Поиграй и отдай

Лиза посмотрела в экран телефона. Последние полчаса она гипнотизировала его в ожидании хотя бы одного сообщения от подруг. У них горели зеленые значки онлайн, но все они молчали.

Душу сдавило неприятным чувством собственной неважности. С момента ее переезда подруги словно бы потеряли к ней интерес, лишь иногда писали вежливое "как дела?" и никогда не стремились продолжить разговор.

Лиза поспешно выключила телефон, развернула экраном вниз и решительно убрала подальше.

Она уже знала, что нет смысла писать первой. Подруги ответили бы, обменялись парой вежливых сообщений, после которых чувство покинутости стало бы лишь острее.

Развод Лизы вышел уродливым. Вернее, таким он выглядел со стороны. Для окружающих они два человека, что причиняли друг другу боль. И большинство людей не захочет в этом разбираться. Им этого достаточно: оба виноваты.

Внутри же все было иначе: Лиза вышла из этих отношений разбитой, обескровленной и намного более одинокой, чем когда они начинались.

Игорь, ее бывший муж, начал отношения с позиции несчастного страдальца, о котором нужно позаботиться. Бывшая девушка ужасно с ним обращалась, и Лиза сочувствовала, слушая истории о жестокости бывшей.

Теперь же, когда в историях Игоря она сама стала плохой бывшей, что ужасно с ним обращалась, Лиза понимала, как легко подцепить человека на крючок сопереживания и завоевать доверие с одного щелчка. Любой человек будет рад помочь другому встать на ноги. И Игорь был так рад Лизиному вниманию и заботе, так благодарен. Он носил Лизу на руках, рассказывал какая она чудесная, говорил как с ней хорошо и спокойно. Сколько ярких и красивых жестов проявления любви было! Без преувеличения можно сказать, что Лиза никогда не чувствовала себя более желанной, чем в тот период.

Ох, нет. Лиза не хотела об этом думать. Только не опять погружение в эту мысленную жвачку.

Лиза подняла взгляд на окно, желая переключить мысли.

Черт!

Уже стемнело, а она совсем позабыла занавесить окна! Лиза подорвалась с дивана, чтобы задернуть скорее шторы. Делала она по двум причинам: во-первых, потому что она не хотела, чтобы соседка с другого участка, Наталья Львовна, из темноты ночной улицы могла за ней наблюдать. А во-вторых, не хотела натыкаться на собственное отражение в темных стеклах. Однажды она уже его испугалась, решив, что кто-то стоит за окном.

Обычно Лиза занавешивала окна до заката, но сегодня годовалый сын Женя капризничал и долго не засыпал. Лиза читала ему сказки ласковым голосом, изо всех сил скрывая нарастающее раздражение. С каждой минутой, что сын не засыпал, стремительно сокращалось ее личное время.

Лиза переходила от окна к окну и делала вид, что не смотрит в отражение. Ну, а если даже посмотрела бы, то что такого? Абсолютно ничего страшного. Это всего лишь отражение. Лиза расфокусировала взгляд, задергивая шторы. Она всегда проверяла, чтобы не осталось даже щелочки. Окна должны быть закрыты очень плотно. Будет досадно заметить просвет ночью. Будет досадно заметить в этом просвете то, что она не хочет видеть.

Лиза переходила по комнатам дома: кухня готова, гостиная готова, прихожая тоже, остались только сени и спальня. Сени слева от прихожей, а спальня справа.

Главное не останавливаться. Сначала спальня. Тихонечко, чтобы не разбудить Женю, Лиза заглянула в комнатку.

Спальня темная и маленькая: в ней только советский сервант с пыльными книгами, ковер на стене, чтобы сохранять тепло в деревянном доме, большая кровать Лизы и кроватка ребенка. Окно одно.

В комнате всегда жутковато, даже днём. И не потому что в этой самой комнате умер прадедушка несколько лет назад. У жутковатости были другие причины, о которых Лиза думать не хотела. Ей нужно всего лишь пройти до окна. Не думать, что из-под кровати кто-то хочет схватить Лизу за ногу. Никто не схватит. Лиза уже взрослая женщина, чтобы бояться таких вещей.

Лиза резко задернула шторы, сделала шаг обратно к двери, но заметила просвет. Она вернулась, схватилась за штору и немедленно закрыла проем, прежде чем успела увидеть внимательный взгляд, направленный в ее окно.

С закрытым окном она почувствовала себя в большей безопасности и прислушалась к дыханию годовалого сына. Все хорошо. Надо поспешить закончить с ежевечерней процедурой.

Сени были прямо напротив спальни – маленькое темное помещение с небольшим оконцем. В нем пахло сыростью и затхлостью, здесь хранились все старые вещи и инструменты, хранившиеся в массивных комодах, купленных еще во времена молодости прадеда. Такой комод не сдвинешь, даже если очень хочешь.

Пол в сенях под ногами скрипел и прогибался. Больше всего Лиза боялась, что однажды половица проломится прямо под ней, нога провалится вниз, в ловушку, и угодит к крысам и насекомым. Поэтому Лиза всегда тщательно выбирала дощечки, на которые собиралась наступить, и старалась не переносить весь вес на одну ногу.

Ключ уже был в дверях, Лиза шагнула быстрее вперед, дернула ручку: дверь уже заперта. Странно, она забыла, что запирала ее. Лиза прислушалась к себе: хочется ли ей в туалет? Последний шанс выйти на улицу. Однако сумерки за окном не вызывали у Лизы желания покидать дом, внутри она все-таки ощущала себя в большей безопасности. Лиза проверила на месте ли туалетное ведро (хотя ночью она скорее будет терпеть до последнего, чем воспользуется им, городские привычки побороть сложно), после чего закрыла окно самодельной шторой. Раньше здесь не было шторы, но после того как месяц назад Лиза мельком заметила лицо, заглядывающее в сени, она нашла тряпицу и прикрепила ее на гвоздики над окном. На самом деле тогда ей только привиделось, что она кого-то увидела: это просто было ее отражение. Да, ей показалось, что в отражении была не только она, но Лиза списала это на страх и озаботилась шторой. В глубине души она просто не хотела знать, стоял ли кто-то за ее спиной или нет.

В гостиную Лиза возвращалась быстрее, чем человек, который ничего не боится. Она все еще притворялась невозмутимой, однако шаг ускорила. В гостиной устроилась на относительно новых креслах. Им было не больше двадцати лет, что делало их почти пионерами в сравнении со всей остальной мебелью в доме.

Лиза взяла пульт, цифры на нём уже стёрлись, а пакетик, в которой завернут пульт, протерт до дыр. В очередной раз она напомнила себе купить белой краски и обновить надписи на кнопках. Она сделала звук телевизора громче, стараясь заглушить другие звуки. В последнюю неделю, едва Женя засыпал, и Лиза оставалась наедине с тишиной (а ведь раньше она любила читать), дом как будто оживал, дождавшись своего часа.

Вот прямо как сейчас.

В прихожей скрипнула половица, словно кто-то наступил на третью доску от двери, следом раздалось размеренное цоканье.

Но Лиза смотрела в телевизор, не обращая внимания на эти звуки. В настоящем, реальном мире это не могло происходить, поэтому она просто сделала звук телевизора ещё громче, радуясь, что Женя никак не реагировал на звуки тв.

Словно в насмешку над ее игрой в великого глухого цоканье замерло в прихожей у входа в гостиную. Оно словно бы предлагало повернуть голову налево, но Лиза напряженно смотрела в телевизор.

Глаза начали слезиться, желание моргнуть стало невыносимым, и Лиза потянулась к телефону. Она нервно открыла уведомления: ноль сообщений. Словно ее не существовало. Лиза, не выдержав, написала сообщение подруге.

“Привет, как дела?”

Карина была онлайн, но сообщение не прочитала. Сердце болезненно сжалось: вот уж страх похуже цоканья – оказаться абсолютно никому не нужной.

Лиза зло повернула голову налево, даже как будто с вызовом: ну, давай, появись, мне итак уже больно. Ты не сможешь сделать мне хуже.

Ответом на ее вызов стала пустая прихожая. Никого нет. Разумеется.

Лиза опустила взгляд в экран, сообщение прочитано. Карина ответила коротким "хорошо" и даже не спросила ответное "как дела", после чего рассказала как замечательно провела день. Лиза невольно поймала себя на мысли, что может ответить: "Класс, а у меня тут домовой по дому бродит." И с грустной самоиронией подумала, что Карине и остальным будет что обсудить: Лиза окончательно тронулась, сначала бросила идеального Игоря, затем уехала в городок размером с деревню, а теперь что-то пишет про домовых. К счастью, Карина так и не поинтересовалась делами Лизы, избавляя ее от соблазна поделиться мистическими страхами. Диалог закончился, также как и начался: Лизы как будто все еще не существовало. Призрак из прошлого – вот кто она.

С этой мыслью Лиза поставила телефон на зарядку, вставляя беленькую чистую вилку в желтую выпуклую розетку. Она никогда не хотела жить в своем доме. Но после развода единственный дом, куда она могла приехать, – дом ее прадеда.

Отличное начало для новой жизни. Лиза не жаловалась, ведь целый дом был в ее распоряжении. Да, вода только холодная. Да, туалет на улице. Да, нет душа. Зато огород и полное уединение. “Зато огород” говорила Лиза всем, хотя ненавидела огород. Просто от нее как будто ожидали эту фразу, и неизменно в плюсах. Лиза же не находила ничего приятного в том, чтобы ковыряться в земле, вспотеть и не иметь горячего душа, чтобы помыться.