Северное море

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована фотография:

© PeopleImages / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

* * *

Часть первая

Глава 1

Я ехала в электричке, сидя у окна в полупустом вагоне. Чем ближе мы подъезжали к моей станции, тем меньше становилось людей. Это радовало. В наушниках в случайном порядке играли песни любимых рок-групп, плейлиста спокойно хватало на все два с половиной часа тряски в поезде. Хорошо, соглашусь, новые составы тряслись не так сильно, как те, в которых я ездила, когда была еще ребенком.

В поездках к бабушке мне больше всего нравилась дорога: сидишь, смотришь в окно на быстро меняющийся пейзаж, слушаешь любимых исполнителей, думаешь о жизни, рефлексируешь и несешься вперед. Красота. Еще можно книжку почитать, в этом тоже присутствует своя романтика.

Вот и тогда на моих коленях лежала книга, которую из-за нескончаемого потока мыслей никак не удавалось начать читать.

С трудом закрыв сессию и официально перейдя на второй курс в университете, я наконец-то могла расслабиться и отдохнуть. Возможно, ехать на дачу было не лучшей идеей, но и желание оставаться дома абсолютно отсутствовало: отношения с отцом окончательно испортились, а нахождение в одном обществе с его женой напрягало нас обеих. Хоть женщина и делала вид, что относится ко мне хорошо, мы обе знали, что она от меня совсем не в восторге. Я не могла её за это винить, просто старалась лишний раз не попадаться на глаза. По правде говоря, Маша была вполне нормальной: молодая, умная и симпатичная. Почему она решила связать жизнь именно с моим отцом? Я вот с трудом выдерживала его характер, но выбора не было. А у нее был.

Мимо проносился лес. Точнее, наша электричка мчалась вдоль него. Подумалось о маме… Я скучала по ней.

Мама переехала в Америку к мужчине, с которым познакомилась на работе пять лет назад. А через год после знакомства он предложил ей расписаться и уехать вместе в Штаты. Я настояла, чтобы мама приняла его предложение, ведь больше всего на свете мне хотелось счастья для неё.

Денег у них было совсем немного, чтобы не добавлять маме лишних забот и дать ей возможность наконец направить все свое внимание на себя и свою личную жизнь, я решила остаться с отцом. Он, конечно, сделал вид, что рад и совсем не против, чтобы дочь жила с ним, но я слишком хорошо его знала, поэтому не возникло и сомнений, что это – притворство. Мы совершенно не ладили, поначалу очень часто ссорились: я не могла выносить его характер, а он – мой. Вскоре привыкли друг к другу, ссор стало меньше, но это потому что мы почти перестали общаться – дежурная фраза о пройденном дне, иногда мои попытки выпросить деньги, время от времени пара коротеньких нотаций, привычно пропускаемых мимо ушей, и всё. Но вот недавно между нами снова произошел конфликт, причем довольно серьезный, и я приняла решение этим летом снова уехать в деревню, чему отец, разумеется, очень обрадовался.

Изначально, конечно, в душе теплилась надежда поехать на каникулы к маме и Хэнку, но у него оказались запланированы командировки в разных штатах на всё лето, и я решила не привязывать маму к дому, дать ей возможность быть рядом с любимым мужчиной, что необходимо для крепких отношений. Ездить с ними – тоже не вариант, на это ушло бы слишком много денег, которые отец давать мне не собирался, а у мамы свободных просто не было.

К девятнадцати годам самостоятельность и одиночество стали привычным описанием моей жизни, иногда становилось еще и очень тоскливо. Друзья частично заменяли настоящую семью, но не давали в полной мере той необходимой любви, тепла и заботы. На протяжении всей жизни у отца я мечтала завести собаку, чтобы заботиться о ней, любить и получать любовь в ответ. Но он был против, несмотря на все попытки убедить, оставался непреклонен: денег на её содержание якобы не было, а мусора с грязью дома и так хватало.

Однажды, лет в семнадцать, я решила попытать удачу и принесла с улицы щеночка. Ему на вид было месяца три, вырос бы он, думаю, где-то по колено. Коричневый, гладкошерстный и с висячими ушками – милый малыш покорил мое сердце. Я запаслась пеленками, перед приходом отца вымыла собачку с шампунем от блох и уже вечером собиралась отвести её к ветеринару, благо, небольшую сумму денег к тому моменту удалось скопить.

Но отец и слушать не захотел: начал орать прямо с порога, сказал отнести пса туда, где взяла. Я попыталась уговорить его оставить щенка хотя бы на пару дней, чтобы за это время найти ему другой дом, но мне и договорить не дали: отец забрал собаку и ушел на улицу. Вернулся один. Весь вечер прошел в слезах. Сидя в ванной под струями душа и обнимая колени, я рыдала.

Раньше у меня жил домашний питомец: замечательный черный пушистый кот по кличке Симба, но мы решили, что будет лучше, если мама возьмет его с собой в новый дом. Отец не любил кошек, как и его жена, а мама с Симбой были сильно привязаны друг к другу. С перевозом животного, конечно, возникло много сложностей, но всё же им удалось его забрать.

С личной жизнью у меня не складывалось, как говорил Есенин: «кто меня любит – мне даром не нужен, а кого я люблю – не любит меня». И вот уже полгода я мучилась от безответной любви к одному парню-музыканту из моего города. Рома был на пять лет старше меня, он пел в непопулярной рок-группе и играл на акустической гитаре. Его голос звучал так прекрасно, что сердце замирало, в глазах бледно-зеленого цвета, казалось, можно утонуть, а симпатичная мордашка вместе с высоким стройным телом и красивыми татуированными руками лишили меня спокойствия после первой же встречи. Но, увы, ни о какой взаимности и речи быть не могло: хоть он и знал о моем существовании, не обращал никакого внимания, к тому же, у него была любимая девушка. Когда мы обнимались по-дружески при встрече и прощании, моё сердце пропускало пару ударов. Жаль, что я оказалась недостаточно красивой, талантливой и особенной, чтобы привлечь внимание этого потрясающего парня. Не глупая и не страшная, но слишком ординарная. Я была не нужна ему, а мне не нужен был никто другой. Во всяком случае, тогда я думала так.

Иногда представители сильного пола обращали на меня внимание, но всё не то. Не те. Я впервые поцеловалась в восемнадцать лет, при этом не испытывала особых чувств к тому человеку. Такая себе история.

От размышлений о парнях к реальности меня вернул телефонный звонок: бабушка спросила, скоро ли приеду. На самом деле, с ней я тоже особо не ладила, как и мой отец. Они почти не общались. Несмотря на это, я приезжала к ней на дачу летом уже третий год. Отец настойчиво отправлял туда, прикрываясь хорошими намерениями, вроде необходимости дышать чистым воздухом и общаться с бабушкой, но по факту – просто хотел хотя бы ненадолго от меня избавиться. И сам он, к слову, в деревне за весь сезон мог так ни разу и не появиться.

Мою бабушку звали Татьяна Анатольевна, её дачный участок с небольшим двухэтажным домом располагался в деревне в ста пятидесяти километрах от Москвы. Бабушка находилась здесь только в теплое время года, зимой она, как и мы, жила в Подмосковье. Сама деревня, окруженная лесами и полями, была маленькой: всего тридцать три дома. Ближайший магазин находился в соседнем поселке, до которого идти пешком в одну сторону где-то часа полтора. Правда, раз в неделю приезжала машина с продуктами, у которой собирались почти все бабушки и закупали там разную еду, выбор которой был сильно ограничен.

Обычно бабушка большую часть дня проводила на улице: занималась грядками, ухаживала за цветами или просто общалась с соседкой. Иногда она смотрела телевизор и разгадывала кроссворды. Готовила, в основном, тоже бабушка, но в магазин за продуктами ходила или ездила я.

Днем комнату на втором этаже я покидала не часто, интернет в деревне почти не ловил, поэтому много читала и занималась разным творчеством, вроде вязания, вышивания крестиком или рисования. Иногда звонила подругам, но нормально поговорить редко удавалось, так как связь тоже была не очень хорошей. Гулять мне нравилось по вечерам: ходила по дороге, машины там ездили очень редко, и прогуливалась на плотину – не плавала, но любила сидеть на берегу и смотреть на воду.

С моей второй бабушкой я совсем не общалась. Она возненавидела маму после её отъезда на «загнивающий запад». И меня заодно. Люди такие странные…

Электричка приближалась к нужной станции. Предстояло еще зайти в магазин, купить некоторые продукты, а затем ждал ещё почти час езды на автобусе. В целом, в деревне было хорошо, я любила природу, хоть и боялась пауков и насекомых.

Неспешно идя по платформе с рюкзаком за спиной и большим пакетом в правой руке, я смотрела на проходящих мимо людей и думала: будет ли в моей жизни настоящий дом, в который я смогу возвращаться в любой момент, и в котором мне всегда будут рады?

* * *

Прошла уже неделя каникул у бабушки, и за это время не произошло ничего интересного. Впрочем, все интересные и необычные истории за все три лета, проведенные на даче, можно пересчитать на пальцах одной руки. Кто бы мог подумать, что невыносимая скука, отсутствие желания читать или рисовать и решение выйти на огород, где в тенёчке под большим деревом на лавочке сидели бабушка с соседкой бабой Зиной, внесет в мою жизнь значительные перемены и приключения?

– Здравствуйте, – поздоровалась я, подойдя к женщинам, и села с книгой на пластиковый зеленый стульчик немного в стороне от них.

Ответа не последовало. Еще бы. Эта баба Зина, женщина лет 80, полная, одевающаяся в халаты и платки, скрывающие седые, некогда рыжие, волосы, тоже была не в восторге от меня. Просто потому что.

Отец, его жена, мои бабушки, соседка – может сложиться впечатление, что все меня недолюбливали, но это не так. Знакомые, друзья, одногруппники и большая часть преподавателей были обо мне хорошего мнения, недолюбливали только родственники и баба Зина. Особого внимания я на их недоброе отношение не обращала, но и приятного в этом ничего не было.

Глядя в книгу, я послушала, о чем разговаривают женщины: они обсуждали каких-то своих знакомых. Меня это абсолютно не интересовало, так что свободное сознание тут же заняли в невеселые мысли о Роме.

Внезапно внимание с парня переключилось на следующий рассказ бабы Зины, хоть он и был немного бредовый, впрочем, я любила всякие паранормальные истории, пусть и не особо верила во всё это.

– …Тань, ты что ж, не помнишь? – спросила баба Зина.

– Что не помню? – переспросила бабушка.

– Еще про мать этого Степаныча слухи ходили, когда я совсем девочкой была. Что, мол, оборотниха она, в свинью обращалась.

– Да брось ты, ерунда всё это, – сказала женщина, махнув рукой.

– Ага, как же, ерунда. Тогда ж, в одну ночь, к Ивану Петровичу свинья в огород залезла, большая, страшная, все там перекопала, он в неё из ружья-то стрельнул, да не попал, только ухо отстрелил, она побежала, он второй раз стрелять не стал, да подмети, что без уха она теперь.

– Ну и что?

– Что, что! А на следующий день видели эту Марью Леонидовну, мать Степаныча, оборотниху эту, без уха.

– Ну, не знаю… Народ всякое болтает, что ж теперь всему верить?

– Да что верить-то! Видели люди оборотниху без уха? Видели! Отстрелил Петрович свинье ухо? Отстрелил! Что ж не верить-то? – не унималась баба Зина.

– А что с ней стало-то после этого?

– Да померла она… – Зинаида задумалась, – спустя неделю, да померла. Степаныч потом на городской женился, дом продали, двадцать седьмой-то, долго пустой стоял, потом уж туда приехал этот худощавый, сначала нормальный был, разговаривал, бабкам с хозяйством помогал. Потом высох весь, осунулся, ни здрасте, ни до свиданья. Говорят, оборотниха эта проклятие что ль какое на дом наложила, закопала в огороде что-то, и, мол, каждый, кто поселится в том месте, либо с ума сойдет, либо убьет кого, а потом и сам помрет.

– Старуха эта, что ж, тоже убила кого? – уточнила бабушка.

– Какая старуха? – не поняла баба Зина.

– Ну та, что в свинью превращалась.

– Да прям, нет.

– А от чего ж умерла-то?

– Да почем я знаю! Померла и померла. Да и ухо отстрелили, – ответила Зинаида.

– Да нет, глупости, глупости – это всё, – покачала головой бабушка.

– Ну как знаешь. Да вот только, давненько я этого худощавого не видала, всё малец какой-то уже второй год мелькает. В прошлом году дед еще появлялся пару раз, а сейчас июль уж пошел, а я его ни разу не видала, только пацана этого. Уж не помер ли, а может и пацан его прибрал.

– Да откуда тебе знать, живет там дед или нет, ты же редко на той горе бываешь?

– Где ж редко? Я к Верке-то хожу, все мимо пройду, да или у нее и спрошу, что, мол, не видать, худощавого? Нет, говорит, не видать.

– А что за мальчик-то? – спросила бабушка, поправив очки.

– Да покуда я знаю! – взмахнула рукой Зинаида. – Внук видать, а может и сын, а коли и еще кто, не знаю. Наркоман он.

– Откуда ж ты знаешь, что наркоман? – ехидно улыбнулась бабушка.

– Да там и знать нечего, ты глянь на него.

Тогда в разговор я не полезла, а вот вечером, когда сели ужинать, снова вспомнила про эту историю. Почему-то она меня зацепила.

– Бабушка, – обратилась я, дожевывая салат из огурца с помидором, – ты веришь в проклятия?

– Верю, – коротко ответила она.

– Но ты не веришь, что на том доме, о котором баба Зина рассказывала, лежит проклятие? – пыталась разговорить я бабушку.

– Не знаю. Но в нем всегда жили странные люди. И не баба Зина, а Зинаида Федоровна.

– Понятно, – я вернулась к салату.

– Ты что ж, разговор наш подслушивала?

– Да нет, случайно только кусочек услышала. Про оборотня.

– Мясо ешь, что ты его все ковыряешь, – сказала женщина.

Да уж, странное чувство, когда бабушка, которая даже в детстве тебя не воспитывала, выговаривает за еду, хотя тебе девятнадцать. Я молча продолжила есть.

– Я прям удивилась, что ты сегодня вышла и с нами села, молчала, конечно, но хоть вышла. А-то сидишь наверху, как дикая, да только по вечерам куда-то бегаешь. Смотри, отцу в подоле не принеси, вот он обрадуется.

– Спасибо, – коротко поблагодарив за еду, я встала, резко положила в раковину тарелку, и уже хотела пойти к себе, но меня остановили.

– Характер отцу показывать будешь или матери своей. Куда собралась? Посуду помой. Только за водой сначала сходи, закончилась, – с этими словами бабушка поднялась из-за стола и направилась к выходу из кухни.

Вздохнув, я взяла два пластиковых ведра и пошла на колодец.

* * *

Вечером того же дня, я, как обычно, пошла прогуляться. В городе наушники всегда оказывались самыми верными спутниками, но здесь, в деревне, мне нравилось слушать природу. Казалось, что на улице полная тишина, но это было не так: пели вечерние птички, квакали лягушки, жужжали пролетающие мимо насекомые, стрекотали сверчки, шумели от легкого ветра листья деревьев. Красота и спокойствие. И еще картину дополнял чудесный запах мокрой земли и травы.

Деревня располагалась на двух холмах, дома стояли по обе стороны от дороги. Внизу, между холмами, был спуск к маленькой речке. Местные условно делили деревню на две части – первую и вторую гору. Я жила на первой. Миновав поворот на плотину и проходя по второй горе, я остановилась напротив старого дома, на котором висел номер двадцать семь.

Этот дом был темно-красного цвета, одноэтажный, но с чердаком и терраской, стоял он боком к дороге, вход с маленьким крылечком находился справа. Забор, проходящий по периметру участка, возможно когда-то был покрашен краской, но сейчас от нее не осталось и следа: он представлял собой старые серые доски, между которыми были большие щели. Огород казался длиннее соседских: шел вглубь до самых зарослей.

Неухоженный участок, заросший травой забор, облупившаяся краска – жилище выглядело заброшенным. Из-за соседского большого и красивого дома, обнесенного новым металлическим забором, этот казался еще более старым и пугающе пустым, чем был на самом деле. Слева находился действительно заброшенный участок, но даже он выглядел менее безжизненным.

Пока я стояла и рассматривала это место, вспоминая историю про оборотня, дверь открылась и на крылечко вышел парень, видимо, тот самый, о котором говорила баба Зина. Он оказался высоким, темноволосым, спортивного телосложения. Одет был в черные джинсы и черную, чуть выцветшую, толстовку с капюшоном, рукава которой закатал.

Молодой человек достал прямоугольную пачку из заднего кармана джинсов, вытащил одну сигарету, поджег ее и закурил. Затягивая дым сигареты, он посмотрел куда-то в направлении зарослей, располагавшихся за его участком. Почему-то я не могла отвести взгляд, незнакомец напоминал мне хищника, несмотря на расслабленную позу, готового в любой момент броситься на кого-угодно, схватить за плечи своими сильными руками и разорвать зубами глотку. Не удивилась бы, если бы узнала, что у него есть клыки.

Господи, что за странные ассоциации? Кто-то явно читал слишком много книжек об оборотнях и вампирах. Оборотнях? Забавно. Но в любом случае, с таким парнем не хотелось бы столкнуться в темном переулке. И, кстати, на наркомана он не был похож, скорее, на наркоторговца. По моему мнению.

Внезапно, молодой человек повернул голову к дороге и заметил меня, выдыхая дым от сигареты, он смотрел в упор, не отводя глаз. Не прошло и трех секунд, как я развернулась и быстро пошла обратно, в сторону дома, ощущая спиной его острый взгляд.

Вернувшись на свой участок, я села на старую лавочку, которую в некоторых местах даже покрывал лишайник, и достала телефон, чехол на нем уже сильно ободрался.

«Надо бы новый купить», – подумала я.

Интернет, как обычно, почти не ловил, лента в социальной сети, увы, тоже не хотела загружаться. Вздохнув, я закрыла приложение, закинула ногу на ногу и решила позвонить Даше.

– О, привет, Ника, – услышала я знакомый голос в трубке, – ты куда пропала?

– Привет, я же уже больше недели на даче, а тут интернет не ловит, я говорила.

– Ах, ну да, точно. Ну и как там? Как с бабушкой? – поинтересовалась подруга.

– Да все нормально, как всегда. А ты? Как папа?

– Да все так же, выносит мозг по поводу поздних прогулок с парнем… – Даша вздохнула.

– Отцы… – также вздохнула и я. – Слушай, Даш, ты веришь в существование оборотней?

– Э-э-э, не знаю, нет, – удивленно ответила подруга.

– Понятно.

– А что такое?

– Да так. Услышала одну историю, – задумчиво произнесла я, рассматривая свои ногти.

– Что за история?

Я рассказала ей про старый дом, свинью без уха и загадочного черноволосого парня.

– И что, ты действительно думаешь, что он тоже оборотень? – недоверчиво спросила Даша.

– Ну… нет. На полном серьезе я во всё это не верю, ты же знаешь, но он действительно какой-то странный. Кто знает, а что если все это – правда? Ну как в фильме каком-нибудь.

– Ник, мы не в фильме, жизнь – не книжка и не фильм.

Я вздохнула.

– Это точно…

– Как там Рома?

– Не знаю, мы же не общаемся. Просто залипаю на его фотки.

– И долго ты еще собираешься страдать?

– Это не мой выбор.

– Ты в этом уверена?

Мы поболтали еще какое-то время о Роме, о моих чувствах к нему, после чего разговор снова, каким-то образом, вернулся к загадочному парню из старого дома.

– Может, тебе стоит поближе познакомиться с этим горячим оборотнем? – сказала подруга, по голосу было слышно, что она улыбается.

– Ага, разумеется. Мечтаю, чтобы он меня сожрал, – иронично отозвалась я.

– Тебе надо переключиться. Сколько можно страдать по тому, кому до тебя нет никакого дела? – ответила девушка уже серьезно.

– Ты же знаешь, я не хочу, мне никто не нужен.

– Ник, хватит. Он обычный парень. Он не единственный в этом мире. Хватит. Возьми себя в руки и оглянись вокруг.

– Да кому я нужна?

– Ник.

– М?

Поговорив еще минут пятнадцать, мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я сбросила вызов. На небе уже появились первые звезды, но еще недостаточно стемнело, чтобы можно было увидеть их все.

Полюбоваться на красивое небо, которое являлось моей слабостью, не дали комары. Вечно они портили всю идиллию. Пришлось пойти в дом.

* * *

Я бегу по лесу. Слышится выстрел. Шаги. Шаги. Шаги. Кровь слишком громко пульсирует в ушах. Прерывистое дыхание. Рык. Он почти догнал меня. Я бегу, бегу изо всех сил. Поскальзываюсь. Падаю. Руки в чем-то мокром и липком. Кровь. Я вижу бегущего на меня кабана. Сидя на траве, инстинктивно выставив вперед руку, испачканную кровью, я отворачиваюсь и зажмуриваюсь. Выстрел. Кабан упал. Я слышу рык за моей спиной. Кровь. Она везде. И тьма.

* * *

Раскрыв глаза, я попыталась восстановить дыхание. Сердце билось в груди слишком быстро. Тихонько встав с кровати, я подошла к окну и посмотрела на поле. Светало. Сегодняшняя ночь выдалась неспокойной, один и тот же кошмар повторялся дважды.

Он напугал меня.

Вскоре я снова легла в кровать и укрылась чуть ли не с головой одеялом, хотя в комнате было тепло.

* * *

После той встречи с «мальчиком-оборотнем» прошло пять дней, мы больше не виделись, хоть я и проходила мимо его дома каждый вечер. На шестой день пошел дождь, он начался еще ранним утром, заканчивался всего на пару минут, после чего снова продолжал лить. Я любила дождь, но расстраивал тот факт, что из-за него не удаётся нормально погулять.

У меня появился свой ритуал: ужинала с бабушкой, мыла посуду, приносила воду, переодевалась и шла гулять по дороге: проходила через деревню от одного леса к другому, иногда заходила на плотину – вода очень успокаивала, или сидела на автобусной остановке на второй горе, недалеко от дома загадочного парня. Сидеть там около часа, смотреть на двадцать седьмой участок и ждать, когда незнакомец выйдет, становилось привычкой. Мне почему-то очень хотелось увидеть его еще раз. Первые пару дней после нашей встречи голову не покидали странные мысли об оборотнях, но потом все это показалось глупостями, наверное, потому что так оно и было.

Странно, баба Зина говорила, что он был здесь и в прошлом году, почему же я его не видела?

В прошлом году я здесь гуляла с Аней, она на год младше меня, ее мама тоже вышла замуж за иностранца, и сейчас они всей семьей жили в Литве, но приезжали на лето, чтобы повидаться с бабушкой, которая находилась в деревне круглый год. Это и понятно, дом у них был очень хороший, лучше городской квартиры, к тому же, её бабушка держала много животных. На кого их оставишь? Этим летом Аня приезжала в начале июня, когда я еще училась, и через пару недель вернулась домой. Мы не увиделись… Я очень скучала по ней. Если честно, я всегда по-доброму завидовала Ане: она была такой классной… И с настоящей семьей. Жила в Европе. Да еще и у сильного пола успехом пользовалась.

Как так вышло, что в прошлом году мы не видели того парня, если каждый день проходили мимо его дома? Может, просто не обращали на него внимания?

К концу следующего дня дождь наконец закончился, небо стало почище, и я решила пойти прогуляться. Что может быть лучше, чем гулять вечером после дождя? Это же самое лучшее время. Свежо, хорошо, спокойно.

Немного похолодало, выйдя на дорогу, я застегнула до верха молнию черной кофты, надетой поверх любимой футболки с названием гранж-группы из Америки девяностых, и направилась к повороту на плотину.

Дорога к водоему была выложена из больших бетонных плит, давно вросших в землю. После дождя там появлялись глубокие, длинные лужи, приходилось аккуратно обходить их сбоку по земле, скользкой от грязи. Поскользнуться я боялась, потому что в таком случае упала бы либо в лужу, либо в борщевик, что привело бы к появлению ожогов от его сока. И вот, потихоньку продвигаясь, смотря под ноги, полностью сосредоточенная на удержании равновесия и мыслях о том, как отмывать потом кеды, я шла по грязи.

«Еще и обратно же так идти, вот черт!»

Я была так сконцентрирована на прохождении этого «препятствия», что не заметила человека, идущего навстречу. Он остановился на расстоянии вытянутой руки, и вот только тогда я подняла на него голову. Мои глаза широко распахнулись, а брови чуть поднялись вверх от удивления. Я замерла. Передо мной стоял тот парень. Черные, как вороново крыло, волосы были мокрыми и немного завивались, челка упала на лоб, большие ярко-зеленые глаза смотрели прямо на меня. У молодого человека оказались заметно выраженные скулы и легкая щетина. Бордовая футболка тоже местами намокла и прилипла к его груди, подчеркивая мышцы.

«Он что, плавал? В такой холод?»

Непонятно, каким образом я смогла заметить его мокрую футболку, волосы и черты лица, потому что казалось, что все это время мой взгляд был прикован к его глазам, смотрящим будто в самую душу.

Парень сделал шаг в сторону, под его ногами звонко хрустнула ветка. Движение было резким, но глаз он не отвел, и выражение лица совсем не изменилось – оно оставалось спокойным, непроницаемым, немного скучающим. Я не шелохнулась.

– Может, ты пройдешь? – сказал молодой человек спокойным голосом. Приятный, немного рычащий тембр ввел меня в еще больший ступор. – Эй, я не могу стоять тут весь вечер, – добавил он уже более раздраженно.

Я пришла в себя, потупила взгляд и прошла мимо него, места было так мало, что моё плечо слегка коснулось крепкой груди. От молодого человека чувствовался сладковатый аромат и выраженный запах сигарет. Грязь была очень скользкая, при неудачном шаге нога поехала, и я чуть было не упала, но в последний момент удержала равновесие, и зачем-то обернулась на парня. Он смотрел на меня, но именно в ту секунду отвернулся и пошел дальше, однако, я была готова поклясться, что успела увидеть его усмехающуюся полуулыбку. Ну конечно, взгляд кошки, грация картошки – это про меня. Как же иначе…

Подойдя к плотине, я присела на корточки и потрогала воду рукой. Она оказалась прохладной.

«Неужели он и правда плавал?»

Снова появились мысли об оборотнях с волчьей горячей кровью.

Его глаза… Стало интересно, он носит линзы, или они действительно такого волшебного цвета? Должна признать, этот парень был дьявольски красив. Именно дьявольски.

«А может, он вампир?»

– Ну, конечно же, он вампир. Я повзрослею когда-нибудь? – проворчала я себе под нос.

Водная гладь казалась похожей на зеркало, в котором отражалось темнеющее небо. Все мои мысли снова занимал обворожительный представитель мужского пола, но на этот раз не Рома, а загадочный молодой человек лет двадцати пяти. Неужели существовал кто-то привлекательнее Ромы? Хотя, меня это не касалось. Ни Рома, ни этот парень никогда не обратили бы на меня внимания.

«Минуточку, а какое мне дело до этого парня? Западать на людей из-за красивых глазок и выраженных скул – это глупо, он мрачный и пугающий тип. И вообще, выяснили уже – романтические отношения не для меня. Надо выбросить его из головы. И Рому тоже», – размышляла я, прогуливаясь по берегу.

И всё же, зеленоглазый незнакомец очень напоминал хищника: пантеру или волка. Кого-то сильного, статного, красивого и в каком-то смысле грациозного. И опасного.

Через полчаса, устав от бесконечного самоанализа, я направилась домой, чтобы погрузиться в чтение, убежав тем самым от реальности.