Read the book: «Рыцарь Кровавой Розы. Темное Сердце Камелота #1»

Тимур Марков

Font:

Редактор А-К. Никитина

Редактор Александр Хаку

Корректор Архан Черный

Редактор Евгения

ISBN 978-5-4496-6197-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I

Он бежал по узкой тропе сквозь чащу. Лес, словно застывший в зените осени, обступал его слева и справа золотисто-багряной стеной. Ветер, гулявший между ветвями, заставлял шелестеть листья, играющие всеми оттенками желтого и бордового. Тропа извивалась, будто змея, и, петляя, заманивала его в самое сердце леса.

Он бежал, бежал вперед, не оглядываясь и не раздумывая. Холодный ветер бил его в лицо, колючие ветви цеплялись за одежду. Он ступал босиком по вековому ковру из палых листьев вперемешку с грязью, но ничто из этого не имело значения. Азарт погони, охвативший его, вытеснил из головы все остальное. Все его чувства обострились до предела. Безудержная жажда охоты бежала по его венам, и все, что он мог слышать, это собственное прерывистое дыхание и бешеный ритм, который отбивало сердце. Земля, небо, ветер, лес вокруг – все это перестало существовать. Мир съежился до маленькой тропки сквозь чащобу, где существовали лишь двое – он и его добыча, бежавшая впереди. Пока бежавшая…

Он пересек небольшой ручей и не обратил ни малейшего внимания на фонтан ледяных брызг, хлестнувший его по ногам. Впереди показалась огромная коряга, упавшая поперек дороги. Зверь проскользнул под ней, видимо, надеясь, что это остановит преследователя, но охотник с легкостью преодолел препятствие, ни на дюйм не убавив скорости. У животного нет ни единого шанса. Ни у кого нет шансов. Ибо он был рожден, чтобы стать охотником. Охота была у него в крови, она была его призванием, его сущностью. Он сам был Охотой…

Наконец он понял, что зверь начал выдыхаться. Еле заметно, но тот все же замедлил бег, и это не укрылось от взора охотника. Как будто нарочно, тропа внезапно перешла в небольшую поляну, укрытую красно-золотым одеялом. Наступал решающий момент.

«Сейчас или никогда»! – пронеслось в его голове.

Охотник резко остановился и занес вверх руку, в которой сжимал короткое черное копье. Всего лишь доля секунды, чтобы прицелиться. Второго шанса не будет.

«Он и не понадобится».

Он набрал в грудь воздуха, выждал ровно один удар сердца, сделал глубокий выдох, и…

– Тристан!

Звук его собственного имени, словно разгневанный призрак, ворвался в изолированный мир охотника, в мгновение ока разрушив концентрацию. Прямо в момент броска его рука слегка дернулась, но этого было достаточно. Чёрной молнией копье пронеслось сквозь поляну и с глухим стуком вонзилось в упавшее дерево. Ровно в том месте, где долю секунды назад стоял зверь…

Животное, чудом избежавшее смерти, развернулось к нему, и, насмешливо хрюкнув, скрылось в чаще. Он не мог поверить своим глазам. Столько времени, столько сил, напряжение всех своих инстинктов – и все это было потрачено зря?! Он терпеть не мог, когда что-то шло не так. Особенно, когда он так тщательно готовился. Мир вокруг стал снова обретать краски и звуки, вернулись крики птиц и холодное дыхание ветра. Он чувствовал, как последние искры охотничьего азарта покидают его тело, испаряясь в прохладном дневном воздухе, а на их месте неумолимой силой разрастается гнев.

Юноша, которого назвали Тристаном, обернулся, чтобы увидеть, кто посмел так нагло его прервать. На краю поляны на гнедом коне восседал рослый мужчина средних лет. Его виски и короткую бороду слегка тронула седина, но размах плеч и твердость, с которой он держался в седле, выдавали в нем опытного воина. Горвенал, правая рука его отца и наставник самого Тристана. Ну, разумеется… Никто другой не осмелился бы на подобную дерзость. Никто другой после такого просто не сносил бы головы.

Тем не менее, сказать, что он зол, значило бы ничего не сказать. Он был в ярости и не видел ни одной причины этого скрывать. Резким движением Тристан сорвал охотничьи перчатки – единственный предмет своей одежды, не считая короткой шерстяной туники, перехваченной на талии кожаным поясом, – и швырнул их на землю.

– Да как смеешь ты вот так прерывать меня?! – проорал он. – Я два часа выслеживал этого зверя, потом еще час преследовал его – и в самый последний момент, когда добыча была уже у меня в руках, явился ты и все испортил!

Тристана чуть не трясло от злости. Он чувствовал, как вздулись вены на его шее и как дрожат его губы. Лицо Горвенала, однако, осталось невозмутимым. Он выдержал небольшую паузу, и произнес спокойным, но очень твердым голосом:

– Твой отец желает видеть тебя.

Юноша только открыл рот, чтобы возразить, но Горвенал прервал его, не дав произнести и слова:

– Немедленно, Тристан, – сказал он тоном, не допускающим возражений.

Тристан буравил своего наставника взглядом, ладони сжимались в кулаки в бессильной ярости, дыхание со свистом вырывалось из ноздрей. Разогретые бегом мышцы остывали, становилось холодно. Приказ отца есть приказ отца. Ему придется подчиниться. Опять.

Тристан смачно плюнул себе под ноги и быстро пересек поляну. Горвенал привел с собой еще одну лошадь – резвую молодую кобылу, быструю, как ветер. Юноша небрежным рывком выхватил у него поводья и, резко вскочив в седло, тут же выслал лошадь в галоп в направлении замка. Бывалый воин лишь ухмыльнулся и направил своего коня следом.

II

Замок Тинтагель, твердыня дома Лионессе, расположенный на высоком холме, величественно нависал над окрестностями, словно немое грозное напоминание жителям этих мест о том, кто был их господином.

Дойдя до двери покоев, юноша жестом отпустил слугу. Грядущий разговор не предвещал ничего хорошего, но выбора не было. Задержавшись на секунду у входа, он медленно вздохнул и шагнул вперед.

Личные покои хозяина замка были просторны, но обставлены довольно скромно, – кровать, пара сундуков, стол и стулья. Лорд Тинтагеля не стремился к роскоши в повседневной жизни. Сейчас он стоял возле большого очага и, сложив за спиной свои руки, покрытые плотной вязью татуировок, задумчиво глядел в танцующие языки пламени. Тристан остановился на входе и негромко произнес:

– Ты звал меня, отец?

Король Марк из дома Лионессе, хозяин замка Тинтагель и правитель Корнуолла, обернулся на его слова. Он был уже не молод, и годы не пощадили его – волосы, некогда насыщенного темно-орехового цвета, теперь отливали бледным серебром. Глубокие морщины избороздили его мужественное волевое лицо. Легкая сутулость уже начала клонить его к земле. И тем не менее, никто не посмел бы назвать его немощным – широкие плечи и сильные руки, пронзительный взгляд настоящего хищника – все это служило весомым предупреждением любому, кто осмелился бы бросить ему вызов. Тристан неоднократно имел шанс воочию убедиться – владыка Корнуолла все еще силен и опасен в бою.

– А, явился наконец, – небрежно бросил Марк. – Садись.

Юноша повиновался. Всю дорогу до замка Тристан отчаянно старался угадать, зачем он так срочно понадобился отцу. Неужто это из-за позавчерашней гулянки? Он всего-то взял пару отцовских наложниц и бочонок-другой вина. Вообще-то, у Тристана были собственные наложницы, но он никогда не видел принципиальной разницы, а вот отец почему-то был крайне щепетилен в этом вопросе.

В любом случае, он не считал себя виноватым. С самого детства отец держал его в родовых владениях, словно в плену. Юному наследнику разрешалось свободно перемещаться по территории королевства, но вот выезжать за ее пределы было строго-настрого запрещено до совершеннолетия. Этот момент должен был вот-вот настать, и Тристан уже сладостно предвкушал, как он вырвется из своей темницы и устремиться навстречу новому, неизведанному миру. А до тех пор только и оставалось, что пить, охотиться и веселиться с юными красавицами, благо ни одна девушка в Корнуолле не посмела бы отказать сыну своего короля. Сейчас ему придется выслушать еще одну нотацию о его неподобающем образе жизни (как будто в этой глуши было еще чем заняться), покорно согласиться, и круг начнется заново.

Король медленно пересек комнату туда-обратно, и, взглянув на своего отпрыска, произнес:

– Ты отправляешься в Камелот.

У Тристана перехватило дыхание. Сказать, что он был поражен, значило ничего не сказать. Направляясь к отцу, он был готов услышать что угодно, но только не это. Юноша приподнялся в кресле и уставился на родителя, как завороженный. Отец не обратил на это внимания и продолжил все тем же спокойным, властным голосом:

– Скоро ты достигнешь возраста, в котором мальчик становится мужчиной. А значит, по нашим обычаям, как юноша из благородного Дома, ты должен быть посвящен в рыцари, хотя, видят духи, ты к этому не готов. Однако, кто я такой, чтобы нарушать традиции?

– Ты отправишься в Камелот, – повторил Марк, – и предстанешь перед королевским Советом. Он, согласно обычаю, назначит тебе испытание, и, если ты с честью выдержишь его, то станешь в глазах всех Домов взрослым мужем и сможешь именовать себя Рыцарем Кровавой Розы, воином из дома Лионессе.

Тристан все еще не верил своим ушам. Неужели все это происходит на самом деле? Неужели то, ради чего он был рожден, то, чего он ждал столько лет, наконец случится? Испытание, о котором говорил отец, было традиционным обрядом посвящения, после которого мальчик мог считаться воином, а значит, взрослым, полноправным мужчиной. Этот обычай уходил корнями в глубокую древность и был продиктован необходимостью. Остров Альбион, на котором располагалось королевство Логрия, был опасным и враждебным местом, кишащим чудовищами и темной магией. Здесь на каждом шагу человека могла подстерегать гибель. Поэтому юные отпрыски благородных семей должны были доказывать свою силу, выносливость и сноровку. Лишь сильные имели право жить в этом суровом мире – для слабых здесь места не было.

Это, однако, не слишком беспокоило Тристана – уже на протяжении многих поколений посвящение считалось скорее формальностью, данью традиции. Объединенные силы Домов достаточно успешно защищали границы страны, так что необходимость в суровых испытаниях для юных дворян отпала. Скорее всего, ему поручат выполнить какое-нибудь несложное, чисто символическое задание – и это все, что отделяло его от заветного звания рыцаря. Волноваться не о чем. Тристан уже вовсю смаковал эту мысль, представляя церемонию своего посвящения – роскошные залы королевского дворца в Камелоте, лорды и леди всех благородных Домов, отблески огней на начищенных доспехах, роскошные наряды, и в центре всего этого – он, наследник дома Лионессе, все взгляды устремлены на него… От торжественности и близости этого момента просто захватывало дух!…

– Тристан! – голос короля выдернул его из мира грез и вернул к реальности. – Ты слушаешь меня?

– Да, отец… – проговорил он немного рассеянно. – Прости, я…

– Надеюсь, ты понимаешь, насколько это ответственный момент? – продолжил Марк. – Ты же не опозоришь род Кёрна перед всем Камелотом?

Тристан недовольно нахмурил брови. Кёрн, о котором говорил отец, был родоначальником их дома, их Патриархом. Когда-то, множество лун назад, когда люди просто бродили под звездами и не знали секрета стали, остров населял загадочный волшебный народ – Ши. Они, хоть внешне и походили на людей, не имели с ними ничего общего. Будучи древним народом, возможно, столь же древним, как само время, Ши владели могущественным колдовством, и черпали силу из окружающей природы – лесов, холмов и рек. Много столетий Ши воевали с фоморами – ужасными демонами, пришедшими из глубин моря. Никто не мог взять верх, и тогда Ши обратили свой взор на людей – примитивных созданий, с их точки зрения, должно быть, не сильно отличавшихся от животных, но почитавших древний народ, как богов. Неизвестно, что послужило тому причиной – может, Ши и правда разглядели в людях скрытый потенциал, а может, просто сочли их новой забавной игрушкой. Так или иначе, они стали обучать азам своей магии наиболее одаренных людей, но некоторые из них в своем любопытстве зашли еще дальше…

Одним из этих «некоторых» был и Кёрн Охотник, далекий предок Тристана, предводитель наводящего ужас сонма духов, известного как Дикая Охота. Так у Ши и людей появилось общее потомство – легендарные полукровки, будущие основатели благородных домов Логрии. Но однажды Ши просто… исчезли. Никто точно не знал, что с ними произошло – одни легенды говорили, что Ши разочаровались в этом мире и вернулись в свой родной, из которого когда-то пришли, другие – что их уничтожила какая-то ужасная болезнь, третьи – что они вовсе никуда не уходили, а лишь затаились на время в недоступных убежищах. Как бы то ни было, могучие покровители исчезли, и люди остались один на один с фоморами. Не в силах в одиночку противостоять столь могущественному врагу, человечество попало в рабство к морским демонам на долгие-долгие годы. Тяжким было это ярмо, но тут на арене истории появились полукровки – наполовину люди, наполовину Ши, до того скрывавшиеся от мира. Они сумели объединить разрозненные кланы и поднять их на борьбу с общим врагом. Люди сокрушили цитадели фоморов на побережье, а самих их загнали обратно в пучину моря, из которой те когда-то явились. Новые вожди разделили земли острова между собой, основав каждый свою династию правителей. Так началась новая эра – эра благородных домов Логрии.

Эту легенду Тристан, как и любой представитель аристократии, прекрасно знал с детства. Изучение истории острова – еще один пункт скудного списка развлечений, которыми наследник Лионессе мог разнообразить свой досуг.

– Я не подведу тебя, отец – проговорил Тристан, стараясь вложить в голос как можно больше смирения.

Марк смерил его оценивающим взглядом, судя по которому, получилось не очень.

Лорд Тинтагеля неторопливо прошелся по комнате и медленно опустился в кресло напротив сына. Тристан уже начал снова погружаться в грезы о предстоящем торжестве, когда отец произнес:

– Прежде, чем ты уедешь, ты должен знать кое-что, – он выдержал небольшую паузу, словно сомневаясь, продолжать или нет, но затем все же сказал: – Пендрагон больше не правит Камелотом.

Юноша уставился на него непонимающим взглядом. До сих пор Тристан был уверен, что удивить его так сильно два раза подряд невозможно, но отцу это удалось. Как, впрочем, и многое другое. Пендрагон был Верховным королем Логрии, основателем Камелота, и сюзереном всех благородных Домов. Когда-то, еще до рождения Тристана, Логрия не была единым королевством – земли каждого Дома представляли собой независимые королевства, постоянно соперничавшие между собой. Однако, аристократы Альбиона не всегда решали свои разногласия только силой оружия, и тогда начиналась политика. Для этих целей служила Пляска Гигантов – древний круг священных камней, мощнейшее место силы. Он располагался в стране Мид, нейтральной территории в самом центре Логрии, и был священным местом, пролить кровь в котором означало навлечь на себя гнев высших сил. Мид принадлежал дому Эллиллон, народу бардов и сказителей, хранителям законов и традиций, которые держались в стороне от политики и выступали в роли арбитров и судей. Согласно обычаю, раз в год, в канун великого праздника Билльтейн представители всех Домов съезжались туда, что разрешить накопившиеся за год вопросы. Здесь объявляли войну, заключали мир и вершили правосудие.

И вот однажды на совет явился Пендрагон – могучий воин высотой почти в два человеческих роста. Никто не знал, кто он такой и откуда пришел. Он просто встал на середину круга и объявил, что отныне он является Верховным королем всей Логрии, а благородные Дома обязаны служить ему. Присутствовавшие лорды и леди, разумеется, с этим не согласились. Первыми вперед вышли король Бан дю Лак, правитель Арморики, и король Леодегранс Ир Гвилл, властелин Камелиарда. Два надменных правителя, чья гордыня стала легендой даже среди аристократии, давно соперничали друг с другом за право объединить под своей властью все Дома и уж точно не стали бы терпеть таких заявлений от какого-то выскочки, пусть своим видом он и походил на великана. Первому Пендрагон раздавил руками голову, словно спелый плод, а второго просто размозжил об камень. Расправиться с потомками Ши было под силу далеко не каждому, и жуткое зрелище парализовало собравшихся на несколько бесконечных мгновений. А затем началась битва – все без исключения дворяне, съехавшиеся в тот день к древнему мегалиту, ринулись на самозванца с твердым намерением разорвать его на куски, кем бы он ни был. Лучшие воины Альбиона безжалостно разили его мечами, кололи копьями и пронзали стрелами. За их спинами те, кто не преуспел в искусстве боя, но постиг тайные знания и ритуалы, творили свои заклятья. Но очень скоро они, к своему немалому удивлению, обнаружили, что все усилия тщетны – даже самые страшные раны на теле незнакомца по воле какой-то неведомой силы затягивались, едва успев появиться. А вот благородные лорды таким даром похвастаться не могли. Тогда Пендрагон ответил, и битва превратилась в резню. Много знатных мужей и жен расстались с жизнью в тот день, и ни один благородный Дом не избежал утраты. Когда стало очевидно, что если бойню не остановить, то погибнут все, мудрый Талиесин, глава дома Эллиллон и основной распорядитель важнейших церемоний, убедил остальных сложить оружие. Но Пендрагон отнюдь не собирался истреблять всех дворян Логрии – напротив, те были нужны ему.

Когда сопротивление прекратилось, непобедимый воин вновь вышел в центр круга и повторил свои требования. Теперь уже никто не отважился перечить ему. Властолюбивые и гордые аристократы, которые годами грызли друг другу глотки за малейший кусочек власти и могущества, вынуждены были покориться воле завоевателя. Дабы укрепить и хотя бы формально узаконить свою власть, Пендрагон вступил в ритуальный брак с Гвиневрой, дочерью короля Леодегранса. Ее род происходил от Ллуда Серебрянной Руки, именовавшего себя королем Ши (во всяком случае, так утверждали сами члены дома Ир Гвилл), так что она как нельзя лучше подходила на роль королевы. Трудно представить, что кто-то мог ненавидеть узурпатора сильнее ее, но, как и у всех прочих, у нее не было никакого выбора.

Пендрагон также объявил, что новому королевству нужна новая столица, и велел дворянам начать возведение могучей крепости на землях Мида, ставшей основой нового, невиданных размеров города. Причем, дабы еще больше сломить дух спесивых аристократов, он заставил их лично участвовать в работах – короли и королевы, лорды и рыцари таскали песок, обтесывали каменные блоки и поднимали гигантские глыбы на высоту стен наравне с простыми рабочими. Это неслыханное унижение еще больше распалило ненависть к завоевателю, но оно же еще раз показало тщетность попыток к сопротивлению. Новый город получил название Камелот, и его грозные стены и башни стали застывшим в камне воплощением власти Пендрагона, а также суровым предостережением всем тем, кто осмелится бросить ему вызов.

Новейшая история Логрии тоже не была для Тристана тайной. Однако, кое-чего он, похоже, все-таки не знал. Вряд ли Пендрагон отказался от власти добровольно. А это значит, что кто-то все же сумел одолеть его. Но как это возможно?

– Кто же сумел победить это чудовище? – спросил Тристан.

– Ланселот, – ответил Марк. – Это он нашел способ. Каждый из нас многое потерял в тот роковой Билльтейн, – голос короля едва заметно дрогнул на этих словах, но Тристан уловил это, – и все мы горели желанием отомстить, но его ненависть оказалась самой сильной.

– Но как?

– Этот монстр казался почти неуязвимым – любая нанесенная рана, смертельная даже для потомков Ши, заживала на нем прямо на глазах. И все же ей требовалось немного времени, чтобы зажить. Этого оказалось достаточно. В назначенный день мы все явились в зал Совета – узурпатор собирался огласить свой новый указ. По сигналу мы накинулись на него – целью было повалить его на землю. Это оказалось не так-то просто – один из сыновей короля Пеллинора расстался с жизнью в этом бою, а с ним еще с полдюжины младших сыновей и кузенов из других Домов, чьих имен я не помню. Но, когда нам все же удалось опрокинуть его, Ланселот взобрался ему на грудь, вонзил меч прямо в его сердце и оставил там.

Как мы и надеялись, без сердца даже это чудовище не могло жить. А поскольку клинок оставался в нем, это не давало сердцу восстановиться. Строго говоря, мы не убили его, а, скорее, заключили между жизнью и смертью, но нас и это вполне устраивало. Ланселоту, правда, пришлось пожертвовать Экскалибуром, своим фамильным мечом, ибо только он оказался в состоянии проделать достаточно глубокую рану, но, на мой взгляд, это небольшая цена за такую победу.

Марк слегка усмехнулся на последних словах. Было видно, что потеря, нанесенная чужому Дому, радовала его. Воцарилось недолгое молчание. Слышался лишь легкий треск поленьев в очаге да вой ветра за окном. Правитель Корнуолла сидел молча и, нахмурившись, буравил сына взглядом своих темно-желтых глаз. Ох, этот взгляд, с которым хищник смотрит на добычу. Тристан так и не научился выдерживать его.

– Я жалею лишь об одном, – продолжил король после паузы, – что это не я пронзил его поганое сердце. Впрочем, каждый из нас желал бы этого.

– Так… кто же теперь правит королевством? – спросил Тристан.

– Те, кто и должен, – ответил отец. – Мы, главы благородных Домов. Совет теперь заседает в Камелоте, и, как и прежде, мы вершим судьбы этой земли. Пришлось, правда, придумать что-то для черни. Узурпатор показал им, что мы уязвимы, и они перестали бояться и уважать нас, как подобает. Но эту проблему взяла на себя леди Гвиневра – она объявила народу, что Пендрагон решил уйти на покой для обдумывания дальнейшей судьбы королевства, и разрешил лишь ей общаться с ним. Теперь она будет глашатаем своего «супруга», и через нее он будет говорить с подданными.

Отец слегка хмыкнул и снова замолчал. Любопытство разъедало Тристана, но он благоразумно решил покорно ждать, когда Марк продолжит.

– Имей это ввиду, – уже своим обычным, спокойно-властным тоном произнес король. – Тайна не должна быть раскрыта. Если чернь узнает правду, они восстанут против нас, и начнется резня. От сохранности этого секрета зависит судьба благородных Домов и всей Логрии.

– Я не подведу тебя, отец! – гордо произнес Тристан, но внутри ощутил укол обиды – неужели Марк думает, будто его наследник способен на такую глупость?

Король опять смерил сына своим пронзительным взглядом.

– Увидим.

Владыка Корнуолла подошел к окну и некоторое время вглядывался в вечерние сумерки. Кто знает, что видел он в последних отблесках заката?

– На сегодня достаточно, – снова заговорил Марк. – Ступай, тебе нужно подготовиться. Ты уезжаешь через неделю.

Тристан поднялся из кресла и уже собирался было поклониться на прощание, как вдруг неприятное осознание заставило его застыть на месте.

– Погоди-ка, – медленно произнес он. – Ты что, не едешь со мной?

Отец повернулся к нему, и ответ ясно читался в его глазах.

– Мне нужно уладить кое-какие срочные дела. На границах опять неспокойно. Дикие северные племена только и видят, как воспользоваться нашей малейшей слабостью и разорить порубежные земли. Ситуация требует моего личного присутствия. С тобой отправится Горвенал.

Тристан не мог поверить своим ушам.

– Но это… это же самый важный момент в моей жизни! Как ты можешь?… – начал было юноша, но выражение отцовского лица ясно говорило о том, что разговор окончен.

– Я приеду в Камелот на твое посвящение, если ты справишься, – таков был его ответ.

Смысла в дальнейшей дискуссии не было. Тристан выпрямился и надел на себя маску холодной учтивости, хотя с трудом мог сдерживать горький комок обиды, разраставшийся внутри. Король продолжал смотреть в окно.

– Когда я вернусь, будь добр, встреть меня, как подобает отцу встречать сына, – сказал он полным напускной вежливости тоном, и с этими словами развернулся и зашагал к выходу.

– Зависит от того, как именно ты вернешься, – произнес Марк, не поворачиваясь.

Тристан остановился на этих словах, и, бросив на отца короткий взгляд через плечо, вышел из его покоев.