Read the book: «Непотерянный край», page 2
«Почему они решили немедленно скрыться?» – подумала Катя, всё ещё лёжа на проезжей части.
И тут она услышала удалявшиеся крики Дмитрия и Юрия: «Катя, кажется, нам пора идти!»
«Да уж, опять эта фраза… – подумала Екатерина, делая первые усилия для того, чтобы подняться-таки с обледеневшей дороги. – Они все сговорились сегодня что ли?»
Однако была и ещё одна странность. Горелова увидела, что пуховики молодых людей были испачканы со спины… той же самой строительной пылью, что и вчерашняя одежда Свободина.
– С тобой всё хорошо? – Анна подоспела к подруге, которая в это время медленно поднималась с покрытой гололёдом проезжей части.
– Да, всё нормально, – отряхивая локти от налипшего снега, ответила Екатерина. – Толя, спасибо тебе огромное!
После этих слов Горелова подошла к ведущему редактору – и крепко обняла его за шею.
– Ты сам как? – спросила девушка своего спасителя.
– Со мной всё хорошо, – со вздохом ответил Анатолий, также стряхивая с грудной части своей куртки снег. – А с тобой?
В этом вопросе Катя услышала подвох.
– Да, всё нормально, – ответила Горелова, выпуская мужчину из своих объятий. – Аня, а почему Дима с Юрой убежали?
После этого вопроса Гореловой её спаситель резко изменился в лице. Он как-то нервно развернулся и направился ко входу в здание.
– Они ещё обязательно вернутся, – заверила подругу Сердцева. – Я потом поговорю с ними обоими. Видимо, они просто испугались чего-то, что ты сделала.
– Того, что я под аккомпанемент их песни прыгнула под грузовик? – полусерьёзно спросила Катя.
– Ну да, слушатели ведь нечасто так поступают, – Анна попыталась перевести обсуждение инцидента в шутку.
– Ну что, до завтра тогда? – ласково улыбнулась Горелова. – Пока я ещё куда-нибудь не прыгнула?
На прощание девушки обнялись, после чего каждая из них направилась на свою работу.
Пока Екатерина поднималась на второй этаж, к Звонимирову подошёл Анатолий.
– Послушай, Иван, – ведущий редактор обратился к хозяину издательства, – я прекрасно отношусь к Кате, ты же знаешь…
– …Но даже для тебя это уже слишком, – Звонимиров закончил фразу за своего коллегу.
– Да! – кивнул Анатолий. – Это уже слишком!
– Прошу, потерпи, – с каким-то убийственным спокойствием ответил Иван. – Мне нужно ещё немного времени. Когда она перестрадает то, что ей необходимо перестрадать, она очнётся ото сна.
– Но ведь она и так…
– Я сейчас выразился не в буквальном смысле. Я обязательно с ней разберусь, Анатолий. Ведь ради этого я всё и делаю…
* * *
«Пробуждение возможно только у тех, кто ищет и желает его, у тех, кто готов ради его достижения бороться с собой, работать над собой долго и упорно, с большой настойчивостью. Для этого необходимо разрушить «буфера», то есть пойти навстречу внутренним страданиям, связанным с ощущением противоречий. Кроме того, разрушение «буферов» само по себе требует очень долгой работы, и человек должен согласиться на такую работу, понимая, что её результатами будут всевозможные неудобства и страдания от пробуждения совести.
«Но сознание – это то пламя, которое одно только и способно расплавить все порошкообразные металлы в стеклянной реторте, упомянутой выше, и создать единство, которого человеку недостаёт в том состоянии, когда он начал изучать себя».
Успенский П. Д.«В поисках чудесного»[13, с. 198—199]
* * *
Когда насыщенный событиями рабочий день подошёл к концу, Екатерина в невесёлом настроении отправилась домой. Бегство Помыслова и Успехова – сразу после данного ими концерта – оставило в душе Гореловой тягостные неотвеченные вопросы. Однако вскоре она всё же почувствовала в своём сердце тепло.
Когда Катя уже подходила к своему дому, в расположенной поблизости кофейне она увидела ещё одного своего знакомого. Это был писатель Сергей Озеров. Будучи временно безработным, он проводил здесь чуть ли не каждый вечер. Сквозь стеклянную стену заведения Сергей увидел Горелову и помахал ей рукой, одновременно приглашая девушку присоединиться к нему.
Катя расплылась в улыбке и направилась в кофейню. Увидев, как она вошла, Озеров привстал из-за ноутбука, за которым он писал очередной роман, и радостно посмотрел на девушку. Ростом Сергей был чуть ниже Звонимирова; жилистый и широкий в плечах; одетый в клетчатую бежево-коричневую рубашку с короткими рукавами и чёрные джинсы; по выражению его немного простодушных серо-голубых глаз Катя поняла, что он был очень рад её видеть.
Сергей поцеловал девушку в щёку, а затем помог ей снять дублёнку – и повесил её на напольную вешалку рядом со своей светло-серой курткой.
– Привет, Катя, – ласково произнёс Озеров. – Как ты? Удалось хотя бы немного поспать?
– Нет, Серёж, никак… – удручённо вздохнула Горелова, присаживаясь на белый кожаный диван рядом с писателем.
– Что-то гложет тебя? – заглядывая в грустные и измождённые глаза Екатерины, спросил Озеров.
– Что-то гложет, да… – задумчиво промолвила девушка. – Я как будто потеряла что-то важное в жизни… И это чувство тянется с прошлого лета… Тогда со мной что-то случилось… Это сложно передать словами, Серёж… У тебя бывает такое, что ты чувствуешь, что что-то идёт не так, но никак не можешь сформулировать, в чём же именно причина?
– Да, такое бывает нередко, – признался Сергей. – Именно поэтому я и пишу романы. То, для чего порой не находится точных и конкретных слов, потом неизбежно «вылезает» между строк. И в итоге тебя понимают.
– Вот тогда и ты сам начинаешь лучше себя понимать, да? – с надеждой в голосе спросила Катя.
– Несомненно, – подтвердил Сергей. – Слушай, я сейчас отлучусь ненадолго, а ты пока закажи себе чего-нибудь, ладно?
– Хорошо, давай, – согласилась Екатерина.
Горелова жестом подозвала к себе невысокую черноволосую официантку и сделала заказ:
– Один американо, будьте добры.
Пока милая брюнетка готовила заказ, Гореловой довелось ощутить всю неистовую силу женского любопытства. Она увидела, что Озеров оставил свой вордовский файл незакрытым, – и там был текст его нового романа! Более того, не раз упомянутое в тексте слово «Катерина» сразу же бросилось девушке в глаза!
«А что, если Сергей для того и вышел, чтобы я за это время успела взглянуть на его рукопись?» – пронеслось в мыслях у Гореловой.
Взглянув на всякий случай на официантку, которая вполне могла не одобрить, что кто-то из посетителей заглядывает в чужой компьютер, Катя в итоге передвинулась на диване так, чтобы видеть рукопись её друга без помех. Следующим шагом было взять в руки компьютерную мышь… отмотать текст… и начать читать произведение Сергея, который явно не торопился возвращаться из уборной.
Екатерина прочла следующее:
Мы только что вышли на станции метро «Ментальная» с моим другом. Он приехал на встречном поезде, идущим со станции «Огненосная». Мы поднимаемся по эскалатору наверх и выходим на улицу. Да, всё так, как я и мечтал. Вот, она первая встречает меня у дверей метрополитена. Её небесно-голубые глаза ласково и чуть игриво смотрят в мои, потом она кладёт свою белокурую голову мне на грудь, прижимаясь ко мне всем телом, а я, обнимая её, легонько тереблю её длинные волосы. Мы наконец-то встретились после долгой разлуки. На лице моего друга я читаю тихий восторг. Благодаря ему я сейчас здесь. Лишь выслушав и применив его мудрые советы, я снова воссоединился с Катериной – моей второй половинкой, единственной предназначенной МНЕ женщиной. Друг счастлив за меня, а нам – теперь уже втроём – предстоит пойти дальше.
«Так что, это он про меня пишет, получается? – подумала литературная шпионка. – И если это про меня, то почему он не говорил мне о своих чувствах раньше?.. И я даже не помню, чтобы он хоть как-то намекал мне на это… А кто этот „мой друг“ из текста? И зачем Сергей выделил жирным отдельные буквы?»
Мы идём на главную площадь города по направлению к станции метро «Огненосная», – и тут звонит мой телефон. Поначалу я не поверил услышанному: мне звонил основатель «Продюсерской компании «Воскресенье» и говорил о том, что мой первый – и пока что единственный – роман было решено экранизировать. Сбылась вторая моя мечта за какие-то десять МИнут. Мой друг и Катерина всё поняли без слов. Я чувствую своё единство с ними, и моя радость – это и их радость тоже. Более того, всё тут же начинает меняться и вокруг. На ясном голубом небе над площадью ещё ярче начинает светить солнце, будто бы и оно знает о том, как я сегодня счастлив. Проходящие мимо люди – мужчины, женщины, дети, старики – все словно лучатся этим солнечным светом… и, как знать, может быть, и они каким-то образом прознали о моей радости? Я думаю о том, что мы все связаны: я, моя вторая половинка, мой друг, все эти прохожие… и это яРкое солнце в небе над любимым городом, что незримыми нитями связало всех нас.
Мы вдвоём с Катериной едем к ней в гости, где нас ждут и остальные её друзья. Мой друг сказал, что немного задержится и придёт позже. Все гости рады видеть и меня, и мою любимую девушку. И тут раздаётся продолжительный стук в дверь. Катерина пошла открывать ещё одному посетителю. По его голосу, – который раздался, лишь только она отворила ему дверь, – я понял, что он был чем-то сильно раздражён.
В это время Озеров вернулся из уборной.
– Серёжа, это ты про меня роман пишешь, что ли? – пойманная с поличным, Катя с кокетливой улыбкой спросила автора. – Что это за Катерина из текста?
– Ну, скажем так, это прообраз тебя, – ответил Сергей. – Мне хотелось, чтобы главная героиня была чем-то на тебя похожа.
– Но она, наверное, лучше меня, да? – в голосе девушки вновь прозвучало кокетство.
– Я старался особо не идеализировать этот образ, – признался писатель на полном серьёзе, – но насколько у меня это получилось, станет ясно, когда роман будет завершён.
– А Катерина из романа в итоге пустит стучащегося в свой дом? – литературная редакторша не могла не полюбопытствовать.
– Пока не могу сказать, – пожал плечами Озеров. – Концовка пока что никак ко мне не приходит…
– Но расскажи мне хотя бы что-нибудь про эту Катерину! – по-прежнему игриво попросила Горелова. – Какие качества ты пытался в неё вложить при написании?
– Я хотел, чтобы эта моя героиня обладала мужеством, самообладанием, состраданием к ближнему и, самое главное, терпением, – по-прежнему серьёзно признался Озеров. – И чтобы она умела отличать правду ото лжи и друзей от врагов.
– И у неё всё это получается, да? – сладко улыбнулась Горелова.
– Вот концовка-то это и покажет, – развёл руками писатель, – сумеет ли она пройти испытание, которое ей было уготовано.
– А зачем ты выделяешь отдельные буквы? – поинтересовалась Катя.
– Какие буквы? – не понял вопроса Сергей.
Горелова снова посмотрела на экран монитора. Букв, выделенных жирным шрифтом, действительно больше не наблюдалось.
– Серёжа, я, пожалуй, пойду домой… – вздохнула Екатерина. – Это у меня от недосыпа, наверное, уже глюки пошли…
– Я провожу тебя, – безапелляционным тоном ответил писатель – и уже снимал с вешалки Катину дублёнку.
– Да ведь у тебя работа… – попыталась мягко отказаться Горелова.
На самом деле Катя по какой-то причине немного стеснялась Сергея. Она как будто бы даже… испытывала в его присутствии некое подобие стыда. Но понять, почему она так себя чувствовала, находясь в компании писателя, девушке пока что не удавалось.
– Не забывай: я работаю в своё удовольствие, – уверенно сказал Озеров. – А большего удовольствия, чем проводить тебя до дома, я сейчас не могу себе и представить! К тому же, Катя, мне кажется, нам пора идти…
Эта фраза снова ввела девушку в некий ступор. Но спустя пару секунд, собравшись с мыслями, Горелова чуть застенчиво сказала:
– Но я живу тут совсем недалеко, буквально в двух шагах…
Однако Сергей уже застегивал свою куртку на молнию. Затем он взял Катю за руку и повёл её к выходу из кофейни.
– А как же твой ноутбук? – удивлённо спросила девушка. – Его не украдут?
– Нет, не украдут, – флегматично ответил Озеров, пока они спускались по ведущей на улицу винтовой каменной лестнице, – в этой кофейне уже настолько привыкли ко мне, что, кажется, вообще перестали меня замечать. И мои вещи тоже.
Почему-то от этой шутки Кате стало невесело. Она ещё крепче вцепилась в руку Сергея, будто боялась его потерять.
– Не волнуйся, – словно прочитав мысли девушки, ответил писатель, – я рядом.
До дома Гореловой они шли, ничего не говоря друг другу. Катя обнаружила, что Сергей был тем человеком, рядом с которым ей было комфортно даже просто молчать. От Озерова веяло каким-то необыкновенным умиротворением, и рядом с ним девушка чувствовала себя по-настоящему защищённой.
Подойдя к Катиному подъезду, они остановились друг напротив друга. Гореловой очень хотелось пообщаться с писателем ещё: поговорить о его творчестве, узнать о дальнейших планах. Поэтому она, не колеблясь, предложила:
– Как насчёт зайти ко мне? Чаю попьём, поговорим?
Ответ Озерова показался Кате довольно странным:
– Я сейчас не могу: мне надо как можно скорее дописать книгу. Мне нужно всё успеть. Нужно поскорее отдать рукопись своему другу, чтобы он не медлил с её редакцией – и принёс её из типографии пораньше. А то в прошлый раз он чуть задержался, – и у меня возникли большие проблемы.
– Ладно, давай в другой раз, – расстроенно ответила Катя.
– До встречи, дорогая моя, – попрощался с девушкой Сергей.
– До встречи…
Придя домой, Катя первым делом сняла с себя дублёнку – и собиралась повесить её на настенную вешалку. И тут она увидела на светло-жёлтых обоях прихожей строительную пыль. Ту самую, в которой были испачканы одежды убегавших Помыслова и Успехова… и, конечно, гостившего у Кати сутки назад Свободина. Очевидно, именно с куртки Дмитрия пыль и «перекочевала» на стену прихожей.
Горелова взяла в ванной влажную губку и попыталась оттереть пыль от обоев. Однако у неё ничего не вышло: пыль оставалась на стене несмотря на все её усилия. После пяти минут безплодных попыток девушка оставила это занятие. В расстроенных чувствах Катя швырнула губку в ванную, а сама направилась на свою кровать, – чтобы провести на ней ещё одну безсонную ночь.
* * *
«Самообладание есть очень сложное качество. Оно состоит из мужества, терпения и сострадания. Но мужество не должно переходить в гнев, сострадание не должно граничить с истерией, и терпение не должно быть ипокритством. Так сложно самообладание, но оно неизбежно нужно при вступлении в Миры Высшие. Следует очень заботливо развивать это синтетическое качество. В школах следует ставить ученика перед лицом самых неожиданных обстоятельств. Преподаватель должен следить, насколько сознательно принимаются впечатления. <…>
Потому опытные люди просят об испытаниях, иначе на чём утвердить силу нашу?»
Агни Йога. Мир Огненный. Часть первая. Шлока 634 [8, с. 387—388]
* * *
Вторник
Следующее утро мало чем отличалось от предыдущего. Через силу затолкав в себя полтора сырника, Катя снова отправилась на работу. Её деятельность была той главной вещью, что помогала ей оставаться наплаву. И вторым фактором являлась Катина недописанная книга. Горелова чувствовала, что пока что не дописала чего-то самого важного. Её произведению пока что недоставало чего-то такого, что было одновременно и простым по своей сути, но и трудноуловимым. Вероятно, это можно было бы уместить в одно-единственное предложение… но оно пока что никак не шло к потерявшей сон авторше.
На самих городских улицах, казалось, повис какой-то немой вопрос. Эти самые дома, что день за днём служили безмолвным экстерьером её пешего пути до издательства, словно бы тоже ждали этого замедлившего со своим приходом ответа. И Катя, шагавшая обезсилевшими ногами по вязкому нерастаявшему снегу, была намерена однажды получить его.
Она снова вошла в здание издательства. Охранник на посту вежливо кивнул литературной редакторше. Горелова чувствовала, что все, кто работал в этом здании и знал её, питали к ней уважение – за её беззаветную преданность профессии. Невзирая на своё плачевное состояние, Екатерина не просто не искала предлогов, чтобы отпроситься с работы, – она даже никогда на неё не опаздывала. Однако сегодняшний день получился для Гореловой особенным. Она совершенно неожиданно оступилась.
Поднявшись на второй этаж, девушка уже подходила к приоткрытой деревянной двери издательского офиса. И тут из помещения организации донеслись голоса Алевтины и Анатолия. Они обсуждали Екатерину.
– Как ты думаешь, Толя, – послышался звонкий голос Алевтины, – почему она не может спать? Она, что, убила кого-то, что ли?
– Да нет… вряд ли… – смятенно произнёс Анатолий. – Хотя… в её жизни по-любому случилось что-то плохое.
Катя не стала открывать дверь: напротив, она её плотно затворила – и прижалась к ней спиной. В эту секунду она не могла смотреть своим коллегам в глаза.
«Да разве обо мне можно подумать, что я способна кого-то убить? – пребывая в отчаянии от только что услышанного, подумала Катя. – Почему они так обо мне думают? Как они могут?!»
И тут Горелова вспомнила один фрагмент из Учения Живой Этики – из книги «Листы Сада Мории. Озарение». В нём говорилось о том, что людям крайне сложно усвоить одну вещь: что воздействие мыслей и поступков намного ближе по своей сути, чем большинство людей себе представляет. К примеру, на человеческое излучение, – на его ауру, – мысль об убийстве и само убийство оказывают идентичное воздействие! Мысль имеет конкретное физическое излучение, которое способно воздействовать на огромных расстояниях. Это настолько же очевидно, как и влияние излучения световых волн. Поэтому уже только замысливший убийство, по сути, убийцею и являлся! И также в Учении говорилось, что этот закон о мысли является общим для всех, – поэтому касается он не только каких-то исключительных индивидуумов, а всех людей без исключения. И это означало, что на уровне восприятия энергетических излучений не могло быть никакой лжи и лицемерия. Притворство здесь приходило в абсолютную негодность! Равно как и само понятие о «тайности мысли»…
«Но разве я замышляла когда-либо кого-то убивать? – с содроганием подумала Горелова. – Или я, опять-таки, что-то забыла?»
Впервые за всё время Кате захотелось уйти с работы. В эту минуту она отчаянно возжелала выйти на улицу, вдохнуть воздуха и увидеть вместо ограждавших взор стен открытое пространство. И в итоге она направилась в сторону лестницы.
«Неужели от меня веет убийством? – спускаясь на первый этаж, Екатерина вспоминала и фрагмент из Живой Этики, и страшное предположение Алевтины. – Но я правда не могу вспомнить, чтобы когда-то желала кому-либо смерти!»
В этот момент отвратительное физическое самочувствие дало о себе знать. Одна нога девушки зацепилась за другую, – и она полетела головою вниз на покрытые серой плиткой лестничные ступеньки.
«Возможно, я теперь только так и смогу заснуть…» – в этот – словно растянувшийся во времени – миг Екатерина успела подумать о своей возможной смерти.
Однако ни сон, ни смерть не проложили дороги к Гореловой на этот раз. Буквально в нескольких сантиметрах перед собой девушка увидела изумрудного цвета глаза Звонимирова: она всем телом лежала на его сильных руках. Её руководитель спас ей жизнь. И в эту минуту в Катиной памяти сверкнула яркая – и долгожданная – вспышка воспоминания.
В сознании Гореловой отобразилась следующая картина: её, пребывающую в полубезсознательном состоянии, кто-то несёт на руках по улице… и эта улица кажется ей очень знакомой… А на тротуаре одиноко лежит серый каменный обломок. В этот момент Катя чувствовала себя такой маленькой… но одновременно любимой и защищённой, – будто оказалась под чьим-то могучим крылом… Словно бы она была веткой, произраставшей на могучем дереве… лишь благодаря стволу которого она могла расти вверх… устремляясь к самому солнцу!.. Однако росту этого могучего ветвистого дерева кто-то будто бы отчаянно пытался помешать. И этот кто-то словно пытался установить над деревом чёрный свод, который не позволил бы ему расти дальше… а также всеми силами пытался обрубить его могучие корни… чтобы оставить это прекрасное древо гнить… ведь этот вредитель, очевидно, сам питался разложением…
«Где бы это могло быть?» – пронеслось в мыслях Гореловой, когда Иван уже ставил её в вертикальное положение.
– Катя, сегодня у меня для тебя особое задание, – со свойственной себе флегматичностью проговорил Звонимиров.
– Да, Иван… Всё, что угодно… – не замедлила с ответом Горелова.
– Сейчас ты идёшь домой.
– Но я…
– Возражения не принимаются, – тихо произнёс Иван. – Ты сама сказала: «Всё, что угодно». И мне угодно, чтобы ты побыла сегодня дома. А завтра я жду тебя на работе.
– Да, хорошо… – неохотно согласилась Катя.
Когда Горелова уже шла по улицам в обратном направлении, в офисе издательства Алевтина сказала Ивану издевательским тоном:
– И долго мы ещё будем любоваться нашей неспящей красавицей?
– Пока не заснёт, – ответил Звонимиров. – Или, наоборот, пока она не проснётся к новой жизни.
– Ну ты же можешь очень быстро прекратить её страдания, я уверена! – маркетолог сказала это уже предельно серьёзно. – Никто так не разбирается в людях, как ты! Почему ты не положишь всему этому конец?
– Потому что она сама должна понять, почему с ней это происходит, – Звонимиров строго посмотрел на Алевтину со своего рабочего места. – Она сама всё это породила, – и ей же с этим и разбираться. А я могу помочь только в том случае, если она лично меня об этом попросит.
– А она до сих пор не просила? – удивилась маркетолог.
– Пока что нет.
– Ну а ты хоть что-нибудь ей советовал? – не унималась Алевтина. – Как ей жить в таком состоянии?
– Сейчас Катя имеет дело со следствиями, – пояснил Звонимиров, параллельно правя текст на своём компьютере, – когда же она докопается до причины, то найдёт выход. И ещё она недостаточно хорошо изучила, как действует её истинный враг.
– Ты знаешь того, кто довёл её до такого состояния? – по спине Алевтины побежали неприятные мурашки.
Звонимиров ничего ей не ответил.
В это время Анатолий с тоскою в глазах смотрел в окно, провожая взглядом Горелову, уходившую от здания издательства всё дальше и дальше.
– А если она никогда всего этого не поймёт? – маркетолог возобновила свои вопросы к Ивану. – Если она так и не узнает правды? И так никогда и не заснёт?..
Алевтина – впервые за всё время их совместной работы – почувствовала по отношению к Екатерине сострадание.
– Она поймёт, – без малейшего сомнения в голосе ответил Звонимиров. – Просто потому, что она сама сильно этого хочет.
После этих слов начальника скорбный взгляд Анатолия сменился на чуть более радостный. Он, равно как и девушка-маркетолог, не знал подлинной причины того, что в последнее время происходило с их коллегой, и чему они с Алевтиной, с содроганием сердца, раз за разом становились невольными свидетелями. Звонимиров же распространяться о биографии Гореловой категорически отказывался. И уже более полугода ему приходилось нести груз этого знания в полном одиночестве…
– И вся эта ситуация, как бы там ни было, уже принесла кое-какие положительные перемены, – спустя какое-то время всеобщего молчания добавил Звонимиров.
– Какие? – казалось, Алевтина была немного удивлена этим утверждением руководителя.
– Ты начала сострадать ей, – не глядя на маркетолога, ответил Иван. – И ты стала более терпимой к Кате. Пусть тебе – пока что – и сложно это признать.
– Я? – машинально переспросила Алевтина.
Однако хозяин издательства на этот раз промолчал.
Тем временем Катя шла в направлении своего дома. Она не переставая думала о том видении, которое недавно посетило её. Тот образ чёрного свода над могучим деревом напомнил Гореловой об одной шлоке (192) из книги «Иерархия» Учения Агни Йоги [5, с. 112—113]. Там говорилось: «Как может дерево мощно держаться, если старания вырвать корни утверждаются? Только прикосновение к чистому проводу даёт равновесие силам, потому только корни Иерархии могут держать здание. Каждое отступление есть ущерб мощному росту. Сознательно нужно утвердиться в понимании сил Иерархии. Через трещины, наносимые непочитанием Иерархии, ползут чёрные силы, потому нужно понять единство с мощью, выраженной Высшей Силою. Так можно достичь».
«Почему у меня постоянно возникает ассоциация с вырванными корнями? – задумалась Екатерина, шагая по скользкому тротуару. – Кому или чему я навредила в своей жизни? И чью капитальную постройку я могла разрушить?»
В этот момент Катя почему-то вспомнила о Свободине. Ждать до выходных оставалось ещё очень долго, а сейчас её – практически насильно – отправили отдыхать. А что может быть лучше отдыха в объятиях своего мужчины?
«Да быть такого не может!» – спустя какие-то мгновения изумилась Горелова.
Буквально в десятке метров перед собою она увидела… Дмитрия Свободина.
По обледенелому тротуару мужчина шагал навстречу ей. И, конечно, он тоже её увидел. Всё это было, как в сказке… Или как в волшебном сне. После скверного утра, едва не закончившегося трагедией, Катя подумала о нём… о своём мужчине… и встретила его практически моментально.
– Катя! – удивлённо и радостно крикнул Свободин, увидев свою девушку.
Торопливым шагом, продираясь сквозь вязкий подтаявший снег, Дмитрий устремился к Екатерине. Преодолев разделявшее их расстояние, они крепко обнялись и поцеловались.
– Ты ушла с работы? – Свободин вопросительно посмотрел на Горелову.
– Меня оттуда «попросили», – невесело сообщила редакторша, глядя в серо-зелёные глаза мужчины. – Я сегодня… В общем, не важно… А ты-то здесь какими судьбами?
– Просто гулял, – ответил Дмитрий. – Не мог сидеть дома.
– Я тоже не хочу сидеть дома, – тяжко вздохнула Екатерина, – но Иван сказал, чтобы сегодня я отдохнула.
В этот момент девушка заметила, что загадочные пятна от строительной пыли всё ещё оставались на тёмно-синей куртке Дмитрия, – однако они уже не столь сильно бросались в глаза.
Проходившая мимо молодой пары пожилая женщина, одетая в светло-бежевую куртку и нёсшая в руке небольшое красное ведро, подозрительно посмотрела на Горелову. За последнее время Катя уже успела привыкнуть к подобным взглядам, – насколько к ним вообще можно было привыкнуть…
– Да, частично я сумел вывести эти пятна, – поняв, о чём подумала девушка, сказал Дмитрий, – но до конца их удалить почему-то не получается…
– А где ты так заляпался-то? – проводя лёгкой кожаной перчаткой по плечу мужчины, спросила Катя.
– Не помню… – признался Свободин. – Вляпался куда-то…
– Может, ко мне пойдём? – Катя кивнула в сторону своего дома, до которого оставалось не более сотни метров.
– Да, с радостью, – без малейших колебаний согласился Дмитрий и, взяв девушку за руку, повёл её по скользкому тротуару до дома.
Горячий душ, куда они сходили вдвоём, придал Кате свежих сил и повысил настроение. С их последней встречи прошло всего двое суток, а она уже успела сильно соскучиться по Дмитрию. И он, страстно целовавший её, был тоже, несомненно, рад этой внезапной встрече.
«Мы могли бы видеться и чаще», – не выпуская мужчину из своих страстных объятий, Катя вспомнила его недавно сказанную на прощание фразу.
Тогда эти слова вызвали в ней лёгкую обиду, – теперь же она была несказанно счастлива, что её мечты о новой встрече с ним сбылись… так легко.
После сладких минут любви они просто лежали на кровати. Катя прислонилась щекой к могучему плечу бывшего спортсмена; сам же он задумчиво смотрел перед собой. Течение мыслей Свободина прервал телефонный звонок.
– Алло! – Дмитрий не медля ответил на вызов. – Аня, привет! Да, она здесь! Привет тебе от Ани!..
– И ей тоже! – ответила Горелова, попутно думая о том, что ей самой дозвониться до Сердцевой было теперь крайне проблематично.
Внезапно во входную дверь постучали. От неожиданного громкого стука Катя вздрогнула. После того, как стук повторился, девушка потянулась за сиреневым сатиновым халатом, висевшим на двери. Дмитрий же, продолжавший в это время разговор с Анной, вдруг предупреждающе сказал:
– Аня советует тебе не открывать ему дверь!
– Да? – удивилась Горелова. – Но почему?
Назойливый стук продолжался. Незваный гость был очень настойчив. И Катя, несмотря на предостережение Дмитрия, решительным шагом направилась ко входной двери.
– Аня! – крикнул в трубку Свободин.
Однако связь с Сердцевой оборвалась – лишь только Горелова, накинув на себя мягкий халат, вышла в прихожую.
Когда она открыла дверь, на лестничной площадке никого не было.
«Кто бы это мог быть? – задумалась Катя. – Хулиганы?»
Вернувшись к Дмитрию, девушка сообщила:
– За дверью никого не оказалось. Может быть, кто-то так шутит?
– И вот почему ты не послушалась ни меня, ни Аню? – раздосадованно спросил Свободин, кладя свой смартфон обратно на тёмно-коричневую деревянную тумбочку. – Она же сказала: не открывай! Значит, она могла знать, кто это был! Возможно, она уже сталкивалась с этим.
– Да, и ещё она сказала «не открывать ему», – Катя припомнила разговор двух своих друзей. – Откуда она знала, что это именно он, а не «она» и не «они»?
– Я бы и сам хотел это выяснить, – невесёлым голосом ответил Дмитрий, – но связь с Сердцевой оборвалась, как только ты выдвинулась открывать… ему.
– Перезвони ей, – попросила Горелова.
Свободин не стал противиться желанию девушки – и через пару мгновений уже набирал номер Анны. Однако «абонент был недоступен».
– Ладно, завтра на обеде у неё спрошу, – сказала Катя и, снова забравшись на кровать, крепко прижалась к Дмитрию.
– Тебе страшно что ли? – почувствовав, что девушка дрожит, спросил Свободин.
– Нет, всё нормально, – ответила Горелова. – Просто как-то холодно стало, когда к двери подошла. Кстати, я хотела спросить у тебя одну вещь. Помнишь, ты в прошлый раз говорил, что однажды любил кого-то сильнее, чем меня? Так вот…
В этот момент Катя услышала, как Дмитрий захрапел. Очевидно, он очень устал. Хотя вплоть до загадочного стука в дверь он казался ей полным сил!
«Ладно, – с лёгкой грустью подумала Горелова, – пусть хотя бы он поспит».
Знав заранее, что уснуть ей не удастся, Катя решила почитать. Она аккуратно протянула руку над спящим Дмитрием, чтобы не разбудить его, взяла с тумбочки «Братьев Карамазовых» Достоевского [4, с. 286], открыла страницу с закладкой и продолжила чтение:
«Но спасёт бог людей своих, ибо велика Россия смирением своим. Мечтаю видеть и как бы уже вижу ясно наше грядущее: ибо будет так, что даже самый развращённый богач наш кончит тем, что устыдится богатства своего пред бедным, а бедный, видя смирение сие, поймёт и уступит ему с радостью, и лаской ответит на благолепный стыд его. Верьте, что кончится сим: на то идёт. Лишь в человеческом духовном достоинстве равенство, и сие поймут лишь у нас».
The free excerpt has ended.
