Read the book: «Тринадцать плюс. Поэмы, сказки и сказ»

Font:

ISBN 978-5-4490-7392-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КОНИ РЫЖИЕ
МАЛЕНЬКАЯ ПОЭМА

«Летний отдых обдумав взвешено…»

Летний отдых обдумав взвешено,
Я в деревню поехала, в Мешено,
Где моя проживала бабушка.
Я любила ее оладушки,
Пирожки с лучком и картошкою,
Я спала на печи вместе с кошкою
И совсем не скучала по городу,
С коромыслом ходила по воду,
Хоть к тому не была привычною.
Я кормила цыплят пшеничкою
И остывшею пшенной кашею,
Я скоблила ножом пол некрашеный
В пятистенке сухом и бревенчатом,
Самовар раздувала вечером
Сапогом с голенищем хромовым,
Пол в хлеву устилала соломою.
Я одежду забросила модную,
Не могла надышаться свободою.
Я пила молоко топленое.
Я любила стоять пред иконами
Почерневшими, очень старыми.
Мне казались Святые усталыми,
Богоматерь с младенцем горестной.
Ей и кланялась бабушка поясно
И шептала молитву долгую.
Ну, а я была комсомолкою,
Жизнь иными мерками мерила.
Я вышучивала суеверия,
Предрассудки и страхи дремучие,
Мы с ней спорили в редких случаях
Между делом, легко, с прибаутками,
Оставаясь друг к другу чуткими.
В этом споре и не было правого.
Меня местные звали: – Павою, —
Или просто: – Эй, ты приезжая!
Я серьезной была и сдержанной.
Меня видели часто с книжками.
Я еще не дружила с мальчишками.
Все они мне казались глупыми,
неотесанными и грубыми.
С них и спрашивать было нечего.

***

Но вот как-то однажды вечером
У реки, там, где ивы купаются,
Ты окликнул меня:
– Красавица!
Не скучаешь одна на лавочке?
Торопились на танцы парочки,
Где-то пела гармонь далекая
И в груди моей что-то екнуло.
Мне и вправду было невесело,
Только гордость вдруг перевесила
И ответила я раскованно:
– Как-нибудь обойдусь без клоуна.
Ты смолчал, лишь уздечка звякнула.
И зачем только я это ляпнула.
Конь заржал и зацокал копытами…
И осталась я позабытою,
Молчаливой, во всем неправою
На скамье под луной лукавою,
Обвиняя себя бесстыжую,
Что теперь тебя не увижу я.
Вспоминала глаза и волосы,
И каким говорил ты голосом,
Руки жилистые и ловкие,
Как вскочил на коня со сноровкой ты,
Как с обидой своею справился.
Ты тогда уже мне понравился.

***
Я боролась всю ночь с бессонницей,
Я хотела с тобой познакомиться,
Целый день притворялась беспечною
И едва дотянула до вечера.
Я была из десятка неробкого…
Ты коней вел все той же тропкою,
Но меня ни о чем не спрашивал.
– Эй, чем кони твои накрашены? —
Начала я сама. Чуть выждала
И добавила:
– Слишком уж рыжие.
Но ты руки развел:
– Так случается.
Если хочешь, давай покатаемся.
И слова твои были вежливы,
Ио глаза озорны, насмешливы.
В небе ярко сияло полмесяца.
Я плохою была наездницей,
Но ответила:
– Что ж попробуем!
И ресницы твои чуть дрогнули,
Ты смотрел на меня растерянно.
Я сама была не уверенна,
Что смогу, что я это сделаю,
Но тебе уступать не хотела я.
И твой конь подо мною взлаивал,
Не скакал, а едва вышагивал,
Темным глазом косил испуганно
На меня – «что ты делаешь, пугало?».
Я в бока его била пятками,
За тобою следила украдкой,
Как ты водишь коня поводьями,
А потом получилось, вроде бы.

***
Как бескрылая птица летела я…
Были мы с конем одно целое
И, обвитая рыжей гривою,
Я себя ощущала счастливою.
Ты меня называл «амазонкою»,
Сумасшедшей и смелой девчонкою.
Я и с Лешим сумела б справиться,
Лишь бы только тебе понравиться!
Я была тобой очарована,
Ты держался со мной раскованно,
Твои мышцы играли силою,
В тебе было что-то красивое,
Что-то дикое, скрытое, тайное…
Наступила минута прощальная,
Я решила:
– Привыкнешь – сблизимся…
И ты вдруг спросил:
– Завтра свидимся?
Сладко пахло малиной и розами,
Над деревней рассвет плыл розовый,
И глаза твои были ясными,
И казались мне кони красными.
Ты смотрел на меня выжидательно
И сказала я:
– Обязательно,
Обязательно завтра встретимся,
На тропинке под ивой развесистой.
В дом вбежала и дверь захлопнула.
Я от радости чуть не лопнула,
Лишь и крикнула:
– До свидания!
Я весь день провела в ожидании
И едва дотянула до вечера.
Я себя вела опрометчиво…

***
Мы встречались с тобой лето целое,
Я была, как негр, загорелая
И совсем раздружилась с книжками.
Я коней объезжала с мальчишками,
Верх брала на любых состязаниях.
Говорил ты мне:
– Ненормальная,
Ты пойми, что везет до случая.
Ты жалел меня, был уступчивым,
Все мои упреждал желания,
Но пришла пора расставания…

***
Ничего еще не было сказано,
Были мы с тобой очень разными
И ты вымолвил еле слышимо:
– Нас роднят только кони рыжие, —
Незнакомым осипшим голосом
Перед самым отходом поезда.
– Ты студентка, – продолжил сухо ты, —
Ты мечтаешь заняться наукою,
Ты умна, у тебя воспитание,
А мой дед был простым крестьянином.
Мой отец пашет землю на тракторе.
Кем я буду? Таким же пахарем.
Я стояла в пролете тамбура,
Ветер стебли гнул топинамбура
И, кусты раздвигая ближние,
Морды вскинули кони рыжие.
Ты смотрел на меня выжидающе,
Монолог твой был отрезвляющим.
Прошептала я:
– Так случается.
Мне пора, поезд мой отправляется.
И добавила очень искренне:
– Я тебя забросаю письмами.
У меня еще будут каникулы.
Но ты вскинул вдруг руки пониклые,
Плечи сжал мне, до губ дотронулся
Лишь губами и поезд мой тронулся.
И я крикнула:
– До свидания!

***
Я с тех пор не люблю расставания,
Объяснения слишком длинные.
Ты ответил: – Прощай любимая!
Я не знаю, о чем я плакала,
Только слезы беззвучно капали,
Степь мелькала вдали за окнами
Перелесками, речками, копнами
И, земли не касаясь выжженной,
Мчались вровень со мной кони рыжие.

ЛИТЕРНЫЙ
МАЛЕНЬКАЯ ПОЭМА

«Я в вагоне ехала литерном…»

Я в вагоне ехала литерном,
В скором поезде прямо до Питера.
Попрощавшись с родней и подругами,
Я отправилась в центр за науками,
Свои планы лелея наивные.
На мне были трико спортивные
И футболка обыкновенная
С рукавами короткими, белая.
Для поездки излишне маркая.
Я казалась провинциалкою
Всем, кто с полок меня разглядывал.
И я съеживалась под взглядами,
Иногда откровенно бесстыжими.
Мои волосы были рыжими,
А ресницы и брови белесыми.
Я легко распрощалась с косами,
Заменив их на стрижку короткую.
Я имела программу четкую —
Сдать экзамены в политехнический.
Я рассматривала критически
У окошка журнальчик старенький,
Уминая ванильные пряники,
И казалась вполне довольною…

***
На тебя посмотрела невольно я.
Ты спросил:
– Ну, и что там в журнальчике, —
Протянув мне пломбир в стаканчике.
Я ответило настороженно,
Что девчонок полнит мороженое.
Дно стаканчика было влажное.
– Ну, так что там в журнале важного?
– Ничего!
– Ничего интересного?
– Вот взгляните!
Глаза неизвестного
Были синими, со смешинками.
– А, скажите, журнал с картинками?
Я подумала, что ты чокнутый,
Уже стало смеркаться за окнами,
Но ответила:
– Да, как мне, помнится.
– А не лучше ли нам познакомиться? —
Ты спросил. Я на полке заерзала.
Я лишь внешне казалась взрослою
И мне все это вовсе не нравилось,
Но, подумав, я все же представилась,
Взгляд стыдливо укрыв под ресницами.
Разносился чай проводницами,
Предлагались официантками
Пассажирам кульки с баранками,
Сахар, вафли, печенье сладкое.
Я копейки считала украдкою.
Ты представился просто, без отчества,
И спросил:
– А вам чаю хочется?
Я смолчала.
– Нам два и с сахаром, —
Заказал ты. Я чуть ни плакала.
– И коробку конфет для девочки.
– Нет, не надо! Мне лучше семечки
В упаковке, вон те, лущеные.
Я глаза опустила смущенные,
Прошептав:
– Так мы можем поссориться…
Не извольте впредь беспокоиться.

***
Вдруг в купе нашем вспыхнула лампочка.
Молодая официанточка
Улыбнулась все понимающе
И промолвил ты примиряюще,
Что для ссоры не видишь повода.
Потянуло вечерним холодом
Из окошка чуть приоткрытого.
Я девчонкой была воспитанной.
Меня мама держала в строгости.
Я имела понятье о гордости
И еще о мужском легкомыслии…
Ты из сумки достал провизию,
Разложил предо мной на столике.
Я лежала на полке с томиком,
Уж не помню, какого автора.
Я не ела, наверное, с завтрака,
Я весь день голодала намеренно.
Но ты вдруг предложил неуверенно:
– Разделите со мной одиночество,
Одному есть совсем не хочется.
А потом пояснил с запозданием,
Поведя рукой:
– Это мамины
Разносолы, картошка, булочки.
Я ж с единственной ехала сумочкой,
Разместив в ней все самое важное.
Мне претили баулы багажные,
Рюкзаки, чемоданы с нарядами.
Мы с тобой обменялись взглядами…

***
Я смягчилась:
– Ну, если мамины…
Поезд мчался по расписанию
И отсчитывал стыки литерный.
Ты со мною был обходителен,
И мы даже неплохо поладили.
Проводница включила радио.
Время было совсем неурочное.
Ободзинский пел песню «Восточную»,
С ожиданьем, с надеждой, с досадою…
Ты читал мне стихи Асадова
Беспокойные и мятежные,
А хотелось чего-то нежного,
Чтоб не гибла любовь под пулями,
Чтоб жила, как у Ахмадулиной,
Чтоб была высоко воспетою.
Так и спорили до рассвета мы.
Я читала тебе Есенина,
За окошком мелькали селения,
Переезды, мосты над речками.
Фонари мне казались свечками,
А лесные массивы чащобами…
Лишь под утро уснули оба мы,
а проснулись за час до Питера.

***
Приближался к вокзалу литерный.
Я сменила футболку на блузочку,
Я надела короткую юбочку,
Уложила расческой волосы.
Ты спросил меня сдавленным голосом:
– А какой у вас адрес в Питере?
Я сказала про общежитие
И про то, что хочу стать студенткою.
Я не знала, что делать с коленками,
Что казались мне слишком острыми.
Я хотела накрыть их простынью,
Но подумала, лучше сумочкой…
Я держалась с тобой, как дурочка.
Ты был старше меня, уверенней,
Ты откуда-то ехал с севера,
где бывал по делам издательства.
Ты счастливым назвал обстоятельством
Нашу встречу в вагоне литерном,
А я бредила только Питером,
И следила глазами влюбленными
За мелькающими перронами
За окном, и читала расслабленно
Их названия: Колпино, Саблино…
Ты листы разложил бумажные.
Я подумала, что-то важное…
Каждый полон своими заботами.
Показались пути с переходами,
Поезда, светофоры разные:
То зеленые, а то красные,
Башни новые, старые здания;
Надпись яркая: «Зал ожидания»,
Люди, лица, цветы, движение…
И сказала я с отчуждением:
– До свидания. Спасибо за булочки…
Я держала ремни моей сумочки
В своей правой руке, а в левую
Ты вложил мне бумажку белую,
Произнес:
– Прочитай внимательно!
Я заверила:
– Обязательно!
И минуты были неловкими…

***
Я носила туфли с подковками,
С каблуками подъема высокого.
Я шагала и громко цокала,
Багажа не имея лишнего.
Я читала четверостишие —
Твое новое стихотворение.
Я сдержать не могла волнения.
Ты писал о любви и признание
Я читала твое со вниманием.
В нем ты мне с необычным мужеством
Предлагал и любовь, и замужество,
Обещал меня сделать счастливою,
Называл меня самой красивою.
Ты остался в вагоне поезда
Ждать ответа… Мне стало боязно.
Покачнулись земля ли, небо ли?
Но любви в моем сердце не было.
– Я и жизни еще не видела, —
Заключила я как-то обыденно.
Ты вошел в мою жизнь непрошено,
В тебе было много хорошего,
Ты судил обо всем обстоятельно,
Ты бы мог быть моим приятелем,
Я же просто твоей знакомою…
Я в тебя не была влюбленною
и мне нравилось быть свободною…

***
И я вскинула голову гордую
и, уже принимая решение,
лист сложила с твоим сочинением,
в сумку сунула. Так случается,
кто-то сходится, кто-то прощается,
просто встреча несвоевременна.
Я была в этом твердо уверена,
устремляясь навстречу с Питером
мимо окон вагона с литерой.

ВОСТОЧНЫЕ СЛАДОСТИ
МАЛЕНЬКАЯ ПОЭМА

«Сколько помню себя, со младости…»

Сколько помню себя, со младости
Я любила восточные сладости.
Расстегнув свой карман с прорехами,
Ты шербет извлекал ореховый,
Для меня припасенный заранее.
Я была полна ликования,
Но, желая казаться сдержанной,
Говорила, «мерси», я вежливо,
Как и должно воспитанной девочке.
Тебя звали все взрослые Севочкой.
Ты владел виртуозно мячиком,
Ты был очень спортивным мальчиком.
В кедах, шортах, футболке старенькой
Ты ко мне относился, как к маленькой.
Называл меня мило: – Любочкой.
Я носила короткие юбочки,
Гольфы белые, полуботики,
И на кнопках пиджак коротенький
Из какой —то ткани вельветовой
В рубчик мелкий и фиолетовый.
Я вплетала в косички бантики,
Собирала конфетные фантики
И имела контральто низкое,
В детском хоре была солисткою,
Вовлеченной во всю самодеятельность.
Я артисткою стать надеялась,
Расширяла программу сольную.
Ты ж мечтал стать звездой футбольною.
Всех дворовых игр был застрельщиком,
ну, а я твоим верным болельщиком.

***
Мы делились друг с другом успехами,
А потом вы с семьей уехали
По военному предписанию
В городок один, без названия.
Ты признался мне как-то вечером,
Что он просто порт засекреченный
На далеком и крайнем севере.
Твой отец капитаном был сейнера.
Нет, наверное, все же крейсера.
Мы прощались с тобой невесело.
Долго, молча сидели на лавочке,
Падал свет от фонарной лампочки
И ты встал предо мной на корточки…
Мама крикнула мне из форточки:
– Люба, хватит уже невеститься.
Ты утешил меня: – Еще встретимся.
И ладони твои были жаркими.

***
Ты писал мне письма с помарками,
Но понятным, разборчивым почерком.
Они были скупыми, как очерки:
Про друзей, про поступки невинные,
Но все больше про матчи спортивные.
Ты описывал пасы доходчиво,
Букву Л (эл) выводил с многоточием
И приписывал:
– Жди! Еще встретимся!
Но шли дни, а за днями месяцы…
Я дружила с другими детками,
Был весь двор наш расчерчен клетками —
Мы играли с подружками в классики.
У меня уже были часики
На простом ремешке, но взрослые.
Я имела сужденья серьезные
И о нас задавалась вопросами.
Я легко распрощалась с косами,
Укрощая вихры заколками,
Мне казались минуты долгими
И никто уж не звал меня – Любочкой.

***
Я носила узкие юбочки,
Блузки ситцевые, отстроченные
По всем швам и колготки непрочные —
На коленках чуть-чуть провислые.
Я сорвала контральто низкое
И читала до помрачения
Все подряд, но всех больше Есенина,
И едва поняла Белинского.
Я любила слушать Вертинского.
И скользила игла раздражающе
По пластинке долгоиграющей,
Основательно мной заигранной
Патефонными старыми иглами.
Мне хотелось хоть в чем-то прославиться,
Но была я совсем не красавицей —
Потому и пошла в отличники.
Я штудировала задачники.
Мне казались грубыми мальчики,
А хотелось чего-то нежного…
Я была ученицей прилежною
И гордилась своими отметками.

***
Твои письма ко мне были редкими,
Текст их был мне известен заранее:
– Здравствуй! Как ты? Я жив! До свидания!
И опять обещание встретиться.
Но шли дни, а за днями месяцы…
Я уже не играла в песочнице,
Я студенткой была заочницей.
И работала днем на фабрике,
Ожидая, что ты на кораблике
Приплывешь ко мне. И мечтала я,
Чтоб был парус из шелка алого.
Мне пора уже было невеститься-
Выходили замуж ровесницы,
Я ж тебе оставалась верною.

***
Называли меня блаженною,
Редко Любой, а чаще Любкою.
Ну, а я была однолюбкою
И тебе, как себе, я верила.
Ты писал, что вернешься с севера
Сразу, только отслужишь в армии,
даже день сообщал заранее.
Ты на судне отца был мичманом.
Ты писал, что там море отличное
И что мне оно тоже понравится,
Что там все не так, что там тянется
День полгода и ночи белые,
Что на флоте ребята смелые
И что мичманы поздно ли, рано ли
Все становятся капитанами.

***
Но вот как-то однажды вечером,
Когда мне было делать нечего,
Я читала томик Ахматовой.
За окном стыл закат агатовый,
Постучался вдруг кто-то в дверь ко мне.
Отворив, я застыла растерянной,
Ты ж и скрыть не пытался радости,
А в руках твоих были сладости-
Мой любимый шербет ореховый.
А потом мы в трамвае ехали,
Будто плыли по морю плавному,
И сияли щиты рекламные
За окном парусиной алою…

***
Все сбылось, как о том и мечтала я.