахнулся,
На пиджаке горит звезда.
Парнишка разом встрепенулся,
Увидев ниже ордена…
Старик ну только что, не плакал,
Не мог понять, где кошелёк.
Со всех сторон он брюки лапал,
Смотрел за дедом паренёк…
Достав из портмоне десятку,
Студент к кондуктору ушёл.
Оставив на сиденьи папку,
С билетом к деду подошёл.
Старик дрожащими руками
У паренька забрал билет.
И посиневшими губами
Шепнул: «Здоровья, долгих лет!»
Билет держа в руке костлявой,
Старик на юношу смотрел.
Герой, каких осталось мало,
От счастья плакать захотел.
Не зря они в окопах гнили,
Не зря прожили долгий век.
Надежду внуки подарили,
Что БУДЕТ добрым человек!

Добро не помнит зла…

Жил добрый парень на селе,
Всё в дом, всё для семьи.
Кобель в резной жил конуре,
По всюду фонари.
Работал в кузне день и ночь,
Домой всегда спешил.
Готов любому был помочь,
Всё делал от души.
В один дождливый вечерок
Вдруг родственник зашёл.
Хоть был меж ними холодок,
Беседу сам завёл.
Мол дай мне денег на годок,
Тебе верну втройне.
Отдам с процентами всё в срок,
Возьмёшь авто жене.
Не долго думая достал,
Всё то, что жизнь копил.
А родственник его пропал,
Про долг совсем забыл.
Когда кузнец пришёл к нему,
Тот словно не узнал.
Какие деньги? Не пойму!
В лицо лишь гоготал.
Ты мне расписку покажи,
Кто может подтвердить?
В суде попробуй докажи,
Что хочешь получить…
Вернулся парень сам не свой,
На лавочку присел.
Теперь, хоть в омут головой,
Как мог, как проглядел?!
Открыв глаза, чуть не упал,
Перед ним горбун с клюкой.
Шаманил тот, иль врачевал,
Но, страшный был такой.
Шептались люди, уж давно,
Что сможет помереть.
Коль выпьет с ним мужик вина,
Здоровый, как медведь.
Отдаст в награду он тогда,
Своё добро, жильё.
Но будет каждому беда,
Кто хапнул не своё…
Горбун смотрел на кузнеца
И взгляд его светлел.
Не плачь, накажем подлеца,
Получишь, что хотел.
На площадь выйдя объявил,
Что выпьет с кузнецом.
К себе его мол пригласил,
Отпишет всё потом…
Молва неслась, как снежный ком,
Влетая в уши всем.
Гудел, как улей каждый дом,
Дожились до проблем…
Прошёл всего какой – то час,
Стучали парню в дверь.
Такое было и не раз,
Но, чтоб срывать с петель?!
Он дверь неспешно отворил,
Там родственник стоит.
Отдав все деньги, что сулил,
Сказал, что позвонит.
Собрав в охапку всю семью,
Рванули на вокзал,
Забыв на веки про родню
Он с хутора сбежал.
Однажды в кузню по весне
Явился вдруг горбун.
Всё было словно бы во сне,
Испарина на лбу…
Запомни раз и навсегда:
– Добро не помнит зла.
Не пей, коль грязная вода,
Всё говори в глаза!

МАМЕ…

Хочу сказать тебе – прости,
За боль и ранние морщины.
Свой крест пришлось тебе нести,
Жизнь не скупилась на седины.
Прошла ты тысячи дорог,
Отведав не один пуд соли.
Господь был милостив и строг,
С тобой был в радости и в горе.

Спустя пол века говорю:
– За жизнь свою тебе спасибо!
Тебя, как в детстве, я люблю,
Пусть Бог дарует тебе силы.
Я от тебя был далеко,
Надолго годы разлучили.
Порой мне было не легко,
Но помнил то, чему учила.

Пусть солнце радует тебя
Своим теплом, как прежде, греет.
Зла не держи ты на меня,
Мы все с годами лишь умнеем.
Здоровья, счастья, долгих лет,
Тепла, уюта в твоём доме.
Пусть вечно дарит яркий свет
Прекрасный образ на иконе…

Монах и черепаха

В одном из живописных мест,
Где море омывает скалы,
Стоял громадный чёрный крест,
Чуть дальше храм среди дубравы.
Найти сей дивный монастырь,
Скажу я вам, довольно сложно.
Здесь точно нужен «поводырь»,
Пройти по карте невозможно.
Жизнь день за днём шла чередом,
В молитвах к Богу и работе.
Монахи обрели свой дом,
Блистало солнце в позолоте.
Однажды вечером монах
Решил послушать шум прибоя.
Фонарь светил ему впотьмах,
Душа была полна покоя…
На берегу у валуна
Ползла большая черепаха.
В песке барахталась она,
На землю сел монах от страха.
Когда испуг его прошёл,
Отнёс он в море «бедолагу».
Домой в раздумье долго брёл,
Хваля себя, что спас беднягу.
День пролетел опять в трудах,
Под вечер вновь пошёл он к морю.
Вдруг ощутил такой же страх,
Неужто, что-то с головою?
В песке карабкалась опять
Его вчерашняя находка.
На руки взяв, отправил вспять,
Нырнула пОд воду «красотка».
Так продолжалось день за днём,
Носил он к морю черепаху.
Домой вернувшись с фонарём,
Сушил промокшую рубаху.
В один из дней он заболел,
В бреду метался на кровати.
Лишь через месяц встать сумел,
Расстроен был, что слёг некстати…
Он в храме к старцу подошёл,
Ему поведал, что случилось.
Священник усадил за стол
И объяснил, что приключилось.
Пора пришла для черепах
На берегу устроить кладку.
Откуда ни возьмись – монах,
Таскает в море для «порядка».
Она взмолилась, как могла,
Услышал Бог её молитвы.
Своё потомство берегла,
Чтоб живы были, не убиты.
Вопрос – добро это иль зло,
Когда других ты жизни учишь?
Присядь, подумай, как давно,
Всех наставлениями мучишь???

Кусочек счастья…

В один прекрасный, ясный день,
Господь лепил на землю живность.
Блестел на полочке олень,
Придав работе позитивность.
Корову, лошадь и осла,
Слепил ОН, просто за мгновенье.
Нет в мире лучше ремесла,
Чем создавать души творенья.
Вот так трудился день и ночь,
На полках мест уж не хватало.
Из мастерской всех выгнал прочь,
Чтоб не болтались где попало…
Был увлекательный сей труд,
На всё смотрел он с умиленьем.
Зверушки скоро оживут,
Что придавало вдохновенья.
Пузатый кит и добрый морж,
Рыб, столько – сразу не осмыслить.
Была тут даже злая вошь,
За день всего не перечислить.
Последним сделан человек,
Труд оказался не из лёгких.
На жизнь ему отмерян век,
По половинке для немногих.
Всё оглядел и понял ОН,
Какая сделана работа…
По мастерской пронёсся стон,
Трудился до «седьмого пота».
Кусочек глины ОН размял,
Который оказался лишним.
Кого создать, пока не знал,
Никак не приходили мысли.
– Что, для тебя ещё слепить?
Спросил Господь у человека.
Я дал с кем жить, кого любить,
Работай, ты же не калека…
А человек ему в ответ:
– Слепи мне счастье, но земное.
Чтоб было рядом сотню лет,
Такое близкое, родное…
Господь ни слова не сказал,
В ладонь вложив кусочек глины.
На землю путь лишь указал,
Где век ему отмерян длинный.
Лепите ж счастье вы своё,
Покуда не засохла глина.
Решайте всё, всегда вдвоём,
Один – ты только половина!

Люди гоняются за счастьем, не замечая,
что счастье ходит рядом…

Не смешно…

На свете жил один мужчина,
Бабулю часто вспоминал.
– Когда придёт тоска, кручина,
Ты Божий храм не забывай.
Тебе там сразу станет легче,
Молитва, как бальзам души.
Исчезнет груз, что лёг на плечи,
Тихонько стой и не спеши.
За годом год тянул он бремя,
Старался из последних сил.
Но день за днём летело время,
А он лишь только хуже жил…
Но, как-то утром он решился,
Перекрестившись в храм вошёл.
Усердно у икон молился,
Страх понемножечку прошёл.
Стоял любуясь образами,
Убранством, просто неземным.
То заливался вдруг слезами,
Казался храм таким родным…
Но кто-то, вдруг его одёрнул,
Ты, мол не правильно стоишь.
Топтаться будешь так в уборной,
Молитв не знаешь и мычишь.
Другая злобная старушка,
Возникла, как из под земли.
Вся в чёрном, будто бы зверушка,
Сказала: « Ноги все в пыли,
Иди, купи себе брошюру,
Усердно дома изучай.
А то приходят сюда сдуру,
Словно в кафе зашли на чай.»
Мужчина вышел за ворота
И слёзы хлынули ручьём.
Как дичь убили – прямо с лёта,
Его невидимым ружьём.
Присев на лавку долго плакал,
Смотрел в слезах на купола.
В надежде ждал он свыше знака,
Запели вдруг колокола…
Ему привиделось, что рядом,
К нему Христос на лавку сел.
Своим лучистым, добрым взглядом,
Обиды боль убрать сумел.
В сердцах мужчина возмутился,
Что не пускают в храм его.
За столько лет, он вдруг решился,
А в результате – ничего!
Для них теперь закон не писан,
Зачем теряют прихожан?
Устав когда и кем подписан,
Что гонят в шею горожан.
Обнял Христос его за плечи,
Вздохнув, тихонечко сказал:
– Не стоит слушать злые речи,
Я всё давно об этом знал.
Меня, как прежде почитают,
Но, как изгоя всё равно.
В храм, как и прежде не пускают
И это вовсе не смешно…