Танец сердца

© Тамара Огневицкая, 2022

ISBN 978-5-0056-3737-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1: «Монолог скрипки»

Чёрт меня дёрнул рассказать вам эту историю. Не знаю, зачем ему это нужно. Меня и сейчас переполняют эмоции, поэтому, как на духу расскажу вам всё. Обычно я не распространяюсь о себе, но рано или поздно в жизни случаются исключения. Даже не верится, что я это делаю. Итак… Кто бы мог подумать пару-тройку лет назад, что в моей жизни так быстро произойдут перемены… Знаете, когда меняешь место жительства: город, а возможно и страну, то каждое чувство, ощущение, даже мысль становится подобно специям. Поначалу их вкус необычен, притягателен, но с годами, притупляясь, сливается со всеми остальными. И ты уже совсем не чувствуешь разницы, например, между корицей или карри. Вроде звучит одинаково, однако вещи разные. Будь то любовь или влюблённость, одиночество или равнодушие. По сути что-то похожее, но вкус разный…

Сегодня последний день, когда я здесь. А именно – в этой школе. В данный момент брожу по этажу, где находятся кабинеты русского языка и литературы, истории, географии и музыки. Здесь прошло несколько лет моей жизни. Мы с родителями часто переезжали, так что на эту школу я потратил ровно три года. Весьма большой срок. Число три меня всегда преследовало. Например, это заведение называется «Лицей №3», школы я меняю с третьего класса, а сейчас до дома поеду на троллейбусе №3. Мистика, да и только… Невольно вспоминается прошлое, когда понимаешь, что сейчас будет очередная точка невозврата, и с прошедшим придётся расстаться навсегда.

Сначала наивным первоклассником не хотел идти на первое сентября, потому что дома оставалась любимая «SEGA», а сейчас понимаю, какими ценными стали для меня первые спокойные годы в школе: без переездов и нервотрёпки. И вот они закончились, а игровая приставка осталась – какой теперь с неё толк: досталась мне от двоюродного брата, была нужной четыре года, а сейчас лежит на самой верхней полке шкафа, не принося радости. Старший брат её очень любил, а позже и меня втянул в фан-клуб, посвящённый ей.

Тогда мне было семь лет. Сейчас уже семнадцать. Чувствую только сожаление. Наверное, от того, что так мало ценил эту школу, от того, что слишком многого не сделал. Не признался в любви девушке, например. Она мне помогала на геометрии и химии. Хотя какое сейчас это имеет значение. Мне осталось всего несколько метров до лестницы, после которой будет вестибюль и выход из школы. Предо мной распахнёт прохладные объятия новая московская жизнь. Обычная история: провинциальный паренёк вступает на столичную тропу. Несколько метров до новой жизни. Очередной город, сменяющие друг друга события… Люди везде одни и те же. Различие лишь в лицах, жизненных принципах, а в целом – везде одно и то же.

Кто же я? Спросите вы. Извините – не представился. Отвечу просто – странник. Менял города, искал смысл во всём, что меня окружало. Нет, я вовсе не люблю ролевые игры или маски, просто считаю себя таким по своим убеждениям и стилю жизни. И, поверьте, я перепробовал много специй, просто потому что пришлось. Нет, я вовсе не высокомерен. Скорее всего не наивен и всё называю своими именами. Меня сложно удивить. Я, к примеру, знаю семь примеров изящных предательств, испытанных на своей шкуре другими людьми и, как минимум, четыре способа как убить в себе чувства, чтобы потом не ощущать гнева, любви, разочарования… Также не считаю себя эталоном мужской красоты, но и Квазимодо – явно не мой профиль. В детстве меня в шутку называли Пушкиным. У меня чёрные вьющиеся волосы, карие глаза, как говорят некоторые: правильные черты лица. Да, на удивление я получился именно таким: высоким, худощавым, кудрявым скрипачом…

Ближе к сути, господа, ближе к сути… Не знаю, как это получилось. Но так уж вышло, что моя взрослая душа всё ещё находится в теле десятиклассника. Учусь в России, мне, как и многим другим несчастным мученикам только предстоит сдавать ЕГЭ. И, кстати, зовут меня Дима. Не могу сказать, что я гений, но и заурядным меня назвать сложно. Очень скромный – это вы уже заметили. И, да – я жутко не люблю перемены. Вы не представляете каково это: учился ты в одной школе три года или одно полугодие (да, у меня бывало и такое), там остались друзья, целый пласт жизни, а потом бац – и пришлось переехать куда-то. Все старые знакомые, конечно, будут писать ориентировочно дней десять. А потом постепенно забудут. Расстояния – что тут ещё скажешь… А ты не сбавляешь ритма, летишь на всех парах в полную неизвестность, забывая понятия «друзья» и «дом родной». Постепенно понимаешь, что в большом городе (в Москве, например) не всё так просто. Здесь, боюсь, по началу ты никому не нужен со своей искренней, наивной душой. Потому что люди тебе не верят, считая ловкачом и талантливым актёром, перемерившим десятки разных масок. А ты на самом деле самый что ни на есть простой парень, начинающий познавать жизнь большого города, вливаясь в общую гонку. Со многими так бывало. А потом он или она с видом знатока, прожив здесь несколько лет, смотрят на таких же новичков. И скрывают даже от самих себя, что так же раньше смотрели на жизнь с широко раскрытыми глазами, точно так же доверяли людям…

И вот я остался один на один со своими мыслями… Представить участи ужаснее просто невозможно! Уроки, школьные задания делаю быстро – так уж я устроен, так же быстро приспосабливаюсь к окружающим обстоятельствам. А вот потом начинается самое «весёлое» – монологи со своей душой. Знаете, не то, чтобы мне не понравилась новая школа… Вроде весьма милая, но ледяная, потому что в ней нет ни грамма знакомого с детства тепла. Вроде некоторые одноклассники напоминают старых знакомых друзей, и мы уже встречались в прошлой жизни, а в итоге – это лишь иллюзия. Вы чувствуете запах давно знакомого базилика, а наяву оказывается, что это, к примеру, тмин. И ничего тут не поделаешь: дни тянутся неимоверно долго среди чужих людей, и ты чувствуешь… А ты вообще что-либо чувствуешь, слышишь что-то родное? Вроде да, но это лишь эхо далёких воспоминаний и не более того. Нет, я вовсе не меланхолик. Страдать не люблю и жалеть себя тем более.

Я привык все свои эмоции выражать в творчестве… Оно заменило мне кислород. Не знаю, как бы я смог жить без музыки. Умею играть на скрипке, довольно неплохо. Разумеется, узнав об этом, в школе ко мне сразу подбежал завуч, попросил сыграть на детском утреннике, а после вечером на празднике для остальных классов школы. Разве я мог отказать? Мог, но не знаю, что со мной тогда произошло. То ли парад планет неожиданно случился, то ли меня огрели мешком картошки. В итоге я согласился…

А вот дальше началось самое интересное. Праздник происходил зимой, вроде был посвящён Новому году…

Первая половина учебного года пролетела незаметно. Так уж вышло, что у меня не было четвёрок. Странно, что я стал отличником. Вроде был рад этому, но внутри всё просто разрывало. Чужой город, наполненный чужими надеждами… Бывали моменты, когда я прогуливал занятия, в одиночестве бродил по центру Москвы, пытаясь хоть как-то привыкнуть к чужому и неизведанному, забыть о прошлом. Причём проблемы с учёбой даже не смотря на это отсутствовали.

Немного позже я привык к равнодушию людей и постоянным крикам своей души. Сейчас уже почти не замечаю этого, сливаясь с толпой под названием «Обыденные Заботы». И это хорошо, потому что, когда ты себя чем-то занимаешь, то времени на пожалеть себя, что-то вроде: «Ой, смотрите, я такой несчастный» совсем не остаётся. И в итоге – все дела сделаны, и день прошёл не зря. Обычно, если на меня накатывает философия, и я пониманию, что от неё ну никак не отвертеться – я мою полы. Сразу, знаете, пелена как-то сползает с мозгов. А бонусом к тому, что мысли больше не терзают меня является ещё и то, что квартира чистая. Всё-таки труд облагораживает любого человека. Тем более родители вкалывают с утра до поздней ночи. Им приятно помочь. На чём же я остановился… Ах, да – завуч и скрипка: «Миссия выполнима».

Всем очень понравилась моя игра – исполнил несколько вещей из классики. Праздник прошёл на ура, закончился часов в восемь вечера – и дети, и старшеклассники в восторге. Одноклассники стали смотреть на меня немного по-другому. Не рассказываю о них, потому что толком ни с кем не общался. Не рвался ни к кому в друзья, был сам по себе, совсем не стремился стать местной звездой. Знал, что скоро я закончу школу и потом, возможно, их никогда не встречу. Хотя дело тут даже не в празднике. А в том, что произошло после него.

Иду я себе, иду… Перехожу из актового зала в другое крыло вместе с чехлом для скрипки, рюкзаком с учебниками – всё как положено. Слышу, как сзади раздаются шаги. Случайно оглянулся… Девушка вся в чёрном, но не фанат готики и прочих вещей. На ногах туфли на высоком каблуке бежевого цвета. На вид – лет шестнадцать. Короткая чёрная юбка с вырезом сбоку почти до бедра, облегающая кофта, чёрные шерстяные гетры… Идёт в наушниках, что-то параллельно печатает в телефоне, улыбается… Это точно не новый вид школьной формы. Хотя я был бы очень даже не против, чтобы так ходили все школьницы. Увидев меня, вздрогнула. Наверное, потому, что мы почти столкнулись. Я балбес – вовремя не оторвал от неё глаза. Она остановилась как вкопанная, в упор смотрела на меня, вытащила из ушей наушники. Брюнетка. Яркие голубые глаза, макияж, ухоженные длинные ногти… Да чёрт возьми, что со мной происходит?!

– Ты что-то хотел спросить?

– Я…Я…

– Ага… Короткая юбка всегда творит чудеса. Почти у всех такая реакция.

В моей голове звучало: «Диман, соберись. На публике ты значит выступать не боишься, а заговорить с такой милой особой – да… Непорядок». Собрав волю в кулак, уверенно ответил:

– Я тебя никогда раньше не видел в школе. Ты здесь учишься?

Незнакомка пристально на меня посмотрела, отчего мне сразу стало не по себе. Такого проницательного взгляда я ещё не встречал: он не тяжёлый, не пугающий, она смотрела на меня так, будто знала обо мне всё.

– Нет. Не учусь… Просто хожу на тренировки. Она у меня через три минуты кстати, а мне ещё добежать до зала надо… Так что…

– Но актовый зал в другой стороне.

– Мне другой нужен.

Нормально, проучившись несколько месяцев в этом здании, я толком не знаю ничего о его тайнах.

– У нас есть ещё один зал?

– Кто из нас тут учится: я или ты? В вашей школе есть ещё один паркетный зал с большими зеркалами… Мне пора.

Она быстро прошла мимо меня, набравшись храбрости неестественным голосом, нервно закашляв, я спросил её:

– Так чем ты занимаешься? И как зовут?

– Спортивными бальными танцами. Зовут Лара… И, если я опоздаю, тренер меня съест.

– Ты часто тут бываешь?

– Каждый день. Была рада поболтать, но мне действительно пора… И, кстати, слышала, как ты играешь на скрипке. Молодец, очень красиво.

Не помню, как она скрылась в дали коридора: стройная, красивая, интеллигентная. Не глупа – видно сразу. Обворожительна. В ней было что-то неуловимое, какая-то крохотная доля чего-то близкого и родного. Нет тех напыщенных московских манер и высокомерия, холодности. Не знаю, что со мной произошло. Как будто я падал в пропасть, а потом внезапно меня взяли и резко оттуда вытащили…

Я стал искать встречи с ней. Никто из одноклассников ничего не знал о «каких-то бальных танцах». Пришлось играть ва-банк. Спросил у завуча, он рассказал мне, что действительно, в их школе находилось что-то вроде одной из штаб-квартир элитного танцевального клуба. Игриво заметил, что все джентльмены должны уметь танцевать. Я ответил, что умею играть на скрипке, и меня это устраивает. Он одобрительно кивнул, хитро добавив: «Танцы основному боевому комплекту никогда не помешают».

Тренировки у неё начинались, как правило, в шесть вечера. Заканчивались поздней ночью. Я узнал, где проходят все её занятия. Когда никто не видел, зашёл туда в последний день учёбы после урока географии. Огромный паркетный зал, на стенах – большие зеркала… Я застыл в немом восхищении. За окном шёл снег, огромными хлопьями кружась в потоках ветра. А этот зал излучал какое-то тепло, магию творчества… Каждый мой шаг эхом раздавался в опустевшем зале.

Я пообещал себе сюда вернуться. Прошло четыре дня после моего визита-инкогнито. Не знаю, что со мной происходило… Меня будто поцеловала муза. Всё новые и новые композиции для скрипки появлялись в моей голове, я всё играл и играл, охотно импровизируя. Родители были удивлены, а я в шоке. Так или иначе решил осуществить задуманное. Сердце колотилось в хаотичном ритме, мысли сменяли друг друга. И в них очень часто появлялось лицо Лары. Особенно её глаза: ярко голубые с тёмно-синей окантовкой радужной оболочки.

Начались зимние каникулы. Здание как раз опустело. Я специально пришёл к шести вечера в школу, ждал Лару, сидя в рекреации. Вдали раздались шаги. Внутри меня всё вздрогнуло, мелькнула тень надежды, что может быть это она… Как бы не так. По коридору шагал какой-то солидный человек старше тридцати лет. Статный, уверенный – сразу видно по походке и манерам. Загорелый – возможно недавно вернулся из-за границы с отдыха. Он тщательно отряхивал снег с дублёнки, по выражению его лица я понял, что он не любит зиму и холод. Наверное, жалеет, что не остался в тропиках до конца зимы. Сначала мне показалось, что его глаза были чёрные, но, когда он подошёл ближе, я понял, что они были тёмно-болотного цвета. Волосы зачесаны назад, на правой руке кольцо – очевидно женат. В полумраке рекреации он казался моложе своего возраста, меня поразили правильные, как будто отточенные черты лица незнакомца. Он присел рядом со мной, окинул взглядом, ничего не сказал. Во мне проснулось любопытство, в связи с тем, что он частенько поглядывал на двери паркетного зала, откуда доносились звуки латиноамериканской музыки. Я прервал неловкое молчание.

– Здравствуйте.

– Привет. Ты чьих будешь?

Я улыбнулся. Человек, сидевший рядом со мной оказался весьма добродушным.

– Вы тоже любите «Иван Васильевич меняет профессию»?

– Обожаю… Ты на танцы?

– Нет, сам не танцую… Жду вот одного человека.

Он прищурил глаза, следя за моей неуверенностью, с которой я отчаянно боролся. Внимательно слушал, а затем, внезапно расхохотался.

– Так ты тот Дон Жуан!

– Я не Дон Жуан. С чего вы так решили?

Он подмигнул.

– Ты хочешь увидеть некую блистательную особу по фамилии Соболева?

– Я не знаю её фамилии.

– Вот те на… А как зовут её знаешь?

– Лара.

– Ну так это она и есть. Лара Соболева… Я просто друг семьи. Мы с её отцом вместе служили. Иногда забираю её с тренировок, она мне как дочь. Сегодня вот решил приехать пораньше… Она мне рассказывала об одном обворожительном юноше, с которым недавно столкнулась в коридоре…

– Она не могла такого сказать…

– Как раз наоборот. Не подумай, что я – Купидон поневоле… Она видела твоё выступление в актовом зале. Сказала, что очень красиво играешь на скрипке.

– Мне приятно это слышать.

– Меня, кстати, зовут Максим Дмитриевич. Для тебя просто Максим.

– Дима. Мне очень приятно.

Мы пожали руки. Он не сводил с меня проницательного взгляда, как будто пытался уловить малейшие детали моего поведения. Я всегда мечтал научиться этому тонкому искусству – читать людей. Некоторым это дано с детства, а другим приходится нарабатывать с жизненным опытом. Вы только представьте – как же это прекрасно видеть сразу кто перед тобой – подлец или порядочный человек. Обладая такой способностью, мы получили бы шанс устроить свою жизнь гораздо проще. Не стало бы этих душевных страданий и конфузов, с которыми люди сталкиваются постоянно. Ну раз видишь ты, что этот человек может сделать что-то нехорошее – ну не общайся ты с ним. Беги дальше по своим делам. Пожалуй, только с полным отсутствием инстинкта самосохранения и интеллекта кто-то возможно продолжил бы с ним общаться. А так получается, что к большинству людей эта способность приходит со временем и неминуемым взрослением.

– Сейчас же только шесть тридцать. Лара сегодня раньше освободится?

Максим встрепенулся:

– Сейчас же зимние каникулы… Она сегодня с десяти утра занимается.

– Целый день?!

– Ой, Дим, не говори… Сам не понимаю – зачем так издеваться над ребёнком… У неё же каникулы. Другие дети вон – отдыхают, а она вкалывает.

– И давно она так?

– С детства. Есть упрямые, а она упёртая… Настолько, что пока не сделает какую-то там фигуру правильно, из зала не выйдет. Как сумасшедшая всё отрабатывает. Ей пророчат стать чемпионкой… Спорт – это её жизнь.

– А как у неё с учёбой?

– Почти отличница, умная девочка. У неё с отцом договор: если запустит учёбу, спортом заниматься перестанет. Я никому это не рассказываю обычно… Лара не любит, когда о ней кому-то распространяются. Но я вижу, что ты – парень с мозгами… Одарённый. В хорошем смысле этого слова, поэтому теперь ты это знаешь.

Я задумчиво произнёс:

– Спорт – это её жизнь.

– Понимаешь, Дим… Многие относятся к бальному спорту несерьёзно. Мол, это не спорт, это так себе – увлечение и всё такое… А то, что эти люди вкалывают до последнего пота почти также, как, например, в художественной гимнастике – на это все почему-то закрывают глаза. Иди-ка сам попробуй отпаши все десять танцев без остановки по несколько минут каждый – я на тебя посмотрю… Я сам раньше так думал, мол танцы – ну подумаешь танцы… Брехня какая-то. А сейчас я вижу, как изменилась Лара. Какие у неё манеры, осанка, вкус и так далее. Она выделяется среди сверстников. Она знает, как себя подать, как вести, где промолчать или улыбнуться. Обычно говорят, что труд облагораживает человека. А я вот посмотрел со стороны на танцевальный мир и могу сказать другое: танцы облагораживают человека.

– Думаю, что любое искусство облагораживает человека.

– Ну вот не зря я о тебе такого мнения. Смышлёный парень.

В другом конце рекреации скрипнула дверь, музыка зазвучала громче лишь на мгновение и сразу же смолкла. Быстрым уверенным шагом к нам шла Лара, одетая в шубу, держа компактную сумку с формой бежевого цвета, с которой свисала цепочка с медальоном в виде восьмёрки. На ней был вязаный рыжий берет, привносивший в её образ что-то неуловимо французское. Я наивно полагал, что веду себя сдержанно и уверенно. Она поприветствовала нас обоих, хитро взглянула на меня. От этого у меня в горле образовался комок, не желавший двинуться с места… Я влюблялся в разных девушек, но эта – довела меня до ручки и до ножки. Теперь понимаю, что значит влюбиться «по уши». Неожиданно Максим произнёс:

– Ну что, детки, вы дорогу до метро найдёте? Просто мы там припарковались. Я оставлю вас минут на десять, хорошо?

Он удалился, перед этим понимающе посмотрел на меня. Первые две минуты она сверлила меня взглядом, пока я придумывал, что сказать, чтобы произвести правильное впечатление и не ударить в грязь лицом. Она неуверенно прервала паузу:

– Знаю… Это обычно сложно бывает вот так с места в карьер познакомиться. Я – Лара…

– Дима.

Она протянула мне руку для рукопожатия. Я в полном недоумении посмотрел на неё.

– Ну же, Дим. Смелее… Поверь, я жму руку лишь тем, кого уважаю.

– И чем же я заслужил такое отношение?

– Давно ты играешь?

– А ты как давно танцуешь?

Творческие люди – ничего не скажешь. Сразу смерили друг друга взглядом, пожали руки. Две вечности сошлись в один день – парадокс…

– Я играю с детства… Почти.

– И я… Танцую.

– Давай я сумку понесу.

– Дим, она тяжёлая. Аккуратнее.

А вот этого я совсем никак не понимал. Что они носят в своих сумках? Вроде хрупкие существа эти девушки, но такое ощущение, что они намеренно в сумках прячут слона, так как не успевают сегодня сходить в спорт зал, поэтому весь день бегают с ним по городу и тренируются, чтобы похудеть. Или же берут его в качестве компаньона? Не понимаю.

– Лар, как ты её носишь?

– Потому что надо.

– Логичный ответ.

– Скажи, я просто не в курсе… А у вас бывают там соревнования всякие?

– Конечно. Постоянно.

– А когда ты планируешь в них поучаствовать? Мне бы хотелось посмотреть…

– Через две недели. Готовимся с партнёром сейчас.

Мы спускались по ступеням школы. Говорили буквально обо всём. Раньше меня внутри что-то держало и сковывало, как будто железные плоскогубцы сжимали сердце, закручивали душу в стальной канат, не способный распрямиться, почувствовать свободу. Теперь была лишь лёгкость. Возникло ощущение, что я знаком с ней вечность или больше. Как будто мы не виделись очень долго, а потом по случайности встретились и как в старые добрые времена не играли в пышные фразы и наивные обещания, а просто общались. Хорошее это слово просто. Просто общаться, просто влюбиться, просто быть вместе – всё просто… Зачем строить нелепые теории об отношениях? Усложнять, доказывать никому ненужные теоремы, верить с виду умным афоризмам из Интернета, которые придумали люди, забывшие слово «просто». Потом врать себе, изощряться, бороться с чувствами… В этом мире всё будет просто. Стоит лишь вовремя включить мозги, если таковые имеются. Безусловно, мозги у некоторых – «странный предмет. Они вроде и есть, а вроде и нет».

Так странно: Лара крутится фактически в богемной среде, в творческом океане, но в общении она простая, но не настолько, чтобы спустя несколько минут уже хотелось, чтобы она закрылась. Помните тех людей, которые начинают говорить, и наступает зомби-апокалипсис? Вы попадаете в словесное громкое торнадо, начинается головная боль, и вы уже жалеете, что связались с данным представителем то ли флоры, то ли фауны, а он всё никак не унимается. У вас шок, но с отвагой в сердце вам приходится взять себя в руки, и с виду с вами всё в порядке. Единственное, что вас выдаёт – это большие удивлённые глаза, потому что в силу своего мировосприятия вы никак не поймёте, как такое колоссальное количество слов умещается в таком маленьком человеке. И бледность, безусловно демонстрирующая, что ваш организм и в частности мозг находится на пределе своих физических возможностей, и лимит ангельского терпения почти исчерпан. Вскоре наступает апогей – подавив в себе желание заткнуть словесный понос собеседника (а если более точно: человека, читающего монолог) чтобы не испачкаться в обиде данного индивида и не вляпаться в его ущемлённое самолюбие, вы постепенно привыкаете к ритму его речи, громогласным восклицаниям и диким рукам. Они у него живут своей жизнью, просыпаются (лучше бы они этого не делали), когда начинается общение. И режим танца тик-тоник автоматически активируется. К «великому» оратору не рекомендуется приближаться ближе чем на метр. А то с вас могут сбить шляпу, ударить в нос, настучать по подбородку и к довершению всего нечаянно продемонстрировать несколько приёмов айкидо.

Так вот Лара совсем не такая. У неё всё в меру. Не открывается нараспашку, умеет слушать. Даже если мы не говорили и шли молча, то это молчание было наполнено такой откровенностью, таким теплом, какое довольно редко можно встретить в мире. Я видел, как она общалась с другими танцорами её клуба: они все тянулись к ней благодаря тому, что она, бесспорно, была интересным собеседником. Лара могла говорить обо всём, начиная с того, что сейчас модно и заканчивая рассуждениями на тему физики, химии, геометрии. Со всеми приветлива и мила, но также как я, в душу к себе она никого не пускала. Если говорить о тренировках, я постоянно видел через приоткрытую дверцу танцевального зала, что, когда был перерыв между занятиями, почти все стояли в сторонке, пили воду и о чём-то оживлённо беседовали, а она отрабатывала движения у зеркала, как будто в зале никого не было. Лара напоминала мне кошку: хитрую, грациозную, милую, притягательную и опасную. Она могла быть очаровательной, но, если понадобится морально била человека наотмашь так, чтобы он больше никогда не посмел высказаться о ней не так как надо, давила оскорбившего её интеллектом, с улыбкой на лице могла спросить: «И как ты сам не порезался о свой острый язычок? Должно быть сложно существовать вместе с ним?» Или же она просто всё обращала в шутку так, что над сказанным смеялись все, даже тот, кто решил её задеть. Таких случаев буквально можно было пересчитать по пальцам, ей удавалось выйти из любой ситуации достойно.

А как же мы смеялись! Я не помню ни одной шутки, от которой у нас обоих сводило животы, но это было волшебно. Она – истинное воплощение союза ума и красоты. С ней есть о чём поговорить, и мне не приходится опасаться того, что она меня не поймёт. Так странно – многие девочки читают эти тупые глянцевые журналы, пропагандирующие нездоровую женскую внешность, ужасную анорексичную красоту (которую красотой назвать трудно) и полное отсутствие интеллекта в глазах женщин с обложки. И верят ей! Забывая иногда прочитать полезную умную книжку, чтобы мозги проснулись и с ворчанием начали работать. Я встречал так много людей, но Лара – не знаю пока как это назвать. Возможно особенная. Искренняя, открытая, верит в то, что делает. Горит идеей и мечтами, вкалывает до последнего пота, при этом не является заносчивой и спесивой. Наверное, вот оно – величие. Это- сила внутри человека, подкреплённая добротой. Это- простота, увенчанная живостью ума. С такими людьми всегда всё просто и легко. При общении с ней не знаю почему, но мне всегда хотелось улыбаться. Да, не скрою, я встречался с разными девушками. Любил их, изучал, но, когда они мне надоедали своей предсказуемостью и у нас как будто заканчивалась взаимная подпитка, чувства гасли. Мы оставались друзьями, сохраняли общение, возможно мне удавалось испытывать к ним трепет и уважение, но уже не любовь. Моя новая знакомая- великая тайна. Совершенно не знаю, чего от неё ожидать. Когда я собираюсь что-то озвучить, Лара уже говорит это, продолжая ход моих мыслей. Одно дело, когда ты видишь, например, размалёванных кукол. Да – они красивые, да, разбираются в моде, но какие ещё у них есть достоинства? Ребята, вы когда-нибудь стучали им по голове? Там такое эхо будет, мама не горюй! Несомненно, на них проще произвести впечатление. Почему-то не ума, а гонора у подобных особ столько, сколько не снилось многим. Кто-то в пропорциях ошибся. Возможно они снизойдут до вас. Но при этом вы не будете развиваться. Только постепенно опуститесь на их уровень, мозги перестанут извергать идеи. Общение с умными девушками – это другое. Это настоящая работа. Мозг трудится на износ, и оно того стоит.

Лара – всего четыре буквы, но какая в них таится глубина… Каждый день я приходил за ней в школу на каникулах. И каждая встреча была удивительной. А после неё я шёл домой и писал новую музыку. Как-то раз, когда случайно выронил тетрадь, куда записывал стихи (почему-то приходившие мне в голову исключительно в метро), она спросила можно ли ей их прочитать. Я не смог отказать. Её мнение почему-то стало таким важным для меня, первостепенным и неповторимым. Максим уже ждал её в машине неподалёку от нас. Я поставил сумку с формой на скамейку, она стояла и читала. Близко приблизила тетрадь к глазам, которые наполнились трепетом, удивлением и какой-то другой нотой… Любопытством, уважением, восхищением… Я не смог разобрать. Прочитав несколько баллад, вдыхая морозный воздух, немного сиплым голосом она очень тихо сказала:

– Тебе нужно этим заниматься, Дим.

– Что?

– Ты должен писать музыку и стихи… Это твоё. Я люблю читать, читаю много, но твои мысли – они не такие как у всех… Видела и слышала, как ты играл на том утреннике. У тебя талант. Ты чувствуешь всё настолько сильно, глубоко… Как будто тебе не семнадцать, а тридцать лет… Не бросай это.

– Ну мечты-мечтами, а жизнь – не такая…

В её глазах мелькнул гнев, перемешанный с желанием помочь.

– Как ты можешь так говорить, Дим? Кто дал тебе такое право? Все мы – мечтатели… Ты думаешь, я знаю, что со мной будет? Смогу ли я заниматься тем, что люблю больше всего в жизни? Я не знаю… Но и отпускать поводья, когда есть, пускай, даже самая крохотная надежда на прикосновение к мечте – верх трусости. Если ты талантлив и знаешь об этом, ты должен идти до конца.

– Я никак не ожидал от тебя такой реакции. Погоди, а разве у тебя есть сомнения насчёт спорта? Глядя на тебя, так и не подумаешь, что у тебя такие мысли.

Поправив шарф, связанный из толстой персиковой пряжи, Лара потупила глаза, смотря на искрящийся от света ближайшего фонаря снег. Её глаза меня всегда поражали. В них никогда не было ни волнения, ни страха, ни усталости.

– Не стоит говорить об этом. Со мной итак всё давно ясно. Просто, когда понимаешь, чему стоит посвятить всю жизнь, то лишние сомнения отпадают. Когда мне было десять, я решила добиться успеха в танцах. Мне это удалось… А сейчас, глядя на всё, чего я достигла – невольно себя спрашиваю: ну и что дальше? Очередные кубки и медали, звание мастера спорта? Ок, это неплохо, ну а что потом?

– Ой, ну такое точно никто не знает.

– Да как же ты не понимаешь… Варюсь я в этой каше всю жизнь… Танец – это лишь мгновение, к которому ты готовишься очень долго. Ты выходишь на паркет, танцуешь, кланяешься и уходишь. И всё… Но есть варианты. Если, например, твоего партнёра не устраивают результаты или даже то, какого цвета твои волосы, он может сказать, что всё кончено. Или просто потому, что ну, знаешь, отношения не сложились… Ищешь партнёра… Я говорю партнёра, потому что я как-никак партнёрша. Встаёшь с кем-то в пару, готовишься к соревнованиям, и всё начинается с начала… Да, безусловно это – адреналин. Аплодисменты, красота вокруг… Но в этом вихре и поиске проходит вся моя жизнь! Стоит ли оно того?

– Кто-то сейчас говорил про верх трусости.

– Я имела в виду страх перед осознанием предначертанного жизненного пути. А не постижение того, что уже достигнуто.

– Так почему ты сомневаешься?

– Предчувствие что ли… Не знаю. Иногда мне кажется, что я бегу на месте. И вроде бы всё в порядке – мы так же отлично выступаем, подтверждаем свои титулы, но всё равно что-то не то… Я родилась в этом мире, люблю его. Но теперь такое ощущение, как будто я перенасытилась им.

На её лице мелькнула тень сомнения.

– Неприятно понимать не то, что в бальном спорте есть свои нюансы: и хорошие, и не очень… А то, что танец вытягивает из тебя всё: время, силы, деньги… Ты мне ответишь – любимое дело всегда так поступает с людьми. Но любимое дело постоянно. В моём же мире всё очень зыбко. Например, мои приятели танцевали вместе двенадцать лет, а потом внезапно прекратили партнёрство… С точки зрения не танцевального человека, если мы называем себя партнёрами, значит мы являемся партнёрами по жизни…

– Я кстати тоже по началу думал, что ты и твой партнёр встречаетесь. Любовь и все дела…