Письмо на красной бумаге
Эгоистичный обманщик!
Даже здороваться с тобой не буду.
Неужели всерьез думал, что не замечу дрожь чернил?
Надеялся: не учую дымный запах пороха, что пропитал бумагу?
Раньше, значит, магией послания мне очищал.
Какой же ты! Зла на тебя не хватает.
Почему не сказал, что на войне? Это и есть твои семейные сложности? Сколько же надо задолжать, чтобы продать сына в это пекло? Все королевство треплется о том, как гибнут маги и благородные господины. А ты! Ты! Что ты там забыл?!
Почему не сказал?
Не нужно меня жалеть. Пиши все как есть. Я не ребенок.
Ну, зачем ты в это ввязался?
А что сейчас?
Ты пишешь странно. Что с тобой? Если ранен, так и напиши. Не нужно плести узоры из слов. Не нужно мне этого. Просто ответь: не могу писать, потому что в госпитале.
Если есть другая причина, я жду.
Поскорее выбирайся оттуда.
Я буду ждать тебя, каким бы ни вернулся.
Твоя сердитая К.
Глава 18
Аника много думала о просьбе фельдшера. Разузнала насчет хранилища. Действительно, ничего особенного за ним не числилось. И никто никогда не запрещал его посещать. И дверь не запрещено показывать. Аника даже аккуратно спросила Матейю о такой теоретической ситуации. Что ей, как директору, делать, если какой-нибудь турист вдруг попросит показать дверь или сам склад. Матейя пожала плечами и ответила, что никто рухлядью не интересуется, а если заинтересуется то, почему бы и не показать. Хотя, она при всем желании не смогла бы это сделать, потому что хранилище не открывается.
– А почему? – спросила Аника. – Если там нет ничего важного, то почему никто не может открыть?
– Не потому, что там сложный замок, если ты об этом подумала, – ответила директор, отвлекаясь от работы с журналами. – Он самый обыкновенный. Стандартное заклинание крови, – Матейя вспомнила, что Аника не разбирается еще в особенностях магических дверей. – То есть механизм открывается кровью мага. Никакой дополнительной защиты нет, как нет и ловушек, и сложных заклинаний. Все просто. Маг дает кровь, дверь открывается. Стандартная процедура.
– И? – вконец растерялась Аника.
– Хранилище древнее. Его делали маги. А кто в этом мире был из магов?
– Кто?
– Сапфировые. В те времена здесь были только они.
– Все равно не понимаю.
– Какая непонятливая, – улыбнулась Матейя. – Ни один маг не может открыть дверь, закрытую королевской кровью. Вот и вся проблема.
– А-а, – протянула Аника и села на стул рядом с директором.
“Значит, в самом деле никакого риска. И никакого закона не нарушаем. Но с чего фельдшер решил, что ее откроет? Хотя, у него есть магическая книга крови. Может, маги знают какой-то обходной путь? Может, просто нас в это не посвящают? А если откроет? Что тогда? А если врет? Если хочет украсть из хранилища что-то ценное? Или хуже. Опасное. И во всех бедах мира буду виновата я. Что же делать?”
– Аника.
– Что?
– На тебе лица нет. Что-то случилось?
– Нет, – она поднялась. – Все нормально. Я пойду. Надо сделать кое-что до учебы.
– Иди, – кивнула Матейя и вернулась к учебным журналам.
Аника вышла из кабинета директора и решительным шагом направилась в медпункт.
“Надо поскорей сказать, что согласна. Чтобы пути назад не было. А то его просьба уже весь мозг проела. То согласиться, то сдать фельдшера службе безопасности измерений. Какой же подозрительный тип! Все-то с ним не просто так”.
Когда она зашла в медпункт, растерялась от количества ожидающих приема. И сидят девушки. Кто с охлаждающей повязкой на лбу, кто с царапиной на коленке. Но все непременно демонстрируют слабость и страдания.
– У нас эпидемия? – спросила Аника. – Что происходит?
– В какой-то мере у нас действительно эпидемия, – ответила Йолана из-за стойки приема. – Ты на что жалуешься?
– Я? Ни на что. Мне нужно поговорить с фельдшером, – честно ответила Аника.
– Хм. Тут всем, как видишь, хочется поговорить с фельдшером, – усмехнулась Йолана. – Он сегодня прием ведет, и сразу все заболели. Присаживайся, Аника. Или вечером приходи.
– Глупость какая-то! – она обратилась к девушкам. – Вам не стыдно? Собрались тут. Симулянты. А если кто-нибудь действительно заболеет? Ему еще доказать из-за вас придется, что не придуривается. И локтями за помощью проталкиваться. Об этом подумали?
Она не стала дожидаться ответа и пошла в кабинет.
“Отвратительное поведение. Разве можно так себя вести? И ради чего? Чтобы с глупым фельдшером пару минут потрепаться?”
Ворвалась без стука. Он заполнял очередную карточку. Поднял на нее глаза.
– Аника? Что-то случилось?
Следом зашла Йолана, и стало как-то неуютно. Вот влетела сюда, а дальше что? Сказать при враче, что согласна выполнить его просьбу?
Она подошла к столу, желая потянуть время, и увидела стопку писем, съехавшую набок. Красивыми ленточками конверты перетянуты, с милыми фразочками, написанными женским почерком. И опять в ней щелкнуло. Как же хотелось на него наорать.
– Флирт с воспитанницами пансиона запрещен, – ледяным голосом сказала Аника. – Вы ведете себя просто отвратительно. Вы можете заводить какие угодно отношения и в любых количествах, но только не на территории пансиона. Если вы продолжите вести себя так аморально, я отправлю жалобу в Министерство Магии. А еще в ваш университет.
– Аника, – растерялся фельдшер. – Но я… У меня нет отношений с воспитанницами.
Она приподняла одно из писем.
– Хотите сказать, это не любовное письмо? Или для вас дурить несмышленых девчонок, которые парней месяцами не видели – шутка? Конечно же, это не отношения. Будничное развлечение для пресытившегося бабника.
– Я не такой, – уязвлено ответил фельдшер. – Ты ко мне несправедлива.
– Ага. Как же, – скрестила руки на груди Аника.
Фельдшер взял со стола письма и выбросил в урну.
– Я слишком хорошо воспитан и не мог себе позволить их даже не прочесть. Но раз для вашего хамоватого мира это нормально – отлично! Буду таким же грубияном. Однако прошу тебя, Аника, никогда не называй ни меня, ни кого бы то ни было из мужчин бабником. Особенно если ничего не знаешь про их личную жизнь. Это не только невоспитанно, но еще и очень глупо. Осмелюсь сказать: по-идиотски.
Он смотрел на нее долгим гордым взглядом, а потом добавил:
– Кроме того… У меня есть девушка.
– О как.
– И я намерен сделать ей предложение, – заявил фельдшер. – Когда пойму, что ей это нужно, – неуверенно добавил.
– То есть ты считаешь, что девушка, которая с тобой в отношениях, замуж за тебя не хочет?
– У нас все сложно.
– Это я уже поняла.
Тяжелое молчание прервала Йолана, про которую они с фельдшером уже совсем забыли. Врач, сидевшая все это время за столом, громко присвистнула.
– А ты, Киф, оказывается тот еще жестокий малый.
– Это я здесь жестокий? – развернулся к ней фельдшер.
Аника решила, что оставаться здесь и слушать продолжение гадкой беседы она не намерена. Вышла из кабинета, хлопнув напоследок дверью. В последнее время она часто хлопала дверью. Умеет фельдшер вывести из себя. Такой смирный и при том ломающий все вокруг.
“Паразит! – ругалась Аника. – Вот он кто. Паразит. Проник, замаскировался под безобидное, а теперь рушит установленный порядок, похуже любого хищника”.
Глава 19
Не каждый дракон умеет использовать пламя. Опасное свойство, которое проявляется в драконах редко. Потому обладатель подобного таланта учится им управлять с самого рождения. Но если дракон с огнем обучается в пансионе, возникают дополнительные сложности. Все-таки в горах можно баловаться с огнем сколько угодно. При тесном общении с людьми, необученный контролю способен спалить огромную территорию, в том числе уничтожить огороды, чем спровоцировать голод.
Именно поэтому всех одаренных драконов с первых дней с людьми на уроки огня отправляют в море. На небольшом острове – не слишком далеком от материка, но все-таки отдельно – драконы учатся управлять своим даром.
Главная по огненной стихии в пансионе – Полония. Не знающему ее достаточно хорошо может показаться, что такая милая, вернее сказать, легкомысленная женщина – которую и девушкой не зазорно назвать – не в состоянии преподавать столь разрушительный и плохо контролируемый предмет. Но это не так. Именно ее нежность и живость помогает усмирить огненную стихию. Чему она учит всех воспитанниц.
Драконы используют силу, отличную от человеческой магии, но в чем-то похожую. Особенно с магией крови. В министерстве есть неформальное название для драконьего способа взаимодействовать с объектами реальности – “магия духа”. Если найти человека, похожего по структуре, то он сможет чувствовать дракона. При долгом взаимодействии – общаться с ним. Слышать. Говорить. Именно на этой практике построены все отношения двух миров: людей и драконов. Но при всех очевидных плюсах и простоте, с течением времени проявились недостатки. Самый опасный – невозможность координировать огонь, когда дракон общается с напарником.
Дракон тратит слишком много энергии на связь с человеком. Потому каждый раз приходится выбирать: или он слушает друга, или управляет своей силой. Если такая ситуация в небольшом возрасте не так страшна – детеныши малы, послушны и мирятся с тем, что жечь все подряд нехорошо – с годами огня становится все больше. А с понимаем человеческой морали у драконов сложности.
Для дракона человек – существо интересное, но никчемное. Зачем сохранять ему жизнь, терпя собственные неудобства, неясно. Можно сказать, что люди словно трава.
Никогда мы не задумываемся, сколько сминается под нашими ногами былинок, полных жизни. В голову нашу не придет такая глупость, как стыд из-за оборванных цветов. Да, какие-то завоевывают наше внимание. К каким-то растениям мы может быть привязаны, они могут быть дороги. Но это ни в коем случае не распространяется на всех.
Вот и для дракона так же. Они согласились, что существуют удивительные необычные создания, обладающие равным разумом. С ними можно говорить, познавать. Но есть еще тьма каких-то двуногих отростков, жизнью которых вполне можно пренебречь. Особенно, если эта мелочь мешает.
Существовал способ общаться с занятым огненной стихией драконом – напарнику нужно пробиться к разуму в одностороннем порядке. Естественно, на такое способны скорее маги, чем люди без силы. Единственным проверенным помощником был легкий характер – схожий с проявлением водяной магии – чем и отличалась Полония. Над чем работала с воспитанницами Люсия. Открыться другому существу. Плавно заполнить его голову своей ненавязчивостью. Остудить, успокоить, перенаправить.
И у Аники с этим были большие проблемы.
Может показаться, что расслабиться просто. Что может быть сложного, если вы растете бок о бок? Но не каждому человеку свойственно открывать свою душу. Даже самым близким. Хочется быть настороже – всегда. Всегда чувствовать, что покрыт хотя бы корочкой, прикрывающей истинную суть.
Аника ко всему прочему была не просто осторожная по природе. Но еще и замкнутая из-за непрерывного ожидания каких-нибудь неприятностей. Из-за укоренившейся в ее голове хронической тревоги, избавить от которой не могла даже Люсия на своих расслабляющих и доброжелательных практиках.
– Аника! Что вы творите? – крикнула с земли Полония.
– А?
Аника очнулась словно ото сна и поняла, что Лила вошла в азарт и помимо учебной дорожки из соломы, выложенной на песчаном пляже, с удовольствием подожгла чучела зрителей, что стояли неподалеку.
– Лила! – возмутилась Аника. – Ты зачем хулиганишь? А ну, прекрати!
Лила в последнее время совсем не слушалась. Хотя, Аника заметила, что странное поведение в принципе стало свойственно драконам. Особенно преподавательским. Веселые какие-то. Раньше за ними озорства не наблюдалось. Теперь вот и Лила подцепила эту диковинную игривость. Она и раньше-то любила пошалить, чем иногда ставила напарницу в тупик, но в последние дни дракон переходила все границы. Зачем чучела сожгла?
– Так, ну-ка спускайтесь! – приказала Полония.
– Доигрались, – укоризненно посмотрела на дракона Аника, хотя той явно были безразличны переживания девушки.
Когда они спустились, Полония долго рассказывала Лиле, что поджигать человеческие фигуры нехорошо, даже если они ненастоящие. А потом переключилась на Анику. Долго, с чувством с толком с расстановкой объясняла, что как только напарник чувствует в драконе желание подурачиться, то должна желание это пресечь. Убедить, что сейчас не время, предложить другой вариант развлечений.
– Я понимаю, – смиренно кивала Аника, хотя ничего она не понимала.
Например, ей совсем было непонятно, что может быть веселее горящих соломенных чучел. Полония говорит, что можно отвлекать беседой о вкусняшках. Драконы те еще лакомки. Почему бы желание посмотреть, как будет что-то корчиться в огне, не заменить на предложение съесть любимое угощение.
Но это полбеды. На самом деле Аника едва ли могла достучаться до Лилы, когда та создает пламя. И если раньше это было почти незаметно, с наступившей внезапной живостью, провал Аники в единении с драконом всплыл неприятным фактом.
– Я отправляю вас на десять допчасов к Люсии. После запрошу у нее ваши результаты. Свободны.
– Хорошо, Полония.
Аника уже забралась на спину Лилы.
– Постой! Послушай, – остановила ее учитель, – раз у вас такие сложности. И я понимаю, что вы начали… поздно. Попробуй изучить, как с этим справлялись драконоборцы.
– Это тут при чем? – насупилась Аника.
– При том, что у них были свои способы. Работы с водяной стихией. Я досконально не изучала этот вопрос, к тому же, Сад камней, кажется, для ритуалов подчинения и построен. Посмотри. Быть может, старые упражнения тебе помогут.
– Я почитаю.
– Хорошо, – улыбнулась Полония, вернувшись к своему легкому образу. – Лила устала, можешь ее отпустить. А ты прямо сейчас иди читай. Пятая секция. Третий шкаф справа. Завтра перед обедом ко мне зайдешь, и обсудим.
– Я поняла, – обреченно ответила Аника, смирившись, что сегодня до ночи придется торчать в библиотеке. – Лила, подкинь меня к пансиону.
Дракон одобрительно кивнула и поднялась в небо.
Когда Аника дошла до библиотеки, та оказалась совсем пустой.
Библиотекой обычно заведовала Бригита. Когда вела уроки, конечно, помещение закрывала, но в это время у Бригиты уроки уже закончились, однако в библиотеку она не вернулась.
Аника подошла к столу, где обычно сидела учительница, и заметила записку:
“Дорогие воспитанницы!
Нас с Морой пригласили в столицу. Во время последнего визита министр отметил чудесную подготовку Моры и рекомендовал нас ко двору.
Вернемся после дней драконов.
Если вы решили взять книгу, запишите в красный журнал.
Если вы возвращаете книгу, положите ее в коричневую коробку.
По всем дополнительным вопросам, обращайтесь к директору.
С уважением, Бригита Францишек”.
Аника хмыкнула и зажгла масляную лампу. Обычно в пансионе не используют искусственное освещение: надобности нет. Световой день долгий, а по вечерам – если кто-то куда-то идет – вполне можно обойтись переносной лампой. Именно такую сейчас и держала в руках Аника. В библиотеке и днем полумрак. Книжные стеллажи, как бы их широко ни расставляли, наполняли даже просторный зал тенями.
Однажды в мир драконов вместе с министром приезжал инженер-чудак. Долго восхищался красотой библиотеки и печалился оттого, что она такая темная. Нехорошо, говорил, давайте ее осветим. Рассказывал про какое-то электричество. Но Матейя послушала и решила, что ввязываться в строительство неизвестных станций ей и пансиону не так чтобы нужно. Кто следить и ремонтировать все это будет ― неизвестно. Инженер тогда рассказывал, что можно в дальнейшем и в дома жителей такой свет провести. Но когда директор у него спросила, останется ли сам инженер в их мире, чтобы обучить и рассказать людям, как с этим его электричеством жить-поживать, воодушевленный чудак тут же стух.
Аника дошла до нужной секции и отыскала шкаф с книгами про драконоборцев. Поставила лампу. Вздохнула. Читать старые россказни ей совсем не хотелось. Но Полония спросит непременно, а значит, лучше с этим не затягивать. Она протянула руку, и вдруг из стеллажа за ее спиной посыпались книги. Аника на мгновение решила, что кто-то пошутил и толкнул их с противоположной стороны. Но никого за стеллажом не оказалось. Зато сквозь свободные полки она увидела тусклый свет точно такой же лампы, которая стояла на таком же столе, на точно том же месте. Могло бы показаться, что Аника увидела зеркало. Только ее в этом зеркале не было.
– Бред, – тихо сказала она, передернув плечами.
– Аника? – вдруг откликнулся фельдшер из темноты.
Она присмотрелась, но разглядеть не могла, пока он не подошел к лампе, так точно поставленной на то же самое место, что поставила она.
– Я сперва подумал, что кто-то их уронил, – попытался оправдаться фельдшер.
– Что ты здесь забыл? – сердито спросила Аника, присаживаясь на корточки.
Она стала собирать упавшие книги. Когда сложила и поднялась, фельдшер оказался рядом и помогал ей расставлять их на полках. Аника решила не комментировать его помощь. Пусть делает, что хочет. А ей просто нужно выполнить задание Полонии. Поставила стопку книг на стол и вернулась к стеллажу про драконоборцев.
– Я ищу архитектурный проект этого здания, – спокойно сказал фельдшер, расставляя последние. – По нему предположу, за какой из стен можно спрятать хранилище. Потом попытаюсь найти тайный рычаг.
Аника встала и, пройдя по коридору, дошла до нужной стены. Нажала на один из завитков лепнины. Заскрипел давно не работавший механизм, и стеллаж с книгами поехал в сторону.
– Здесь твоя дверь, – хмуро сказала Аника и вернулась на свое место.
Письмо на зеленой бумаге
Кочергой она разворошила угли в небольшой печи в комнате матери и устроилась в кресле рядом. Совсем близко, чтобы тепло от угасающих всплесков пламени радовало и создавало то сказочное настроение, когда-то затерянное в детстве. Сейчас же ждала новых волшебных историй, которые примчатся к ней из далекого-далекого мира, написанные красивым быстрым почерком, немного угловатым, но все еще старательным.
Шкатулка “тайного друга” тихо шуршала, предвещая: вот-вот появится в ней тонкий зеленый конверт с новостями, возможно, объяснением. В последние месяцы шкатулка долго создавала в себе это письмо. Измучиться можно от ожидания: когда же наконец оно придет. Вдруг щель шкатулки вспыхнула. Можно читать.
Здравствуй, моя бесстрашная К.
Всем сердцем надеялся, что наконец откроешь свое имя, но пусть будет так.
Всегда поражался твоей наблюдательности. Хотя, знаю, что это следствие сложной жизни по соседству с дикими и опасными существами. Думаю, это у тебя в крови ― видеть большее и подмечать незначительное. Еще в тех письмах, где описывала пейзажи вашего мира, заметил это. Как же ты талантлива. Как приятно, что бессмысленное существование меня не безразлично такой восхитительной девушке.
Ты так внимательна ко мне. Это восхищает и очаровывает. Жаль, что разочаровал тебя. Жаль, что врал тебе. И вру по сей день.
Да, моя милая К. Сгораю от стыда, ведь ты мой единственный друг, а я утаивал от тебя так много. Тяжело от этого. Тяжелее признания только признаваться, в чем именно врал. Боюсь размышлять о том, что ты сделаешь, когда прочитаешь это письмо.
Но не будем об этом. Просто напишу как есть.
Выдохнул. Проклятый бальзам старика Нао предательски рассеивает мысли. Надо бы собраться. Ничего не упустить.
Представляю, как ты сейчас напряжена.
Прости.
Одна моя особенность давно лежит камнем на сердце и мешает нашей чистой дружбе. Однако начну издалека. Потому что так привычнее. Спокойней смогу перейти к сути.
Ты права, я был на лечении. Разбился. Не писал об этом. Не потому, что считаю тебя ребенком или не доверяю. Нет. Не хотел вспоминать. Не хочу даже пытаться поднимать эти события в своей памяти. Прошло. Все это прошло. Сейчас мои дни стали светлее и теплее. Я обогрет письмами моего трепетного друга, тебя, а еще я встретил Роззи.
Она удивительная.
Я мог бы болтать с ней днями напролет. Собственно, так мы и поступаем. Хотя жить в одной комнате с таким легкомысленным существом – сплошное мучение. Но у нее очень красивый голос. Ворчит только часто. Думаю, тебе бы понравилась Роззи. Хотел бы вас познакомить. Хотя сейчас она тебя недолюбливает. Прости за прямоту. Говорит: у нас подозрительные отношения. А какие? Какие действительно у нас отношения? Сердечная дружба. Пока что. Допускаешь ли ты…
Не совладала с чувствами. Смяла бумагу, бросила в почти угасшие угли. Милая Роззи и трепетный друг. Не зря ждала объяснения. Вот и объяснился.