Read the book: «Душа моя – Крым», page 9
Глава 14
В плену судьбы
Разрезана душа
Без жалости до крови.
Приходит пустота
Вонзается до боли.
В начале октября выпал первый снег. Пришла зима. Это была уже вторая зима в изгнании. Тогда, в первую зиму в промёрзшем сыром бараке, она смогла выжить. Выживет ли сейчас? «Я выдержу всё, – думала Айше, – я смогу, чтобы когда-нибудь быть вместе с семьёй. Весь этот ужас обязательно закончится, так говорила мне мама Сервера, и я верю ей».
На работу надо было выходить в любую погоду. И только в туманы и буран валить лес было невозможно. Вернувшись с работы, люди долго не могли согреться, так как печь плохо прогревала воздух. Не всем удавалось пережить зиму. Ночью морозы доходили до – 40, днём до – 37. Снег зимой заваливал их барак иногда под крышу. Приходилось подолгу расчищать пути, чтобы добираться до работы. Когда за окном выла вьюга, кружили метели, образуя снежные завалы, Айше опасалась, что их барак занесёт снегом и они никогда не смогут выйти. Зато, когда светило солнце, снег искрился и, сверкая самоцветами, слепил глаза. В солнечный день она щурилась от снега, как от летнего светила. Ей нравилась спокойная и мирная зима. В безветренную погоду в лесу стояла тишина и даже издалека было слышно, как где-то хрустнула ветка от пробежавшего оленя или косули, или вспорхнула птица, потревожив усыпанное снегом дерево. А ночью зимняя тишина нарушалась громким уханьем филина.
Но когда зима бушевала, её бураны сбивали с ног. Айше падала в сугроб, в глаза и нос забивался колючий снег, и становилось трудно дышать. На ресницах сразу появлялся иней, а морозный воздух пронизывал до самых косточек. Отогреваясь после мороза, ноги и руки начинали нестерпимо болеть, а лицо пылать.
Она мысленно сравнивала тихий зимний лес с мирной жизнью, а бураны с войной. Война, как буран, пронеслась по её жизни, разметав всех родных. Под её завалами осталось счастье, свобода и брат. Метели замели дорожки к дому, отрезали путь к счастью. В завывании вьюги ей слышался вой голодных волков и собак, пророчащих беду. Так злая зима грозила предстоящими испытаниями.
Вскоре Айше получила от Марии очередное письмо:
«Здравствуй, Айше!
У меня есть новости об Усеине. Ко мне заходил служивший вместе с ним фронтовик по фамилии Рыбак, который рассказал, когда последний раз видел моего мужа. Рыбак тоже был в окружении в 1941 году, как и наш земляк Мемет. Вот что он поведал:
– В августе 1941 года под Киевом наша армия попала в окружение. Среди солдат была паника. Все бросились врассыпную. Кукурузное поле, в котором мы прятались от фашистов, начали бомбить. Мы стали прорываться к своим в сторону Харькова. Нас было шесть человек. Вокруг немцы, а так как немец ночью спит, мы пробирались по ночам. Сам я из местных, из Харьковской области, и эти места знаю. По пути к нам присоединились другие солдаты окруженцы. Увидев деревню, мы посылали кого-нибудь в разведку: есть ли там немцы. Потом просили у жителей провизии. Шли, вернее, больше ползли, дальше, приходилось преодолевать водоёмы. Плавать не все умели, а Усеин хорошо плавал, он помогал солдатам переплывать речки. Сначала одному поможет, потом за другим вернётся. Оставалось немного идти до своих, но мы попали под миномётный огонь. Я получил ранение и очнулся в чьей-то избе. Меня спасли местные жители одной деревушки неподалёку. Я спрашивал тогда у моих спасителей:
– Не видели ли вы там других наших солдат?
Они ответили:
– Мы никого не видели, на тебя вот наткнулись, козу свою искали. Видим, лежишь и стонешь. Мы тебя под ручки и бежать, а то на немцев могли нарваться.
Пролежал я у них до середины сентября, потом добрался до наших. Как раз в это время под Харьковым собрались «окруженцы», те, кто выжил и вышел к своим. Потом мы получили пополнение, и нас отправили на фронт. Не знаю,
что стало с Усеином и другими бойцами, я их больше не
видел. Вот зашёл узнать, где он, жив ли?
– В октябре 1941 года я получила извещение, что он пропал без вести, – ответила я, – и вскоре объявился наш земляк из Таракташа, Мемет. Он тоже с Усеином прятался в кукурузном поле.
– Да. Мы служили с ним в одном отделении стрелковой дивизии. Я знаю его. Он живой?
– Сейчас неизвестно, где он. Наверное, выселили его тогда же, в 1944 году.
– Значит, Усеин не вернулся… Может, он там, под Харьковом, и погиб? – предположил Рыбак.
– Нет, я не верю, что погиб, – ответила я, – я надеюсь, что вернётся. Вы же вернулись. Может, его тоже кто-то спас. А может, он попал в плен?
– Нет, это невозможно, он говорил мне: «Я им живым не дамся». Во-первых, коммунистов в плен фашисты не брали, сразу расстреливали – мы это знали наверняка. Во-вторых, Усеин говорил: «Коммунисты не сдаются. Семью и партию позорить не буду». У него была винтовка, он пулю себе припас для этого дела. Мы ведь своё боевое оружие не бросили, хотя многие тогда побросали и петлицы срывали, когда бежали со страху куда глаза глядят. Да-а-а, в первый год войны страшно было с непривычки, но потом попривыкли, осмелели и начали гнать фашиста с земли нашей. После непродолжительной паузы он продолжил:
– Так вот что, Мария. Мы с вашим мужем, когда ещё прятались в кукурузном поле, договорились: кто из нас выживет, придёт к семье и расскажет о том, как всё было и что мы геройски сражались. Усеин храбрый и отчаянный. Он и не думал сдаваться или бежать, чтобы скрыться. Он всегда говорил: «Надо прорываться к своим, мы не можем, как трусливые зайцы, прятаться в норах». Хороший он человек, ваш муж. Всегда буду помнить, и, дай Бог, может, свидимся.
– Спасибо вам, за добрую весть о моём муже. Я тоже надеюсь и жду.
Вот, Айше, я передала тебе наш разговор – слово в слово. Мы будем ждать Усеина несмотря ни на что! Пиши, как ты, как здоровье? У меня всё хорошо, дети растут. Я работаю.
Пока, ваша Мария».
Прочитав письмо Марии о брате, Айше задумалась: «Что за ирония судьбы! Опять Харьков. Там он учился, женился, воевал и пропал без вести. Это не иначе, как судьба. Но надежда всё-таки есть, и это хорошо». Было горько сознавать, что брат мог погибнуть в свои двадцать пять лет.
В посёлке всё чаще стали появляться фронтовики, кто приезжал к своим семьям, кто устраивался на работу. Тогда никто не думал, что может быть что-то хуже войны.
Наступивший 1946 год принёс людям новое испытание – голод! Пайки хлеба, без того маленькие, были урезаны. По всей стране прокатился очередной голодомор, и особенно его смертельную хватку испытали на себе люди, находившиеся в неволе. Айше вспоминала рассказы Мерьем о голодоморе 20-х и 30-х годов. Теперь и ей довелось испытать его на себе. Худенькая Айше часто падала в обморок. У неё кружилась голова и темнело в глазах. Голод сделал из неё маленькую высохшую старушку с тёмными кругами под глазами. И никто не смог бы сейчас распознать в ней представительницу древнего и знатного ханского рода. Миша приносил ей сушёные грибы и вяленую рыбу, отдавал часть своего пайка. Она отказывалась и говорила ему:
– Не надо Миша, ешь сам.
– Аня, я прошу тебя, возьми хлеб. Я сытый. Молоко тоже достану, подожди, только не умирай!
Так продолжалось почти два года. За это время многие не пережили голода. Умер ребенок Заремы, родившийся в эти голодные годы. Айше с Мишей ходили к друзьям утешать их и поддержать в такой скорбный час. Холод, голод и смерть были постоянными спутниками этого времени. Первыми не выдерживали маленькие дети и старики. Смерть косила людей как всегда с холодным равнодушием, каждый раз напоминая о себе, пугала своей беспощадностью. Казалось, что она пришла в жизнь Айше надолго, навсегда.
Айше выжила во многом благодаря другу. После того как голод остался позади, Миша признался ей:
– Аня, я давно люблю тебя. Ты разве не замечаешь? Давай поженимся?
Айше удивлённо взглянула на молодого человека.
– Это невозможно! Ты сразу потеряешь все права, как мы, и станешь поселенцем. Нет, не надо об этом, прошу тебя!
– Ну и что, я хочу быть рядом с тобой!
– Мы же и так вместе, мы друзья, пока этого достаточно, я не могу рушить твоё будущее, и я… я не люблю тебя. Понимаешь?! Ты мой друг, самый лучший и верный друг! Я тебе обязана жизнью и всегда буду помнить об этом.
– Я всё-таки буду ждать твоего согласия хоть много лет, – после некоторого раздумья сказал Миша.
– Хорошо, поживём – увидим, – согласилась Айше.
Пришло письмо из Ульяновской области от тез-аны, но писала не она, а какая-то незнакомая женщина. В письме она сообщала, что Мерьем умерла три месяца назад. Причину смерти не указала. У Айше на глазах появились слёзы. Дрожащими руками она раскрыла, лежавшую в конверте, сложенную бумагу, и увидела знакомый почерк тез-аны:
«Здравствуй, моя дорогая доченька!
Если ты получила это письмо, значит, меня уже нет на этом свете. Пришло моё время. Хочу сказать, что я любила тебя и всех моих детей. Надеюсь, что Абибулла и Усеин найдутся, и вы все вместе встретитесь и вспомните меня – вашу маму. Хотя мы не вместе, но душой рядом. Не печалься и не плачь, береги себя. Ты хорошая девочка и обязательно будешь счастлива! Если вернётесь на родину, поклонитесь могилам наших родителей и помолитесь за нас.
Твоя тез-ана!»
Айше присела на скамью и не сразу поняла суть этого письма. Мозг отказывался воспринимать прочитанное, инстинктивно защищая сознание. «Не может быть! – это была её первая мысль. – Наверное, женщина ошиблась адресом». Айше спросила Зарему:
– Зарема, прочитай, что там написано, я не пойму, – обратилась она к подруге.
Зарема прочитала письмо… и крепко обняла её. Только тогда Айше поняла, что случилось, и горько разрыдалась. Постепенно сознание утраты близкого человека пришло к ней.
– У меня больше нет мамы! Нет!!! Нет!!!– закричала она. – Моя бедная, родная тез-ана вдали от нас, детей, умирала совсем одна. Нас не было с тобой рядом. Прости нас!
Письма тез-аны согревали её в трудные минуты. Она по несколько раз их перечитывала, целовала бумагу и прижимала к груди, как будто это была тез-ана. Ещё четыре месяца назад Мерьем писала ей, что с ней всё хорошо, здоровье в порядке. Беспокоилась о ней, поддерживала уверенность, что скоро они будут опять вместе. Но ведь не всё можно было писать в письмах. Айше не знала, что с тез-аной происходило на самом деле. Возможно, голод подкосил её здоровье.
Сколько испытаний может выдержать человек в восемнадцать лет? Война, ссылка, несправедливое обвинение, голод, болезни, потеря родных и близких. Айше не проклинала страну, в которой она жила, ведь она подарила ей счастливое детство. Она проклинала войну, которая забрала у неё всё. Войну, которая разделила людей на врагов и защитников, героев и трусов. Из-за предателей, ставших на сторону врага, весь её народ несёт жестокое и непосильное наказание. В ней копилась обида на родину, которой они с братом так гордились. Её обескураживал тот факт, с какой лёгкостью она отреклась от них, сделав из них изгоев. Айше вспомнила любимые песни Артека:
Если Сталин сказал,
Значит, есть,
Значит, будет,
Если Сталин сказал,
Станут делом слова…
И помнит каждый час
Великий Молотов о нас!
Как много сделал этот человек!
Мы во дворце живём,
И мы всегда поём:
Артек! Артек!
Вспомнив детство, она ощутила горькое разочарование, ведь им всегда говорили, что добрый отец народов – Сталин – любит их и защищает. До войны она чувствовала эту любовь, а теперь…
Однажды дед Паша встретил её и подозвал к себе:
– Анюта, поди сюда! Ну, как поживаешь?
– Хорошо, дед Паша, – грустно ответила Айше.
– Ты не грусти. Главное в жизни оставаться человеком. Вот слушай байку да мотай на ус:
– Oдин мудрец увидел змею, которая попала в огонь и решил вытaщить её из пламени. А кoгдa cделaл этo, змея укусилa его. Мудрец бpoсил змею, и онa опять упaлa в oгoнь. Тoгда он снова вытaщил змею из огня и cпac ей жизнь. Oдин из ученикoв спросил:
– Oтче, эта змея укуcила тебя, пoчему ты cпaс её?
Мудрец oтветил:
– Нaтуpa змей такая – куcaть, а моя – пoмoгaть.
– Hе меняйся дочка, оставайся собой, не копи обиду. Храни доброту в сердце, но будь осторожна. Поняла?
– Конечно, дед Паша, спасибо вам.
– Да что уж, я много знаю и ещё расскажу. Внешность человека – это картинка, и она обманчива. Мы не можем знать, о чём думает человек. И почему он так себя ведёт, тоже не знаем, – сказал дед и продолжил: – если ты всё потеряла, утешься тем, что не потеряла жизнь, если осталась одна, не замыкайся. Ты, чай, не дверь. Одиночество – это тюрьма для души и тела, порви цепи и иди на свободу.
Постепенно Айше возвращалась к жизни с её радостями и потерями. Её успокаивали письма родных. Медине писала, что в Узбекистане тёплый климат, похожий на климат в Крыму, а летом очень жарко. Она, наконец, нашла свою любовь и вышла замуж. Стал присылать письма и дядя Осман из Азербайджана. Миша был рядом, он отвлекал её от грустных мыслей, и Айше часто думала, как странно устроена жизнь! Забирая одного, она дарит другого, тоже близкого человека, такого заботливого и понимающего. Со временем она стала замечать, что ей очень не хватает Миши в дни, когда его не было рядом. Он приходил, и она расцветала в улыбке, смущённо пряча глаза. Любовь неслышными шагами шла к ней, заставляя сердце биться чаще, краснеть от смущения и ждать встречи. Любовь в неволе привязывает людей через испытания. Пройдя вместе через трудности, влюблённые становятся единым целым. Забота друг о друге сближает и растёт. Непреодолимое желание быть вместе, придаёт силы и помогает выжить. У Миши превосходное чувство юмора, он веселил людей своими шутками, не давал грустить и унывать.
Но жизнь не переставала наносить Айше удары судьбы. Зимой 1948 года Миша сильно простудился. Она бегала в больницу, навещала его, сидела подле кровати. Её друг лежал с высокой температурой, началось воспаление почек. Врач давал неутешительные прогнозы. Айше украдкой плакала у постели больного. Когда Миша почувствовал себя лучше, спросил её:
– Ну что, темноглазая, ты согласна быть моей женой?
– Да! – ответила Айше, и её влажные от слёз глаза наполнились радостью.
– Я так рад, Аня! Как только смогу ходить, распишемся!
– Хорошо, Миша, ты только выздоравливай поскорее!
А наутро ей сказали, что Миши больше нет….
Эти слова прозвучали как приговор. Опять беда вцепилась в неё своими холодными щупальцами. Комок слёз встал в горле и не давал разрыдаться. Спазм в гортани не пропускал пищу. Всё тело было в напряжении, словно скопившееся горе застряло в горле и мешало ей пить и есть. Зарема пыталась помочь подруге, просила её заплакать, но у Айше не было слёз. Она слегла с температурой. Прошло несколько дней, и спазм постепенно отпустил её. Взглянув на фото Миши, она, наконец, разрыдалась и была безутешна. Молодой человек скрасил ей одиночество, был её ангелом-хранителем, отдавал ей всё тепло и, возможно, свою жизнь, с ним она испытала чувство первой любви.
– Ну почему он не уехал на Урал, ведь он же был свободным? – спрашивала она Зарему.
– Он мог и там простыть так же, как здесь. Не вини себя, это судьба.
– За что, жизнь, ты наказываешь меня? – рыдала она. – За что забираешь у меня дорогих мне людей?!
Айше ушла в себя, стала замкнутой и неразговорчивой. Она часто ходила с опущенной головой и ни на что не реагировала. Когда её окликали, не сразу отзывалась, как будто была не здесь. На работе путалась с цифрами, не могла сосредоточиться. Ходила к могилке Миши и долго там плакала. За это непродолжительное время кладбище, расположенное за посёлком, разрослось. И здесь часто можно было увидеть людей, приходивших поплакать у могил родных и друзей.
Как-то она встретила Эмира, который приехал вместе с ней на место ссылки. Он стал взрослым юношей. Люди обращались к нему за советом. Айше спросила его:
– Эмир, не слишком ли много испытаний послал мне Аллах? У меня уходят силы.
– В послании пророка, переданном Ат-Тирмизи, – отвечал Эмир, – говорится: «Знай: то, что миновало, не должно было с тобой случиться, а то, что случилось с тобой, не должно было тебя миновать. И знай, что нет победы без терпения, находки без потери, облегчения без трудностей».
«Получается, что вся моя жизнь – это испытания. Как выдержать их? Трудности должны придавать мне силы», – сделала для себя вывод Айше.
Время шло, её боль притуплялась, но не уходила. Печаль сделала своё дело: сердце её потухло. Всё больше тоска по родине разъедала ей душу. Обнимая деревья в лесу, она думала о далёком Крыме, об акации, которую посадила как раз перед войной, о каменистых дорожках Таракташа и Судака, мокром песке и нагретой солнцем гальке на побережье.
15 глава
Сын
Без родины я странник на земле.
Ищу свой дом в пустыне людной.
О родина! Скучаю по тебе.
Мне без тебя идти дорогой трудной.
Прошло три года, как Айше потеряла тез-ану и Мишу. Жизнь продолжалась. Ровесники находили себе пары, а она никого не хотела замечать. У Заремы за это время родились двое детей. Айше нравилось с ними нянчиться. В это время она вспоминала братика Асана, сына Медине, и думала о том, каким он стал сейчас. А Зарема твердила подруге:
– Тебе пора замуж и детей заводить. Почему ты до сих пор одна? Мишу не вернуть, надо жить!
– Мне никто не нравится. А детей я, правда, хочу. От них веет счастьем, и так хочется жить.
– Хватит с моими детьми возиться, своих пора рожать. Вот Леонид, тракторист, давно на тебя смотрит и сохнет по тебе. Хороший мужчина, серьёзный. Давай так, послезавтра мой день рождения, мы его позовём в гости. Вот и подружитесь, присмотритесь. И кто знает…
– Хорошо, – неохотно согласилась Айше, – посмотрим.
В день рождения Заремы девушки готовили праздничный ужин. В это время в дверь постучался Леонид. Он зашёл с охапкой полевых цветов.
– Поздравляю! – сказал он и подарил Зареме букет и конфеты.
За столом между мужчинами было много разговоров о работе. Женщины говорили о детях. Включили патефон. С пластинок послышались фронтовые песни: «Катюша», «Бьётся в тесной печурке огонь». Леонид замолчал. Он вспомнил своих погибших боевых товарищей и окунулся в воспоминания.
– Ну, что мы скучаем? – сказала Зарема. – Пойдёмте на улицу дышать воздухом, там тепло и сухо, а мы дома.
Все вышли. Зарема шла под руку с мужем, Айше рядом с Леонидом. По дороге они разговорились.
– Расскажите о себе, – попросила его Айше.
– Ничего интересного в моей жизни нет. Я вырос в городе Горьком. Закончил семилетку, пошёл работать на завод. Потом получил права, стал водителем. Началась война. Проехал все фронтовые дороги рядовым солдатом-водителем в мотострелковом полку. Возил снаряды, солдат. Есть награды.
– А как вы здесь оказались?
– Работаю в соседнем леспромхозе, а здесь я в командировке. Вам трактористы нужны были, вот меня и отправили сюда на подмогу. Теперь ты расскажи о себе.
– Я из Крыма. У меня много родных. Есть двоюродные братья, сестра, тётя и дядя. Все разбросаны по свету. Сама я сирота, меня вырастила родная тётя и стала мне мамой. Она попала в Ульяновскую область на поселение, там и умерла. Родной брат пропал без вести на фронте, – у Айше дрогнул голос. – Так что я тоже здесь одна.
Они долго бродили по посёлку и возле барака Айше расстались.
Коренастый, широкоплечий Леонид был хмурым мужчиной. В его зелёных усталых глазах остался след от потерь и тяжёлых испытаний, отчего он выглядел старше своих лет. Боевая молодость закалила его характер. Одиночество сделало не по годам серьёзным и сосредоточенным. Айше он приметил сразу, как появился в посёлке. Ему нравилась задумчивая и скромная девушка. Но девушка не обращала на него внимания. Леонид тогда ещё не знал, что в ней давно погас огонь любви, разжечь который будет не просто.
После ужина у друзей, окрылённый вниманием девушки, Леонид стал каждый вечер приходить к Айше. Они сидели на лавочке, вели беседы. Леонид не скрывал своих чувств, но девушка оставалась холодна. Вот уже семь лет она живёт в неволе, её сердце устало от постоянных потерь и разочарований, но, помня разговор с Заремой, она уговаривала себя быть мягче с молодым мужчиной. Постепенно она привыкла к нему. И когда Леонид произнёс слова признания и предложения руки и сердца, Айше согласилась. «Стерпится – слюбится», – говорила она себе, вспоминая пословицу. Они зарегистрировались и стали мужем и женой. От свадьбы Айше наотрез отказалась.
– Ни к чему это, когда буду на свободе, отметим, – говорила она мужу.
Любовь не приходила, и Леонид стал появляться дома нетрезвым. Когда он пытался обнять жену, Айше отталкивала его, ссылаясь на усталость.
– Аня, – обиженно говорил Леонид, – и долго ты будешь ко мне относиться как к другу? Я уже не хочу домой возвращаться, разве ты не видишь? Может, ты любишь другого?
– Лёня, перестань, – останавливала она его, – никого другого я не люблю, я правда сильно устаю.
Со временем Айше стала понимать, что у неё не получается создать семью и она решает расстаться с Леонидом. Но когда решилась на это, поняла, что ждёт ребёнка.
– Лёня, у нас будет ребёнок, – радостно сообщила она мужу.
– Это очень хорошо! – восторженный Леонид поднял жену на руки.
Он окружил её заботой и очень надеялся, что ребёнок свяжет их покрепче. А Айше видела в будущем малыше свою единственную радость. Долгожданный день пришёл, родился сын. Родители назвали своего первенца Володей. К рождению сына Леонид построил дом.
– Владимир Леонидович! Аннушка! Добро пожаловать! – говорил он, когда они дружной семьёй входили в новый дом.
Начались бессонные ночи. Айше всё меньше уделяла внимание мужу. А когда Володе исполнилось два месяца, она отдала его в детский барак – подобие детского сада и на весь день уходила на работу. Вечером забирала его, и порой всю ночь ей не удавалось поспать. Ребёнок плакал или болел, но на работу надо было выходить несмотря ни на что.
В марте 1953 года пришла новость – умер Сталин!
Реакция у людей была сдержанная. Радоваться никто не спешил, хотя все понимали, что это с его согласия и решения они оказались здесь. Кто-то всё-таки горевал и плакал. Кто-то боялся перемен к худшему. Но улучшение в содержании и в обращении к ним уже намечалось, повеяло свободой. В стране была объявлена амнистия, но она не коснулась крымских татар…
Всё чаще Леонид был нетрезв, поздно приходил домой, высказывал жене свои обиды.
– Аня, дай поесть, – грубо требовал он.
– От тебя опять пахнет водкой, – упрекала Айше.
– Как хочу, так и живу. Я тебе не нужен, я знаю.
Айше плакала, вид пьяного мужа раздражал её. Соседи специально громко шептались, чтобы она слышала, что у Леонида появилась женщина и к ней он ходит по вечерам. Она не знала, как на это реагировать, но решила, что так даже лучше. Теперь его можно оставить, и он не пропадёт, раз его есть кому согреть.
С каждым днём в ней зрело желание развестись с мужем. Сам Леонид тоже понимал, что дальнейшая жизнь с женщиной, которая его не любит, невозможна, тем более к этому времени у него сложились серьёзные отношения с другой женщиной, которая только и ждала, когда он станет свободным.
– Лёня, нам надо развестись, – объявила мужу Айше, когда он в очередной раз высказывал ей свои обиды.
– Я согласен, давно пора.
– Ну, вот и хорошо, – поставила точку в отношениях Айше, – завтра же пойдём в поссовет и подадим на развод.
– За алименты не переживай, будешь получать. Сына я не брошу, буду к нему заходить и брать к себе.
На том и решили. Получив развод, Айше собралась к тёте Медине. У Медине семейная жизнь складывалась благополучно.
Леонид стал жить с другой женщиной. Бывший муж забыл дорогу к Володе, весь с головой ушёл в заботы о новой семье.
Айше не переживала по поводу развода, у неё не было ревности и она даже радовалась за Леонида: хотя бы у него устроилась жизнь. Вскоре о планах уехать в Узбекистан к тёте она сообщила Зареме:
Зарема не на шутку испугалась:
– Ты что, Айше, там же басмачи. Вот дядя Семён рассказывал, что в Азии басмачи и режут людям головы. Я ещё удивлялась, как твоя тётя там живёт.
Айше рассмеялась до слёз.
– Ну и рассмешила ты меня. Басмачей там нет уже лет двадцать пять. Они были против Советской власти. Это как здесь белые воевали против красных. Гражданская война закончилась давно. Историю надо было учить. Медине писала, что люди там хорошие и добрые.
По действующему в то время законодательству, поселенцам, имеющим маленьких детей, разрешалось отдавать их на воспитание родственникам или в детский дом. Спецпоселение не место для детей и условия для них там не создавались. Айше написала Медине в Узбекистан, что хочет приехать к ним с сыном на поселение, и попросила, чтобы та оформила вызов. Медине посоветовала ребёнка на время отдать дяде Осману. «У них ведь нет детей, пусть порадуются малышу», – писала она племяннице. Айше так и сделала. Написала дяде про Володю и попросила забрать его на время, пока не устроится на новом месте.
Вскоре Осман приехал к племяннице с женой Евгенией. Когда он появился в посёлке, то был очень удивлён, в каких условиях живёт дочь брата.
– Ну-ка, Айше, я посмотрю, какая ты стала, – сказал Осман, разглядывая её в телогрейке и в валенках.
Он еле узнавал в ней свою племянницу.
– Айше, бедная моя девочка, – говорил он, – как ты выжила здесь? Конечно, мы заберём Володеньку. Я внука брата буду растить как своего сына.
– Зачем растить? Я его заберу скоро и сама буду растить, – сказала Айше.
– Конечно, но, пока ты устраиваешься, растить внука будем мы.
Прибежал Леонид. Соседи сообщили ему, что Айше отдаёт кому-то сына.
– Ты что, отдаёшь сына при живом отце? – кричал возмущённый Леонид, обращаясь к Айше.
–Ты же не интересуешься им. Несколько месяцев уже не приходил, значит, он тебе не нужен, – ответила Айше. – Я же не чужим его отдаю, а родному дяде, потому что сама уезжаю в Узбекистан к тёте Медине. Познакомьтесь, дядя Осман, – это мой бывший муж Леонид.
– Очень приятно, – сказал Осман. – Я обещаю вам, Леонид, у нас Володе будет хорошо. У нас отдельная квартира в городе. Все условия есть. Айше его заберёт, как сможет.
Они оставили отцу Володи адрес в Кировобаде, а Айше дала адрес Медине. Получив разрешение коменданта проводить родных до вокзала, она поехала с родственниками в город Горький. Володя плакал, будто чувствовал, что ему предстоит расстаться с мамой надолго.
– Вовочка, – говорила Айше сыну, – ты поживёшь пока у дедушки и бабушки. Слушайся их. Я приеду к тебе, скоро приеду. Не плачь, малыш.
Айше держалась. Она считала, что так будет лучше для Володи. Не к чужим же едет. Уже в купе вагона она поцеловала сына и расплакалась. Володя тоже стал заливаться плачем, он уже всё понимал, ведь ему почти два года.
– Мама! – кричал Володя. – Мама, я не хочу с дядей, я хочу с тобой!
Пока Айше уходила из вагона, жена Османа Евгения держала ребёнка. Володя извивался как уж. Норовил вырваться и побежать за матерью. Евгения вытащила игрушки и стала показывать ребёнку, но Володя не унимался.
– Отпусти! – кричал он.
– Вовочка, успокойся, не плачь, ты же мальчик, а мальчики не плачут. Ты увидишь зоопарк – слонов и львов. Будешь кататься на машине настоящей.
Володя задумался на мгновение и опять стал кричать:
– Не хочуууу!!
Но всё было уже решено за него взрослыми, которые определили его судьбу, не спросив его мнения.
– Иди, Айше, мы напишем, не волнуйся, всё будет хорошо! До свидания! Передавай привет сестре! – попрощался Осман.
Он поцеловал племянницу, зашёл в вагон и поезд тронулся. А Айше ещё долго стояла на платформе, махая им вслед платком.
Потом она не спеша побрела до остановки автобуса. Ей казалось, что у неё остановилось сердце, оно не стучало, а душа осталась с сыном. Кто она сейчас? Пустая оболочка от когда-то весёлой Айше. Слёзы стекали по лицу маленькими ручейками. Переходя дорогу, она не замечала проезжающий транспорт. Водители сигналили, резко тормозили рядом и кричали:
– Ты что под машину лезешь? Глухая что ли?
Айше и правда ничего не слышала, ушла в себя всеми мыслями и чувствами. Потом очнулась, услышав чей-то детский крик: «Мама!» Обернулась и увидела, как навстречу к недалеко идущей от неё женщине, бежит маленький мальчик. Женщина раскрыла свои руки и обняла подбежавшего к ней сына. Заглядевшись на эту сцену, Айше подумала: «Скоро и мой Володенька так же подбежит ко мне». С тяжёлым сердцем она вернулась в посёлок. Устав от переживаний и слёз, она уткнулась в подушку и вскоре уснула.
На дворе стояла весна 1954 года. Айше получила вызов из Узбекистана и стала собираться в дорогу. Она зашла к подруге попрощаться.
– Айше, ты только не забывай, пиши мне, – просила Зарема.
– А вы когда уедете отсюда? – спросила Айше.
– Когда дадут свободу, уедем в Житомир. Мы так решили.
– Хорошо, не теряй меня, адрес я оставила.
Подруги обнялись. Айше решила прогуляться по лесу. В этот день была солнечная весенняя погода. Молодые зелёные листочки нежно трепетали на ветках. Бриллиантовая роса блестела под солнечными лучами. Птицы пели прощальную песню. Встретив деда Пашу, Айше обняла его и расплакалась:
– Прощай, дед Паша, спасибо за всё! Уезжаю я, навсегда уезжаю!
– Вот и ладно. Конечно, надо ехать туда, где лучше. Прощай, дочка! Не поминай лихом!
Попрощавшись со всеми друзьями, она взглянула на посёлок, в котором прожила десять лет. Где познала всё: неволю и тоску по родине, горе и радость, первую любовь и одиночество, замужество и рождение сына. Прихватив нехитрые пожитки, она села на попутку, ехавшую в город. Улыбнулась на прощанье Зареме, а на посёлок больше не взглянула. Водитель завёл мотор, и машина, подняв клубы пыли, рванула с места.
– Прощай, лес! Спасибо за всё! – сказала она, проезжая мимо зелёного леса. – Больше я сюда не вернусь!
На вокзале Айше села в проходящий поезд до Ташкента, зашла в плацкартный вагон, нашла на своё место и вскоре поезд тронулся…
В вагоне было много людей. Они весело о чём-то говорили и смеялись. Айше невольно вспомнила другой вагон, тот, в котором ехала в неизвестность в 1944 году, но только тогда все плакали от горя. Скоро она увидит тётю и будет уже не одна. Останутся позади холода, морозы и одиночество. Колёса поезда в бодром ритме отстукивали время в пути, вагон покачивало. Айше смотрела в окно. Мимо проносились леса, деревни, станции. Теперь можно разглядеть дорогу, по которой она ехала десять лет назад, но в этот раз поезд свернет на восток…
Она взглянула на попутчиков по плацкартному купе. На верхней полке лежали молодые мужчины, напротив неё сидел пожилой узбек. На нём стёганый, в зелёную полоску чапан (халат), подвязанный красным платком. На ногах чёрные обтягивающие сапоги с надетыми на них блестящими галошами с носком, вздёрнутым вверх. На голове чёрная тюбетейка с белым орнаментом. Глаза мужчины улыбались.
