Философ объясняет мир,
безумец тщится переделать,
алхимик ищет эликсир.
А я люблю…
И что мне делать,
когда непросто объяснить
и переделать невозможно —
ведь всё, что глубина таит,
не терпит истин непреложных.

Сейчас она – мой бог, кумир…
и, словно Бог, непостижима,
мой дерзкий страж и конвоир
в своей игре неповторимой!

Притяженье

Чем удивить тебя, мой друг?
Метафорой? Сравненьем? Рифмой?
О чём, как эхо, спросишь вслух,
в саду явившись, словно нимфа?

В плену затеи озорной,
скользнув, как тень, у изголовья,
уже в глубокой тьме ночной,
какою увлечёшься ролью?

И завтра, следом за весной,
ты вспомнишь всплески гроз и ливней,
дарованных вчерне судьбой,
чтоб небо засияло синью?

Врасплох застигнет летний зной —
и ты во власти притяженья,
когда, леса окрасив хной,
застынет солнце в изумленье.

Доверься же его лучам
и чувства выплесни наружу,
чтоб чистых помыслов росткам
вдруг не погибнуть в дождь и стужу.

И тайным мыслям волю дай,
чтоб окунуться в прегрешенья,
так далеки и ад, и рай —
как не поддаться искушенью?

И вспомни: щедрой красотой
ты многим голову вскружила…
и не казнись, что этот рой
тебе внезапно опостылел.

Р.S.
Мне снился сон: река, закат…
и, словно ангела крылами,
встревожен был вечерний сад.

А он летел лишь над холмами.

Когда прозрачною волной
на лес падёт оцепененье,
за первозданной тишиной
уже не скроешь удивленья.

Душа ещё стремиться ввысь,
и сердце жаждет продолженья,
но, словно в клетке, бьётся мысль
и подвергает всё сомненью!

⁴