С появлением в жизни девушки Андрея жить стало намного легче – он постоянно был рядом, всегда следил за ней глазами, и был готов подставить плечо в любой момент. Он проникся её болезнью даже больше самой Лины, и опекал постоянно, незаметно и с улыбкой. Она тонула в этой заботе и нежности. И всё было бы хорошо, не появляйся у неё эти жуткие видения.

Четвертое видение было самым ужасным, она только развернула ребенка, чтобы поменять пеленки и вдруг… застыла как муха в янтаре, звуки и краски ушли … Затем она увидела ярко освещенную комнату, без окон. Комната залита мертвенно-белым светом от ярких софитов на стойках, как в фотоателье. Между двух стоек стоит кресло, в кресле сидит девушка в белом кружевном платье. Белые туфли на шпильках, ноги изящно поставлены чуть набок. Светлые волосы рассыпаны по плечам, в руках она держит букет белых лилий. На лице нет макияжа – только глаза девушки сияют и без туши. Она счастлива, она любима, её губы улыбаются, а глаза смотрят на фотографа тепло и радостно.

Лина слышит щелчки фотоаппарата, но не видит кто снимает. Мужчина повернут к ней спиной, она видит только темную одежду, и темные же волосы. У него в руках мощная фотокамера, он двигается, в поиске все новых и новых ракурсов. Девушка в кресле позирует, то запрокинув голову, то склонив вперед и глядя исподлобья, то улыбается широко, то загадочно. Голос называет её Людочкой, лапушкой, хвалит её, и просит сделать еще так… и так…

Неожиданно глаза девушки теряют осмысленность, лицо бледнеет и превращается в маску, руки слабеют и цветы медленно-медленно падают на пол.

– Да! Это лучший кадр! – Слышит она, и к девушке подходит мужчина в чем-то черном. Поднимает её на руки и несет к столу, оказывается, в комнате есть стол. Нет, это алтарь, он убран белым шелком… мужчина кладет девушку на алтарь, расправляет одежду и волосы, поднимает цветы и украшает ими девушку.

– Да, она Ангел! Я знал! – Кажется, он плачет, но руки его достают шприц и ставят укол куда-то выше плеча жертвы. Девушка не сопротивляется, она чем тот одурманена. Мужчина передвигает кресло и садится, глядя на дело рук своих. Молчит и любуется этой картиной – белая комната, яркий свет, запах лилий – голова Лины начинает болеть, она боится упасть. Человек начинает оборачиваться к ней, и с улыбкой смотрит в её глаза … Девушка на алтаре содрогается, её начинает жестоко рвать… Мужчина вскакивает, кричит что-то гневное… И в это момент Лину хватают за плечи, трясут и она оказывается у себя дома.

Ребенок орет, видимо уже давно. Муж крепко обнимает её, сидя на кровати и держа её на коленях, бабушка рядом со шприцом и локоть саднит. Значит, укол уже поставили… Голова болит все сильнее, яркий свет мешает, и она закрывает глаза.

– Линочка, девочка, что с тобой? – Бабушка плачет не скрываясь. – Ты так напугала нас.

– Лина, это опять было видение? Ты опять видела его? – Шепот Андрея звучит сдавленно, где-то около затылка, он уткнулся носом в её волосы.

– Да, да. Выключите свет, очень голова болит! Просто глаза режет! – И пожалуйста, заберите ребенка, он так плачет, мне больно!

Муж опускает её на кровать, бабушка торопливо убирает покрывало и одеяло. Потом бежит, выключает свет, забирает обоих детей и уходит, закрыв дверь. Понемногу плач стихает, но спазмы в голове не прекращаются. Она пытается рассказать мужу, что видела, но выходит плохо.

– Люда, её зовут Люда, тот человек называл её Людочкой. И она похожа на меня… почему они все похожи на меня? И он поставил её укол, а ёё стало тошнить… Ой, Андрюш, тазик, меня тошнит… – Пока муж бежит в ванну за тазиком, она старается глубоко дышать, чтобы сдержать рвотный позыв. Муж успевает поставить таз и её рвет, долго, жестоко. Она рвано пьет воду из поданной кружки, руки дрожат и лоб в поту. Когда она, обессилено, падает на подушку, муж обтирает её лицо влажным полотенцем и ложится рядом. Так в его объятиях она, путаясь и сбиваясь на повторения, рассказывает свой кошмар, плачет и засыпает. Андрей слышит это все не впервые, поэтому легко понимает, о чем и о ком рассказывает его жена. Значит маньяк убил очередную жертву. А они еще даже не нашли ни одного трупа. Приступ мигрени продолжается неделю, женщина пьет только воду, которая тут же возвращается назад, быстро слабеет и совсем не встает. Приезжает скорая, ей что-то колют, она засыпает, потом опять темная комната, жуткие воспоминания и тошнота.

Проходит все неожиданно, в один день она просто встает на ноги и подходит к зеркалу, бледная худая тень её самой смотрит из рамы.

– Боже! И это каждый день видит мой муж! Андрюшка же разлюбит меня! – Шепотом восклицает женщина.

– Не разлюблю. Ты что вскочила, рано же еще. Пять часов.

– Андрюша я есть хочу. Очень сильно.

До сонного мужчины доходит, что произошло, он вскакивает.

– Линочка, сядь. Я сейчас! Я все принесу!

– Я сама дойду до кухни. – Они вместе идут на цыпочках в кухню, где Андрей подогревает ей картофельное пюре и котлеты, режет в миску огромный помидор, зелень и заправляет все сливками.

Она ест, кажется, в первый раз в жизни. Все так вкусно, что пока Андрей резал салат ни картошки, ни котлет уже не было. Тогда он достает большую сковородку и делает яичницу из трех яиц, сосисок, сыра и помидор.

Лина пьет горячий чай из большой кружки и с нетерпением ждет яичницу. К изумлению мужа, съедает все, протерев сковороду хлебом, встает покачиваясь:

– Я спать. – Андрей идет за ней следом, Лина падает в кровать с уже закрытыми глазами. Второй раз просыпается одна, в одиннадцать утра полностью здоровой. В соседней комнате бабушка разговаривает с детьми, они ей отвечают агуками. Как же давно она не видела Полю и Колю!

Глава 16. Павел. 1998 год.

Павел сам боролся со своими проблемами, и поэтому предложение жены о лечении от наркомании принял сразу. Доктор ему понравился, анонимность – тоже. Выезд в тайгу не пугал, а даже манил новизной.

На точку в тайгу их привез по бездорожью ГАЗ-66, сама заимка находилась в двухстах километрах от жилья, и никакой связи с внешним миром не имела. За высоким дощатым забором стоял крепкий брусовой дом в два этажа, баня, какие-то сараи. В глубине двора виднелся колодец.

Доктор Миша выстроил своих подопечных во дворе и рассказал, как планируется жизнь.

– Первое, что вы должны понять – бежать некуда. Двести километров по тайге вам не пройти. Здесь ни наркоты, ни выпивки нет. Связи тоже нет, поэтому болеть не рекомендуется. Подеретесь, синяки будут заживать сами. Без лечения. Переломы лечим лубком, ни врача, ни обезболивающих. Это вам чтобы не бурели. На втором этаже в доме пять комнат, каждому отдельная. Внизу мой кабинет, кухня, библиотека, общий зал для групповых занятий. Есть видеоплеер и телевизор, включать буду вечером на два часа, при хорошем поведении. Готовим еду, колем дрова, топим баню – все сами. Вон там, в сараях птичник, на 20 куриц, яйца будут свежие. Еще есть корова – доим, кормим, готовим сено – все сами. Каждый день назначается дежурный по кухне, потом меняемся.

Знакомьтесь, кроме имен никто ничего не рассказывает, никто ничего не спрашивает. Итак, обращаемся по имени – Павел, Кирилл, Василий, Сергей, Юрий.

Сегодня Павел дежурит по кухне, Кирилл колет дрова и топит печь, Василий отвечает за баню, Сергей идет кормить птицу и соберет яйца, если есть. Юрий со мной идет доить корову. В восемь вечера ужин, в баню идете, как будет готова, желательно до ужина. В девять общее занятие в зале, в десять отбой. Подъем в шесть утра, зарядка во дворе, обливание водой. Потом завтрак и на работы. Вопросы есть? Нет? Идите, занимайте комнаты.

Мужики гурьбой пошли по лестнице, Павлу было безразлично, какую комнату выбрать, открыл дверь в первую попавшуюся, кинул рюкзак на пол и упал на узкую койку, застеленную жестким одеялом.

Бревенчатые стены без штукатурки, окно, узкая кровать, стул и узкий шкаф. Ничего лишнего, всё по минимуму. Он двинулся вчера вечером, и поэтому пока был спокоен. Да и у него еще не было таких кошмарных ломок, как рассказывают другие.

Снизу раздался крик Миши, он собирал всех внизу. Продукты, выгруженные во дворе, надо было разнести по местам, овощи в погреб, мясо в морозилку, остальное в холодильник и шкафы. Павлу показалось, что на три месяца запас был как бы не очень. Миша как будто услышал его мысли.

– Здесь недалеко река, будем рыбачить. Сейчас осень, будем собирать бруснику, грибы. Солить, сушить. Словом, натуральное хозяйство. Можно было бы и на охоту ходить, но вам оружие нельзя. Мясо привезут деревенские, как понадобится. От диких зверей у меня карабин есть, но он в сейфе, можете не пытаться, не вскроете. Кто начнет буянить, все три месяца будет сидеть в подвале, там лючок крепкий. Так, теперь рассиживаться некогда, все по местам. Я подойду к каждому и помогу.

Павел остался один на кухне, в молодости, когда денег еще не было, он мог сварганить простую еду, макароны, суп с тушенкой. Кирилл натаскал дров и растопил печь, электричества в доме не было, хотя и лампочки, и плита имелись. Паша в шкафу нашел огромную кастрюлю, налил воды и бахнул её на плиту. Пока вода грелась, начал чистить картошку, руки отвыкли, шкурка шла толстенной. Михаил зашел, постоял, посмотрел и вышел. Как у других шли дела, Павел не знал. Через полтора часа на плите булькал суп – картошка, пшено, тушенка и лук. Пахло вкусно. Вроде дед называл такой суп кулешом, только вот нужна ли там картошка?

В баню пошел последним, все уже сидели в общем зале, заметно озадаченные. Один тер бок, другой рассматривал руки. В бане пахло березовым веником и мятой, жар охватил тело. Павел лег на полок, пытаясь унять сердцебиение. Вот черт, он же раньше любил париться? Что ж так хреново то? Или это тоже наркота? Он выскочил в предбанник, потом на крыльцо, отдышался. Попробовал снова, черт, опять то же самое. Только не отпускало дольше. Павел, окатился холодной водой и пошел в дом. Его ждали в столовой, Михаил оценивающе посмотрел на его красное лицо и одышку.

Несмотря ни на что, разливать суп по металлическим чашкам, резать хлеб пришлось Павлу. Как и мыть посуду после. Никто не сочувствовал и не помогал. Понемногу сердцебиение успокоилось, и уже замученный Павел пришел в большой зал на групповое занятие. Сегодня доктор рассказывал, как найти психологическую причину своей зависимости. Павлу было неинтересно, Михаил сразу понял это, и пригласил его на индивидуальное занятие.

На столе ритмично издавали стук качающиеся шарики, голос врача уплывал вдаль. Закрыв глаза, уставший Павел почти сразу поддался гипнозу и вырубился. Когда его разбудил голос доктора, первой мыслью был испуг – вдруг он во время сеанса он наговорил лишнего? Но лицо доктора было непроницаемым, невозможно было понять, что он услышал.

В жесткую кровать Павел упал и почти сразу заснул, в эту ночь кошмары его не мучали. Утро наступило моментально, пришлось вставать под зычные команды хозяина и топот мужиков по лестнице.

Так понеслась жизнь новых робинзонов, они или работали, или разговаривали с доктором, или в тайге собирали дары природы. Уставали сильно, и каждый вечер доктор гнал их в баню, выгонять дрянь из организма. Чай был только травяной, стимуляторов, даже кофеиновых не было. На первой неделе все пациенты прошли разной тяжести ломки, на второй ходили угрюмо и без интереса, а к концу месяца во дворе иногда слышался смех.

К концу лечения все уже бодро выбегали на зарядку, по первому снегу обливались холодной водой, радостно ходили на рыбалку, коптили рыбу на подарки домашним. Вылечился ли Павел? От наркотиков да, но психика его дала окончательный крен. Кошмары перестали мучить его, он избавился от страхов. Он понял себя и знал свою Цель и Предназначение. И Павел поверил, что может вернуться к нормальной жизни.

Глава 17. Алёнка.

Её бывший сбежал из зала, тряпка. Она не хотела идти на этот дурацкий вечер, где все будут бахвалиться своими достижениями, вот собрались бы лет на пять раньше, когда она жила со вторым мужем, тогда бы ей было чем им все нос утереть! Да таких брюликов как у неё, у этих кошелок сроду не было! Да она в Милан каждый сезон летала, все модные новинки у неё первой появлялись! Да эти бабы названий таких брендов-то не слышали, какие она носила!

Музыка прервала её мысли, пришлось вспомнить, что это давно позади, и брендовые шмутки ушли в комиссионку за бесценок. А цель её сегодня – раскрутить Витьку на бабки, ведь он богат, а Ванька опять в СИЗО, и нужны деньги на адвоката, и на передачи. Господи, как ей это надоело! С шестнадцати лет её сын уже второй раз попал за решетку, и она – она! Лялька! Вынуждена стоять в очереди, в этом ужасном месте, где все пропиталось жутким запахом. Она по-прежнему сидела на стуле Виктора, дожидаясь его с улицы, вынужденно улыбалась, вела пустой разговор о погоде с классухой, и вспоминала, вспоминала свой неудачный брак.

… Тогда, в 1997-ом Лялька, у которой всё-всё было классно, квартира, машина, муж и сын, дура, совсем не была счастлива. Вот ни минутки. Ее раздражал Ванька, муж, дом. Никто не может восхищаться женщиной бесконечно, любая красота приедается и станет обыденной. А ей хотелось ежедневного восхищения, любви, романтических экспромтов, цветов, обожания – и других мужчин.

Раньше они устраивали девичники с Каринкой и Диной. Но тут девчонки взяли, да и повыходили замуж. Эта стерва Каринка, все же дожала Павла, а Динка нашла себе простого парня, подающего надежды программиста. Да и вообще, она стала скучной, хотя и раньше-то не была сильно отвязной. Казалось, их гулянки и измены вызывали у нее брезгливость.

А еще Ваньке-то исполнилось три, он пошел в садик. И мать, и свекровь намекают, что ей пора на работу. А работать… ей что, за прилавок встать в магазин? Да у нее на руках брюлики стоят дороже, чем весь товар в продуктовом. И что она заработает?

На её сторону неожиданно встал свекор. Он же нашел ей место – методистом в институте. Есть работа, не сложная, коллектив большой, есть куда прогулять наряды. Она вышла туда с тоской и обреченностью, но воспряла в первый же день. Студенты-старшекурсники и заочники сразу заметили красивую дамочку, и буквально утопили во внимании.

Это была работа её мечты – каждый день ей приносили мелкие подарочки – шоколадку, безделушку. Целовали ручки, сопровождали на обеды в студенческую столовую. Она бы никогда не стала есть, то что там дают. Но внимание… И вскоре у нее появился новый любовник, пятикурсник Дамир, родом из южных республик.

Сына она все чаще отдавала бабушкам, муж всё больше ворчал, всё чаще приезжал за ней на работу. Но, отсидев дома день-два, обласкав мужа и всех родных, она опять исчезала на вечер. Виктор пытался ругаться, но эти ангельские голубые глаза, особенно когда в них стояли слёзы… Даже если бы весь мир стал говорить ему, что жена изменяет, он бы не поверил. Просто она такая, легкая, подвижная, общительная.

У Павла с Кариной родилась дочка Маринка, точная копия Павла. Виктор с Лялькой были на крестинах, тут первый раз Лялька подумала, что и её сын мог быть так же похож на Павла, и тогда… Но долго удержаться эта мысль в ее голове не могла. Гораздо интереснее было присмотреться, какие отношения у молодых папочки с мамочкой?

Увиденное ее порадовало, Карина была командиром в доме, Павел же как-то поблёк, улыбка больше не освещала его лицо, шаловливые ручки не хватали всех дам за талию и пониже. Руки его немного дрожали, зрачок был неестественно сужен.

«Да он же наркоман!» – подумала Лялька, у них были такие хлопцы в институте, никто из них не доучился до конца. «Интересно, знает ли Кариночка», – злорадно думала Лялька. Но при мужчинах ничего говорить не стала.

Как ни странно, это немного примирило Ляльку с жизнью. Она стала лучше относиться к мужу, больше проводить время дома. Не бросила любовника, нет. Просто, она больше не злилась на судьбу, на жизнь. И в каждый визит к друзьям, все с большим удовлетворением наблюдала, как Павел приобретает черты наркомана. Он уже не ходил на работу, нанял управляющего, но пока подчеркнуто следил за собой. Больше у него не было любовниц, он не выезжал с мужиками на охоту, в баню и куда там они еще таскаются. Смыслом жизни Павла стала доза. Кроме того, он начал бешено ревновать Карину, и она жила под его неусыпным надзором. Даже если она вставала ночью в туалет, он следил за ней.

Лялька стала на работе Алёной Анатольевной, и несмотря на то, что она выглядела на 25, поддерживать образ юной девушки, и особенно – образ жизни юной девушки, становилось все сложнее. Тридцать лет уже небольшая, но веха. Муж, Виктор уже не восхищался как в юности, все чаще требовал заниматься с сыном. Ванька учился слабо, хотя был не глуп. Но мальчик рано понял, маме нет до него дела, вечные переброски от одной к другой бабушке, где почти все было можно, привели к вседозволенности. Бабушка Аня, как строгая учительница, пыталась заниматься с ним, но достаточно было сказать, что болит живот или голова, как она тут же становилась просто доброй бабушкой. Бабушка Надя любила его беззаветно, к каждому приезду дарила одежду, игрушки, кормила чем-то вкусненьким.

В выходные регулярно устраивали развлечение, поход в цирк, театр, зимой на елки и горки, детские кафе, игровые центры и мальчик уже пресытился всем этим. Радости от всего этого не ощущал, и в третьем классе занял мертвую позицию полного троечника. Отец ругался, сын поглядывал на бабушек – заступятся, нет? Если нет, можно было подпустить слезу, тогда уж точно заступятся. А потом можно идти и играть в игры на плейстейшен.

По настоянию отца были наняты репетиторы, на русский и литературу, на математику, и на английский. Первым сбежал преподаватель английского, он не мог сказать, что ребенок глуп и ленив, поэтому долго и витиевато говорил, что малыш не зрел, не умеет удерживать внимание, еще мал, надо подождать. Вторым ушла учитель русского – незрелый ребенок так ей нахамил, что нужно было бы дать по губам, но преподаватель с университетским образованием не может себе позволить…

Математичка продержалась дольше всех, но она не добивалась результата, просто отрабатывала свои деньги, свои часы и все. Ванька мог смотреть в окно, ковыряться в носу. Она просто повторяла тему второй и третий раз, если пацан не отвечал на вопросы. Надо сказать, продвинулись они не далеко, до дробей, где Ванькин мозг застрял окончательно. Но там, где ему было интересно, он проявлял чудеса сообразительности. Неплохо знал географию, не зря с мамой ездил по заграницам, мог сам наладить велосипед. Если бы не лень…

Виктор требовал от Алены, чтобы ребенок учился хотя бы на 4. В ответ слышал одно, сам был троечником. Битвы за успеваемость велись при ребенке, который умело сбегал и садился за игры.

У Алены появился новый любовник, очень «богатенький дядька» из Москвы. Высокий полноватый блондин, приезжал в Красногорск регулярно, по делам бизнеса. Он был очарован кукольной блондинкой с такими ясными голубыми глазами! Такая искренность, такая доверчивость! Он уже не раз предлагал ей уйти от мужа, обещал дворцы у моря, вечное счастье и любовь. Про Ваньку он знал, но полагал, что тот так и будет жить у отца и бабушек.

Но тут случилась её главная ошибка – Ванька заболел. И, если бы она, как хорошая мат,ь сразу вызвала скорую, все бы прошло как обычно. Но Алена торопилась на встречу, Виктор был в командировке, поэтому сунув мальчику таблетку от температуры, убежала к своему Олегу. Вернувшись, заглянула в комнату, сын спал, и она тоже ушла спать. Утром оказалось, что ребенок без сознания, температура сорок и одна десятая. Скорая забрала его моментально, поставили диагноз – инфекционный менингит. За жизнь ребенка боролись три дня, вот тут и выяснилось, что Виктор не отец Ивана.

Виктор был просто убит этим известием, и больше всего, тем, что его кровь не может помочь ребенку. Кровь пришлось брать у чужого донора, но сын все еще был слаб. Лялька попросила Виктора не устраивать сейчас скандалов, а сама думала, как же выкрутиться из этой ситуации. Но выхода не было, после того, как не подошла группа крови, Виктор заказал тест ДНК, очень дорогой, и который пока не делают в Красногорске. Кровь повезут в Новосибирск, пока суть да дело, может, муж остынет.

Виктор поехал к отцу, старики очень переживали о внуке. Первым делом, конечно, успокоил, сказал, что опасность миновала. Потом попросил присесть, и прохаживаясь перед взволнованными родителями, искал слова.

– Мама, папа. Сегодня нужно было сдать кровь для переливания Ивану. Выяснилось, что он не может быть моим сыном. У меня и Алены группа крови первая, у Ивана – вторая. Она изменяла мне.

– Сынок, здесь какая-то ошибка! – Мать заплакала. – Внучек наш, деточка бедный…

– Сын, это серьезное обвинение. Ты должен быть уверен. – Отец тоже не хотел лишаться внука, к которому привык.

– Я сделаю тест ДНК, пусть месяц, но я все узнаю точно. А насчет измен – я практически уверен, у Алены всегда кто-то есть, вечные поездки, подружки эти. Я давно подозревал ее, только думал, у нее это недавно. А видимо, с первого дня. И я даже догадываюсь, кто отец Ивана.

Ивана выписали, Алена вернулась с ним домой. Дома было пусто – Виктор ушел, так ни разу и не поговорив с ней. Ждать прощения было напрасно, она боялась смотреть в глаза его родителей, они столько для нее делали. Для родной матери она уже придумывала историю насилия, чтобы не упасть в ее глазах, но было поздно, мать уже всё знала. Молчала, но как! Лучше бы ругалась.

За эти две недели, которые Ляльке пришлось провести с сыном наедине, она поняла, что не любит его, более того, Ванька дико раздражал своими капризами. Он либо требовал вкусненького, либо лежа смотрел телевизор, либо играл в игры. Ничего больше, даже отнести тарелку на кухню заставить сына она не могла. И ужасно от него устала, мать их навестила, но категорически отказалась брать ребенка даже на вечер. Встречи с Олегом пришлось отложить, и это сейчас! Когда она вот-вот останется одна! Аленка сильно обиделась на мать, а та просто пожала плечами и уехала.

Виктор приехал с готовым тестом на руках. Выглядел похудевшим, сдерживающим злость, но говорил только по делу.

– Иван не мой, но другого отца у него нет. Я не буду отказываться от отцовства. Пусть у него будет моя фамилия, и алименты я буду платить. Позже, может быть, буду с ним общаться, но не сейчас. Моя мать попала в больницу с инфарктом. Это все из-за тебя. Я куплю вам квартиру, но запишу ее на Ваньку. Машину тоже оставь себе. На переезд вам месяц. В этой квартире буду жить я, и моя будущая семья.

– Витя, выслушай меня…

– Ты хочешь рассказать мне историю твоего бл***а? Не интересует, твоя подружка Карина, много что мне рассказала, да и про твоих молодых любовников я уже знаю, и про мужика из Москвы, Олега? Тоже знаю.

– Прости меня, ведь ты раньше любил меня, – несла какой-то лепет и бред Алена.

– Кого? Тебя? Любил. Теперь нет. Я на тебя не сержусь. Я сам был виноват, выбрал… такую… пустую куклу. Думал… ай, да хрен с ним, что я там думал. Прощай, дорогая моя.

Дверь за ним закрылась, и Лялька осталась одна. Одна с проблемным ребенком, еще и переезд грозит! Вряд ли Витька купит ей такую квартиру! Запрет в какую-нибудь убитую двушку! Как же она так облажалась, ведь он столько лет смотрел ей в рот, неужели так важно, чей это ребенок? Ведь они его любили четыре года! Она была возмущена поведением Виктора и его родителей, но ни минуты не обвиняла себя. И была зла на свою, ведь та тоже приняла сторону Виктора, и это мать называется? Ей-то, по-любому, внук родной!

… Воспоминания прервали двойняшки, они пересели к Алёне с шампанским и предложили выпить за встречу.

– Лялька, а что это тебя не видно стало? Раньше без конца на местных каналах светилась, то ночной клуб открывают, то презентация нового магазина, а теперь тишина. Где твой крутой муженек? – Заметив её бешеный взгляд, смутилась Анька. – Вы развелись? Прости-прости, мы не знали!

Светлана, желая перевести тему на безопасную, спросила в свою очередь:

– А как твой сынок? Ему уже лет 20 же? Где учится?

Аленка в бешенстве чуть не бросила в неё бокалом, но удержалась, так как сзади прозвучал совершенно пьяный, мерзкий голос бывшего мужа.

– Двадцать два! А драгоценный сынок нашей звездули, которого она пыталась на меня повесить, сидит в тюрьме! Да девочки, он вор и наркоман, и поймали его за грабежом ларька! Спасибо, что не убили, только связали продавщицу. Нашей примадонне есть чем гордится! А её богатенький …

– Виктор, прекрати немедленно! Это горе, а не повод для шуток! – Спокойный голос классной руководительницы остановил поток слов.

– Пардон! Пардон! Молчу! – Пьяный мужчина сделал вид, что закрывает рот на ключ и выбрасывает его. Потом выставил перед собой ладони, и попятился в сторону группки людей, которые слушали рассказ Андрюхи.

Алёнка чуть не заплакала, зря, зря пришла! Витька опять набрался, денег не даст. А домой к нему и на работу её давно не пускают!