Read the book: «Камчатские рассказы», page 4
Закончив тираду, наш единственный акушер и перинатальный бог решительно отверг принесенный алкоголь и направил указующий перст в сторону двери.
– В Петропавловск!
Как на Берлин. Подошедший циклон нервно крутил первые крупные хлопья. Скорой нет. На легковой не доехать. Разве джип?!
Звоним Женьке, а дома только Наталья.
– Ладно, ребята, поехали.
Откинули переднее пассажирское сиденье, уложили меня пузом наверх и отправились навстречу приключениям.
Снег валИт. Джип трясёт.
– Свет, ты только в дороге не роди, ОК.
Я киваю, как можно бодрее, придерживая руками живот.
– Не трясёт, – тревожно спрашивает Наташка, время от времени подпрыгивая на заснеженной трассе.
– Неа, Наташ, отлично, – мычу я неестественно весело, прислушиваясь к ёканью в животе.
Коротая время в такой несложной беседе, добираемся до Петропавловска.
Все трое громко выдыхаем – Уф!!! Здрасте, роддомные прелести! Циклон уже воет, но это мелочи камчатской жизни.
КАМЧАТКА. МЕРЗАВЧИК.
Течение жизни меняло во мне мужчин, духи и напитки. Эти процессы казались не взаимосвязанно параллельными. Поначалу. Пригляделась и поняла. Душечка, с*ка, она и есть душечка. Менялось всё одновременно. В первую голову духи, как основа. К этому прихе*ачивалась какая-нибудь «наша» мелодия, а в арьергарде шли напитки, с чем-нибудь там наперевес.
Впрочем, трое из них гордо возвышались над этой дурью, не привязанные ни к чему. Вот о самом ласковом, тепло-сонном, как подмятый Тедди, напишу здесь пару строк.
Нашему младшему сыну исполнилось несколько месяцев, и в один из дней, спасаясь бегством от домашней скуки, мы сели вчетвером в машину и поехали в Мильково, 300 километров, по грунтовке, без видимой причины, сосредоточенно молча. Ночь и утро провели в гостинице, и просто поехали обратно.
Стемнело, крупные хлопья снега бились в стёкла и трассирующими пулями мчались в свете фар. Пустынная дорога казалось бесконечной. Я зябла.
– Котёшь, купи мне мерзавчик, – прошептали мои губы в яркий свет заправки.
Через пару минут руки сжимали маленькую круглую бутылочку, с высоким горлышком и коричневой этикеткой «Коньяк. Московский». Я любовно гладила её бока и незаметно, боясь испугать её девичью чистоту, срывала резьбу крышки. Еще несколько движений винтом, и теплота вплыла в тело. Вбирая в себя серый пейзаж за окном, смаковала мелкие бутоны глотков: чувствуя себя Гердой, у теплого очага, с протаенным в морозных узорах теплой монеткой кружочком, а за стеклом бились вьюжные хлопья, утяжеляя мои свинцовые веки.
Камчатка. Руслан Адамыч
Эпизод первый
Солнышко припекает. В снегу – берлога. Носим в неё припасы. Прогрессивные медведи, перенявшие полезную привычку затариваться в супермаркетах. Наши напитки содержат спирт, он горит в спиртовках наших желудков, излучая тепло, вместе с очагом, готовым под шашлык.
Женщины, Злата и я, одеты в шкуры мехом внутрь, правда, моя дублёнка длиннее. Камчатские мамонты любуются на нас из мёрзлых глубин, опасаясь за свои бивни, на которые нацелились корякские косторезы.
– Златочка, – говорит Руслан Адамыч, – вы со Светой не делайте ничего, просто будьте рядом с нами.
Руслан Адамыч напоминает Чичикова. Румян, речист, улыбчив, того и гляди, скажет:
– А вот блинцы у Вас, матушка, хороши…
Злата – невеста Руслана, тот редкий вариант, когда финансовая сторона не мешает, а укрепляет любовную. Энергия Руслана Адамыча имеет как бы урановую природу. Он – атомный колобок, что ни от кого не убегает, а сам кого хочешь съест, а не съест, так заразит своим жизнелюбием, как чумой, по самое не балуй.
Эпизод второй
Начало ночи. Госпиталь в Рыбачьем. Обмытие новых лычек Руслана Адамыча подходит к финалу.
Вся компания, хорошо затеплевшая, кроме Валеры Попова, он дежурит, вываливает на улицу. После капельницы с дициноном пытаюсь незаметно улизнуть домой, сосед Олег полчаса как ждет на машине у ворот. Сама сесть за руль не могу, сильное кровотечение, мальчики дома одни, Костя в Москве.
– Светочка, – слышу я за спиной ласковый голос Руслана, – я, как зав. гинекологией, тебя не отпускал, ты помрёшь, Костя с меня спросит. Марш в палату!
– Дети дома одни, Олег ждёт у ворот. Отпусти! – начинаю я жалобно канючить.
– У меня распорядок не сметь нарушать! Игорь, назад её! – доктор Морозов охапкой несет меня к дверям.
Размазываю слёзы, названиваю Олегу.
– Потерпи десять минут, – говорит наш рыжик, Валера Попов, – они сейчас уедут, отпущу. Только заплохеет если, не тяни, чтоб скорая успела доехать.
– Валер, что я дура?! – выдыхаю я благодарно.
Уже хорошо научена, да, и не боишься как-то.
– Два кесаревых сечения, что же Вы, милочка, хотите, черт его знает, что у Вас там к чему пришили!
Эпизод третий
Военный санаторий «Паратунка». Руслан Адамыч в своем кабинете. Очень рад. Меряет его шагами. Наливает коньяк. Расспрашивает наши дела.
– Да, что ты !? – вставляет он периодически в хождение.
Секретарша тихохонько просовывает голову в дверь.
– Руслан Адамович, там…
– Па- даж –дите…
…и так он произносит это своё «падаждите», сильно налегая на "и", что чудится Кремль, стакан с дымящимся чаем, куранты Спасской, а рука сама так и тянется карандаши поточить.
КАМЧАТКА.ЦИКЛОН.
В Петропавловске Камчатском шесть вечера. Смеркается.
– Свет, останься, а ?! Метёт уже.
– Наташ, ну что мне весь циклон у тебя в Петропавловске торчать? Проскочу.
А снег всё сильнее. Время сворачивать с трассы Петропавловск – Елизово, да поворота нет. Вернее, я его не вижу, сплошная белизна. Встаю на правой обочине. Что, назад? Внезапно, впереди, метрах в ста уходит на поворот встречная машина. Ура-аа, за ней !!!
Господи, Боже мой, как необычайно хорошо быть ведомой! На габариты держи, пой да пляши. А ведущему – снега стена сплошная. Вот и правь, где пореже!
Собьёмся вдруг, всё не одной в пургу-то. Шест с тряпкой поставим, ночевать будем, водку пить, если водитель мужик(-ом) окажется.
Пить в циклон – это по-настоящему вкусно: поговорить, подумать и ощутить уют тёплого, закрытого пространства под завывание ветра и обвальный снег.
КАМЧАТКА. ПРИНЦИП ОТБОРА.
На свете самые разные вещи объединяют людей. Нас породнила лестничная площадка и женские зАговоры. Кроме того, весы с гирькой, простыни, шайки и заболевания, передающиеся банным путём.
Нас трое: двое тёзок, Светы, и Анжела, которая – Фёдоровна. Детей растим вместе, готовим вместе, отдыхаем вместе, на троих.
Коротаем зимний вечер, за чаем.
– Девчонки, я вот хоть голая дома ходи, он не увидит.
– Так и ходи.
– А дети?
– Может харизмы не хватает или не бьёт она его.
– Бьёт – не бьёт?! Проверять надо.
Своих дома нет. Будем брать подопытных: полный боекомплект, марш-бросок, ресторан "Джиндал".
Натанцовывая в ласковом кольце белых рукавов какого-то капдва, переглядываюсь с девчонками, метко уложившими харизмой офицерский состав.
– Вы вместе работаете? – спрашивает мой визави.
– Нет.
– Какой же у Вас принцип отбора?
– Общая лестничная клетка.
– Хм?!
– А как зовут Ваших сыновей?
– Евгений и Георгий.
– Благородно, – роняет мой кавалер, мягко вращая меня вокруг своей оси, совершенно оглохшую от музыки и вина.
ДОРОГА В УСТЬ-КАМЧАТСК. СОКОЧ.
Солнечное утро. Мы с Саней сидим через проход. Солнечные лучи пробивают автобус насквозь: из окна в окно. Мы наслаждаемся остатками асфальтовой цивилизации, убегающей из-под колёс назад, к Петропавловску; в Малках, на траверзе природных горячих источников, начнётся тряский гравий.
Мы голодные. Солнце жаркое. Мы жмуримся и думаем про остановку в СОкоче. Эта мысль страшно радует. На каждой трассе нашей необъятной Родины притаилась «пирожковая гавань», в которую сворачивает каждый усталый бриг – купить у местных аборигенов еды. Мы грезим о них, этих оазисах кулинарии, в километрах бескрайних дорог, вместе с нашими желудками, консолидирующими сок.
Наконец-то показались стройные ряды тётенек, с ящиками, наподобие рыбацких. Автобус тормозит. Мы выходим. Вот они, пирОги с экзотическими фруктам, охраняемые дружелюбными лицами туземцев, в капюшонах пуховиков.
ПирогИ и чай! Ассортиментные реестры, черным фломастерным почерком, ведут нас к чёрточкам цен. Я могу рассчитывать на два пирожка. Нет, денег у меня более чем достаточно, как у золотоискателя. Просто товар здесь не с ладонь, а с локоть! Выбираю – с рисом и яйцом, и на сладкое – с яблоками и брусникой.
Хорошо!!! Отъезжаем; и тут я вижу у Сани в запотевшем полиэтиленовом пакете третий пирожок. Заметив мое расстроенное лицо, он проводит пальцем в воздухе вертикальную черту, дескать поделим, не боИсь!
Мы закрываем глаза и начинаем думать про кафе «Таежное» в Мильково. Следующая остановка. Обед.
УСТЬ-КАМЧАТСК. КАПИТАН ДРАБКИН.
К переправе автобус подъезжает поздно. Темно, дождь, шквалистый ветер.
На том берегу, освещая фарами косую шрапнель дождя, нас ждет машина. Ветер треплет редкие чёлки трав, среди песка и прибрежного плавника.
«Драбкин» пришвартован.
– Дамы, – говорит капитан, – моя каюта в вашем распоряжении. Чай принесут. До трусов не раздеваемся, холодно. Сильная боковая волна, не выходим, отбой до утра.
Мы стелим постель, раздеваемся до трусов (вторые сутки в одежде), заворачиваемся в одеяла, берём в руки горячие кружки. Вдыхаем парок, и видим, как по поверхности начинают бежать концентрические круги.
– Капец, «Драбкин» завёл машину.
– А что ты хочешь, где мужикам спать-то: либо с нами, либо на том берегу.
В трясущийся мелкой дрожью «Драбкин» бьет волна.
Трясётся всё. Страшно. Мы тоже трясёмся. Потихоньку паром идёт вперёд. Надо одеваться.
Под ливнем в машину, только ведь согрелись, и замелькали колеи в песке: быстрей- быстрей до посёлка, до тёплого дома, до рюмки водки, до свежей постели.
КАМЧАТКА. УСТЬ-КАМЧАТСК
Утро. Саня с Ларисой на работе. Дома я и ДОник. Доник –это тигровая стаффорширская терьерша, как-то часто попадаются они по жизни, а вот доги, моя любимая порода, всё стороной да стороной.
