Read the book: «Выбор. Книга 2. Точка невозврата»
ДИСКЛЕЙМЕР
Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно
Я бы очень хотел написать,
что все события и герои моей книги настоящие,
но мое чувство самосохранения решительно против.
«Здравствуй, Витя, – писала Андрею Кореневу в колонию Ольга. – Я работаю в магазине и могу даже носить домой продукты. Живем мы не плохо. Маме я звоню два раза в месяц. Там все хорошо. Ириша уже умеет читать и считает до 20. Букву «Р» она говорит уже четко и так звонко. Мы переехали в другое место, живем на окраине Москвы, в общежитии. Адрес я тебе посылаю на конверте. Жаль только Олегу ездить приходится далеко в колледж. О нас не переживай. Деньги от тебя получили. Не надо, не присылай больше. Тебе самому там трудно. Я слышала, у вас положены встречи с близкими. Я приеду, только напиши, когда.
Не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы мы вернулись в Фергану?
Олегу учится осталось два года. А потом мы можем уехать. Все равно тебе придется ехать туда».
На что Андрей отвечал:
«Привет. Как Одуванчик? Я скучаю по вам всем. Знала бы ты, как я по вам тоскую. От денег не отказывайся. Я здесь неплохо зарабатываю, ремонтирую машины начальству. За хорошее поведение мне обещали досрочное. Уезжать не торопись. Главное, вовремя оформляй прописку. Приезжать на свидание не обязательно, у тебя и так с деньгами туго».
Ольга работала в магазине, звонила матери и писала Андрею. Жили они с Олегом в одной комнате, в общежитии, а к подмосковной квартире Олега боялись и подойти, считая ее потерянной и легко смирившись с этой потерей. На работе Ольга уже научилась обвешивать и обсчитывать, обрезки несла домой, этим они и питались.
Магазин, где работала молодая женщина, был довольно большой, в нем работало 5 девушек и один парень, родственник хозяина. Продавалось в нем все: от мясных изделий и печеного, до фруктов и овощей. И естественно, у магазина была «крыша», собиравшая раз в неделю дань продуктами и раз в месяц – деньгами.
Но что-то там прохудилось и однажды, в неурочное время в магазин вошли незнакомые парни в коже, джинсах и толстых цепях на мускулистых шеях.
Поговорив недолго с директором, они обслужили себя сами, потолкали в карманы консервы, набили пакеты колбасой и убрались, пообещав вернуться завтра.
Директор насел на телефон, ища своих покровителей, а те как в воду канули. Он метался, трясся и умирал от страха перед завтрашним днем. И этот день настал.
Продавщицы были испуганны и взвинчены с самого утра, родственник хозяина не вышел, и Ольге приходилось разрываться между двумя прилавками.
Она как раз рассчитывалась с очередным покупателем и украдкой смела в свой пакет обрезки буженины, когда перед ней возник еще один покупатель в дешёвых брюках и футболке. Ольга недовольно подняла голову и увидела сведенные от ожога брови и синие, чуть кривящиеся губы.
– А… Витя!
– Ну, здравствуй, мать.
– Витя… Как? – Ольга быстро оглянулась и вынырнула из-под перекладины. – Как… ты…
Андрей поймал ее, оборачивающуюся на какой-то шум, и, жадно целуя в щеку, зарылся лицом в золотые волосы.
– Но тебя же…
– Плевать. Я удрал с поезда.
– Но как же…
– Амнистия, мать, амнистия. Я свободен!
– Но тебя же…
– Тише. Они меня посадили на Ташкентский поезд, а я удрал и прямо сюда.
– Но тебя же…
– Депортируют, мать, только депортируют. А покуда я с вами.
Ольга беспомощно оглянулась. Продавщицы не сводили с нее глаз, зная, какая она недотрога. Ольга, растерявшись окончательно, взглянула прямо в карие, с сумасшедшинкой, глаза Андрея, такие знакомые и теперь – близкие.
– Господи, неужели ты вернулся. Не могу поверить.
И Андрей сделал то, что никогда раньше не делал. Быстро склонившись, он впился синими изуродованными губами в ее накрашенные дешевой помадой губы, впился яростно, жадно, изголодавшись, хватая зубами ее язык.
– Мать вашу! Как вам не совестно!
Андрей оторвался от испуганной Ольги. Директор магазина стоял в проходе и гневно смотрел на них. Его маленькие заплывшие глазки извергали молнии. Заведующая возвышалась за его спиной непоколебимой стелой.
– Бесстыжая!
– Развратница!
Заговорили они одновременно. Но грохот упавшей на крыльцо плевательницы прервал их, и в раскрытые двери вломились пятеро парней, нежеланных, но ожидаемых, крепких и переполненных агрессии. Походя, один из них грохнул обрезком железной арматуры по витрине и стекло раскололось и рассыпалось по асфальту. Покупатель, заглянув было в дверь, бросился вон, и в торговом зале остались только продавщицы, Андрей, директор, его заведующая и пятерка отважных, вооруженная обрезками арматуры и гирьками на цепях.
Женщины вскрикнули, директор сомлел, только Андрей смотрел скорее с любопытством.
– Уйди, Витя, – прошептала немеющими губами Ольга. – Они страшные.
Андрей молчал, не двигался и только смотрел, и Ольга оставила его, стараясь уже за него спрятаться. Четверо парней крушили и ломали все, пока пятый, подойдя к директору, испытующе и нахально смотрел ему прямо в глаза.
– Ну и где твоя «крыша»? Думал нас прокатить?
– А это еще что за реклама мужской красоты, – проговорил один из четырех, останавливаясь перед Андреем и небрежно помахивая железным обрезком. – Мистер Россия, что ли? Ну и Паленый.
И Андрей ударил его. Ударил со всей яростью, что накопилась в его душе за эти годы. Парень весом в сто килограмм и ростом в метр девяносто, подлетел в воздух, с силой врезался в пол, немного изогнулся и застыл недалеко от разбитого стекла, чуть повернув бритую голову и широко раскинув руки. Андрей мгновенно поднял с пола обрезок арматуры и шагнул к оставшимся.
Он бил так, чтобы сразу выключить, сломить и раздавить. Легко увернувшись от цепи с гирей и разбив голову нападавшему, он отбил руку с кастетом, раздробил плечо, превратил лицо в кровавое месиво. Троих Андрей уложил быстро. Четвертого он выкинул с поломанной рукой и сотрясением мозга, потом подобрал пятого, который стал приходить в себя, подтащил к двери и спустил с крыльца на асфальт.
Никто из пятерых не был способен к сопротивлению. Андрей стоял и, постукивая обрезком арматуры по ладони левой руки, смотрел, как один из них подогнал видавший виды «Форд», как парни вчетвером погрузили туда так и не пришедшего в себя пятого с проломленной головой и уехали, ругая его на чем стоит свет.
– Что вы наделали! – со всей силой души воскликнул директор за его спиной. – Они же теперь…
Андрей повернулся, и директор сбился, смешался, отступил, и его бледное лицо стало покрываться багровыми пятнами. Он, гладкий и круглый, весь обмяк, одряб, и щеки его задрожали, как желе.
– Я должен поблагодарить вас, я…
– Катись.
– Вы же не уйдете?
Андрей обошел директора и подошел к Ольге.
– Что ты наделал! – сказала она. – Теперь тебя убьют!
– Плевать. Ты долго еще?
– До вечера.
– Я пойду теперь домой?
– Ты найдешь? Я говорила вахтеру о тебе.
– Олег где?
– Скоро придет из колледжа.
– Я подожду его. А вечером тебя встречу.
– Тут не далеко.
– Но… Подождите, не уходите, – директор торопливо обходил Андрея то с одного бока, то с другого. – Я буду платить вам. 300 долларов… 500… Только останьтесь.
Андрей даже не смотрел на него.
– Как дома? – спросил он у Ольги.
– Все здоровы. Ты голодный?
– Есть немного, – Андрей усмехнулся, и кожа натянулась на его скулах.
Ольга посмотрела на директора, отступившего от них на пару шагов и с беспокойством оглядывающегося, и дернула его за рукав. Вместе они вошли в магазин, подошли к ее прилавку, и Ольга, подняв доску, вошла вовнутрь, взяла свой пакет и, оглянувшись, воровато протянула Андрею.
Девушки вяло ходили по залу, собирая обломки и не обращали на них внимания.
– Вот, возьми, пообедаешь. Там еще на ужин. Иди.
Андрей взял пакет, но не торопился уходить, заглядывая в него. И в облике, и в характере у него появилось что-то чужое и агрессивное. Даже когда Ольга впервые увидела Андрея, этого в нем не было.
– Осторожно, если директор увидит, меня выгонят.
– Ну что вы…
Ольга вздрогнула и подняла голову. Директор стоял, перегнувшись, и держал в руках разодранные упаковки с сосисками.
– Вот, возьмите, все равно пропадут. И пожалуйста, подумайте, что я вам сказал. Меня не интересует, кто вы и откуда взялись. Просто сидите и получайте деньги. Пожалуйста.
Директор почти всунул в руки Ольге сосиски.
– Да мы уезжаем, – проговорила та, прижимая их к себе. Она повернулась к Андрею, и он по-хозяйски подставил пакет.
– Куда?
– Домой, в Фергану.
– Жалко, очень жалко.
Ольга бросила в пакет сосиски, и Андрей взял его в одну руку, наклонился, поцеловал ее в щеку и вышел, перешагивая или обходя нагромождения обломков и обрывков.
– Олечка, – глядя ему в спину, проговорил директор. – Я хотел вам сказать, что повышаю вашу зарплату. Может быть вам не обязательно уезжать?
– Обязательно надо.
– Господи, что же тогда делать мне!
Девушки убирали, складывали, расставляли, и покупатели обходили этот магазин стороной. Приближался вечер. Директор продолжал звонить, искать, но все бесполезно. И вот вечером возле магазина остановилась машина. Пять молодых коротко стриженных мужчин спортивного вида, в коже и цепях, вышли из нее и пошли к крыльцу с зеленым ковриком у входа. «Добро пожаловать» радушно приглашала его желтая надпись. Молодые мужчины шагали, широко расставляя ноги и растопыривая руки, как это делают тяжелоатлеты, приближаясь к штанге. Как зло, которое нельзя избежать, поднялись они на крыльцо, сплевывая под ноги бычки.
– О, нет! – воскликнула одна и девушек и тут же присела за прилавок.
А первый из вошедших с ходу рванул на себя небольшой белый столик, поставленный там для сумок покупателей. И словно по сигналу четверка за его спиной выхватили из-под летних курток металлические штыри.
– Где же твой муж? – прошептала стоявшая рядом с Ольгой продавщица.
– Вот и хорошо, что нет. Долго что ли убить сейчас.
– Нет, нет, – закричал директор, шарахаясь от направлявшегося к нему парня. – Не трогайте меня.
– Где твой Паленый!
– Кто…кто?
– Паленый. Ты нанял его? Это твоя крыша?
– Ты… ты… ты о ком?
– Да нет же, – заведующая встала перед напиравшим. – Это муж одной из наших продавщиц. Мы его не просили. Он сам начал драку.
– Ого… – девушка поспешно отошла от Ольги. – Ну и выдала.
И та осталась стоять, одинокая, беззащитная, беспомощно озираясь в поиске поддержки.
Парни направились к Ольге, все пятеро, разглядывая ее и ухмыляясь.
– Только не здесь, – крикнула заведующая. – Вы переколотите все стекло.
Первый из пятерки махнул через прилавок и, походя, смел с витрины стеклянные бутылочки «Фанты». Все они тут же разлетелись в осколки, и острый запах цитрусовых хлынул в зал.
– Дышите глубже, пролетаем Сочи, – глупо ухмыльнулся один из рэкетиров, а тот, что стоял за прилавком, быстро поднял отколотое горлышко одной из бутылок и, протянув руку, коснулся неровным сколом бледно матового горла Ольги, прижавшейся спиной к полкам.
– Паленый – твой муж?
– Что?
– Где Паленый? – осколок врезался в кожу.
– Нет. Не знаю.
– Узнаешь.
Тут сзади него произошло какое-то замешательство. Упал один из парней, потом отлетел другой.
– Значит вы ищите меня? – с насмешкой в голосе спросил Андрей, стоя в паре шагов от прилавка.
Третий парень замахнулся на него гирькой на цепи. Андрей увернулся, качнувшись вбок и ударил его ногой в плечо, потом, после разворота, в подбородок, и рэкетир, перелетев через прилавок, врезался в товар на средней полке и рухнул вниз, на осколки, осыпаемый консервными банками.
– Урою, падла!
Четвертый выхватил из рукава кожаной куртки нож с выскакивающим лезвием и чиркнул им в сторону Андрея.
– Назад, – взревел парень из-за прилавка, тут же швыряя горлышко в сторону, ныряя рукой за пазуху и вырывая из заплечной кобуры пистолет. Тот, у кого был нож, отпрянул, а Андрей замер на месте. Ольга, оказавшись позади парня, державшего оружие, побледнела, нащупала позади себя оставшуюся бутылку «Фанты» и, когда парень уже нажимал на курок, швырнула очень тяжелую бутылку, словно гранату. Та с размаху врезалась в коротко стриженный затылок. Раздался выстрел, звон разбитого стекла, и рэкетир стал падать. А Андрей, быстро ступив в сторону, боковым ударом выбил нож из руки застывшего от растерянности последнего парня, тут же сбивая его с ног ударом ноги в грудь.
Парень за прилавком завис перед ним, медленно сползая вниз. Андрей успел задержать его, хватая за безвольное запястье и тут же – за ворот, рывком вырывал на себя, перехватывая за короткие волосы и с силой стукая его головой о деревянную раму прилавка и тогда только швырнул на пол, себе под ноги.
Один из парней стал подниматься, ничего не соображая. Андрей подскочил к нему, ударил в живот раз, другой и потом, согнувшегося, по шее и по почкам.
Больше уже никто не шевелился. Обводя всех взглядом, Андрей повернулся к Ольге.
– Что он тебе сделал? – с неприкрытой злостью в голосе спросил он.
– Ничего, – Ольга, трясущийся рукой, провела по горлу и посмотрела на ладонь. Та оставалась чистой.
– Его счастье, – Андрей мотнул головой и хмыкнул. – Опять пятеро. Это у них что, постоянная бригада? – он уже медленно и устало подошел к одному из них и пнул. – Пойдем, мать?
– Нет уже, вы не уйдете, – хозяин обежал его и встал впереди. – Теперь уже они убьют меня, и все из-за вас.
– Будет легче, если тебя убью я? – Андрей посмотрел на него так холодно и твердо, что мужчина, отступил, белея и съёживаясь.
Ольга нисколько его не жалела. Она подошла сзади к Андрею и взяла его под руку.
– Пойдем домой, ладно, – попросила она.
– Пойдем, мать, – Андрей вывернул у нее руку и обнял за талию.
– Я должен сказать тебе спасибо, – прошептал он, спускаясь с ней по крыльцу.
– За что?
– Ну… ты же спасла меня. Опять спасла.
– Я… это… сама не знаю. Я испугалась.
– Все бы так пугались, меньше бы мрази было.
– Идем скорее. Надо уезжать отсюда.
– Из-за них? – Андрей покосился на машину. – Ничего себе машинки имеют, правда?
– Если ты попадешь в милицию, подумай, что будет.
– Точно. Мне просто дико повезло, что я еще жив. Докопайся они до всего… Как они не сравнили отпечатки. Вот тебе и компьютер.
Они шли вдвоем по темной улице, а в это время с проезжей части к магазину припарковался «Джип Чероки». Пятеро парней вышли из него с такими же обрезками арматуры, гирьками и кастетами. Они шли медленно, оглядывались, куря по дороге и настороженно глядя в открытую дверь магазина. Но оттуда не доносилось ни звука. Парни, не торопясь, поднялись по ступенькам, и вот первый из них наступил кроссовками на сдвинутый с места, наполовину загнутый, много повидавший за один день коврик. «Добро пожаловать» – все также радушно приглашал этот шедевр арт-хауса в ширпотребе. И парни пожаловали, один за другим проходя в широко открытую дверь.
Они были рэкетиры, вымогатели, и дань им приходилось платить не маленькую. Но когда директор увидел их, он сорвался с места и, не смотря на свой вес и положение в обществе, бросился навстречу, обхватил первого же парня за плечи и уткнулся ему в грудь.
– Приехали, родные, наконец-то.
– Ну, вы, в натуре, сами, типа, – парень огляделся. – Конкретно поработали. Да кто же это так?
– Мы, – скромно потупилась ближайшая девушка, и все дружно расхохотались. – Не верите?
Андрей с Ольгой шли по городу. Уже стемнело, но Ольга почему-то ничего не боялась, сама уже обнимая парня и чувствуя всю его худобу и вместе с тем – силу, широкую кость, высокий рост и гибкость. Тот изредка поглядывал на нее искоса и слегка улыбался, рука его обхватывала ее плечи, поглаживала голую шею и снова обнимала, притискивая к себе.
– А ты крутая у меня, мать, – говорил он, и голос его звучал со смешинкой, такой знакомый и почти любимый.
– Что теперь будем делать?
– Уедем. Только не в Узбекистан. В Москве оставаться не стоит. Олежка бы закончил учебу.
– Он молодец. Учится хорошо.
– Слушался?
– Смешной ты, Андрей.
– Просто, кроме вас у меня никого нет, Оля – Оленька. Вот так. Ни хрена себе.
Андрей остановился, как вкопанный.
– Олег?
Ольга удивленно тоже остановилась, но Андрей уже, оставив ее, сорвался с места.
– Олежка? Ты что?
Парень, выросший за это время почти что с Андрея, обернулся к нему, перемялся с ноги на ногу и обхватил набежавшего брата одной рукой.
– Ты что вышел, – прижимая его, говорил Андрей. – Вышел-то зачем, братишка? Поздно уже.
– Я думал, ты не вернешься. Ушел и так долго…
– Ну ты и пацанчик у меня, ну и пацанчик. Родной. Какой ты у меня пацан.
Ольга стояла, не доходя до них два шага и смотрела на них обоих: одного беглого, с изуродованным лицом, другого – калеку, и обоих таких молодых, которым еще жить и жить, и жизни они оба еще и не видели, но биты были так, как не каждый бывает бит во время самой страшной войны.
У Ольги защемило сердце и за них, и за себя, тоже попавшую не на свое место и не в то время.
А Андрей повернулся к ней, смеясь фиолетовыми в свете окон губами.
– Давайте, ребята, прогуляемся на свежем воздухе, если вы не проголодались, конечно.
– Я – за, – подхватил Олег, смеясь может быть впервые за эти годы. – А ты – Оль?
– Ну, раз мужчины «за», куда мне деваться.
– А мать у нас мировая, правда? – Андрей шагнул к ней и притянул к себе. – Я люблю тебя, Оленька.
– Да ладно, Андрей, не на улице же. Все равно, на ужин сегодня яичницу хотела пожарить из разбитых яиц и сардельки сварить. Это я быстро приготовлю.
– Пойдет, мать. Только глазунью.
Оба брата любили только глазунью и ели ее одинаково и своеобразно: сначала обрезая ножом белок, и в конце, напоследок, как лакомство – съедали желток.
Андрей обнял обоих и, прижав к себе, повлек их по тротуару. «Джип Чероки» остановился на проезжей части. Парень, похожий всё на тех же рэкетиров как брат – близнец: с бычьей шеей, в такой же кожаной куртки и цепях, вышел из машины, как раз наперерез Андрею. Тот резко остановился, стараясь собой закрыть брата и жену.
– Привет, – миролюбиво сказал парень, оценивая его взглядом. – Меня зовут Чико. Давай граба. Да без балды, в натуре.
Андрей, не спуская с него глаз, протянул руку. И парень, высокий и накаченный, стиснул его кисть со всей силой, но Андрей, худой и жилистый, не уступил.
– Ничего. Ништяк. Откуда в тебе сила такая, в Кощее? На крытке чалился?
– Было.
– Сколько?
– 2 года. Потом амнистия.
– Поехали, что ли?
– Куда?
– Тут авторитетные люди хотят с тобой потележить. Да не ссы, не на правилку зову.
– Витя, – позвала его Ольга неуверенно и со страхом.
– Телка твоя?
– Жена.
– А. Базара нет. Почапали что ли потиху. Там поляна уже накрыта, все культурненько.
– Подожди, – Андрей подошел к Ольге и Олегу. – Идите домой, я тут постою, посмотрю, как вы дойдете.
– Ты куда? – Олег тревожно схватил его за руку.
– Все хорошо, братишка. Это мой старый знакомый. По тюрьме. Вот встретились, поговорим и вернусь.
– Витя?
– Все, все, ребята. Все нормально, все под контролем. Идите.
– Тебе правда не опасно?
– Конечно. Давайте, давайте, я тут постою.
– Только не вмешивайся ни во что.
– Когда вернешься, брат?
– Я быстро. Обещаю, быстро. Идите.
Ольга и Олег повернулись, пошли, обернулись, потом снова пошли. Так они и дошли до подъезда, все время оборачиваясь и видя двух парней, стоявших плечом к плечу у въезда в тесный дворик, состоящий из четырех домов.
Машина остановилась возле сауны, и Чико по-хозяйски отодвинув охранника, ввел Андрея в небольшой зал, где за столом сидели и закусывали четверо мужчин, завернутых в простыни.
– Вот он, Кир, – Чико приостановился и подтолкнул вперед Андрея. – Мне идти?
– Подожди там…
Мужчины обернулись. Все они были среднего возраста и начинали полнеть и лысеть. Сидевший посередине толстеющий блондин, рельефные мускулы которого постепенно заплывали жиром, поманил Андрея. Он развалился в кресле и всем видом своим показывал, кто здесь настоящий хозяин.
– Значит, вот ты какой, Паленый. Был в крытой?
– 5 лет. Через два года вышел по амнистии.
– За что?
– Пользовался фальшивыми документами.
– А свои где потерял? – хохотнул второй мужчина, самый старший, длинноносый шатен, дородный и белотелый.
– Я перегонял машины из Германии.
– Краденые? – переспросил третий, меньше всех ростом, с острым неприятным взглядом, даже в сауне не расставшийся с толстыми очками в массивной оправе. Он был единственный, кто выделялся из общего стандарта и походил скорее на адвоката, чем на бандита.
– Да. Я это узнал уже потом, на суде.
– Странный ты, Паленый. Скрытный. Ну да ладно. Ты за нас подписался в «Арине», поэтому я хочу сделать тебе предложение… Как звать-то тебя?
– Виктор.
– А с ряхой что?
– В аварию попал. Горел.
– Как танкист? Да ты проходи, садись. Закусывай потиху. Как же ты, такой худой, справился с десятерыми пацанами Бобра? У него братва не из слабых.
– Справился, – мрачно ответил Андрей и, не торопясь, сел.
В его жизни уже было такое: с ним говорили авторитетные люди. Потом он сел в тюрьму. Преступником он стал давно, в тот день, когда рука его впервые сжала рукоятку офицерского пистолета. Но если раньше он еще пытался все исправить, то теперь, после тюрьмы, сам искал подобных людей. Для него это был легкий заработок, и масса возможностей изменить свою судьбу.
Домой, в общежитие, он приехал в полночь. Зевая и сонно расправляя плечи, постучался в комнату к Ольге, едва добрался до ее постели и грохнулся, прямо не раздеваясь. От него слегка пахло спиртным и дорогим сервелатом.
И только утром он объявил Ольге, что нашел работу.
– Но, Витя… – Ольга, накрывавшая стол, села. – Где мы будем жить? Смотри, здесь же тесно.
– Без проблем, Оленька. Я теперь на хорошем месте. Придумаю. На работу сегодня не ходи.
– А документы?
– Без проблем. Все, мать, все путем. Я теперь вернулся. Будет еще праздник и у нас с тобой.
Почти не поев, только налегая на кофе, Андрей быстро ушел. И исчез на целых два дня. Появился он на третий день, к вечеру, в магазине «Арина».
Увидев Ольгу, он направился прямо к ней, а Чико, вошедший с ним, свернул к двум парням, поднимающимся из-за столика в углу магазина.
– Привет, мать. Что вышла, я же сказал, чтобы наплевала.
Ольга молчала, глядя на него. Он изменился, одет был в новенькую кожу и черные облегающие джинсы, правда цепи на шее у него не было, но держался он уверенно и агрессивно.
– Поехали, я за тобой.
– Ты… я…
– Идем.
Директор, выйдя из кабинета, стоял и не мог подобрать слова, а Андрей мельком посмотрел на него и повернулся к Ольге.
– Он ничего тебе не должен? Кроме бабок?
– Паспорт.
– Неси, – Андрей посмотрел на директора с нескрываемым раздражением.
– Но…
– Неси.
Директор посмотрел на свою охрану, поймал их безучастные взгляды и торопливо повернулся назад.
Получив паспорт и расчет, Ольга с Андреем пошли к выходу.
– Чико, – свистнул Андрей и, повернувшись к подходившему парню, сказал вполголоса: – А этим хватит бездельничать, завтра пусть возвращаются к Дреме.
Ольга, оглянувшись, с ужасом застыла на пороге, на котором был по-прежнему постелен коврик «Добро пожаловать».
В «Джипе», стоявшем прямо на площадке перед крыльцом, уже сидел Олег и стояла его сумка с учебниками и тетрадями. Андрей, подтолкнув Ольгу к нему, назад, а сам прошел к переднему сидению. За руль сел Чико.
– Проиграли что ли вчера наши? – начал Андрей, когда Чико выворачивал машину на проезжую дорожку.
– Ничья. 5:5. Ну и дали немцам.
– А все же ничью не разменяли.
– Да нет, нам там гол не засчитали.
Ольга смотрела на притихшего хмурого Олега, на Андрея, по-дружески разговаривающего с парнем, которого она считала бандитом, и страх затекал ей в душу ледяной струей.
Машина, проехав чуть ли не пол-Москвы, остановилась возле кирпичного кооперативного дома.
– Приехали, идемте, – Андрей открыл свою дверцу. – Спасибо, Чико, что подвез.
И Андрей, не торопясь, вышел, отпер другую дверцу и, взяв большую сумку, помог выйти Олегу.
Поднявшись на второй этаж, Андрей достал из кармана ключ и отпер квартиру. Большая, двухкомнатная, она была уже обставлена, правда довольно скромно.
– Ничего хатка, правда? – Андрей оглядел ее, словно видел впервые.
– Чья это, Витя? – спросил Олег.
– Я снял через контору.
– На какие деньги?
– Я же работаю.
– Где?
– Ну, попал под пресс, братишка.
– Можешь ничего не говорить.
– Да почему же? Я работаю водителем у одного богатенького.
– Правда?
– Век свободы не видать, – Андрей громко расхохотался, показывая, что шутит, но смех у него получился нервный, и это еще больше насторожило Олега.
– Но мне же на работу далеко, – начала Ольга.
– Ты больше не работаешь. Вот, мать, здесь 5 штук, на все про все. Разбирайтесь. Оденьтесь там и все такое.
Андрей небрежно бросил на стол пачку зелененьких и сел в кресло.
– Все, ребята, баста. Разбор полетов закончен. Давайте, похаваем, что ли?
Ольга все смотрела и смотрела ему в лицо, стараясь что-то уяснить для себя. И от ее взгляда Андрей заерзал, занервничал, поднялся и скрылся в ванной. Там, после душа, он долго смотрелся в запотевшее зеркало. Следы ожога на его лице стали заравниваться, белые пятна уменьшались и только пара шрамов, сведенные брови и искривленный нос уродовали его по-прежнему.
– Так кто же теперь без вести пропавший, – пробормотал он, проводя пальцами по лицу. – Витя? Или Андрей? Еще та заморочка.
А на следующий день, после обеда, Андрей приехал домой на «Мерседесе» с крупным блондином в дорогом костюме из темно-серого габардина. Он запер машину, поставил на сигнализацию, и вместе с блондином поднялся в свою квартиру. Андрей только раз успел стукнуть пальцем в дверь, как Ольга, видевшая его из окна, поспешила открыть.
– Принимай гостя, мать, – проговорил он, держась немного натянуто и растерянно.
Ольга отступила, глядя, как незнакомый мужчина, казавшийся очень импозантным, уверенно заходит в квартиру, прямо так, по ковру, не снимая дорогих туфель. Андрей прошел за ним, держась чуть сзади и сбоку.
– Ну, как, хорошо устроились? – спросил мужчина, оглядывая комнату, и голос его был приятный и сочный.
Он улыбался и так же, с улыбкой, принялся рассматривать Ольгу, как будто она была часть интерьера.
– Твоя жена? Поздравляю, она красавица. Представь нас.
– Ольга, познакомься, мой начальник, Николай Степанович. Николай Степанович – моя жена, Ольга.
Мужчина, глядя в упор на женщину, протянул ей руку. Та не спешила с ответом, и он бросил нетерпеливо:
– Ну?
Ольга, покраснев, дала руку для пожатия, но мужчина неожиданно перевернул ее кисть тыльной стороной ладони вверх, поднес к губам и поцеловал, стараясь казаться галантным.
Ольга покраснела еще больше, Андрей поджал губы и слегка качнул головой, переминаясь.
– Очень приятно, – проговорил мужчина, и голос его стал еще глубже и сочнее. – Вы так прекрасны.
Андрей издал кашляющий звук, Николай Степанович обернулся и внезапно заторопился.
– Виктор, отвезёшь меня и можешь быть свободным. Поехали. До свидания, сударыня.
Голос Николая Степановича стал торопливым и озабоченным. Он, чуть попятившись, быстро вышел, и Андрей, облегченно вышел следом за ним.
Домой Андрей вернулся поздно и на той же машине. Оставив ее в платном гараже, он поднялся на второй этаж, отпер квартиру и вошел, стараясь не шуметь. Ольга ждала его, стоя в коридоре в новом теплом халате.
– Чего не спишь? – шепотом спросил Андрей, снимая кроссовки и обувая домашние тапочки.
– Жду тебя.
– А.
– Кушать будешь?
– Нет. Разве только кофе. Настоящий. Сваришь?
– Сварю.
– Олег спит?
– Спит. Он устает сильно. Хочет экстерном сдать за два года и пойти работать.
– Шиш вот. Он у меня учиться будет в университете.
– Витя…
– Что?
– Можно поговорить?
– Валяй, мать. Вам с Олежкой все можно. Даже в рожу мне въехать.
– Кто этот человек?
– Кто?
– Николай Степанович.
– Мой босс. Большой босс.
– Витя. Давай уедем, а? В Фергану?
– Нет, мать. Так дело не пойдет. Ты же знаешь, что мне нельзя в Фергану.
– А здесь можно? У тебя же нет документов. Ты сбежал с поезда.
– Тише. Разбудишь мальчишку. Смотри сюда, – он достал из кармана зеленую книжечку и другую, поменьше. – Паспорт гражданина Российской Федерации. Военный билет. Открой.
Ольга открыла паспорт, и у нее потемнело в глазах.
«Виктор Дягин». И фотография Андрея.
– Андрей, – пролепетала Ольга, и жесткая ладонь парня зажала ей рот.
– Не говори так, – с расстановкой проговорил он, медленно убирая руку. – Даже дома не говори.
– Прости, – Ольга смешалась, отступила и отвернулась.
– Ты прости. Оленька, пойми, я боюсь не за себя. Я просто обязан дать образование Олегу и поднять Иру. Понимаешь?
– Нет.
Андрей навис над ней, внезапно выкрикнув:
– Ты дура!
И тут же он осекся и отступил.
– Ладно, все, дебатов нет. Что у тебя на душе?
– Я боюсь.
– Кого?
– Ты связался с бандитами.
– С кем? Ну-ка, еще раз повтори.
– С бандой. А что, разве – нет?
Андрей посмотрел на комнату и закрыл туда дверь.
– Идем на кухню, разберемся. Почему ты решила, что я связался с бандой?
Сердце Ольги забилось часто и испуганно. Но она все же ответила, храбрясь:
– А этот? На машине?
– Он мой хозяин. Кирдин Николай Степанович. Я вожу его.
– И он тебе подарил паспорт. Расскажи это ребенку.
– Да-а. Босс тут не при чем. Он просто дал мне деньги, а все устроил Чико. Ты же знаешь его.
– Да, он рэкетир.
– Вот припечатала. Как в суде. Я сидел с ним в тюрьме и там спас от разборки. Он мне все и устроил.
– Но он же фальшивый.
– Почему?
– Сейчас же они в компьютере.
– Все тик-так. Мало ли хакеров, они тоже кушать хотят.
– Ох, пропадем мы, Витя. Не обо мне, об Олежке подумай.
– Я обо всех думаю. Ольга, ты дорога мне, и Олег дорог. Вот погоди, мы заживем на славу. Мой хозяин богат, он хорошо платит.
– Кто он?
– Кто?
– Хозяин.
– Николай Степанович что ли? Оля – Оленька. Мало ли на Руси сейчас богатеньких Буратино. Он олигарх.
– Кто это?
– Ну, миллионер. Там: магазины, гостиницы, нефть, алмазы. Ему нужны верные люди, охрана.
– Ты охранник? Ты же сказал, что ты – шофер.
– Я – все. Даже родная мать. Все? Никаких заморочек? Тогда вари кофе, мать, я страшно устал.
За кофе Андрей расслабился и начал говорить, мечтательно глядя на отделанную кафелем стену и поглаживая, и потирая Ольгину руку своими худыми длинными пальцами:
– Представь, мать, вот станем покрепче на ноги, перевезем Иришку, заведем еще пару зевластиков. Как ты на это? А? Оленька, ты же любишь меня, правда? – Андрей поймал ее взгляд и стал смотреть ей в глаза, требовательно и выжидательно.
– Правда, – твердо ответила Ольга, выдерживая этот взгляд. – Только думай о нас почаще, ладно? Я не хочу, чтобы ты опять сел в тюрьму.
– Я что, убил кого-то или ограбил? Я просто перегонял машины. Эх, мать, знаешь, кто сейчас честные-то? Бомжи с помойки. Вот поэтому и ходят по мусоркам, да бутылки собирают.
