Read the book: «Альфа. В плену Зверя»

Font:

АЛЬФА. В ПЛЕНУ ЗВЕРЯ

Ульяна Соболева

Аннотация:

Он – жестокий, безжалостный Альфа. Она – пленница, носительница его самого опасного секрета. Они думали, что он умер. Но Рустам Аргеев – Чернокровный Альфа, единственный в своем роде, – вернулся. Сломленный годами заточения и зверскими опытами, он теперь больше зверь, чем человек. Его кровь – ключ к бессмертию, и на него охотятся все, кто мечтает контролировать мир. Но всё меняется, когда в его клетку бросают Ярославу – хрупкую девушку с невинными глазами и тайной, о которой она сама не догадывается. Ее запах сводит его с ума. Ее жизнь теперь принадлежит ему. Ее тело. Ее будущее. И если весь мир встанет против неё, он будет сжигать его дотла ради того, чтобы сохранить ее рядом. Мафия волков. Запретная страсть. Опасные тайны. Война за любовь и власть.

Пролог

Меня бросили в клетку, словно ненужный кусок мяса.

Я упала на холодный бетон, ударившись локтями, и судорожно втянула в себя воздух. Пахло железом, потом и чем-то ещё – тяжелым, звериным, зловещим. Дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась, щёлкнул замок, отрезая меня от мира.

Я вскинула голову. И замерла.

Он стоял в углу клетки, полуголый, огромный, заросший, как дикий зверь, с волосами, чернее ночи, упавшими на лицо. Зелёные глаза светились в тусклом свете лампы, но это не был взгляд человека. Это был хищник. Волк. И он смотрел на меня так, словно думал, с какой части тела начать рвать кожу.

Моё дыхание сбилось, тело застыло на грани паники. Он шагнул вперёд, босые ноги беззвучно касались пола. С каждым его движением я ощущала, как мышцы на его теле перекатываются под кожей. Угроза исходила от него волнами – сырая, животная сила, которой нельзя сопротивляться.

Я хотела встать, убежать, но куда? Стены этой клетки были крепче, чем моя надежда на спасение.

Я попятилась на руках, пока спиной не упёрлась в металлическую решётку. "Не двигайся, не дыши, не делай ничего." Но моя грудь тяжело вздымалась, сердце колотилось так быстро, что, казалось, его слышал весь мир.

Его взгляд зацепился за это движение – моё дыхание. Грудная клетка вздымалась и опускалась, и он смотрел на меня, как голодный зверь, готовый рвануться вперёд.

– Не трогай меня, – сорвалось с моих губ прежде, чем я успела остановиться.

Он остановился всего в метре от меня. Теперь я видела всё: шрамы на его плечах, следы когтей, которые вгрызались в его кожу, синяки и кровоподтёки. Но эти раны его не ослабили. Они сделали его сильнее. Его лицо исказилось – уголки губ дрогнули, и я поняла: он мог улыбнуться. Но эта улыбка бы разорвала меня пополам.

– Ты думаешь, я тебя хочу? – Его голос был хриплым, обветренным, как будто он давно забыл, что значит говорить. – Они уже приводили женщин до тебя. Знаешь, что с ними стало?

Я сглотнула.

– Что с ними стало? – прошептала я.

– Они мертвы. Я разорвал их на куски, человечка! – Он сказал это почти лениво, словно сообщал о погоде. Но в его глазах пульсировала дикая боль, замаскированная гневом

Меня пронзила волна ужаса. Я начала дрожать, но из-за его взгляда казалось, что тело не слушается меня.

Он нагнулся ниже, прижав ладонь к полу, и его ноздри дрогнули, когда он вдохнул мой запах. Глаза вспыхнули на секунду, зрачки расширились.

– Но ты другая, – прошептал он, сдавленно, почти с ненавистью. – Почему ты пахнешь… иначе?

– Я не знаю, о чём ты говоришь, – прошептала я.

Он ещё сильнее стиснул кулаки, как будто боролся сам с собой. Я видела, как вздулись жилы на его руках. Он словно пытался сдержать зверя внутри, который уже рвался наружу.

Его лицо оказалось слишком близко. Я видела каждую царапину на его коже, каждую каплю пота. Он вдыхал меня так жадно, что я не могла понять: то ли он хочет меня убить, то ли сожрать.

– Больше не проси меня тебя не трогать, – выдохнул он. – Когда они вколят мне то дерьмо, что они всегда вкалывают… я могу не остановиться.

Моё дыхание сорвалось с губ рвано.

– Так остановись сейчас, – прошептала я.

Он на секунду замер. Зелёные глаза впились в мои, и в них появилась тень чего-то человеческого – боли, страдания. Но оно исчезло так же быстро, как и появилось.

Он резко отстранился и ударил кулаком в стену клетки, оставив вмятину в металле.

– Заткнись, девочка. – Его голос был холоден, как зимняя ночь. – И молись, чтобы я смог сдержаться, когда эти ублюдки придут сюда.

Дверь клетки снова открылась, и в руках охранника блеснул шприц с препаратом. Зверь повернул голову в их сторону, но его взгляд скользнул обратно ко мне, и я поняла – этой ночью он может не сдержаться.

Глава 1

Мокрый асфальт поблёскивал под ногами, будто кто-то разлил по нему жидкое стекло. Неоновые вывески моргали в ночи – красное, синее, снова красное. Туман обвивал мои ноги плотными кольцами, и с каждым шагом мне казалось, что он тянет меня назад, шепчет в ухо: остановись, не ходи дальше.

Я сжала лямку сумки так крепко, что пальцы занемели. Это было смешно: к чему так сильно прижимать её к груди? Будто она могла спасти меня от того, что скрывалось в этой ночи. Каблуки стучали о тротуар слишком громко – их эхо разносилось по пустой улице, как предупреждающий сигнал: я здесь, я одна, я уязвима.

Задержалась в кафе допоздна, маршрутка уже не ехала к моему дому. Идти надо пешком…

Сначала я не обратила внимания на шум позади. Далёкий, глухой рокот мотора, похожий на раскат грома. Возможно, это была просто машина, едущая домой. Но звук не утихал. Я ускорила шаг, и мотор за моей спиной сделал то же самое.

Секунда прошла. Другая. Я медленно обернулась через плечо.

Чёрный джип. Он двигался плавно, будто скользил по мокрой дороге. Лобовое стекло тёмное, как сама ночь. Сердце глухо стукнуло в груди, как кулак о запертую дверь. Я развернулась обратно и усилила шаг.

Мотор тоже усилился.

Мой мозг пытался подбросить логичные объяснения: Это просто совпадение. Это не за тобой. Это не то, что ты думаешь.

Но интуиция верила в другое.

Я бегу, спотыкаясь на скользком асфальте, прижимая сумку к груди, как последний спасательный круг. Холодный туман кусает щёки, обжигает пальцы. Впереди – тёмный узкий переулок, ни одного фонаря, только отблески красного и синего неона, прыгающего по мокрым стенам зданий. Я свернула туда с такой силой, что чуть не упала, но ноги, ведомые страхом, всё ещё несли меня вперёд.

За спиной – рёв мотора, такой громкий, будто он гудит прямо в моей голове. Визг тормозов прорезает ночную тишину, как нож по натянутой коже. Машина останавливается. Слишком близко.

Чёрт.

Дверь джипа с грохотом распахивается, и звук тяжёлых ботинок по асфальту разрывает мои последние надежды. Они вышли. Они идут за мной.

К горлу подступил ком, я задыхалась, как рыба, выброшенная на берег. Мокрые каблуки скользили, но я продолжала бежать. Пальцы дрожали от холода и страха. Сумка всё ещё прижималась к груди – нелепый символ того, что я всё ещё борюсь.

Рука. Моя рука. Её резко дёрнули назад.

Я вскрикнула так, что у меня самой звенело в ушах, но звук тут же поглотила ночь. Крепкие пальцы впились в мою кожу, сжали локоть так сильно, что я почувствовала, как под ногтями вспыхнула боль.

– Нет! – выкрикнула я, дёргаясь из последних сил.

Мужчина с чёрной маской и пустым взглядом тянул меня назад, как куклу. Я попыталась ударить его сумкой, но он рванул меня так резко, что лямка порвалась, а сумка с глухим стуком упала на землю.

Я снова закричала и попыталась ударить его ногой, но его хватка лишь усилилась. Пальцы жгли кожу, словно железные клещи.

Второй мужчина появился слева.

– Тихо! – рявкнул он, схватив меня за талию.

Мир вокруг затрясся, когда я ощутила, как меня поднимают с земли, легко, как куклу, которая ничего не весит. Я билась, когтями впиваясь в его руки, ногтями оставляя следы на чёрной ткани куртки. Меня трясло, дёргало в разные стороны, но всё это было бесполезно.

Они были сильнее. Гораздо сильнее.

Горло сжалось от бессилия. Я пыталась кричать, но голос сорвался в болезненный хрип. Они тащили меня к машине, ботинки скользили по мокрому асфальту, а я уже не чувствовала ног.

Сквозь пелену слёз и рваное дыхание я видела, как сумка осталась лежать позади. Беспомощная. Брошенная, как и я.

"Нет, это не конец, это ещё не конец!" – кричал мой разум, но тело не слушалось. Пальцы, которыми я цеплялась за его куртку, ослабели. В ушах стоял только оглушающий гул крови.

– Пусти! Пустите меня! – выкрикнула я, но воздух обжёг горло.

Один из них зарычал, прижимая меня к себе сильнее, его рука больно впилась в бока.

Никто не услышит. Никто не придёт.

Они швырнули меня к машине, и я ударилась о холодный металл дверцы так сильно, что из глаз посыпались искры. Я не могла понять, что болит больше: грудь от бешеного стука сердца или ноги от удара об асфальт.

Дверь распахнулась, и меня бросили внутрь. Тело ударилось о сиденье, и я закричала, когда один из них залез следом и захлопнул дверь с грохотом, который эхом отозвался внутри машины.

Запах пластика, бензина и мужского одеколона накрыл меня волной удушья.

Руки дрожали. Я пыталась дышать, но воздух рвался в лёгкие порциями, как в предсмертной агонии. Мужчина, сидящий рядом, наклонился ко мне, и я услышала, как он набирает номер на телефоне.

– У нас добыча, – сказал он спокойно, будто только что купил молоко в магазине. – Везём.

Машина тронулась, плавно качнувшись, как гроб, который уже закрыли.

Я уткнулась в окно и смотрела на тёмные улицы Тёмногорска, которые медленно уходили из поля зрения. Сумка осталась там. Моя жизнь тоже. «Добыча» Боже! Что они со мной сделают?

Страх был везде. В моих венах вместо крови, в затёкших мышцах, в дыхании, которое рвалось наружу судорожными рывками. Казалось, каждая клетка моего тела кричала: Делай что-нибудь! Беги! Борись! Но я просто сидела на заднем сиденье этой проклятой машины и смотрела, как размытые огни города плывут за тонированными стёклами. Красные. Жёлтые. Белые. Они мигали и ускользали, словно последние обрывки надежды.

Я пыталась дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Но казалось, что воздух заперт где-то в горле, как рвущийся наружу крик.

Я опустила взгляд на свои ладони. Пальцы побелели от того, что я вцепилась в ткань пальто, сжала его так сильно, что ногти вонзились в ладони. Но это не давало никакого контроля над ситуацией. Телефон остался в сумке на улице. Я не знала, куда мы едем. Не знала, кто эти люди. И самое ужасное – я не знала, доживу ли до утра.

Мужчина рядом со мной сидел молча, только его тяжёлое дыхание разрывалось о стены салона. Он не смотрел на меня. Ему не нужно было это делать. Я уже была под контролем.

Господи, как же здесь было тесно. Как будто машина сжималась вокруг меня, как удав, оставляя всё меньше пространства для движения. Я чувствовала, как стены давят, как ночь становится всё гуще. Я сидела и судорожно пыталась придумать хоть что-то. План. Ход. Шанс.

Но в моей голове было только одно слово: безвыходность.

Когда машина съехала с главной дороги, её корпус резко качнулся влево. Я ударилась плечом о дверцу и дёрнулась от неожиданности. На стекле больше не прыгали разноцветные огоньки города. Весь мир снаружи исчез.

Теперь была только темнота.

Шины мягко шуршали по гравийной дороге, выбоины встряхивали нас, и каждый рывок отдавался в моих рёбрах, будто предостережение. Куда бы меня ни везли, это место не значилось на карте безопасных точек.

– Пожалуйста… – сорвалось с моих губ едва слышно.

Мужчина рядом сжал челюсть. Я слышала, как заскрипели его зубы. Он молчал.

Машина замедлилась. В нос ударил новый запах – влажной земли, сырости и бетона. Впереди что-то возвышалось над дорогой, но я не могла разглядеть детали сквозь тонированное стекло. Всё, что я видела, – это тень чего-то огромного, бесформенного, зловещего.

Резкий толчок. Машина остановилась.

Внутри меня всё сжалось в болезненный ком.

– Нет, – прошептала я себе. – Нет, нет, нет…

Дверь с моей стороны резко открылась. Холодный воздух ворвался в салон, и я почувствовала, как он ударил в лицо ледяной пощёчиной. Рука сжала моё запястье с такой силой, что я вскрикнула. Меня вытянули наружу рывком, как мешок с мусором. Каблуки соскользнули с порога машины, я оступилась и чуть не упала, но меня подхватили за локоть и поставили на ноги.

Передо мной возвышалось массивное бетонное здание без окон. Глухие серые стены смотрели на меня безразлично, как тюрьма, которая не отпустит своих пленников. Оно было холодным, мёртвым и тихим, будто поглощало все звуки вокруг.

Ночь стояла такая густая, что казалось, можно задохнуться.

Я пыталась дёрнуться назад, но мужчина снова сжал моё запястье и потянул вперёд.

Всё, что я могла сделать, – это молча смотреть на массивные железные двери перед собой, за которыми, я знала, уже не будет пути обратно.

Глава 2

Меня тащили по коридорам, как тряпичную куклу.

Мои каблуки царапали холодный бетонный пол, боль от каждого удара разливалась по ногам, но я продолжала сопротивляться. Вероятно, это выглядело жалко: хрупкая девушка в мокром пальто, дергающаяся в руках двух мужчин, будто могла что-то изменить. Но я билась. Царапалась. Пыталась высвободить руку из их железной хватки.

– Пусти меня! – крик сорвался с губ так резко, что горло обожгло болью. – Пожалуйста! Помогите!

Мои слова ушли в пустоту. Никто не отозвался.

Коридоры были бесконечными – серые, промозглые, с каплями воды, стекающими по стенам. Под потолком глухо жужжали лампы, их холодный свет отбрасывал длинные искажённые тени на стены. Они, казалось, двигались вместе с нами, как безмолвные призраки, наблюдающие за этой сценой.

Мужчина слева потянул меня сильнее. Мои каблуки снова скользнули, и я чуть не упала, но они подняли меня на ноги, будто я ничего не весила.

Впереди мелькали другие фигуры в масках. Они проходили мимо нас, не замедляясь, даже не глядя в мою сторону. Белые халаты – холодные, стерильные, и в этом было что-то еще более пугающее. Одна из женщин в белом халате остановилась у металлической двери и на мгновение повернула голову в мою сторону. Я поймала её взгляд – короткий, пустой, лишённый интереса, как будто я была чем-то неизбежным, как часть ежедневной рутины. Она отвернулась и ушла дальше.

– Помогите! – закричала я снова, срывая голос. – Прошу вас!

Никто не остановился. Никто даже не замедлил шаг.

Они не слышали меня. Или не хотели слышать.

Я снова дёрнулась, изо всех сил пытаясь вырваться. Один из мужчин рывком притянул меня к себе и прошипел:

– Заткнись.

Я почувствовала его горячее дыхание сквозь ткань маски. Оно было таким же ядовитым, как это место. Моё сердце гулко билось, как барабан, заглушая мысли.

Мы свернули в другой коридор, более узкий и тёмный. Пол стал шершавее, стены – сырыми и облупившимися. Воздух здесь был затхлым, тяжелым, как в склепе.

Меня толкнули вперёд, и я едва удержалась на ногах. Перед нами стояла массивная металлическая дверь. Мужчина, державший меня за руку, отпустил её на секунду и достал ключ-карту из внутреннего кармана куртки. Я воспользовалась моментом и ударила его локтем в грудь.

Он дёрнулся, но не ослабил хватку.

– Тварь, – прошипел он, и боль пронзила мой локоть, когда он сжал его ещё сильнее.

Я в отчаянии пыталась укусить второго мужчину за руку, но мои зубы скользнули по ткани его куртки, и он только фыркнул. Мои силы были ничтожны по сравнению с их.

Дверь щёлкнула и с шипением открылась. Я закричала снова, глухо, срывая голос в бесполезной попытке. В ответ тишина. Мёртвая, гулкая тишина, пропитанная холодом.

Меня затолкнули внутрь.

Меня бросили в клетку, словно ненужный кусок мяса.

Я вскинула голову. И замерла.

Я хотела встать, убежать, но куда? Стены этой клетки были крепче, чем моя надежда на спасение.

– Не трогай меня, – сорвалось с моих губ прежде, чем я успела остановиться.

Я сглотнула.

– Что с ними стало? – прошептала я.

– Они мертвы. Я разорвал их на куски. – Он сказал это почти лениво, словно сообщал о погоде. Но в его глазах пульсировала дикая боль, замаскированная гневом

Меня пронзила волна ужаса. Я начала дрожать, но из-за его взгляда казалось, что тело не слушается меня.

– Но ты другая, – прошептал он, сдавленно, почти с ненавистью. – Почему ты пахнешь… иначе?

– Я не знаю, о чём ты говоришь, – прошептала я.

Моё дыхание сорвалось с губ рвано.

– Так остановись сейчас, – прошептала я.

Он резко отстранился и ударил кулаком в стену клетки, оставив вмятину в металле.

Глава 3

Я даже не успела вскрикнуть, когда на него набросили сетку.

Она блеснула в тусклом свете, как змея из сверкающей проволоки, обвивая его плечи, грудь и руки за одно мучительное мгновение. Металл впился в его кожу, шипя и пуская дым, будто он был каленым. Звук был отвратительным – хриплое шипение, похожее на жар раскалённого железа в воде.

Мужчина взревел. Это был рёв не человека. Волк, раненный, загнанный в угол, бьющийся насмерть. Его мышцы напряглись так сильно, что жилы на руках выступили, а шрамы и свежие раны на теле вспыхнули алым. Он попытался рвануться вперёд, но сетка сжалась ещё сильнее, впиваясь в его грудь и шею. Я увидела, как под сеткой кожа обугливается, покрываясь дымящимися ожогами.

Я зажала рот ладонью, чтобы не закричать вместе с ним.

Один из охранников шагнул вперёд с ледяным спокойствием и, не обращая внимания на его рёв, прицелился шприцем в плечо. Миг – и длинная игла пробила его кожу. Пленник вздрогнул, мышцы на мгновение напряглись сильнее, но через несколько секунд его тело начало сдавать позиции. Рёв превратился в глубокое, дрожащее рычание. Сетку с него сняли, и я увидела, что под ней остались тёмные ожоги.

Зверь рухнул на бетонный пол, словно кто-то просто отключил его. Он упал на колени, затем свалился набок. Тяжёлое дыхание срывалось с его губ, грудь судорожно вздымалась, а тело дрожало в судорогах.

Охранники, как безликие тени, молча вышли из клетки, захлопнув за собой дверь. Я услышала, как ключ повернулся в замке, и звук этого щелчка стал для меня последним ударом по и без того расшатавшимся нервам.

Он остался лежать там – сломленный, но всё ещё живой. Светло-зелёные глаза открылись, но их блеск был потухшим, как угли в остывшем костре.

Я сидела в углу, не в силах пошевелиться. Страх сковал меня железным обручем.

Мужчина лежал на спине, его ладони были разжаты, пальцы чуть дрожали. Он смотрел в потолок с таким выражением лица, которое я не могла вынести.

Горечь. Боль. Бессилие.

Он больше не рычал. Не рвался в бой. Просто лежал, глядя куда-то мимо меня, туда, где, возможно, он видел что-то своё. Что-то такое, что забрало последние крупицы его воли бороться.

Его взгляд был тяжёлым и пустым. Глаза, которые могли сжечь целый мир, теперь смотрели в никуда.

***

Я сидела в углу, сжавшись, будто могла исчезнуть внутри собственной тени. Холод бетонного пола прошёл сквозь ткань платья и обжигал кожу, но я не двигалась. Не могла. Как будто любое движение разрушит ту зыбкую грань между мной – и им. Тем, кто только что бился, как зверь, кого душили цепью и болью, и кто теперь лежал на полу, тяжело дыша, как потухший шторм.

Он не смотрел на меня. Его взгляд блуждал где-то над головой, в тусклом потолке, где не было ничего – ни спасения, ни неба, ни света. Только пустота. Но было в этом молчании нечто страшное – тишина, за которой зреет не покорность, а новый взрыв. Он казался мёртвым, и всё же я знала – он жив. Не человек. Не зверь. Что-то между.

Тело его дрожало, но это была не слабость. Это было то напряжение, которое остаётся в мышцах даже после того, как боль уходит. Он был выжат, как жила, из которой только что тянули кровь – и всё же внутри него что-то еще горело. Глухо. Жестоко. Медленно.

А потом он шевельнулся.

Я не сразу поняла – так осторожно, с усилием, будто каждый вдох был вызовом. Сначала пальцы – разогнулись, сжались. Потом локоть, плечо. Он приподнялся на колено, тяжело, как человек, которому сломали спину, но не дух. И с каждым мгновением в нём что-то собиралось обратно: не сила – воля. Темная, упрямая, мрачная воля жить. Смотреть. Дойти.

Он встал.

Сначала пошатнулся, будто равновесие было предательством, потом – выпрямился. Высокий. Страшный. Неуязвимый в своей изломанности. Его грудь поднималась и опускалась, на плечах дымился след ожогов, но он уже не был поверженным. Он был затихшей грозой. Той, что возвращается.

И тогда он повернулся ко мне.

Я замерла. Даже сердце, казалось, перестало биться, как будто испугалось, что может быть услышано. Он смотрел прямо на меня. Ни в сторону, ни поверх головы – в глаза. В самое нутро. И в этом взгляде не было ярости. Не было слов. Только – узнавание.

Он медленно шагнул вперёд.

Я отпрянула на рефлексе, вжимаясь в стену, но от этого движения стало только хуже. Как будто я подтвердила – да, я слаба. Да, я здесь. Да, я – его. Пусть даже никто не говорил этого вслух.

Он шёл – нет, двигался к моей тени, не торопливо, но неотвратимо, как зверь, что учуял раненого, и теперь уже не уйдёт. И с каждым шагом воздух в комнате густел. Плотнел. Стягивался вокруг меня, как петля.

Я не кричала.

Я не дышала.

Он остановился в шаге от меня. Его лицо – ожоги, кровь, злость, затихающая под кожей. Его глаза – не звериные. Человеческие. Слишком. И именно это было страшнее всего.

– Отойди от меня! – кричу я, но моё собственное эхо гулко отдается в стенах, как пустой звук. Он не слушает.

Его спина выгибается, дыхание рваное и хриплое, словно он изо всех сил пытается подавить что-то внутри себя, но это бесполезно. Его руки дрожат, ногти удлиняются, превращаясь в острые когти, которые царапают каменный пол, оставляя глубокие борозды. Я в ужасе наблюдаю, как его тело напрягается, как мышцы вздуваются, плечи становятся шире, сильнее.

– Нет… – его голос хриплый, ломкий, но всё ещё человеческий. На долю секунды мне кажется, что он вот-вот вернётся в себя. Но затем он поднимает голову, и я вижу, как его глаза полностью заливаются зеленым светом. Человеческое исчезло.

Его губы раздвигаются, обнажая удлинившиеся клыки, а кожа на шее натягивается так, что видны пульсирующие жилы. Его дыхание – рваное, глубокое – наполняет клетку тяжёлым, животным запахом. Это запах зверя, который охотится. Смесь дикого мускуса, земли и чего-то тёплого, почти солоноватого, захлёстывает меня с головой.

Я судорожно вдыхаю, но чем больше я дышу, тем сильнее этот запах проникает в мои лёгкие, обволакивая, будто пытаясь заставить меня принять его. От этого запаха моё тело начинает дрожать…Но есть что-то странное. Что-то очень пугающе странное. Это его запах. Он забивается в ноздри и начинает обволакивать меня, сводить с ума. Я не могу понять что происходит.

Он наклоняется, мышцы на груди напряжены, а его когти впиваются в пол, как будто он вот-вот бросится на меня. Я пытаюсь отползти назад, но его взгляд приковывает меня к месту. Он рычит, и звук вибрирует в моём животе, как электрический разряд.

– Пожалуйста, остановись… – Я шепчу эти слова, но он уже не слышит. Его звериная сущность взяла верх.

Он подбирается ближе. Его лицо в тени, но я вижу, как он облизывает клыки, его грудь тяжело вздымается. Плечи подрагивают, как у зверя перед прыжком.

– Моееее, – выдыхает он низким, звериным голосом, от которого у меня едва не подгибаются ноги.

Он движется резко, молниеносно, и прежде чем я успеваю взвизгнуть, его рука обхватывает мою талию и рывком поднимает меня с пола. Моё тело прижимается к его горячей волосатой груди, и я чувствую, как его когти скользят вдоль моей кожи, не оставляя ран, но заставляя трепетать. Его запах становится всё сильнее – он проникает в меня, заставляя голову кружиться. Сердце колошматится прямо в горле. Сейчас заору…но это бесполезно.

Я извиваюсь, пытаясь оттолкнуть его, но его хватка становится ещё жёстче.

– Не сопротивляйся, – рычит он мне в ухо. Его горячее дыхание обжигает мою кожу, а клыки царапают шею. – Это только хуже для тебя. Не зли зверя…сожрет.

Его колено врезается между моих ног, раздвигая их грубо, с силой. Я пытаюсь сжать их обратно, но он держит меня так крепко, что это бесполезно. Моя спина прижимается к холодному камню, но его тело полностью накрывает меня, горячее, тяжёлое, как огненная волна.

– Ты пахнешь… – Он вдыхает мой запах глубоко, почти болезненно. – Ты пахнешь слишком хорошо, чтобы я мог остановиться.

Его когтистая рука резко задирает моё платье, и я вскрикиваю, чувствуя, как прохладный воздух касается оголённой кожи. Но это длится всего секунду, потому что его ладонь сразу ложится на моё бедро, грубо сжимая его. Его пальцы скользят вверх, нащупывая ткань моего белья.

– Бляяяядь какой запах, – рычит он, сжимая челюсти так, что я слышу, как клыки щёлкают друг о друга. – Я сейчас разорвусь…

Он дёргает ткань, и она с лёгким хрустом рвётся. Его пальцы без предупреждения скользят между моими складками, грубо, дразня когтями, а я выгибаюсь, пытаясь убежать от его прикосновения. Мне нереально страшно, по щекам катятся слезы.

– Пожалуйста… – мой голос срывается. – у меня еще никогда… VQz2teVn

Его взгляд цепляется за мой, и на мгновение что-то мягкое проскальзывает в его глазах. Но зверь доминирует. Его лицо покрыто шерстью, глаза сверкают. Он склоняется ко мне, его губы прижимаются к моим резко, почти жёстко. Поцелуй грубый, жадный, он вбирает в себя мой хриплый испуганный стон, словно топит в нём свой звериный голод. Я чувствую как что-то касается моего влагалища, зверь распял меня у стены, придавил как бабочку, одна рука держит две мои над головой, вторая сжимает мои бедра. Он огромен, а я крошечная в его руках. О…Боже…он же ведь везде огромный. Он разорвет меня…Мне страшно…нет!

Меня раздирает его член резко, глубоко, одним движением до самой матки. От боли глаза резко распахиваются и стекленеют на пару секунд. Слезы градом. Тело в судороге. Он большой, он огромный. Меня растянуло так, что кажется по коже пошли микротрещинки. Я вскрикиваю, выгибая спину, ногти впиваются в его плечи. Он бугристый, неровный, толстый и эти бугорки вдруг трут клитор, с его первыми толчками. Печет, жжет и в тоже время трет…приятно трет, отвратительно приятно. Боль и какое-то мерзкое, чудовищное удовольствие сливаются воедино, разрывая моё сознание. Бугры на его члене задевают что-то внутри меня…какую-то адски чувствительную точку и это трение снаружи и изнутри…Мне страшно, мне больно…. И вот это нечто дикое, нечеловеческое. Я не хочу, чтоб оно было. Он же насилует меня….зверь берет меня насильно…Он взял мою девственность..Что со мной… я что развратное мерзкое существо? Его бедра бьют о мои с силой, каждый толчок – глубокий и мощный.

Он рычит…это страшный звериный рев. Его клыки впиваются в мои плечи, в мою шею, оставляя раны. Но…эти раны затягиваются, когда он лижет их языком.

Каждый его толчок – это как удар молнии, пульсирующее напряжение разливается по всему телу. Я чувствую, как его горячее тело двигается надо мной, его мышцы напрягаются с каждым толчком, а когти оставляют красные следы на моих бёдрах.

Его движения грубые, первобытные, но моё тело отвечает на них. Оно больше не сопротивляется, оно двигается ему навстречу, подчиняясь ритму, который диктует зверь внутри него. Мои стоны становятся громче, пока он не заглушает их своим ртом, впиваясь в мои губы. Его шерсть пахнет мускусом, зверем… а меня этот запах разрывает на осколки.

Жгучее, пугающее наслаждение накрывает меня волной, как будто я утопаю. Это трение по клитору вызывает дрожь. Моё тело сжимается вокруг него, мышцы пульсируют. Оргазм. Нежеланный, резкий, болезненный обжигает все тело огнем. Я кричу и сильно сдавливаю его член судорогами.

Зверь издаёт последний рык, толкается ещё несколько раз и замирает внутри меня. Его тело дрожит, его когти царапают камень рядом с моей головой, и он издаёт глубокий, хриплый стон, когда кончает. Его сперма заливает меня фонтаном изнутри. -LGhrI_A