Read the book: «Бог хочет видеть нас другими»

Font:

Глава 1
Призрак города N

…человеку, даже самому искреннему и благонамеренному, свойственно ошибаться; тем более борющемуся;
тем более вынужденному бороться крайними мерами…
Иван Ильин

Как описать ночной спонтанный бой? Зачем-почему такое случается – одному богу известно. Кто-то лазил в кустах, разведывая места хранения БК противника. Кто-то по пьяни или от скуки решил развлечься стрелкотнёй. Противник ответил, но этого оказалось мало. Кто-то полез вперёд что-то для себя выяснять, оказался в расположении соседей, которые приняли его за противника и пошло-поехало. Боевые порядки смешались. Кто командует, кто подчиняется, где свои, где противник – ничего не понять. Хаос! Между тем противники уже сблизились на недопустимо короткую дистанцию. В такой ситуации порой кажется, что в любой момент дело может дойти до рукопашной, но её не происходит, потому что заросли ивняка в распадке на окраине посёлка и груда кирпича по ту сторону дорожной колеи, мрачное осеннее небо и зияющий разбитыми окнами магазинчик рядом с остановкой общественного транспорта – всё плюётся огнём, всё грохочет, всё рвётся, разбрасывая на стороны куски камня, щепу и раскалённые осколки железа. Грохот оглушает. Вспышки слепят. Смерть мечется, как взбесившееся животное в замкнутом пространстве. Ищет кого бы укусить. Кого бы утащить с собой в подземелье мучительного безвременья. В такой обстановке главное – держать в порядке свой рассудок, не поддаваться страху и до конца выполнить отведённую тебе функцию: при сохранении собственного тела отобрать жизни у возможно большего количества врагов. В хаосе спонтанного боя отличить своих от врагов – вот ещё одна важная задача, с который и опытный боец не всегда справляется. Но подразделение Шумера подобные трудности привыкло преодолевать на отлично. Справились и на этот раз. Подсчёт потерь оказался недолгим: при отсутствии убитых только один раненый.

Ночной бой утих так же внезапно, как и начался. Шумер отдал команду прекратить огонь и слушать тишину. Некоторое время они слышали жалобные вопли раненных и треск кустов, но скоро и эти звуки утихли. Шумер дал возможность противнику забрать своих и отойти к позициям на западной окраине посёлка.

Дорожный указатель с названием населённого пункта разбила мина. Посёлок городского типа, или ПГТ. Пусть будет так. Раз здесь всё ещё живут люди, значит, это поселение людей или посёлок, а не место схватки, не поле боя. Да и какое может иметь значение, как в прошлом году называлось это место, превращённое ими нынешним летом в поле руин? Среди этих руин каким-то чудом ещё выживают люди, «население», «мирные» – так их называли в официальных докладах. Население N. – это группа одичавших бомжей, которые стараются не попадаться на глаза бойцам. Шумер распорядился в строго отведённых местах оставлять для них воду и пищу. То же делал и противник. В непродолжительные периоды затишья «население» украдкой вылезало из своих нор, чтобы забрать «гуманитарную помощь».

Перед самым рассветом они – тяжело раненный в ногу боец с позывным Цикада, его командир Шумер, двое бойцов батальона Шумера и трое мобиков из подразделения соседей – примостились в окопе, в земляной норе на восточной окраине ПГТ. Трое мобиков – два дагестанца и по какому-то недоразумению поставленный над ними старшим Кузьмич – немолодой мужик из Центральной России с позывным Князь. Обликом Князь действительно похож на князя – персонажа иллюстрированных сказок Пушкина. Аккуратная окладистая борода с прядями благородной седины, чистое лицо с правильными чертами, твёрдый ясный взгляд. Как посмотришь на такое лицо, сразу вспоминаются картинки из детской книжки. Князь – человек во всех смыслах положительный: взрослый, трезвый, многосемейный, когда-то в другой жизни отслуживший срочную службу. Прибыв на Донбасс по мобилизации, он поразительно быстро приспособился к жизни на передовой. А жизнь на передовой – это жизнь в земляных норах, под постоянными обстрелами, в постоянной неизвестности относительно «планов на завтра». Дагестанцы похожи на дагестанцев – оба рыжие и темноглазые, весёлые, подвижные, оба потихоньку балуются травой. Каждую минуту жди от них какой-нибудь каверзы, но бойцы отличные и терпеливы, как мулы. Таким на войне хорошо.

Цикада ранен не в первый раз, но ему больно и страшно, и оттого хочется поговорить. Всем известно, если твой товарищ ранен, после оказания первой медицинской помощи надо непременно с раненым говорить. И не только говорить самому. Надо, чтобы раненый тебе отвечал, сам тоже говорил. Цикада знает правила, и потому говорит без остановки.

– Послушай, Шумер. Я иногда думаю, правильно ли это… Правильная ли это война, – кривясь от боли произносит он. – Эта бесконечная война… никто из нас не доживёт до её конца… может быть, всё это напрасно…

– Не может, – резко ответил Шумер. – Дай своей голове отдохнуть, умник. А послушай-ка ты лучше сердце…

Шумер умолкает, сосредоточившись на своей работе. Цикада старается не вскрикивать, когда тот режет его штанину и вспарывает его ботинок. Цикада бледен и ему конечно же больно, вот Цикада и заговаривает боль обильной болтовнёй. Он хочет, чтобы Шумер ответил ему, поговорил по-своему, по-командирски, как один только Шумер умеет. Но тот накладывает жгут, пишет на бумажке дату и время наложения жгута в полном изумительном молчании. Конечно, это честь, когда тебя перевязывает лично легендарный комбат. Но делать это вот так вот молча – это за гранью. Это против правил! Производя медицинские манипуляции, необходимо разговаривать с раненым, иначе раненый может запаниковать, а паника для раненого так же опасна, как чрезмерная кровопотеря.

– Ты не паникуй, – угадывая мысли Цикады, произносит Шумер. – Первый раз, что ли. Говорю же: слушай сердце! Ещё раз по поводу сердца и ума. Когда ты не просто погружён в ситуацию, а находишься в атмосфере происходящего, тебе становятся доступными более глубокие уровни понимания пространства. Ты выходишь из тупика смыслов, навязанных тебе разумом, и начинаешь думать сердцем, то есть чувствовать. Война – это не только цифры, измеряющие численность войска и количественный состав боекомплекта, но и степень внутренней готовности, настрой, мотивация. Помнишь четырнадцатый год? Тогда вся логика была против нас. Тогда все мы были в убеждении, что России сейчас не до нас. Разве нас это остановило? Почему не остановило? Потому что я был на майдане и впитал его атмосферу. А на майдане мне стало предельно понятно, куда повернёт вся эта ситуация, куда приведёт нас майдан. То, что из нас будут лепить антироссию, было ясно как божий день. Моё понимание стало результатом логических построений? Ни в коем случае! Я понял это сердцем, а на таком уровне не требуется логических доказательств. А там, в кабинетах, в среде множественных советников и помощников самых высоких лиц было это понятно? И даже более главный вопрос: было ли это важно?..

Шумер умолк. Обработав рану Цикады, он принялся протирать руки влажными салфетками, вычищать из-под ногтей запёкшуюся кровь. Лицо его стало серьёзно и даже скорбно.

– Что понятно? Что важно? – встревожился Цикада.

Морщась от боли, он всматривался в лицо командира, надеясь не увидеть в нём то знакомое выражение безнадёжности, которое, по сути, означает смертный приговор. Но Шумер выглядел архиспокойным.

– …что под боком России появится антироссия? Важно ли это? – спокойно продолжил он. – Основываясь только на рациональном мышлении, они… вернее, мы предполагали, что сейчас мы договоримся с новой элитой, найдём способ её заинтересовать, поиграем в политику – и снова вернём себе влияние на Украину. Мозг так думал, находясь в ловушке собственной значимости. Но рацио не могло предполагать, что ситуация кардинально изменилась и старые подходцы не сработают. Продолжался торг, разменяли Мариуполь на «лояльность» украинской элиты, признали Порошенко законным президентом. Ты же помнишь, Ваня, как планировали вернуть Донбасс в политическое русло Украины? Хотели сделать Донбасс агентом влияния… Изыски расчётливого лукавого ума! Они… Мы! Отказывались замечать, что всё изменилось окончательно, и нам с Украиной больше не по пути – остаётся только забрать, отчаливая, как можно больше на борт…

Шумер потрогал повязку, стягивающую лодыжку Цикады, и уставился на стягивающий его бедро жгут, раздумывая: снимать – не снимать.

– Его надо отправлять в тыл, – после непродолжительного молчания сказал он стоявшим поблизости бойцам.

– Транспорт на подходе, – ответили ему.

– Что же будет с моей ногой? Как думаешь, командир? – не надеясь на откровенный ответ, спросил Цикада.

Шумер ответил невпопад, нарочно уводя разговор в сторону от тревожных мыслей Цикады. Именно так полагается разговаривать с ранеными.

– Можно было бы перелистнуть страницу, – он вздохнул. – Но беда в том, что многие не перестали думать головами и теперь и ищут просчёты в умозаключениях, не понимая, что смотреть нужно было вообще не глазами и не строить умозаключений. Такие умозаключения неизбежно приводят к мысли, что если убрать действующую власть и на смену ей привести тех, к кому у Запада не будет отторжения – всё сразу станет даже лучше, чем было. Всё это потому, что прагматичный ум без горячего сердца – как брак без любви…

Возможно, Шумер говорил ещё что-то о любви, но его голос потонул в грохоте мотора. МТЛБ подкатился из темноты с погашенными фарами. За ним следовала штабная «Нива».

– Куда грузить раненого? В пикап или?.. – спросил кто-то из темноты.

– Или, – ответил Шумер.

– Товарищ комбат, вы поедете в штаб, в больничку с Цикадой или…

– Или.

На некоторое время все отдались суете, связанной с выгрузкой БК и погрузкой раненого. За это время Шумер успел собственноручно сделать Цикаде ещё один укол обезболивающего. В «трюме» МТЛБ пахло ГСМ, и Цикада повеселел, потому что запах собственной крови слышал уже не так явственно.

– Прощай мой верный оруженосец, – проговорил Шумер, присаживаясь рядом с ним на полик.

– Тебя что-то заботит, командир. Моя нога…

– Не твоя нога. С твоей ногой всё нормально. Меня волнует амфетамин. Плясун и Апостол. Думаю, эти чудеса храбрости неспроста…

Цикада заволновался:

– Нашли закладку?

Шумер вздохнул.

– Закладка – не проблема. Найти бы закладчика. Уверен, «идейных» наркоманов, с зависимостью, среди наших нет, но кому-то у нас денег не хватает. Вопрос: кто ж у нас такой бедный.

Цикада, забыв о боли в ноге, начал перебирать варианты. Всё-то у него получалось как-то не к месту. Всё-то какие-то чужие, дальние люди возникали. Такие, кто ни с Плясуном, ни с Апостолом наверняка ни разу и словом не перемолвились. Шумер смотрел куда-то в сторону. Думал о своём. Между тем явился мехвод мотолыги. Заскрежетал, взрычал дизель. Настала пора прощаться.

– Я верю, ты найдёшь решение, – пропищал Цикада и поперхнулся слезами.

– Ненадолго прощаемся. Ты умный, Ваня. Думай на досуге о моём деле. Примени, как Шерлок Холмс, дедуктивный метод.

– Есть, командир!

В МТЛБ полезли люди. Запах влажной земли и пороха окончательно перебил запах крови.

МТЛБ в сопровождении пикапа покинула передовую перед рассветом.

* * *

Расселись кто куда. Закурили, с привычным недоверием прислушиваясь к тишине. Курили спокойно. В рассветных сумерках огонёк сигареты не так заметен, как ночью. Молчали долго. Первым прервал молчание Расул Касумов (позывной Апостол), один из двух мобилизованных дагестанцев.

– Цикаде хана. Ему в строй не вернуться. Воевать с протезом на левой ноге это и так… Как? Забыл слово, командир…

– Беспрецедентно, – нехотя отозвался Шумер.

– Я вообще не понимаю, как можно воевать с протезом, – проговорил земляк Апостола, бравый джигит с позывным Плясун, он же Баходур Усманов. – Как он вернулся в строй и воюет с протезом, э? С 2015 года, говоришь? Семь лет воюет? На протезе далеко не убежишь. Этот человек герой!

– Отбегался, – вздохнул кто-то. – Как будет жить наш Ванюша? Он кроме как воевать больше и делать ничего не умеет – потомственный шахтёр, да шахты все позакрывались.

– Логично, – кивнул Князь. – С таким ранением ампутации не избежать. Ваня научится ходить на двух протезах, но воевать…

– Цикада – крутой пацан. Я слышал, в 2014-м, когда всё началось, он сидел на зоне. А до этого был шахтёром. Работал в забое. И отец его работал в забое. И дед его работал в забое. Но Цикада до пенсии в забое работать не мог, потому что шахты закрылись. Тогда Цикада пошёл грабить банк очень плохого и богатого человека. Аллах акбар! Всевышний не считает подобный грабёж большим грехом… – Апостол провёл по лицу ладонями ото лба к жиденькой бородёнке и закатил глаза к небу.

Апостол долго и с увлечением рассказывал историю жизни своего товарища, передавал, как говорится, изустно, время от времени вставляя от себя весьма цветистые замечания относительно хороших и плохих людей, правильных и неправильных событий, Божьей справедливости и лукавой бесовщины.

– В твоём рассказе, Расул, нет логики, – устало заметил Князь, когда Апостол умолк. – Зачем уголовнику воевать за свободу Родины? Уголовники живут по другой программе: украл (ограбил) – сел в тюрьму – освободился – ограбил – сел в тюрьму… и так далее. За свободу Родины воюют иные люди. Такие, как ты, Расул. И Цикада такой же, как ты. Какой с него уголовник?

– А вот и нет, товарищ сержант! – шепотом воскликнул Леший – опытный пожилой мужик, доброволец из РФ, воюющий на Донбассе с 2015 года. – Просто есть люди, приспособленные к войне, к жизни в ужасных условиях, в земляной норе под постоянными обстрелами. И дело не в том, что за это платят. Да за это практически и не платят! Донецкие воюют за пятнадцать тысяч рублей, а это не те деньги, за которые кто-то станет рисковать.

– Воюем за идею? – хмыкнул Князь.

Он явно недолюбливал Лешего, полагая в нём идейного кретина.

– Идейно мотивированное войско – это большой плюс к боеспособности, но всё же это сознательные мотивы. Вот товарищ Шумер говорил «слушай сердце», и я о том же. Вряд ли кто-то из присутствующих способен внятно объяснить концепцию «Русского Мiра». А в том мире, откуда тебя, Князь, мобилизовали, полно деструктивных людей, которые не прочь побыть рядом со смертью: прыгать с парашютом, спускаться по опасному склону на лыжах или, наоборот, лезть на скалы, участвовать в гонках. Но всё это лишь замена войны. Такие люди подменяют настоящую опасность её суррогатом, и таких людей среди нас нет…

Леший замолк, оборвав себя на полуслове, словно застеснялся собственного многословия и разом растерял все слова.

– Да, мы не бегаем от опасности, не подменяем её суррогатом. Мы стоим насмерть… – отозвался Шумер. – Мы действуем против логики. Восприятие происходящего упростилось до базовых понятий добра и зла, как в первобытные времена, когда не было ипотеки, толерантности и прочей мишуры. Нам предоставлен шанс разобраться что есть добро, а что есть зло. В том числе и применительно лично к себе. Честный человек не сможет не задать себе вопрос: мы добро или зло? И потомственный шахтёр Цикада, и Леший, бросивший в России семью и нормальную с точки зрения обывателя работу, все мы несем зло – это факт. Но преследуем мы что? Рассуждать в стиле многоумного психоаналитика, дескать, они не понимают, что это в конечном итоге наше зло обернётся благом для них – дело неблагодарное. Не рассуждать надо, а слушать сердце. Сердце любого нормального человека сначала выдаст порцию огромной боли, потому что война, которую мы развязали – это страдания простых людей, по какую бы сторону баррикад они ни находились. А потом сердце успокоится и скажет, что мы правы. Несмотря ни на что – мы правы.

– Сам себя уговариваешь, командир, – проговорил Князь, поднимаясь. – А Цикаду жалко. Хорошего бойца потеряли. Каково-то ему будет, когда осознает масштаб проблем.

– Ване мы найдём применение. Есть у меня на этот счёт идеи. Нам необходимо обучать новобранцев. Этим-то он и займётся. Ну что, пацаны? По местам?

Бойцы поднялись. Тихо переговариваясь, они разминали затёкшие конечности. Кто-то удалился в утренний туман, на назначенную для него позицию в какой-нибудь земляной щели. Кто-то расположился неподалёку от блиндажа Шумера и занялся неотложными солдатскими делами – приготовлением пищи, чисткой оружия. Кто-то прикорнул к брустверу окопа. Беспокойный сон их продлится до того момента, когда настанет черёд заступать на пост, туда, где их товарищи всматриваются в зыбкую утреннюю дымку, прислушиваются к звукам природы. Самые опасные из них: треск сломанной ветки под ботинком вражеского разведчика, хлопок от выхода мины, отдалённый рокот движка.

В обыденной жизни бойцы старались держаться от Шумера на почтительном расстоянии, подарив командиру необходимое ему для душевного равновесия уединение. Каждый из них изучил характер своего командира достаточно хорошо. Каждый понимает, как тяжела для него потеря Цикады, который был для комбата чем-то вроде ординарца.

* * *

Оставшись один, Шумер некоторое время сосредоточенно изучал содержание собственного гаджета. Ранее он заметил, как Леший снимает процесс приготовления пищи на видео. Ролик он потом выложит на своём Телеграм-канале. Шумер вспомнил, что неплохо бы прошерстить социальные сети для необходимого контроля за подчинёнными. Интернет в ПГТ нестабильный. Точнее, в ПГТ, как правило, нет никакого Интернета, но этим утром сеть работала, и Шумеру удалось прочитать несколько вчерашних сообщений. Ролик Лешего с только что приготовленным рагу оказался уже опубликованным. Быстро работает чёрт!

– Не туда смотришь, – услышал он тихий голос.

Шумер поднял глаза. Так и есть, дед. Вернее, Призрак. Так окрестил старика Цикада. Призрак потому, что старый этот человек всегда является тихо и внезапно, словно ниоткуда, словно с того света приходит. Вот и на этот раз…

– Здорово, Петрович!

– Здравствуй, комбат!

Рукопожатие Призрака было, как обычно, крепким и сухим, вовсе не потусторонним.

– Поешь с нами? Леший приготовил завтрак-обед.

– Если до этого дело дойдёт, то пообедаю.

– Думаю, на сегодня хватит. У них не менее трех двухсотых. И трёхсотых по моим прикидкам около пяти.

– Три и три, комбат.

– Пусть так.

– Ваня?

– Ваню отправили в тыл.

– Плохо дело?

– Думаю, отвоевался он.

– Ничего не отвоевался. Он крепкий.

Разговаривая с Призраком, Шумер листал странички Телеграма.

– Ваня тоже пишет. – Призрак ткнул заскорузлым пальцем в дисплей гаджета.

– Что пишет? – насторожился Шумер.

– Называется «Цикада пищит». Я читал. Почти художественно. Среди этих ребят, – Призрак сделал широкий жест рукой, – есть свои Ремарки, которые опишут эту войну. Пусть в немного нетрадиционной форме, но опишут.

– Погоди! Как ты сказал? Что Цикада?

– Пищит. Так называется его страница.

– «Цикада пищит» – это никнейм, Петрович. Ну-ка, подожди. Ах вот! Нашёл. А ведь лгал мне, поганец, что только в ВК имеет страничку. Да она у него там мёртвая с 2014 года… Ба! Да у него тридцать четыре тысячи с хвостом подписчиков!

– Больше, чем у тебя?

Изумлённый, Шумер не придал значения замечанию Призрака, а ведь следовало бы удивиться. Деду далеко за семьдесят, а он бомжуя среди руин, где нет ни пищи, ни воды, ни Интернета, так много знает о социальных сетях!

Шумер погрузился в чтение, заново узнавая, казалось бы, хорошо знакомого человека.

– Интересно?

– Ещё бы! Во пацан даёт! Писатель! Ей-богу!

– Против вас стоит сто двадцать восьмая бригада.

– Да знаю я! Ты что, Петрович, в разведчики заделался? Или ты у нас агент влияния?

Шумер рассмеялся, в который раз поражая Призрака своим умением делать несколько дел сразу, как в данном случае, когда он и читал, и вёл беседу с реальным собеседником.

– Там есть ещё никнейм, посмотри. Называется «Герої сто двадцять восьмий ЗСУ». «Сто двадцать восемь» циферками прописано. Тоже в своём роде интересное чтение.

– Подожди, Петрович! Ванька меня прям очаровал. Как Горький, стихи в прозе.

И Шумер погрузился в чтение писаний своего подчинённого.

* * *

Цикада пищит.

15 октября 2019 года.

Я бы бил нашим пацанам морды за спаньё на посту, если б не большие потери трёхсотыми. Рука у меня лёгкая, но свернуть рыльце на сторону я смогу, если дотянусь или подпрыгну. Господь отмерил мне росту ровно 163 сантиметра, что для нормального пацана маловато. Плюс к тому тяжёлое ранение в левую ногу, которое я получил летом 2015 года в боях на трассе Донецк – Курахово. Множественное осколочное ранение привело к ампутации левой ступни чуть выше лодыжки.

Благодаря этому обстоятельству я, к тому времени уже хорошо повоевавший, отправился в продолжительный отпуск, который продлился в общей сложности около года. На сегодняшний день я снова в строю и веду этот блог для тех, кто неравнодушен к нашей борьбе.

800 просмотров 23: 17

Цикада пищит.

13 апреля 2022 года.

Сентябрь, и по ночам ещё холодно. Только не у нас. Благодаря командиру (позывной Шумер) у нас прекрасно оборудованная позиция с блиндажами, ходами сообщения и баней. Оборудованы отхожие места. Спальные места – обычные нары. Леший служил на подводном флоте и утверждает, что наша спальня похожа на матросский кубрик. Бытовые условия прекрасные – «кубрик» примыкает к помещению «штаба». Там сердце нашего подразделения – электрогенератор и остальные приблуды, в том числе компьютер и радиосвязь. Сегодня не спалось. Чрез стенку всю дорогу слушал хохлятскую брехню. Какой-то Солома звал какого-то Свиста, разоряясь то и дело «Бачу привида! Бачу привида!»¹ Наркоманские приблуды накумарились и не спали всю ночь. Нет от них покоя. Но Шумер радиостанцию отключать не разрешает. Слушать эфир – таков приказ на все времена.

10.6к просмотров 09: 11

Цикада пищит.

14 апреля 2022 года.

Обычный вечер, я отдыхал после дежурства – проснулся от шума на наблюдательном посту, через несколько секунд в комнату влетел Переполох с криком: «Хохлы на нас идут». Пока пацаны экипировались, я по связи выходил на соседние подразделения.

Не одни мы заметили эту группу противника. Из-за поселка миномёт начал по ним работать сразу. Хохлы брызнули врассыпную. Тем временем мы с пацанами выдвинулись на задачу.

Собравшись у Князя тремя группами, оценили шансы и обстановку.

Над головой засвистела мина и разрыв пришелся в районе противника, по рации протрещала корректура, затем ещё несколько мин, мы в тепловизор наблюдали как противник разбегается в разных направлениях.

Ночной бой скоротечен. Когда лунные тени длинны и открыта охота, ты чувствуешь себя ночным зверем, филином или мышью, волком или ланью – смотря по обстоятельствам. Эти цели в объективе тепловизора для меня являлись мишенями при стрельбе, не людьми. Я прикидывал оптимальные возможности убить их, но так, чтобы при этом не погибнуть самому.

Леший занял позицию с пулемётом чуть правее всех, кто-то накручивал приборы малошумной стрельбы, мы замерли в ожидании выхода противника на нас.

Темноту разорвал вальс трассеров, тонкой светящейся линией они делили ночь на «до» и «после». Уходящий из-под нашего огня противник натыкался на расставленные нами мины – мы слышали грохот разрывов и вопли раненых, видели огненные вспышки. Так продолжалось бесконечно долго. Чувство опасности всегда долгое, тянущееся, вечное, даже если ночь и бой длится считаные минуты.

Наконец разрывы мин прекратились. Вскоре смолк и миномёт. Даже раненые не кричали. Казалось, мы утонули в ночи. «Темна украинская ночь» – почему-то пришла на ум эта поэтическая затасканность. Но о чём ещё думать, когда время остановилось и прошедший десяток минут показался мне часом? Мы ждали продолжения, но ничего не происходило.

Через полчаса Леший решился закурить первым. Мы покурили и решили расходиться по своим местам. Ночью ещё несколько часов из камышей доносились стоны и крики. Я не жалел раненых. Их жизни в руках Бога. Кто-то может умереть от крошечного, размером в ноготь, осколка буквально за пятнадцать минут. А кто-то выживет и проползёт не один десяток километров с тяжёлым ранением. Воспоминания о том, как пять лет назад я сам лежал вот так вот в камышах с оторванной ступнёй истекая кровью, больше не возвращались ко мне с ночными кошмарами. Я адаптировался к протезу, и на бегу почти не отставал от своих товарищей даже при полной выкладке. Нога, конечно, болела. Адски болела. Болела так, будто ступня на месте и раздроблена осколками. Сам не замечаешь, как начинаешь стонать. Порой мне казалось, что Леший и Переполох нарочно замедляют шаг, чтобы я не стонал…

На месте я обдумывал всё произошедшее этой ночью. Я так делаю всегда. Обдумываю. Думаю и о том, что Шумеру нравится, что я всё обдумываю. Сам Шумер не только обдумывает, но и обосновывает каждый свой шаг.

18.0к просмотров 05: 27

Цикада пищит.

16 апреля 2022 года.

О чём конкретно я думаю? Например, этой ночью я ещё раз утвердился в мысли, что я рад кузьмичам. Кузьмичи – это сам Князь и вояки из его подразделения, те, которые не дагестанцы. Даги они все молоды. У дагов другие обычаи, у них старики сидят дома. Кузьмичи – это всегда русские мобилизованные или добровольцы, мужики из России в возрасте от сорока пяти лет и больше. Любой из них лет на пятнадцать старше меня. Они, как материнская грудь. Они, как отцовское плечо. Они приняли эту войну такой, какая она есть, и они вытащат её.

Позиции соседей тоже навещает Призрак. Так же курит и пьёт чай. Так же наводит словесный туман. Плясун и Апостол проектировали его поймать, чтобы устроить праздник с застольем и вином, пожарить шашлыки и всё такое, как у них на Кавказе принято. Но Призрака не поймать. Я бы тоже думал, что Призрак – галлюцинация, следствие военного стресса и моих увечий. Но галлюцинация – ощущение личное, или, по выражению Шумера, приватное. А наш Призрак блуждает повсюду. Его видел буквально каждый боец нашего подразделения и на позициях соседей он частый гость. Поэтому Призрак – это именно призрак, а не галлюцинация или плод моего пострадавшего в военных испытаниях воображения.

Почему Призрак не человек, спросите вы? Отвечу. Тела у Призрака на самом деле нет. Он бесплотен и от того неуязвим. Плясун и Апостол в один голос рассказывали мне, как на их глазах Призрак наступил на «лепесток» – и ничего. Консул утверждает, что рядом с Призраком разорвалась РГД. Он слышал свист осколков. Он лежал мордой в землю и не мог видеть, что происходило с Призраком, но когда Консул поднял голову, то первым делом он увидел рваные и латаные ботинки Призрака. Тот стоял над ним со своим портфелем как ни в чём не бывало. При всём при том содержимое портфеля Призрака вполне материально. Мне доводилось прикладываться к его чекушке. Водка в ней не трезвей и не пьяней, чем в других источниках. А чистая тельняшка старика пахнет, как в старой рекламе – зимней свежестью.

Вот такие вот странные дела у нас творятся.

От этой бесконечной войны у многих свистит кукуха.

17.5к просмотров 03: 45

* * *

– Тут про тебя есть, Петрович. Наш Ваня, похоже, всерьёз считает тебя бесплотным духом. Так какой там підрозділ, ты говоришь?

Шумер, смеясь, поднял глаза, но Призрака в блиндаже возле себя не обнаружил. Старик удалился так же бесшумно, как и пришёл. Снаружи тянуло дровяным дымком вперемешку с ароматом жаркого. Наверное, Призрак там, столуется вместе с пацанами. Пойти посмотреть? Его намерения опередил Леший, принесший своему командиру миску жаркого и половину кирпича серого хлеба.

– Деда накормили? – спросил Шумер, принимаясь за еду.

– Якого діда?

– Говори по-русски, чёрт! Всё! Ступай!

Леший убрался, а Шумер подумал было: вот Призрак опять ушёл, как явился, будто привидение. Где-то в уголке копошилась неудобная мысль о голодном старике, доживающем свой век среди руин, одна из которых его собственный дом. А ему, Шумеру, следовало бы взять старика за руку да и отвести к котлу, да проследить, чтобы всё полагающееся старик съел.

Мысли мыслями, еда едой, а любопытство сильнее всего. Что-то там старик говорил о вражеском підрозділе? Сто двадцать восьмой чи ни? Отставив в сторону пустую миску – умеет же Леший готовить! Не будешь голодным и то сожрёшь! – Шумер ухватился за гаджет, произнеся быструю молитву об Интернете, который сейчас ему казался милее собственных детей.

Он быстро нашёл искомое. Читать решил едва ли не с начала, с того дня, когда анонимный хлопец завёл Телеграм-канал.

* * *

Герої 128 підрозділ ЗСУ.

01 апреля 2022 года.

Короче. Мне кажется настало время и мне ответить.

Уже второй раз меня обвиняют в том, что я русня, рашист, орк и все остальное. Что я ципсо какое-то непонятное…И я даже знаю эту штабную крысу, которая все это про меня пишет. Только вот я никогда и не говорил, что я официальная страница нашей бригады.

Я просто солдат, который видит все, что творится тут, и не может молчать.

Хотите читать только про наши победы и успешные наступления, про наших бравых командиров и прекрасную укомплектованность, тогда читайте официальные источники.

А если хотите знать реальность, которая порой может быть не всегда приятна, добро пожаловать!

Далеко не всем нравится то, что я тут пишу.

Не нравится командованию, что я помогаю матерям и женам искать пропавших без вести.

Не нравится им, что я об их просиживании в тылу говорю.

Не нравится, что я пишу как они воруют волонтерскую помощь.

Но об этом надо говорить! Это надо исправлять!

А параллельно будем продолжать уничтожать рашистов. Всех. До последней твари, пришедшей на нашу землю.

И еще кто-то говорит, что орк только потому что пишу на русском…

Это, конечно, вообще тот ещё аргумент. Те, кто скажет, что не знают таких семей, где говорят на русском – готов вдолбить по чердаку. Потому что моя и еще куча семей, которых я знаю, именно такие.

Как бы сейчас не было приятно осознавать, что это орчий язык – кабзда переучиваться, именно сейчас я не готов. Как победим – обещаю нормально выучить. Детей точно только украинскому учить буду. Но когда победим! А сейчас выжигать чертей надо.

17.5к просмотров 08: 45

Герої 128 підрозділ ЗСУ.

02 апреля 2022 года.

Всю ночь под огнем, стоим как на ладони. Врага не видим, получаем артой и беспилотниками. Медикаменты на исходе, про нашу группировку просто забыли. Наша бригада скоро перестанет существовать. Отступать не дают, грозят судом. Все должны знать правду. Спаси нас Боже.

Мне пишут матери. Много матерей. А сколько их еще будет! Парни гибнут каждый день. Я не знаю, что отвечать.

Командование бригады докладывает, что все хорошо и постит фейковые фоточки в Фейсбуке. В реальности мы спим среди трупов своих побратимов и ждем, когда сами уйдем в мир иной. Мы не воюем, нас истребляют. Врага не видим, повторяю.

1.«Вижу призрака! Вижу призрака!» (укр.)