Read the book: «Двойная жизнь. Из света во тьму»

Глава 1
О свершившемся и грядущем

Шел третий день нашего марша в Фиральское герцогство. Чем дальше мы отходили от столицы, тем холоднее становилось, и мне уже не казались ненужными все те теплые вещи, что были взяты с собой. Поход напомнил об университетских временах, когда мы после третьего курса, собравшись нашей небольшой, но крепкой компанией из семерых человек, купили себе путевки на Алтай. Тогда разве что снега не было…

«Конная феерия», как мы потом между собой окрестили это приключение, себя оправдала на все сто. Правда, на конях мы проделали только часть маршрута, хоть и достаточно приличную, однако этого хватило, чтоб мои не подготовленные к седлу однокурсники ходили потом враскоряку пару-тройку дней, периодически одаривая меня самыми многообещающими взглядами, ведь включить в путешествие конный маршрут предложила именно я. Впрочем, когда эмоции чуть улеглись, мышцы перестали болеть, а ноги стали сводиться вместе без заметных усилий, товарищи все же согласились, что идея с конной прогулкой была хороша. Фотосессия, которую устроил не расстающийся со своим «кэноном» Пашка, разлетелась по всему институту, оно было и неудивительно – брутальные мужчины с суровыми лицами, демонстрирующие обнаженные торсы на фоне белоснежных вершин Белухи верхом на конях, и невесомые нимфы, отражающиеся в глади Кучерлинского озера, обнимающие лошадей за шеи или лежащие на их спинах. Фурор был обеспечен. О том, с какой скоростью натягивались теплые вещи после якобы игривых фотосессий, мы никому не рассказывали. Вот и теперь дорога, в воздухе чувствуется прохлада, мерное покачивание в седле, гул шагов сотни воинов и нескольких десятков коней – Марьям оказалась воистину щедра – все это погружало меня в какое-то умиротворение, близкое к медитации, отодвигая на задний план мысли о том, кто мы и зачем идем в раздираемое гражданской войной герцогство.

– …Ваше высочество, что вы скажете?

Я вынырнула из воспоминаний под влиянием скрипучего голоса мастера меча, что крайне редко называл меня раньше по титулу, а сейчас, очевидно, создавал видимость светского этикета и, кроме того, привлекал мое внимание.

– Это необходимо обдумать, – ровным тоном заявила я, не сводя взгляда с марширующих впереди нас солдат.

Конечно, я прослушала все, о чем они говорили с Бернардом из Шоара, и островитянин это отлично видел, но не присланный вместе с войском командир, вполне приятный на вид и в общении мужик, который при этом явно не до конца понимал, как ему вести себя со мной и что я вообще делаю в рядах армии. Я его не винила – соединяя в себе одновременно религиозную и светскую власть, я была еще и женщиной, к коим в Андарии относились хоть и более лояльно, чем в нашем родном Средневековье, однако в роли гордых воительниц видеть не стремились. С другой стороны, он же прибыл от Марьям, женщины более чем эпатажной по меркам королевства, неужели ему все равно непривычно было лицезреть кого-то еще «сильной и независимой»?

Покачав головой в такт собственным мыслям, я глянула на клонящееся к закату солнце, прикидывая, когда будет привал и, главное, ужин. До вожделенного котелка с похлебкой оставалось никак не меньше часа, а в животе уже создавалось неприятное ощущение посасывающей пустоты.

Бернард, коротко кивнув, направил коня в сторону, к своим офицерам, оставив нас с Харакашем, который тут же не преминул пройтись по моей невнимательности.

– Мы через четыре дня прибудем в герцогство, а вы витаете в облаках, – начал он без каких-либо прелюдий, заставляя меня непроизвольно скукситься. Иногда мастер меча был просто невыносим.

– Пользуюсь моментом, вдруг потом не представится. – Ответ я проворчала себе под нос, но Харакаш все равно услышал, тяжело вздохнул, возвел очи к небу и, пришпорив коня, оставил меня с Альвином, чей конь шел позади моего.

Некоторое время я наслаждалась одиночеством и относительной тишиной, а потом, обернувшись, жестом подозвала своего самовызвавшегося телохранителя.

– Да, ваше высочество? – Голос Альвина был полон бесконечного умиротворения. Казалось, что он получал большое удовольствие от похода, заскучав в должности помощника капитана стражи в замке. Может быть, так и было?

– Ты ведь уже бывал в подобных походах? – Спросить я хотела совсем другое, но почему-то задать вопрос напрямую оказалось сложно.

Альвин, не ведая о моих сомнениях, кивнул, но, поняв, что я жду больше, чем молчаливого подтверждения, заговорил:

– Я участвовал в Пятой обороне границы от Ульмана и в битве Сожженного Древа тоже.

Судя по голосу моего телохранителя, что-то особенное произошло в той битве, но спрашивать я побоялась, ведь я должна была знать о не так давно произошедших событиях. К сожалению, времени на изучение всего у меня катастрофически не хватало, пусть я и прихватила с собой неосиленный и до середины четвертый том Мартина из Бейона, изучение его шло крайне медленно – после ужина я забиралась в постель, открывала книгу на закладке и засыпала, прочитав едва ли страницу.

Гаратэ всхрапнул, тряхнув гривой и глухо звякнув шейной броней. Действительно, чего я боюсь?

– Убивать – это… как? – Альвин бросил на меня беспокойный взгляд и тут же отвел глаза.

– Ваше высочество, может быть, вам и не придется…

– А если придется? Мы туда не цветами торговать едем, я веду войско усмирять мятежников и должна быть готова… убить, если потребуется. – Последние слова дались мне с трудом. Альвин не знал, что эта война для меня была вроде тренировки, ведь мне предстояло лишить жизни куда более высокопоставленную цель. И малейшее промедление будет стоить мне жизни, да и не только мне. А я была не готова. Что и неудивительно – с чего бы вдруг мне, жительнице мегаполиса XXI века, экономисту по образованию, быть готовой хладнокровно убить человека? А придется…

Альвин молчал, потом вздохнул, очевидно, его мои вопросы не радовали.

– Возможно, мастер меча сможет объяснить вам лучше меня? Я простой солдат… – предпринял он еще одну попытку увильнуть от щепетильной темы разговора, и я гневно фыркнула. Будто я не спрашивала рыжебрового об этом! И что? Что он мне сказал?

– «Придет время, и вы поймете, принцесса», – передразнила я интонацию Харакаша и требовательно посмотрела на своего собеседника. Альвин хмыкнул, но тут же вернул серьезное выражение лица. Я не собиралась отставать, но решила зайти с другой стороны. – А ты помнишь своего первого убитого? – Да, согласна, вопрос звучит банально, ну а что мне еще было спрашивать? Пристально глядя в лицо Альвина, я не могла не заметить легкую тень, что легла на него, а чуйка, обострившаяся за последние дни, донесла до меня чувство легкой печали и раздражения. Кажется, я наступила на больную мозоль.

– Я не помню его лицо, если вас интересует это. – В его голосе прорезались жесткие нотки, он помолчал пару мгновений, а потом продолжил уже мягче: – В ранние времена Суррей часто подвергался ульманским набегам, особенно когда его величество Армарик заболел и герцоги были больше озабочены воцарением вашего отца на троне, нежели бедами простых людей. – Альвин снова замолчал, подбирая слова или, пожалуй что, вспоминая события того дня, а я, быстренько представив мысленно карту королевства, поняла, что до этого просто не задумывалась о том, что мой телохранитель родом из Маривского герцогства, а Суррей был едва ли не первым городом на его территории, если суметь пересечь границу с юго-запада…

– Альвин, не надо, я не подумав спросила. – Взвесив все «за» и «против», я все же решила, что не стоит бередить старые раны, но мой спутник качнул головой.

– В тех событиях, если подумать, нет ничего страшного, ваше высочество. Наверное, учитывая все, это действительно может вам помочь… Мне продолжить? – Альвин дождался моего кивка и, прочистив горло, принялся рассказывать дальше: – Мне было около девяти лет, когда Ульман прорвал оборону форта Гаввар, до сих пор считают, что там не обошлось без предателя с нашей стороны, и его мародеры добрались до Суррея. Отец шел со своим отрядом от форта Ильтар, но они были в двух сутках постоянного марша до города, а когда там узнали, что граница прорвана, ульманцы были от нас уже меньше чем в полудне пути. Жителей предместья даже впустить в крепость не успели, сколько людей тогда осталось за стенами…

Альвин замолк, чтобы перевести дух и собраться с мыслями, а я почувствовала, как пересыхает горло и встают дыбом волоски по всему телу от зрелища, что представилось мне в голове. Запертые ворота, в которые отчаянно стучат люди, обреченные на смерть или рабство, и какие-то размытые фигуры, налетающие на них с клинками наголо.

– В городе начался бунт, часть находившихся внутри оказалась разделена со своими семьями, и в итоге люди стали штурмовать стены изнутри… Слепое желание быть со своими близкими погубило не только их, но и почти весь город. Воспользовавшись смутой, ульманцы смогли ночью перебраться через стены незамеченными и, перебив стражу, открыть ворота крепости. Я так мало помню о той ночи. Мы заперлись в доме, спрятались в погреб. Мама замотала сестре рот тряпками, чтобы та не могла закричать, если испугается. Помню, что в дом вломились и люк погреба открыли, тогда мама закрыла нас собой, толкнув к стене, и ни меня, ни Солею не заметили. Мародеров было двое: один держал мать, а второй осматривал дом. Потом они решили, что она уже достаточно старая, чтобы быть невинной, и потому ею можно воспользоваться без ущерба для товара. Когда они оба отвлеклись на мать, я вылез из подвала, взял стоящую возле очага кочергу и проломил тому, что стоял ближе всего ко мне, череп. Кажется, я ударил пару-тройку раз, не исключено, что даже больше, не помню, если честно. Второго, стоило ему наброситься на меня, убила мама кухонным ножом. После этого мы затащили трупы в подпол, снова спрятались там сами, предварительно раскидав все вещи и мебель и оставив входную дверь открытой, словно дом уже обнесли. Меньше чем через сутки ульманцы покинули город, и мы выбрались оттуда. – Альвин замолчал и вопросительно взглянул на меня, очевидно интересуясь, удовлетворил ли он мое любопытство.

Я ехала, тупо глядя перед собой и пытаясь представить, каково это – проломить голову насильнику матери, а потом сутки просидеть в темном холодном подвале с двумя трупами под боком и надеяться, что тебя не найдут.

– Ваше высочество? – В голосе моего телохранителя проскользнуло беспокойство, и я, попытавшись стряхнуть с себя оцепенение, зажмурилась и помотала головой. Конечно, я не пребывала в иллюзиях насчет мира, в который попала: никаких тебе единорогов, какающих бабочками. Войны, болезни, смерти, дети-сироты, боги-паразиты – все это было вполне ожидаемо. Реальная жизнь без прикрас, как она есть. – Ваше высочество, вы в порядке?

Альвин осмелился даже коснуться моей облаченной в латную перчатку руки, и я закивала, проморгавшись от внезапно набежавших слез.

– Да-да, Альвин. Я в порядке. Скажи, а те, кого увели в плен… что с ними стало?

– Отец рассказывал, что они столкнулись с уходящими из города прямо на окраине предместья. Когда ульманцам стало ясно, что уйти с товаром им не дадут, они согласились на переговоры, но это были не те переговоры, которых мы ожидали. Ульманцы потребовали дать им уйти, и тогда пленников они отпустят перед самой границей живыми. Иначе всех попавших в рабство убьют до того, как в битве умрут их пленители. Отец не знал, в плену мы, погибли или остались живы в городе, но понимал, что стоит дать противнику дойти до границы, и там их встретит настоящее ульманское войско, а не этот отряд, и никого уже будет не вернуть, потому отдал команду к атаке. Спасти удалось лишь чуть больше половины взятых в плен – остальным успели перерезать горло. Подошедший на помощь второй отряд перекрыл дорогу к отступлению, и все ульманские мародеры были перебиты. – Альвин замолчал, а потом продолжил с явным одобрением в голосе: – Отец после этого попросил командование о расчете, но ему предложили перевод в городской гарнизон, наградили деньгами за доблесть, а потом он ушел в отставку и открыл лавку… Его награды хватило даже на это!

На лице Альвина сияла почти мальчишеская улыбка, он вспоминал время после тех ужасных событий с явной теплотой, меня же почти что колотила дрожь. Я пыталась осмыслить все сказанное моим спутником, объяснить себе, что это обычное дело – брать пленников из враждебного тебе королевства, использовать их…

Он не знал, там его жена и дети или нет, но все равно отдал приказ об атаке… Какой силой воли надо обладать, чтобы сделать такой выбор?

– Спасибо, Альвин… За рассказ. Спасибо. – Отведя глаза от Альвина, что снова посматривал на меня с явным беспокойством, я нашла взглядом Харакаша: даже учитывая летящий с небес снег и прохладный ветер, он не удосужился накрыть лысую голову, выделяясь на фоне облаченных в капюшоны людей.

Я надеялась, что рассказ моего телохранителя прояснит что-то, и не ошиблась – стало кристально ясно, что я взвалила на себя крайне тяжелую, возможно, непосильную ношу. Жаль, что я не могла поговорить об этом с отцом – со своим настоящим отцом – и спросить его, почему он стал военным и что им двигало? Что движет людьми, которые идут к своей потенциальной гибели, дергают смерть за косу, когда для того нет крайней необходимости?

От размышлений меня отвлек внезапно оказавшийся рядом мастер меча.

– Командуем привал. – Он не спрашивал, он утверждал, и я, не имея ничего против, кивнула. Харакаш громко свистнул, привлекая внимание Бернарда и двух стоящих рядом с ним офицеров, и мотнул головой в сторону. Командующий армией ответил еле заметным жестом, коротко передал указания своим офицерам, и уже через минуту над колонной послышался вожделенный приказ свернуть с дороги и разбить лагерь.

Я наблюдала за процессом уже третий раз и все еще не уставала поражаться тому, как слаженно действовал этот военный механизм. Повозки, в которых уже вовсю шел процесс готовки нехитрой снеди, сводили с дороги, расставляя в длинный полукруг. Разбивались общие палатки, ставился и мой небольшой шатер – исключительно походный, не для долгого проживания, как пояснил мне Харакаш. Предполагалось, что по прибытии в Фиральское герцогство мы разместимся в резиденции герцогов, иные варианты не рассматривались ни Рудольфом, ни графом Ольди, ни Бернардом. Я старалась разделять их оптимизм, слабо представляя, что нас ждет на самом деле, и доверяя людям более опытным.

Кормили мою царственную особу, а также офицерский состав с общего стола тем же, чем и солдат, лишь добавляя к нашим порциям по горсти сухофруктов, кусочку медовых сот и щепотке специй, которых мне очень не хватало в наваристой, сытной, но пресной похлебке. Выходило очень калорийно, учитывая, что сама похлебка была достаточно густой – из крупы, подсушенного мяса, лука, сухарей – и с приличным куском хлеба вприкуску. Я даже опасалась после первого такого ужина, что рискую к концу недели не влезть в собственные доспехи, о чем ради смеха поделилась с мастером меча, на что тот невозмутимо ответил, что ремешки кирасы можно и ослабить, но если серьезно, то мои тренировки он на время похода прекращать не собирается, так что за лишние килограммы я могу не переживать – не появятся.

Мастер меча не соврал. Первый день похода был щадящим, но следующим же утром, пока лагерь только поднимался и собирался, а Альвин занимался седланием коней, у меня была разминка, пробежка и даже осталось немного времени, чтобы привести себя в порядок после физической нагрузки. Харакаш набирал снег и топил его на тлеющих с ночи углях до приемлемой температуры, и если я не копалась во время пробежки, то успевала утащить котелок в свой шатер и быстро протереться теплой водой. Если нет, то мастер меча с безразличным лицом выливал воду прямо на остатки костра. В первый раз я так лопухнулась и теперь старалась не филонить во время пробежки – ходить грязной мне не хотелось совершенно, и островитянин, очевидно, об этом знал, потому что каждый вечер меня ждал котелок нагретой воды независимо от того, насколько сильно я выкладывалась на вечерней тренировке, которую мне устраивали перед ужином. Кроме того, я должна была по его требованию носить доспехи весь день! Вот и сегодня – лагерь разбивался, ужин готовился, а ее высочество в моем лице обреченно стаскивала свою латную тушку с седла и шла на уже очерченный мастером меча своеобразный ринг. Настало время боли и унижений!

Альвин, неизменно наблюдающий за моими тренировками молчаливо и с любопытством, пока еще отсутствовал, хотя его я как раз не стеснялась совершенно. А вот к бродящим мимо импровизированной площадки, границы которой были протоптаны Харакашем, солдатам привыкнуть было тяжело. Впрочем, пока те молчали, мастер меча не обращал на них внимания, а всех, кто решил, будто может давать советы выходцу с Туманных островов, Харакаш отвадил еще в первую тренировку, с полуулыбкой предложив выйти против него в дружеском поединке.

В отличие от солдат, облаченных в сюркоты синих цветов, островитянин носил что-то вроде многослойного пончо, перехваченного тонким ремнем, чтобы ткань не перекрывала висящие на поясе мечи, и перед боем это пончо Харакаш снял, продемонстрировав находившийся под ним доспех, каких я тут еще не видела. Нагрудник из толстой, темной, вощеной кожи был украшен на животе дополнительной накладкой в виде крупных чешуй, кожаных же. Под грудиной накладка с живота переходила в накладку на груди, где был вытравлен сложный орнамент, представляющий двух воронов, что сидели спиной друг к другу на ветвях, а их хвосты сливались с канвой травления. Кожаные сегментарные наплечники с металлическими вставками, украшенными так же, как и нагрудник. Короткие кожаные наручи, позволяющие увидеть мелкозвеньевую кольчугу, надетую под доспех. И край красного стегла, чуть торчащий из-под длинной, ниже середины бедра, кольчуги, уже полинявший на тысячу раз, но украшенный все еще заметной вышитой лентой по краю, – алые и желтые маки на черном поле.

Я вышла с тренировочной площадки, отойдя к Альвину, что тут же предложил мне нагретое место на пне, укрыв меня моим же плащом, и следующие полчаса мы во все глаза смотрели, как мастер меча гонял солдат кругами, словно матерый тигр нашкодивших котят. Если бы меня попросили описать технику его боя, я бы сказала, что ее нет и она во всем одновременно – казалось, что островитянин буквально взрывается яростными шквалами хаотичных ударов, взяв в руки свои полуторные мечи. Он по сотне раз менял блокирующую и атакующую руку, сбивал шлемы с голов, подсекал ноги и выдавливал противников одного за другим с арены. Удары совершались с самых неожиданных позиций, но, заметив, что я пытаюсь уследить за взмахами клинков, Альвин мягко прикоснулся к моему локтю и указал пальцем на ноги островитянина:

– Смотрите, как он двигается, ваше высочество. Это будет куда полезнее для вас.

Харакаш, мягко переступая с ноги на ногу, никогда не останавливался на одном месте, кружа вокруг очередного соперника. Шаги его были не ритмичны – он то задерживался, то ускорялся, всегда ступая с носка на пятку и стараясь ставить ступню под углом к своему телу.

– Это похоже на танец, – заметила я шепотом, и мой телохранитель, подумав, кивнул.

– Он бьется не так, как сражаются островитяне. Я никогда не видел такой манеры боя, но знаю, что господин Харакаш обладает огромным опытом и много где бывал. Вот бы послушать о его приключениях…

Мы дождались, пока мой наставник выкинет за вытоптанную границу последнего смельчака и, отсалютовав клинками в воздухе, поклонится собравшимся солдатам.

Свист, улюлюканье и стук кулаков по груди были наградой мастеру меча, но я, знакомая с ним ближе, видела, что за внешне безразличным выражением лица скрывается недовольство.

– Сегодня тренировки не будет, – сказал он мне, когда все наконец разошлись, – слишком поздно, слишком много времени я потратил на ублажение своей гордости.

– Ну… это было красиво и познавательно, – попыталась я уменьшить его недовольство, но он раздраженно повел бровями и, коротко поклонившись, ушел в направлении лагеря.

Демонстрация силы не прошла даром: сегодня зевак было гораздо меньше, да и переговаривались они тихо, водя носами в сторону запахов еды, идущих от обоза. Я, полная решимости разговорить своего наставника, приняла базовую стойку, опустив меч лезвием вниз, и, дождавшись кивка, провела серию атакующих ударов.

– Медленно, принцесса, расслабь плечо, когда клинок идет вниз. – Харакаш отбивал удары моего тренировочного одноручника, пристально следя за тем, как я двигаюсь. Меч, полученный от божества, мы решили в тренировках не использовать во избежание каких-либо проблем.

– А где ты так научился… Уф! – Островитянин без предупреждения перешел в атаку, и я даже смогла отбить первый удар, впрочем, потеряв меч после второго.

– Не болтай во время занятий. – Харакаш дождался, пока я подниму выбитый клинок и снова встану напротив него.

Еще полчаса я с переменным успехом наносила ему удары, стараясь одновременно следить за ногами, дыханием и положением рук относительно корпуса, а потом попыталась зайти с другой стороны:

– Это доспех с твоей родины?

Кара в виде ловкой подножки настигла меня мгновенно. Рухнув на землю с коротким воплем, я несколько мгновений смотрела в небо, а потом – на ехидное лицо мастера меча, после чего он протянул мне руку, помогая встать.

С кряхтением поднявшись с земли, я отряхнула юбку, пристегнутую к кирасе, и вздохнула.

– Не вздыхай так тяжело, принцесса. – Невозмутимый Харакаш, уже убрав меч в ножны, скрестил руки поверх своего пончо, демонстрируя мне чешую наручей.

– Мне кажется, что это бессмысленно, – я стянула с головы шлем и подставила лицо прохладному ветерку, – чему можно научиться за такой малый срок?

– Выживать, – просто ответил мастер меча, пожимая плечами. – Ваша задача понять, что выжить – не означает победить своего противника, тем более – в честном поединке. Выжить – это всего лишь пережить своих врагов.

Недоуменно покосившись на островитянина, я некоторое время обкатывала это высказывание, он же, явно неудовлетворенный моим молчанием, тяжело вздохнул, потом сделал круг по нашему рингу и уставился на меня.

– Я знаю, что вопросы убийства не дают тебе покоя, принцесса. Это не то, что можно понять словами. Отнимать чужую жизнь легко. Жить с этим иногда куда как сложнее… – Харакаш почесал подбородок, пытаясь подобрать слова. Я молча ожидала продолжения, но в какой-то момент островитянин просто махнул рукой, видимо отчаявшись выразить свои мысли. – Ужин, ваше высочество. Не стоит заставлять обоз ждать.

Альвин, уже минут десять как ожидавший у границы тренировочной площадки, забрал у меня шлем и батват¹, и мы пошли следом за мастером меча, предвкушая сытный ужин и возможность принять горизонтальное положение в походной постели.

Я же лелеяла надежду, что, уже сидя возле разведенного перед моим шатром костра, смогу вытянуть из мастера меча хоть какую-нибудь интересную историю, ведь на сытый желудок и собака добрее. Однако ужинали мы в компании Бернарда и пары его доверенных офицеров – мастер меча как сквозь землю провалился, и мне так и не удалось его увидеть до того, как дали команду «отбой».

Избавившись в шатре от доспехов, я сложила их на крышку походного сундука, дождалась, пока Альвин принесет мне котелок с водой, и с глухой тоской по прекрасной деревянной бадье, что осталась в замке (про удобства родной цивилизации я старалась даже не думать), разделась и обтерлась влажной тряпицей. Потом, быстро натянув на себя чистое белье и рубаху, в которой спала вместо ночнушки, забралась с ногами на постель и, расплетя волосы, тщательно их расчесала и заплела заново. Конечно, голову бы помыть, но провернуть это без наличия реки под боком с такой шевелюрой было практически нереально, так что я ждала завтрашнего вечера как манны небесной – лагерь будем ставить у реки, и если упросить Альвина натаскать воды и нагреть сразу несколько котлов на разных кострах после ужина, а из обоза стянуть таз, то я смогу даже немного поплескаться сама. Кто две недели зимой без горячей воды сидел, тот в тазике мыться не боится!

Закончив с волосами, я улеглась в походной кровати, штуке куда как более удобной, чем брошенный на пенку советский спальник, сделанной из дерева и собираемой с помощью системы пазов, повошкалась на укрытом шкурами соломенном матрасе и, продавив в нем уютную вмятину, вздохнула, натянув до самых ушей теплое шерстяное одеяло.

За стенами шатра негромко переговаривались часовые. На сон у меня было около семи часов, не стоило тратить их на самокопание – этим я и в дороге заняться могу.

Усталость быстро взяла свое, и только я смежила веки, как мягко навалившийся сон погрузил меня в небытие.