Quotes from the book «Акушер-ХА! (сборник)»

Я обожаю, боготворю, восхищаюсь людьми, живущими в состоянии «болезненного бесчувствия». На них держится мир. Пока вы эмоционально сокрушаетесь на предмет давно сгоревшего дома, ампутированной конечности или разбитой чашки, они молча вытаскиваю вас из огня, затем — строят новый дом, терпеливо осваивают протез и покупают новую чашку. Или лепят из глины, если денег нет. Они — соль земли. Они ранимы. Они — без кожи. Они ненавидят вас. И любят.

Жизнь иногда преподносит нам приятные сюрпризы в любое время. Вероятно, у нее просто нет часов.

Весь мир — больница. И все мы в ней — пациенты.

Счастье взаимной любви не сказка. Просто редкость. И, наверное, не одну сотню лет, а то и тысячелетий тасует Бог наши души, чтобы в конце концов выпала та самая комбинация, которая встречается с вероятностью...

«Бегущий не в спортивном костюме вызывает подозрения», — говаривала в свое время моя великолепная бабушка

Иногда мне кажется, что все бабы - дуры. И каждый член им кажется последним во Вселенной.

Вы полагаете врачи циничы? Врачи ранимы. Цинизм - это броня. Это щит. Если постоянно ходить под ледяным дождем - заболеешь и умрешь или закалишься.

Творец вдыхает душу. Но дышать за нас не в силах. Поэтому, вздохнув, Он просто уходит играть в кости.

Больница – это дом. Семья. Со своей главой – плохой, хорошей или никакой. Монастырь со своим укладом и матерью-настоятельницей. Больница – это церковь всех религий. Суеверие и отсутствие суетности. Вера, насквозь пронзившая заядлых атеистов. Конюшня со своими денниками, из которых надо убирать навоз. Офис со своими сплетнями, интригами и борьбой за власть. Богадельня и приют. Храм. Цирк и обитель скорби. Стройка и колхоз, трансформаторная будка и многие километры труб. Фабрика-кухня и прачечная. Министерство культуры и военно-полевой штаб.

Поэтому не будет никакого "гендерного равенства", пока хотя бы один мужик не забеременеет и не родит.