Read the book: «Предатель. Я с твоим братом»

Глава 1

АРИНА

Захожу в спортивный корпус нашего университета в самый разгар веселья. Сегодня день посвящения в студенты, и я изначально думала не идти.

Зачем, если от вечеринок никогда не получала особенного восторга? В этом нет смысла, если уже быть до конца честными, а может проблема в том, что я зануда. Так многие говорят и, вероятно, в этом они правы.

Но моя мама буквально вытолкала меня из квартиры, приказав не приходить до утра. Вот так она заботится о моем отдыхе, а завтра ведь на пары…

Грохочет музыка, слышны пьяные окрики, вокруг все извиваются и ведут себя соответственно мероприятию.

Торжественная часть давно завершена, и я заявилась именно на афтерпати. Достав телефон, делаю очередную попытку дозвониться до своего парня, но она с треском проваливается. На сообщения он тоже не отвечает.

Разумеется, в подобном шуме не услышишь даже пролетающий рядом вертолет. Какофония звуков затапливает мое сознание, когда я разворачиваюсь в сторону столов с закусками, но тут же врезаюсь во что-то черное и твердое.

По инерции отскакиваю назад и только чудом не падаю – меня подхватывают сильные руки и мягко ставят на место.

– Привет, Любииимая, – слышится хриплый голос. – Хорошие девочки сидят в библиотеке, а плохие… идут на посвящения в студенты, да?

Так меня только один человек называет, и это бесит! Моя фамилия корежится им, как только хочешь и не хочешь. Любимова я! Любимова! Но это кое-кому до сраки банный лист.

Резко вскинув голову, я напарываюсь взглядом на Льва Громова. Естественно, старший брат моего парня тоже не пропустил бы такое мероприятие. Иногда мне кажется, что в универе его держат исключительно за то, кто его отец. Иначе как пояснить, что на тусах он бывает чаще, чем на парах?

– Привет, Лев, – коротко отвечаю, делая шаг назад, рисуя при этом воображаемую линию совсем как в Гоголевском «Вие». Только от Громова-старшего это не поможет.

Игривый взгляд кошачьих глаз останавливается на мне.

На губах ленивая ухмылка, работающая на все сто на других девушках, млеющих от внимания самого Грома.

Я искренне не понимаю, что ими двигает связываться с бабником, который имеет все что движется, а что не двигается, то двигает и имеет. Как минимум, это не гигиенично!

– Че, как дела, Любииимая? – он издевается надо мной часто, это подвид хобби – довести девушку младшего брата до дергающегося глаза.

Так вышло, что мы не ладим особо, вернее, мы даже ни разу нормально не поговорили. Боюсь, я не знаю людей, с которыми Лев ладит, разве что со своим многочисленным перечнем девушек. И то не больше одного дня, ведь на второй происходит смена.

В какой-то момент я начала их путать.

– Отлично, у тебя? – сложив руки на груди, почти дружелюбно улыбаюсь.

– Да путем все, старушка. А что ты тут делаешь, зубрилка? – он делает шаг ко мне и наклоняет голову. У нас разница на две головы, и я дышу ему в грудную клетку. Ну хотя бы не в пупок и уже хорошо.

– Пришла на посвящение.

Смеется задушевно, думаю, это и правда смешно. Я и вечеринки. Делаю шаг назад, а то при таком близком контакте я начинаю испытывать нервозность в разы сильнее.

– Ууу, звучит уже как восемнадцать плюс, а тебе-то восемнадцать уже есть? – он подходит ближе и щелкает меня по носу, на что я моментально начинаю злиться.

– Не твое дело!

Пытаюсь обойти его, но куда там. Он снова меня хватает и шипит в ухо:

– Кажется, ты своего парня ищешь, да? – горячий поток воздуха ударяется об ушную раковину, и по телу моментально идут мурашки. От Льва несет спиртным, но он не пьян прямо в стельку. Бояться его незачем, но почему прямо сейчас холодок по спине гуляет.

– Отпусти меня.

– Так да, или нет? – он ведет губами по волосам. Мне приходится отшатнуться, но вырваться из захвата рук – нет.

– Предположим, да! И что?

– А я знаю, где он, – победоносно заявляет Громов, обходя меня так, чтобы смотреть прямо в лицо. Рука же так и держит.

– И где же?

– А что мне за это будет? – прищуривается и цепляет на лицо одну из своих якобы идеальных улыбок. Да, не спорю, внешность у него такая, что бабы сами вешаются, но улыбка – это контрольный выстрел для тупых.

Ясно, он мне ничего не скажет, а бесить будет. Нафиг с пляжа.

– Ничего. Я сама его найду, – вырываюсь, но все тщетно. От негодования громко сиплю.

Если зарядить ему с локтя в нос, это поможет? Вряд ли я дотянусь. А между ног? Тогда я тем более не смогу убежать. Черт!

– Не найдешь, я точно скажу и где, а еще и с кем. Облегчу тебе задачу. Но всему есть цена.

Начинаются торги. Есть у него одна шуточка, что за все надо платить от пяти баксов. Он однажды помог мне собрать упавшие книги тоже потребовал пять баксов.

– И какая же цена? Пять баксов, да?

Повисает молчание, музыка тем временем сменяется и становится в разы громче. Куда уж громче, люди?!

– Нет, поцелуй меня, Любииимая, и узнаешь, где он.

Он упирается лбом в мой и томно выдыхает, отчего паника подскакивает до максимальной отметки. Свободно рукой луплю его по груди и грубо шиплю:

– Лев, ты всегда такой мудак. Почему? Я тебе что-то плохое сделала?

Меня сразу отпускают. И я еще и второй ладонью луплю по груди, но все это комариные укусы.

– Уф, да в тебе огня, малыш. Закачаешься!

Шагаю прочь от мудилы вперед, когда в спину доносится:

– Ищи под лестницей в чулане. Я нашел и подумал, что надо бы глаза вымыть с мылом.

Неприятное чувство охватывает мое тело и заставляет сердце пропустить удар. Быстрым шагом иду под единственную лестницу, которая оказывается одновременно многоярусной трибуной.

Тут уже полно парочек, целующихся совсем откровенно.

Но я иду вперед, не отвлекаясь на фон, у меня перед глазами единственная дверь, в которую я почти вхожу сразу же, замечая в приглушенном свете одинокой шатающейся лампочки своего парня и девушку.

Она прямо сейчас ублажает его ртом. Она голая. Он голый. Определенные хлюпающие звуки и стоны разрывают на части мою реальность, прошитую исключительно стальными нитями боли.

Я разбита. Меня никто не замечает, может это и к лучшему. Кажется, глаза выжигает огнем.

Резко захлопнув дверь, чувствую, как сердце покрывается коркой льда. Боже.

Так больно и так невыносимо сейчас, что я упираюсь рукой в стенку, чтобы не потерять сознание. Слезы бесконечным потоком льются по щекам и на деревянных ногах я отхожу в сторону выхода.

На меня налетают люди, танцующие под ту же оглушающую музыку, но я ее больше не слышу. Уши залило бетоном.

Внезапно меня хватают за руку и буквально вытаскивают из толпы на улицу, где поток свежего воздуха ударяется в лицо.

– Интересно, кто теперь мудак? – Лев встряхивает меня и без тени улыбки на лице задает прямой вопрос. Плакать перед ним – последнее дело. Это ведь машина без чувств и эмоций.

– Ты знал?

– Догадывался, конечно, но сегодня впервые увидел. Сразу тебе и сказал, так что миссия ублюдка выполнена, – он хмыкает, но больше не улыбается, зато сразу отпускает меня. Я дрожу вся, пытаясь стереть с лица слезы и хоть немного успокоиться.

Лев стягивает с себя кожанку и бросает мне на плечи, напоследок выуживая из кармана сигареты. Подпаливает тут же и курит, выдыхая дым мне в лицо. Отчего я начинаю кашлять, а он курить не прекращает. Только хмыкает.

– У меня есть предложение к тебе, от которого ты не сможешь отказаться, – загадочным голосом говорит он, пока я собираю себя по осколочкам.

Господи. Мой парень. Моя единственная любовь там сейчас… мерзко.

– Какое?

– Отомстим братцу, повеселимся. А то ты сейчас выглядишь как унылое нечто, не буду обзываться. Хоч?

В моей голове полная каша, но, кажется, я очень хочу сделать ему так же больно, как и он мне. А сколько разговоров было у Сережи, что он подождет, что давить не будет, что я для него единственная и неповторимая, но явно не в вопросах с сексом.

Зачем тогда обещать верность? Зачем обещать, что будет ждать? Если ничерта он ждать не собирался?

– Интересно, как? – спрашиваю Льва хрипло.

Парень кивает, сжимая сигарету губами. Темная прядь волос падает на лоб, превращая весь и без того холеный вид в откровенно бандитский.

– Он тебя видел?

– Нет.

Ежусь, укутываясь в куртку Громова, пока тот что-то раздумывает и резко кивает самому себе. Словно подтверждая план.

– Ну и отлично. Прикинемся, что мы трахаемся. Вот он охуеет. Я уже представляю лицо нашего маминого бубочки, когда он узнает, что я отбил у него сладкую принцессу. Соглашайся, тебе понравится, – сигаретный дым выдыхается мне в лицо, и я кашляю, в шоке всматриваясь в парня, который явно получает удовольствие от моей реакции на никотин.

Что?!

Глава 2

АРИНА

Какой кретин!

– Издеваешься? – шмыгнув носом, недоверчиво кошусь на Громова. – Глупая шутка.

– Так я и не шучу, малыш. Серьезен как никогда.

Лев нагло ухмыляется, пошловато играя бровями, пока я смотрю на него взглядом, который говорит: какое же ты дерьмо. Не то чтобы его это трогает.

Как он может предлагать мне подобную мерзость? Кто я, по мнению этого идиота? Легкодоступная телка, которая прыгает из постели одного брата в постель другого?

Впрочем, сомневаюсь, что Лев предложил бы мне постель. Так, дерево какое или заднее сиденье машины.

Я настолько ошарашена этим непристойным предложением, что на минуту даже забываю об измене Сережи. Скотство – это их семейная черта?

Лев поднимает голову к звездному небу, выпускает последнюю струйку дыма, при этом смотря на меня таким взглядом, будто уже имеет во всех позах. С кривой ухмылкой выкидывает окурок на тротуар, ожидая моего ответа.

– Спасибо, пожалуй, откажусь! – сквозь зубы цежу, снимаю с себя куртку и пихаю ему в руки, не обращая внимания на то, как холодный ветер тотчас же пронизывает до костей.

Резко поворачиваюсь к нему спиной, чтобы, гордо задрав подбородок, уйти, но не получается. Громов хватает меня за руку, разворачивая опять к себе лицом. Стоит непозволительно близко, и мне приходится поднять голову, чтобы встретиться с его дьявольскими темными глазами.

– Ты не спеши отказывать, Риша. Подумай хорошенько, – точно змей искуситель, выдыхает мне в губы. Резко отстраняется и кидает обычным тоном: – А теперь нам лучше поспешить, малыш, если не хочешь столкнуться с моим братцем.

Лев направляется к парковке, даже не проверив иду ли я за ним. Не знаю, что мной руководит, когда я, точно привязанная, следую за парнем к его машине.

Хотелось бы все списать на стресс, а не свой куриный мозг.

Громов удосуживается открыть мне дверь переднего сидения. Не будь я так подавлена, оценила бы этот любезный жест.

Поверьте на слово, это для него что-то новенькое. Мне доводилось видеть, как он обращается с девушками, и обычно это были без лишних расшаркиваний фразы по типу: «Залезай в тачку, детка. Прокатишься на моем аппарате».

Догадайтесь с трех раз, что имеется в виду под «аппаратом». Боже правый, и с этим парнем я еду куда-то ночью.

Нет, я определенно потеряла остатки своих мозгов.

Когда мы отъезжаем от парковки, дикое чувство предательства накатывает с новой силой. Я уже не плачу. Нет.

Однако в груди такое опустошение, словно мне вырвали сердце. Разве можно так хорошо притворяться? Лгать любимому человеку, смотря прямо в глаза?

Насколько же нужно быть прогнившим человеком, чтобы клясться в вечной любви, а потом трахать в грязной подсобке какую-то девку?

Теперь уже и непонятно сколько их было, пока я как дура искала рамки для наших фотографий. Вот тебе и вся любовь.

Держать закрытой ширинку оказалось непосильной задачей для Сережи Громова. В этом они со своим братом похожи.

В остальном же – полные противоположности. Умный утонченный Сережа и заносчивый грубиян Лев.

– Думаешь о Мизинчике?

Раздраженно закатываю глаза, огрызаясь:

– Не называй его так!

– Еще будешь защищать его? – брови Громова ползут вверх, а голос сочится ехидством.

Мизинчик – одно из унизительных прозвищ, которым Лев называет Сережу. Знаете, есть братья, которые друг за друга горой. Эти же…

Скорее друг друга под КАМАЗ толкнут, чем руки пожмут. Когда началась их вражда? Сложно ответить… Сколько их знаю, а знаю я их больше десяти лет, они всегда не ладили.

– Не буду, – буркаю, невидящим взглядом вперяясь в окно, и складываю руки на груди в защитном жесте, словно это поможет отгородиться от всей грязи, вылившейся на меня сегодня. – И нет, я о нем не думаю.

– Еще как думаешь, – хмыкает. – Это он о тебе не думает, когда трахает других телок.

Острые как стрелы слова достигают своей цели – моего сердца. Проглотив тяжелый ком обиды, жалко выдавливаю:

– Зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы ты разозлилась, Риша. Злость – отличный мотиватор.

– Отличный мотиватор для чего? – сухо уточняю, даже не посмотрев на парня.

– Для мести, конечно же. Разве тебе не хочется щелкнуть по носу этого маменького сынка?

Хочется! Еще как хочется! И не только по носу, а еще и по яйцам! Но отвечаю я, разумеется, совсем по-другому:

– Нет. Мне хочется его забыть.

– Так неинтересно, малыш, – с притворным разочарованием прищелкивает языком.

– Ну так и я здесь не для того, чтобы тебя развлекать, – стервозно припечатываю, глубоко в душе понимая, что несправедлива к Громову.

Разумеется, он тот еще говнюк, но лично мне ничего плохого не сделал. Напротив, открыл глаза на горькую правду, сейчас вот меня везет… А собственно, куда везет-то?

– Куда мы едем?

Хмуро смотрю в окно, за которым мелькают огни ночного города. Мы несемся по трассе со скоростью сто десять километров в час. Для меня это запредельная скорость, а для Льва, бьюсь об заклад, детский сад.

– А куда ты хочешь?

Этот парень совершенно невыносимый. Ему что, платят за вредность?

– Домой.

– Ко мне, надеюсь? – повернувшись ко мне лицом, расплывается в хищной улыбке и нарочито медленно облизывает губы, точно голодный зверь.

– Что? – выкрикиваю потрясено. – Нет, конечно!

Громов разражается хриплым сексуальным смехом, от которого у девчонок обычно слетают трусики. Но я – не они, как бы банально это не звучало. Меня злит, что он постоянно издевается надо мной.

– Расслабься, малыш. К тебе домой везу. Ты сегодня хоть и плохая девчонка, но с тебя хватит впечатлений.

Выжав педаль газа до отказа, Громов гонит по ночной трассе. Когда заезжаем в мой спальный район, пролетаем мимо знакомого парка, по которому мы так любили ходить за ручку с Сережей.

Греться холодными зимними вечерами в кофейне, кормить друг друга сладостями, летом устраивать пикники на траве, играя в карты.

Осенью целоваться под проливным дождем, а весной сдувать одуванчики, загадывая глупое желание: «Быть вместе навсегда».

Глупость, конечно, но мне нравилась вся эта романтическая лабуда. Держу пари, если бы я рассказала об этом Льву, он бы по полу катался от смеха.

Остановившись у подъезда моего дома, Громов глушит мотор. Откидывается на сиденье и спрашивает:

– Ну что, Риша, сыграем в имитацию? Отомстишь моему сопливому братцу, повеселишься.

– Зачем тебе делать вид, что мы встречаемся?

– Я просто очень плохой мальчик… хочу позлить младшенького.

Послать в пешее интимное путешествие наглеца не успеваю.

Раздается трель телефона. Громов неохотно берет смартфон с приборной панели, и, бросив взгляд на абонента, недовольно морщится, после чего отклоняет звонок.

Однако на том конце провода кто-то очень настойчивый, потому что ровно через пять секунд телефон звонит опять.

Чертыхнувшись, Лев проводит большим пальцем по экрану, принимая звонок. Из динамика краем уха слышу звонкий женский голос:

– Зааая! Ты где? Почему не…

Громов не дает девушке договорить, холодно отрезая:

– Я занят. Не звони.

После чего сбрасывает и кидает гаджет обратно на приборную панель.

– А твоя зая не будет против, что ты со мной трахаешься? – последнее слово я буквально силой заставляю себя вымолвить. Мерзкое оно какое-то.

– Какая из? – парирует, дерзко ухмыляясь.

– Да хоть та, которая тебе только что звонила.

– Алина «большие сиськи»? – невинно хлопая глазами, уточняет. – Она стоит под номером пятнадцать. Даже если и будет, это не ее дело.

– Ты что, ставишь девушек по номерам?

Клянусь, мои глаза вылетают из орбит. Да что этот парень возомнил о себе? Может, он еще и зарубки на кровати ставит? Ох, простите, о чем это я? Какая кровать с Громовым?

– Ты не поймешь, но в этом есть смысл.

– И под какой же цифрой стою я?

Любопытство кошку сгубило. И меня погубит.

Громов и не думает смущаться, это не в его стиле. Хватает телефон и кидает мне на колени со словами:

– Сама посмотри.

Копаться в чужом телефоне, разумеется, верх неприличия, но… Да-да, я залажу в контакты Льва и пытаюсь найти себя.

Листаю. Очень долго листаю. У него тут все девушки города от восемнадцати до тридцати? Что за похабный справочник?

14. Лена (глубокая глотка);

23. Настя (упругая задница);

Есть, правда, и такие:

45. Алла Петровна (англичанка);

90. Тоха (СТО);

Себя я нахожу в самом конце списка под номером:

120. Риша (девушка Мизинчика);

Последним стоит только номер:

121. Мизинчик.

– Ты поставил меня предпоследней? – недовольно зыркаю на Громова.

– Дай, сюда, – не просит, а требует.

Отдаю телефон. Лев тыкает пальцами по сенсору, после чего показывает мне экран, на котором написано: «1. Любимая»

– Теперь согласна притвориться?

– Знаешь, Лев, это все забавно, но я не хочу, чтобы меня считали шлюхой, – совершенно честно отвечаю.

Громов долго на меня смотрит, словно пытается решить загадку, а потом задает вопрос:

– Не надоело тебе играть в хорошую?

– А тебе в плохого?

Он как-то невесело усмехается, тянется через меня, открывает дверь и толкает.

– Больше не держу. Даю тебе еще немного времени, но долго не думай. Ты же знаешь, Любииимая, я парень непостоянный. Ждать не люблю.

– Спокойной ночи, – говорю напоследок, после чего выхожу из машины и нетвердой походкой направляюсь к подъезду.

К слову, хотите посмеяться над наивной дурочкой? А ведь сегодня я хотела сказать Сереже, что готова перейти на новый уровень наших отношений.

Готова заняться с ним сексом, ведь он тот человек, которого я люблю и которому доверяю. Впрочем, может и лучше, что он показал свое животное нутро.

Глава 3

АРИНА

Я просыпаюсь разбитой и собраться не получается, вот почему ускользаю из дома пораньше, пока мои не проснулись и не застали мое опухшее от слез лицо.

Мне казалось, что я плакать не буду, но увы и ах, все равно полночи прорыдала в подушку, едва ли поспав по итогу пару часов.

В душе расползалась лавой боль от пережитого, а перед глазами так и стояли кадры того, как Сережа натягивал ту красотку.

Каждый раз казалось, что хуже быть не может, но нет… воображение услужливо подкидывало дровишек в виде продолжения той сцены, которую я застала лишь частично.

Этот подонок смел еще мне писать около полуночи, мол, как я там. Херово я там, но лучше так, чем жить в несуществующей реальности! Я отключила телефон и зашвырнула его под подушку.

Сразу пришли нехорошие размышления «как же долго у него с ней длилось?».

Может это и не первый раз.

Не знаю, что для меня стало бы большей трагедией: что он изменил мне с первой встречной, или что у него с ней отношения уже давно. От обоих вариантов по телу каленым железом проходится душераздирающая боль. В подавленном состоянии я приезжаю в универ за сорок минут до первой пары и сразу же направляюсь в кафе, которое, к счастью, уже работает.

Взяв огромный стакан капуччино, падаю за столик возле окна и бездумно смотрю на постепенно заполняющую студентами улицу перед зданием университета.

Тем временем мой телефон оживает, и поступают первые сообщения от Сережи, затем и от мамы. И если первое я моментально свайпаю, даже не читая, то на втором задерживаюсь.

«Сережа приехал за тобой, а тебя нет. Все в порядке?». Ах приехал за мной, ну что ж, значит ночное веселье осталось позади, а впереди нас снова ждет тупенькая Арина. Здорово! Класс!

Сжав зубы, пытаюсь успокоиться, но нервы словно выпотрошены. Руки дрожат, и я кладу стаканчик с кофе на стол, медленно выдыхая спертый в груди воздух.

«Да, мам, не волнуйся».

Отложив в телефон в сторону, стараюсь не думать о том, какой же мой… бывший парень наглец. Это же уму не постижимо.

В глазах снова начинает щипать, но я запрещаю себе впадать в очередную истерику и потому, подхватив стаканчик, выхожу на улицу, вдыхая еще прохладный ветерок подступающей осени.

Бреду к универу, махая новым знакомым, но ни с кем при этом не заговаривая. Настроения выливать душу новым людям нет, а подруг я пока не завела здесь.

Да уж. Прекрасное начало?

Уже заходя в здание университета, боковым зрением цепляю знакомую машину, отчего лишь быстрее скрываюсь в дверях. Сердцебиение срывается на бешеный ритм, пока я делаю последний глоток кофе и буквально бегу в сторону.

Я не готова встречаться с ним сейчас. Просто не готова. Зажевав нижнюю губу, толкаю дверь дамской уборной, где и остаюсь буквально до начала пары и может чуть больше.

Когда толпа студентов расходится по аудиториям, я медленно выползаю из уборной и топаю в нужный кабинет.

– Извините за опоздание, – шепчу еле слышно, мягко прикрывая дверь. Стою изваянием.

– Раньше вставать надо, милочка, – серьезная дама в очках с тонкой оправой снисходительно смотрит на меня, но все-таки кивает.

За эти мгновения я становлюсь объектом внимания десятка людей. Прекрасно, но в разы лучше, чем если бы мне пришлось столкнуться со своим бывшим парнем…

– Извините, – повторяю еще раз и падаю ровно на первом попавшемся свободном месте, особо не рассматривая аудиторию.

Звук смарта предусмотрительно отключаю и укладываю тел экраном в стол. Грудную клетку стягивает в стальные канаты, а по венам мягко пускается отчаяние. Я пытаюсь собраться и запустить процесс чистой злости просто потому, что плакать сейчас непозволительно! Ни за что!

По периодически загорающемуся индикатору, я отчетливо понимаю, что мне поступают сообщения. Ну да. А еще затылок сейчас горит так, будто бы волосы подожгли на макушке.

Я вся полыхаю и очень стараюсь сосредоточиться на паре, которая еще и единственная у меня сегодня, но кроме подвижных губ преподавателя ничего не вижу и не слышу. Будто бы заволокло в стекловату…

Когда внезапно пара заканчивается, я быстро вылетаю из аудитории (еще одно преимущество сидеть на первых партах, где обычно тусят зубрилки).

Проходя через поток людей, я все равно чувствую взгляд, ухо выхватывает окрик, от которого пару острых стрел вонзается в сердце.

– Риша! Да стой ты, куда ты несешься, милая? – когда-то любимый голос звучит уже ближе, а следом меня хватают за руку и разворачивают рывком, отчего я почти впечатываюсь в грудь Сереже. – Ты обиделась, что ли? Малыш, я звонил тебе вчера, сегодня, а что такое?

Он приподнимает мою голову двумя пальцами, улыбаясь нежно при это. Нежный убийца. Ласковый киллер. В глазах парня чистая радость, вообще ни к чему не подкопаешься. И только у меня внутри что-то ломается, стоит только заглянуть в глаза, которые совсем не искренние. Взгляд этот больше не любящий.

Потому что я знаю правду.

– Занята была, – бросаю коротко, проглатывая правду. Интересно, чем этот театр абсурда закончится?

В душе разгорается что-то темное, настолько пугающее, что я сама себя боюсь в данный момент.

– Ришка, ну ты чего грустишь? – Сережа касается моего лица ладонью, притягивая к себе ближе, но я резко отворачиваюсь, прокашливаясь. – Ты бесишься из-за посвящения? Ну милая, я же уговаривал тебя пойти! Просил столько времени, а ты в отказ… тебе же не нравится. Да и скучно там было. Без тебя вообще не тот компот.

Наверное, последний гвоздь в крышку гроба он забил только что. Просто вывернул на меня ведро помоев, отчего нервный смех стал продираться наружу. Скучно было?

Как в том анекдоте «Третьим будешь? Пошли второго искать».

– Знаешь, Сережа, а мне пора, – произношу совершенно спокойным голосом, что поразительно, учитывая спектр эмоций, бушующий внутри.

От напряжения даже глаз начинает дергаться. Парень смотрит на меня непонимающе, моментально сникая. Только сейчас я замечаю, что на нем футболка, которую подарила я, пахнет он даже духам, которые я презентовала ему на новогодние праздники. И вообще все в нем такое родное и одновременно бесконечно чужое.

Раз и все.

– Я подвезу.

– Нет, Сереж. Не подвезешь. Мне в другую сторону.

В другую жизнь, как минимум. Ноги подкашиваются, пока я ухожу прочь, в последний раз бросая беглый взгляд на парня, которому когда-то отдала всю себя. Почти всю.

Я не знаю, на что рассчитывала при встрече после такого предательства. Наверное, я все еще надеялась, что он мне сознается. Но даже тогда, что с того? Я ведь не смогла бы простить его…

Однако мне нужно это долбанное признание как воздух, иначе выходит так, что он живет двойной жизнью, а я ошиблась в человеке слишком давно.

Это очень глупо, настолько, что я начинаю смеяться, выбегая из университета на залитый солнцем двор, где прямо по курсу стоит Лев в окружении вереницы баб и нескольких парней.

Что-то меняется, а что-то остается навсегда. В нашем случае, это список фанаток Льва Громова. Огромный список.

Душа истеричные нотки, продирающиеся наружу, я иду нетвердой походкой к Громову с единственно верным намерением отомстить. В спину мне смотрят до сих пор, это ощущение не покидает ни на минуту. И пусть.

Пусть смотрит.

Когда Лев замечает меня, на дне его плутовских глаз загорается огонек, распаляющийся с каждым моим шагом навстречу парню сильнее и ярче. Он уже понимает, почему я иду, по моим движениям, мимике все ясно ведь… Так очевидно для него, умеющего считывать эмоции людей по щелчку.

– Я согласна, – буквально кричу, как только приближаюсь ко Льву вплотную. Тот улыбается широко и одаривает меня игривым взглядом из-под полуопущенных длинных ресниц.

Окружающие люди не имеют никакого значения, потому что все внимание приковано только к Громову. Он смотрит мне в глаза, я в его, в его смех, в моих страх, но четкая уверенность в собственной правоте.

Когда Лев касается моей руки и слегка отводит в сторону, я не тушуюсь и не теряюсь.

– Уверена, Любиииимая? – наклонив голов ко мне, он выговаривает это елейным голосом.

– Да.

Сейчас я абсолютно не похожа на Арину, которой была столько лет. Это новая версия. Бета кончилась.

Лев переводит взгляд за мою спину и продолжает лыбится, только теперь еще и подмигивает кому-то. Не нужно быть и семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два. Прямо за моей спиной Сережа.

– Мамина бубочка сейчас смотрит на то, как мы с тобой щебечем. Точно уверена? Назад дороги не будет.

О чем это он? Какая дорога назад? Поздно пить минералку так-то!

Вскинув голову так, что теперь нас разделяют сантиметры, отвечаю внятно и довольно грубо:

– Да, уверена!

Лев кивает и грубо впивается в мои губы, выбивая из легких весь воздух. Меня бросает с разбегу в кипящий чан с водой, отчего я практически теряю связь с реальностью. Ноги и руки деревенеют, а в голове абсолютно ноль мыслей, только вырванные с корнем нервные окончания пульсируют и рождают в теле малознакомое тепло, что упорно локализуется внизу живота.

Только Лев Громов, измывающийся над моими губами, владеет всем фокусом внимания. Отчаянная ласка больше смахивает на грубую попытку овладеть мной. Язык бескомпромиссно вторгается в мой рот и лишает рассудка, одаривая грубой нежностью, о существовании которой я никогда не знала.

Танец губ и языков заканчивается быстро, Лев просто отрывается и вперяется в меня потемневшими от похоти глазами.

– Охереть, ему порвет пердак.

С этими словами слышится звук сигналки, а затем меня, шокированную, услужливо сажают на переднее сидение. Сквозь тонированные стекла автомобиля я вижу, как Сережа стоит и обтекает. Совсем как я стояла и обтекала от дерьма вчера.