Цвет преступления – красный

Глава I

Антон и Антонина Казанцевы

Подходил к концу первый месяц весны, но зима не торопилась сдаваться. Днем снег таял и превращался в грязную кашу, которая за ночь подмерзала и к утру покрывалась корочкой льда. Антонина Казанцева, не глядя под ноги, торопилась домой. Ещё два дня назад она работала медсестрой в больнице скорой помощи на окраине Столицы. Дорога с работы у нее занимала час – полтора. Трясясь в рейсовом автобусе рано утром ей, как правило, удавалось немного вздремнуть после ночной смены. Но сегодня она не чувствовала усталости. Вчера вечером они с коллегами отмечали ее увольнение. После чего она осталась ночевать в комнате отдыха для медперсонала и отлично выспалась. «Хоть бы Антон был дома!» – подумала Тоня и улыбнулась. Она испытывала острую необходимость поделиться своим счастьем, которое переполняло ее, но друзей и подруг у Антонины не было, а из родственников – только ее младший родной брат Антон. Квартирка, которую они с ним снимали, находилась в самом неблагоприятном районе города. Тоня подошла к серой, ободранной пятиэтажке, при виде которой, у нее всегда портилось настроение, но не сегодня! Даже старая и грязная дверь в подъезд, которая проглотила ее и с треском захлопнулась, не вызвала никаких отрицательных эмоций. Она быстро поднималась по ступенькам, не придерживаясь перил, так как всегда боялась подцепить от них какую-нибудь заразу. Словно на крыльях она поднялась на пятый этаж, минуя четыре заплеванные лестничные клетки, на каждой из которой валялись пустые пивные бутылки и консервные банки, полные окурков. Обычно, проделывая этот путь, Антонина брезгливо зажимала пальцами носик, чтобы не дышать этим ужасным запахом тушеной капусты, табака и человеческих экскрементов. Она подошла к входной двери в свою квартиру, сняла перчатки, чтобы достать из сумочки ключи и в который раз залюбовалась изящным колечком из белого золота с бриллиантом. «Неужели, я делаю это в последний раз!» – подумала Тоня и вставила ключ в разболтанную замочную скважину. Она зашла в узкую прихожую и, закрыв дверь, крикнула:

– Я дома! Но ей никто не ответил. Тоня, немного расстроившись, присела на табуретку и расстегнула молнии на сапожках. Они были ей чуть-чуть маловаты, но на распродаже, которую она ждала почти месяц, других размеров не было. И в выборе между красотой и здоровьем, победила красота. Со второй попытки она все-таки их стянула и аккуратно поставила в угол. Сняла пальто, повесила его на собственноручно вбитый гвоздь рядом с зеркалом. Антонина поймала в нем свое отражение. На нее смотрела высокая, стройная молодая женщина. Копна рыжих кудрей падала на узкие плечи и высокую грудь, пушистые черные ресницы прикрывали большие зеленые глаза, а тонкую белоснежную кожу еще не успела испортить ни одна морщинка. В свои двадцать шесть лет Антонина выглядела на пять лет моложе и при этом она никогда не пользовалась косметикой. Даже ее розовые пухлые губки не нуждались в помаде. В этом Тоня находила два огромных преимущества перед другими женщинами. Во-первых, она могла себе позволить лишний час для сна, а во-вторых, это качество помогало ей существенно экономить на дамских покупках. Оставшись довольной своим отражением, она одернула белый джемпер, улыбнулась и вошла в комнату. Шестнадцать квадратных метров, обставленные ветхой мебелью прошлого века, обходились Антонине в половину ее скромной ежемесячной зарплаты. Когда они сняли эту квартирку около года назад, то были уверены, что терпеть эти неудобства им предстоит не более пары месяцев. Антон уверял сестру что, поселившись в столице, он со своей безупречной внешностью, быстро найдет себе высокооплачиваемую работу в кино, на подиуме или на обложках дорогих журналов. А на ее заботливых руках издаст свой последний вздох какой-нибудь богатый одинокий старый хрыч и оставит ей богатое наследство. Но на деле оказалось, что иметь красоту от природы – ничего не значит в современном шоу-бизнесе. А смазливый мальчик из провинции без харизмы и образования никому не нужен. Он потратил почти все деньги от продажи дома в деревне, откуда они приехали после смерти матери, впустую. Так как никакая брендовая одежда и аксессуары, а также парикмахеры и стилисты не исправят деревенский акцент и отсутствие интеллекта в глазах. Антон проваливал кастинг за кастингом, старался пробиться на самые популярные тусовки в городе, но нигде его не принимали в серьез. Когда же Антонина пыталась его убедить устроиться на любую работу, он театрально запирался в ванной, громко рыдал и кричал, что скорее руки на себя наложит, чем наденет униформу грузчика или курьера. И вот, три месяца назад, Антон поздней ночью возвращался из ночного клуба пешком, потому что у него не было денег даже на общественный транспорт, рядом с ним остановилась дорогая иномарка. Пожилая женщина, сидевшая за рулем, предложила его подвезти. Антон так замерз и устал, что у него не было сил отказаться. Всю дорогу в самый нереспектабельный район города женщина рассматривала пассажира в зеркало заднего вида и подвезла его к самому подъезду. Не дав Антону даже заговорить о деньгах, сунула ему визитку и велела быть завтра по указанному адресу. На следующий день он был принят на работу в эскортное агентство «Белая лилия» для весьма богатых и не молодых женщин. Хозяйка агенства – Эвелина Мендельсон потратила уйму времени и терпения, чтобы научить его красиво молчать, многозначительно улыбаться и правильно придерживать под руку спутницу. Его работа состояла в сопровождении богатых дам на всевозможные светские мероприятия, от благотворительных аукционов до игры в покер с подружками, где они выставляли напоказ своих бойфрендов и маленьких породистых собачонок. Причем содержание последних обходилось им гораздо дороже, чем первых.

В комнате царил чудовищный беспорядок. Вещи Антона валялись повсюду, но Антонина к этому уже привыкла. Ее избалованный братец, прежде чем выйти из дома по два часа проводил в ванной и столько же одевался. Кстати сказать, что вся полка в ванной комнате была заставлена мужской косметикой Антона, назначение многой из которой были даже не знакомы его сестре. Каждый раз, возвращаясь с работы, она принималась раскладывать и развешивать вещи брата по своим местам. Убирала за ним постельное белье, скомканное на диване, уносила на маленькую кухню тарелки с кожурой от фруктов, баночки из-под йогурта и чашки с кофейной гущей. Антон, в отличие от сестры, которая ела все что хотела и сколько хотела, постоянно сидел на диетах. Лишние граммы на стареньких напольных весах приводили его в ужас, и он впадал в депрессию. Разбор вещей брата, Антонина воспринимала, как легкую гимнастику. На это у нее уходило не более пятнадцати минут. Когда же все вещи занимали свои места, комната наполнялась теплом и уютом, несмотря на то, что она не видела ремонта лет десять, а то и пятнадцать. Стекла и зеркала в квартире блестели, полированная мебель была идеально начищена, старая сантехника сверкала и дышала свежестью. Антонина не жалела сил, вычищая и отмывая эту чужую старую квартиру. Но сегодня, она просто скинула одежду брата на пол, легла на диван и еще раз полюбовалась колечком. Ей не верилось, что сегодня в семь часов вечера за ней приедет машина с личным шофером популярного писателя любовных романов – Всеволода Измайлова, чье предложение руки и сердца она приняла неделю назад, а вчера они подали заявление в ЗАГС. После которого, с радостью позволила одеть себе на безымянный палец это кольцо. Тоня прикрыла глаза, представила себя хозяйкой огромного особняка в дачном поселке «Зеленые холмы» и вспомнила их первую встречу с Всеволодом.

*******

Это случилось в Новогоднюю ночь. Антонина легко согласилась на ночное дежурство, так как все медсестры встречали Новый год с мужьями, женихами или родственниками. Они еще за месяц до наступления праздника, бурно обсуждали рецепты новых салатиков и закусок, шили новогодние наряды и часами бродили по магазинам, выбирая елочные украшения и подарки своим близким. На Тоню же, надвигающийся праздник нагонял только тоску. Она знала, что у нее не будет ни праздничного наряда, ни Новогоднего стола, ни елки с подарками. Антон недавно устроился на работу, и в Новогодний вечер Эвелина устраивала его первый выход в Свет. Поэтому, накрыв в ординаторской стол нехитрой закуской и одной бутылкой шампанского на всю бригаду реанимации из четырех человек, они ровно без пяти минут двенадцать уселись перед маленьким отечественным цветным телевизором. Как только Президент начал свое ежегодное праздничное обращение к жителям России, а шофер кареты скорой помощи здоровяк и балагур – Федор, разлил шампанское по пластиковым стаканам, их прервал пронзительный звонок телефона, со стола дежурного диспетчера. Антонина сняла трубку. С другого конца телефонного провода раздался взволнованный женский голос:

– Умоляю Вас! Срочно приезжайте! Мужчина, тридцать шесть лет! Сердечный приступ! Два года назад перенес инфаркт и операцию на сердце Дачный поселок «Зеленые холмы», улица Березовая,25.

– Выезжаем. Сухо ответила Тоня, сделала запись в журнале вызовов, и быстро положила его в медицинский чемоданчик.

– Ребята, красный код, едем в «Зеленые холмы»! Сказала она, сидящей за столом бригаде парамедиков и сняла с вешалки голубую форменную куртку. Недовольный Федор громко крякнул и хотел, уж было, разразится нецензурной бранью, в адрес всех тех несчастных, кто умудрился разболеться в Новогоднюю ночь. Но старшая медсестра Вера Павловна, женщина с мужской фигурой и таким же характером, подняла вверх широкую красную ладонь и произнесла сиплым басом:

– Не начинай, Федор, глядишь подхалтурим! Какой там адрес, Тонечка?

– Березовая, 25.

– Не может быть! Там же живет этот известный писатель …Как его там? А! Измайлов Всеволод! Я два года назад был ассистентом Филипп Филипповича, когда тот его оперировал. Сказал невысокий худощавый дежурный хирург Жорик. – Моя жена с тех пор просто помешалась на его любовных романах, ни одного не пропускает. Сплошное разорение!

– О! Он же миллионер! Точно подзаработаем! Поехали быстрее! Федор, заводи свою «девочку» и включай «дискотеку»! – скомандовала Вера Павловна, что означало на жаргоне медиков: заводи машину скорой помощи и включай сирену. Все быстро поднялись со своих теплых насиженных мест. Из «Зеленых холмов» вызовы в больницу Скорой помощи поступали довольно часто и регулярно. Отчасти, это было из-за близкого местонахождения больницы, отчасти из-за особенности проживающего в нем контингента людей. Так как богатые люди могли себе позволить чаще болеть и паниковать из-за легкого насморка или от занозы, полученной при неумелом пользовании китайскими палочками. Но все они исправно платили за бесплатный вызов неотложной помощи, поэтому реанимационные бригады прибывали на вызов в считанные минуты и оказывали свою неотложную помощь даже тем, кому она была не нужна.

К дому № 25, по улице Березовой машина подъехала ровно в 00часов 05 мин. По всему поселку раздавались веселые крики людей и салютные залпы. На фоне черного ночного неба искрились падающие снежинки и всевозможные россыпи фейерверков. На вой сирены из красивого двухэтажного особняка выбежала миниатюрная женщина в длинном вечернем платье.

– Сюда! Сюда! Проходите скорее! Кричала она и махала рукой.

Бригада скорой помощи в голубой униформе, поверх которой были накинуты белые халаты быстро двигалась по дому вслед за маленькой женщиной, бежавшей по паркету, звонко цокая каблучками своих черных туфель. Антонина шла последней. Она с жадностью вдыхала аромат пушистой зеленой ели, сверкающей в углу гостиной и мандаринов, выложенных ровной пирамидой на блюде, в центре праздничного стола, рядом с которой красовались бутылки с яркими этикетками и тарелки, на которых аппетитно красовались всевозможные закуски. На секунду она задержала взгляд на большом камине, искусно отделанным белым мрамором, из которого пытались вырваться оранжевые языки пламени. Комната была наполнена такой роскошью, уютом и теплом, что Антонине на миг показалось, что она оказалась в сказке, о которой она мечтала с детства. Тогда она подумала, что хотела бы остаться здесь навсегда, но суровый голос Веры Павловны:

– Не отставай, милочка! – вернул ее в реальный мир.

Из гостиной бригада последовала в библиотеку, где около одного из антикварных стеллажей лежала стремянка, усыпанная грудой книг, в тяжелых кожаных переплетах. Рядом, на полу сидел мужчина, он тяжело дышал и держался правой рукой за грудь, а его левая дрожащая рука едва касалась большого раскрытого фотоальбома. Антонина задержала взгляд на глянцевой черно-белой фотографии с ярко-красными пятнами, во всю страницу. Присмотревшись, она увидела, что на черном фоне запечатлена поразительной красоты блондинка в длинном красном атласном платье, обтягивающем ее точеную фигуру. Девушка сидела в белом кресле, скрестив длинные стройные ноги в лаковых туфлях на высоких шпильках, такого же ярко-красного цвета. Ее гладкие волосы опускались на голые плечи, а красная шляпа своими широкими полями полностью закрывала глаза, касалась тонкой переносицы и высоких скул. Губы девушки, застывшие в слегка насмешливой улыбке, тоже были безупречно выведены кроваво-красной помадой, а кисти белокожих рук обтянуты кружевными перчатками, в тон всему ее роскошному наряду. В ногах у девушки небрежно валялся большой букет из алых роз. У Антонины пробежали по коже мурашки. Но тут над больным склонились хирург и старшая медсестра, поэтому тогда Антонина не могла разглядеть его лицо, но не удивилась, что мужчине стало плохо. Пока врач осматривал пациента, а старшая медсестра возилась со шприцем и ампулами, Тоня стояла в стороне и высматривала место, куда бы она могла присесть, чтобы заполнить необходимые документы. Когда она так и не нашла ничего подходящего, ей пришлось обратиться к женщине, которую она приняла за младшую сестру или дочь больного.

– Простите, мне нужно оформить пациента в регистрационный журнал, где я могу это сделать? – спросила она. Женщина, вздрогнув от громкого голоса, недовольно окинула Антонину взглядом и, подойдя к ней ближе, тихо прошипела бархатным, с легким южным акцентом голосом:

–Прошу, за мной, в кабинет! И быстро посеменила мелкими шагами в комнату, находившуюся напротив библиотеки.

Рабочий кабинет Всеволода Измайлова представлял собой просторную квадратную комнату, оборудованную двумя письменными столами, на которых были установлены современные компьютеры, а также всевозможная оргтехника, назначение которой были для Антонины не знакомы. Около каждого стола стояло компьютерное кресло на колесиках. Одно было большое из оранжевой кожи, а другое маленькое, обтянутое серой тканью. Столы завалены стопками бумаг, папками и канцелярскими принадлежностями. Женщина по-хозяйски махнула рукой и указала Антонине на маленькое кресло, а сама уселась в большое, которое явно не подходило ей по размеру. Антонина, скрыв усмешку, достала из своего «тревожного чемоданчика» журнал и попросила паспорт пациента. Женщина поправила иссиня-черные волосы, и недовольно склонилась над столом, перебирая что-то в ящике.

– Вот, пожалуйста!

Она хотела протянуть паспорт Тоне и уперлась одной рукой в стол, но большое кресло предательски отъехало к стене. Женщина поняла комичность своего положения и сложила губы в морщинистую трубочку, от чего ее нос с горбинкой стал еще крупнее, и Антонина разглядела толстый слой пудры на лице женщины, а над верхней губой красную полоску от недавней эпиляции. Тоня, ловким движением, оттолкнулась от своего стола и подъехала к другому. Взяв из рук незнакомой женщины паспорт в новенькой прозрачной обложке, она приступила к заполнению журнала. Когда Антонина посмотрела на дату его рождения, то на миг замерла и незаметно быстро подсчитала, что ему всего тридцать шесть лет. Переписав паспортные данные в журнал, она пролистнула страницу «семейное положение» и не увидев там ни единой отметки, убедилась в том, что и детей у него тоже нет.

– Тонечка, срочно госпитализируем! – услышала Антонина голос Жорика, доносящийся из библиотеки.

– Поняла! Ответила Тоня и положила паспорт на край стола.

– Кем Вы приходитесь больному? Нужна Ваша подпись. Профессионально холодно задала вопрос Антонина.

Женщина смущенно отвела глаза и нехотя ответила:

– Я его секретарь и литературный редактор.

– Ясно. Ваша фамилия, имя, отчество.

– Белла Тиграновна Кеособян.

– Распишитесь. И Тоня развернула журнал в сторону секретарши. Ей пришлось выкарабкаться из глубокого кресла своего хозяина и расписаться в журнале.

– Завтра можете позвонить, узнать время и возможность посещений, – по-прежнему холодно сказала Тоня и, убрав журнал в свой чемоданчик, встала из-за стола.

– Но я бы хотела поехать с ним! У него кроме меня никого нет! – жалобно заныла Белла, в след уходящей Антонине.

– Только родственники! – отрезала Тоня и подмигнула Жорику, стоявшему наготове, чтобы утешить близких.

Тоня догнала на улице Федора и Веру Павловну, выносивших на носилках больного мужчину, и распахнула перед ними дверцы фургона. Когда больного определили в палату и поставили ему капельницу, вся четверка оказалась снова в ординаторской, где Жорик, с довольной улыбкой на небритом лице, достал из своей медицинской сумки бутылку коньяка, коробку конфет и пакет с мандаринами. А когда, наконец, все выпили коньяк и допили выдохшееся шампанское, он с важным видом вынул из внутреннего кармана куртки белый конверт и раздал всем по 25 000 рублей.

По дороге домой Тоню не покидал образ с той странной фотографии, которую она увидела в библиотеке Всеволода. Одно воспоминание о ней заставляло ее вздрагивать от страха. Она начала думать о том, что напоминает ей это странное фото, и она не понимала, почему в ее уставшую голову лезли всякие ужасные мысли. Но тут она вспомнила, как однажды приехав с работы, застала Антона за просмотром фильма режиссёра, имя которого она никак не могла вспомнить, а вот название быстро всплыло в ее памяти – «Город грехов». Именно там она видела похожие странные кадры. Вспомнила и успокоилась. После Новогодней ночной смены Антонина вернулась домой уставшая, но довольная. Далеко не каждый раз, родственники богатых пациентов так щедро благодарили медиков, а в начале каждого месяца приезжала квартирная хозяйка за деньгами. У Тони как раз не хватало 20000 рублей на ежемесячный платеж, и она с ужасом думала о том, как ей придется опять унижаться перед этой базарной толстухой, чтобы та подождала еще неделю до зарплаты. И вот теперь эта неприятная мысль исчезла сама собой. Когда она вернулась днем после новогодней ночной смены, Антон уже был дома и сидел, развалившись в единственном кресле. По его широкой улыбке и потому, что он позволил себе пройти в комнату, не сняв ботинки, Тоня поняла, что и у брата ночь прошла успешно.

– С Новым годом, сестренка! Сделай-ка мне кофе, а то я так устал, сил нет поднятья! Работал, как ломовая лошадь! – сказал он, и демонстративно достал из внутреннего кармана дорогого костюма, взятого напрокат агентством, три скомканных стодолларовых купюры и вульгарным жестом бросил их на столик перед сестрой.

– Вот это да! Антошка! Как здорово! Твой первый заработок! – восхищенным голосом вскрикнула Тоня и, прижав голову брата к своей груди, нежно поцеловала его в рыжую макушку.

– Ну, ну, сестричка, ты и глазом не успеешь моргнуть, как я стану миллионером! Ты что-то говорила о том, что у нас опять не хватает денег на квартплату? Так вот, можешь рассчитаться! – и он ласково коснулся банкнот ухоженными пальцами, неохотно подвигая ее в сторону Антонины. Тоня тут же достала из своей старенькой сумочки 25000 рублей и, положив их рядом, радостно сообщила:

– Антошка! Я тоже сегодня подзаработала! Так что деньги останутся и на новые шторы и на кастрюльку….

Но тут у Антона сошла с лица улыбка, и он грубо оборвал Тоню:

– Никогда больше не называй меня этим деревенским именем! Теперь меня зовут Энтони! Ты поняла? Так как там насчет кофе? Антонина, привыкшая к подобным выходкам брата, и научившаяся уже не воспринимать их близко к сердцу, ответила:

– Сейчас сделаю! И убежала на кухню.

– Антон! А ты не помнишь, кто режиссер фильма «Город грехов»? – Громко спросила она, наливая воду в чайник.

– Гай Риччи! Деревенщина! Стыдно не знать культовых режиссеров! Вот бы ты опозорила меня в приличном обществе! – неприятно загоготал Антон.

Пока она размешивала в чашках растворимый кофе и сахар, из комнаты послышался голос Антона:

– Ну, раз ты сама решила проблему с оплатой, то я, пожалуй, должен купить себе стильный бумажник! А то как-то не солидно складывать баксы в карман! Когда Тоня вернулась в комнату с двумя чашками кофе, на столике уже лежали только рубли. С тех пор она больше ни разу не видела, заработанных Антоном денег. Но одно то, что он перестал клянчить их нее, уже радовало Антонину. В тот день она хотела рассказать брату, в каком красивом доме она побывала, и кого они доставили ночью в свою больницу, но Антон постоянно перебивал ее рассказами о том, кто был на Новогоднем балу, куда водила его Эвелина. Восхищался нарядами и драгоценностями, которые он видел, расхваливал блюда и напитки, которые пробовал, что событие Новогодней ночи Антонины, показалось ей самой блеклым и не интересным. До того, как Антон устроился на работу, он всегда сам просил сестру рассказать о тех, кто попадал к ним в больницу. С особым вниманием он слушал истории о богатых пациентах, которых постигло горе. Тоню, поначалу настораживал этот нездоровый интерес брата к несчастью других людей, но потом она сочла его отражением скучного образа жизни Антона, которому не хватало драм в сериалах, и он искал их в реальной жизни. Так уж случилось, что сначала Антон не захотел слушать о Всеволоде, а потом Антонина сама, опасаясь сглазить свое счастье, носила свою тайну в себе. «Счастье любит тишину». – любила говорить ей мать с самого детства, как только она пыталась поделиться с ней какой-нибудь радостью. Даже вчера вечером, когда она после Загса заехала на ее уже бывшую работу проститься с коллегами и сообщила, что выходит замуж за Всеволода, никто ей сначала не поверил. Несмотря на то, что все знали, что она уже полтора месяца подрабатывала у него приходящей на дом медсестрой. Люди, которые каждый день плотно соприкасались с болезнями и смертью, просто отказывались верить в сказки. И только, когда она показала всем кольцо и поставила на стол в ординаторской подарочную корзину, которую по этому случаю заботливо ей вручил Сева, все начали поздравлять ее, и завистливо обзывать «миллионершей»!

*******

Антонину разбудил стук входной двери и шум в прихожей. Она села и огляделась вокруг. Увидев ворох вещей на полу, она нахмурилась, но вспомнив событие вчерашнего вечера и осознав, что это пришел домой ее брат, она улыбнулась. Быстро встав на ноги, Тоня хотела побежать ему на встречу, но по тому с каким выражением лица вошел в комнату Антон и плюхнулся в старое потертое кресло, она поняла, что у него неприятности. Брат ни разу не взглянул на нее и откинулся на спинку кресла. Прикрыв глаза, он всем своим видом пытался показать, как он устал и патологически несчастен. Тоня знала все его выкрутасы наизусть и поэтому, молча, собрала с пола вещи и начала развешивать их на ветхие деревянные плечики в шифоньер. Затем аккуратно сложила постельное белье и убрала на полку, а когда она взяла с журнального столика пустой пакет из-под сока и грязный стакан и уже направилась на кухню, Антон застонал и провыл фальцетом:

– Мой бог! Мой бог! Никому на этом свете нет до меня дела! Всем плевать, насколько я несчастен! Антонина, стараясь скрыть улыбку, вернулась и снова села на диван напротив брата. Но говорить она не торопилась, просто смотрела на него и думала, что сегодня может себе позволить лишнюю минуту безразличного молчания за все его капризы, которые ей приходилось терпеть с детства. Кресло было явно маловато для широкоплечего юноши, рост которого приближался к двум метрам. Его рыжие кудри были уложены мастером высокого класса, широкие скулы и подбородок чисто выбриты. Смокинг и белоснежная сорочка были сшиты на заказ, запястье украшали золотые часы. И пусть все эти вещи принадлежали агентству, смотрелся в них Антон сногсшибательно. Тоня знала, что брат так одевался только на очень важные мероприятия, и подумала, что возможно, в этот раз, у него случилось что-то серьезное. Наконец-то, Антон театрально взмахнул руками и выдавил из себя:

– Меня уволили! Нет, это просто уму непостижимо! Я ни в чем не виноват! Какие все-таки люди сволочи! Антонина, не желая слушать любимый монолог брата, резко встала и ушла на кухню, громко включила воду и начала натирать губкой стакан. Стекло уже скрипело от чистоты, а она все терла и терла его, наблюдая, как струйки воды стекают по краям мойки. Она была готова подпрыгнуть от счастья. Бог услышал ее молитвы, и Антон больше не будет работать дамской игрушкой. Ей никогда не хватало смелости указать на унизительность его положения. Ему было не понять, что вся его светская жизнь – не более чем игра. Но так как Антон с детства делал только то, что ему нравится, а в данном случае ему еще за это и платили, то она просто ждала и надеялась, что когда-нибудь он повзрослеет и возьмется за ум. Тоня закрыла кран и хотела поставить безупречно чистый стакан в шкафчик, как почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Она вздрогнула, повернулась и выронила стакан, он ударился о край мойки, звонко упал на пол, но не разбился. Антонина наклонилась, чтобы поднять его. – Ну, сестренка! Я знал, что ты расстроишься, но не стоит принимать все так близко к сердцу! У меня сейчас такие связи! Да стоит мне только позвонить, и другие агентства начнут драться из-за меня!

– Конечно, дорогой! Но может быть прежде, чем ты начнешь звонить своим знакомым, все спокойно расскажешь мне? Иди, переоденься, а то ведь тебе придется вернуть все эти вещи, а я принесу чай с ромашкой. Тихо сказала Тоня и зажгла допотопную газовую плиту с двумя конфорками. Ее слова про вещи, задели Антона, и она прекрасно это поняла. И ей вдруг очень понравилось это чувство, когда хищник и жертва поменялись местами. Она столько лет терпела его вечные выходки, оскорбления и манипуляции, что ей не стало его жалко, а скорее напротив она впервые в жизни насладилась этим чувством превосходства! Тонкая натура Антона тоже почувствовала это и он, ссутулившись, вернулся в комнату. Антонина заваривала чай и думала о том, что-теперь-то точно она не позовет его переехать с ней в «Зеленые холмы». Тоня так долго представляла себе, как сообщит брату эту счастливую новость, так тщательно подбирала слова для этого разговора, но его несносное поведение остудило ее пыл. Сняв с пальца колечко, женщина торопливо засунула его в маленький кармашек своих узких шерстяных брюк, которые очень выгодно подчеркивали ее красивые бедра и длинные ноги. Когда Антонина вошла в комнату с двумя чашками на подносе, Антон уже был одет в потертые джинсы и брендовую футболку. Он подвинул журнальный столик к дивану и помог сестре поставить на него поднос. Аромат ромашки наполнил комнату запахом из детства. Они сели на диван, и Антон ласково положил свою руку на колено сестры.

– Да я ни в чем не виноват! Вскрикнул он, вскочил со своего места и затараторил, отчаянно жестикулируя руками.

– Это все Альбина! Старуха чертова! Я весь вечер ходил за ней, как хвостик на открытие выставки…какого-то там искусства! Потом на банкете до трех часов ночи носил ей коктейли один за другим! Алкоголичка старая! После банкета я должен был проводить ее домой и получить свои честно заработанные пятьсот баксов. Так ведь она же потащила меня в ночник «Сова», пообещав накинуть еще столько же! А я дурак согласился! Но такие легкие деньги! Да и клубешник очень престижный, я так давно мечтал туда попасть! Но под утро она вообще окосела и давай на меня вешаться! «Поехали, говорит, в отель»! Я, естественно, отказался! Ты бы ее

видела! На ней же места нет, куда бы ни прикасался скальпель пластического хирурга! Такая ночью присниться – не проснешься! Потом она сказала, что накинет еще пятьсот, если я соглашусь. Я ей ответил: «Хоть миллион, я – не проститутка»! А она как заверещит, что типа она хоть старая и страшная, зато богатая и власть имущая, а я – деревенщина, от счастья своего отказываюсь и не видать мне больше этой работы, как своих ушей! Антонина отпила глоток из своей чашки и спокойно сказала:

– В этом нет твоей вины. Эвелина умная женщина и хорошо к тебе относится, она все поймет, и больше не будет давать тебе таких сумасбродных клиенток.

– Ага, как бы ни так! Эта старая сучка тут же позвонила ей, не смотря на раннее утро, и сказала, что- либо она меня сию минуту увольняет, либо к обеду у нее больше не будет агентства! Сунула мне под ухо телефон, и я услышал: «Ты уволен»! Потом села в машину и укатила, даже не расплатившись. Антон выдохнул и сел на диван с видом самого несчастного человека в мире. Тоня подумала, что лучшего момента не будет и полезла в кармашек, чтобы достать кольцо. но тут зазвонил дорогой ай-фон Антона, который ему подарила в знак признательности его пожилая клиентка, которую он как-то сопровождал в оперу.

– О! Это Эвелина! Сейчас будет просить у меня прощения, и умолять вернуться! А может быть даже предложит снять для меня личный пентхауз в центре города. Тогда я возьму тебя своей домработницей и ты, наконец-то, увидишь, как живут обеспеченные люди. Антонина саркастически улыбнулась, но брат даже не заметил этого. Он вальяжно откинулся на спинку дивана и, положив ноги на стол, включил громкую связь:

– Алло! Важным голосом произнес он.

–Энтони! Мальчик мой, прости меня, но я ничего не могу поделать! У Альбины такие мощные связи, а в нашем бизнесе волчьи законы!

– Как же так? Я, я же не виноват! Ответил Антон, скрывая дрожь в голосе.

– Я понимаю, но, увы!

– Найди мне новое агентство!

– Я бы с радостью помогла тебе, но ты сейчас персона нон грата!

– Это кто гад? Это я-то гад? Это твоя Альбина – гадина, каких свет не видывал!

– Ты меня не понял, Тони! Альбина предупредила все городские агентства и отправила всем твое портфолио. Теперь тебе не найти подобную работу в этом городе. Антон был настолько повержен таким сообщением, что не знал, что сказать и просто дышал в трубку.

– Единственное, что я могу для тебя сделать, так это позволить оставить тебе вещи, принадлежащие агентству.