Read the book: «Зеленый луч», page 5
Иногда Лошадь была невыносимо прямолинейна. Муха шумно вздохнула, устало потёрла лицо, посмотрела на свои зелёные руки и честно призналась:
– Не знаю, Лошадка. Так и не придумала до сих пор. Надеюсь, перед см…ну, то есть в последний момент, что-то придёт в голову.
Лошадь слушала, ковыряя осколком стекла кусочки разбитой напольной плитки. Отбросив стекло, она исподлобья посмотрела на сестру.
– Скажи им что мы – свои. Что очень свои. Что как собственный маленький ребёнок. Типа младенчик – гулит, пузыри пускает, улыбается. А ему добрые папаши с мамашами, ну, как наследство – выворачивают на голову помойное ведро. И вот это грязное, радиоактивное, страшное – по нему стекает. И он, знаешь ли, уже не улыбается…
…Муха умирала.
Она почуяла смерть, как чуют её животные. Словно в подтверждение этому исходящее от неё зелёное свечение усилилось и сейчас не уступало по интенсивности выпитой жидкости.
Лошадь уже не кричала, только глаза её расширялись от ужаса и отчаяния.
– Лошадь, теперь отходи. Дальше я сама.
Муха выглядела сейчас решительной, спокойной и сконцентрированной, как спортсмен перед главным состязанием.
Лошадь, забившись в дальний угол комнаты, нервно раскачивалась, сидя на корточках и обхватив колени руками, пытаясь унять дрожь в теле. Она смотрела на сияющую зелёным сестру с ужасом, жалостью и робкой надеждой:
– Ну как?… Ты их… Видишь?
Муха не отвечала. Она отчаянно таращилась в пустоту, в надежде увидеть хоть что-то необычное. Ничего не происходило.
Медленно осознавая безнадежность ситуации, Лошадь уткнулась лицом в колени, но, через мгновенье вскинув голову, заорала истерично и зло:
– Как можно было на это решиться одной, без подготовки, ничего толком не зная!
– Я всё…
– Ничего ты не знаешь! Он был здесь! Ещё ребёнком, младше нас! Грач пил эту гадость! Но тогда было совсем на донышке, и он не умер! Только ослеп и стал чуять! Ты думаешь, он лозоход? Что он лозой воду находит? Да она ему нафиг не нужна, для прикрытия просто! Он воду чует, понимаешь! И ты думаешь, глаза у него всю жизнь зелёные? Да он до этого кареглазый был…Как мы.
Последнее Лошадь прошептала, жалко, обессилено, горько. И продолжила тем же шепотом:
– Я должна была идти, понимаешь? Я! Я сильная, быстрая… Надо было только ещё лет пять потерпеть, чтобы этой дряни зелёной побольше накапало…
– Но он же нам рассказывал…
– Да как сказку он это детишкам рассказывал. А меня готовил…. А я не успела… Не успела… Прости меня, Муха…
Последних её слов почти не было слышно, потому что Лошадь опустила голову на колени. И снова через мгновение она вскинулась и горячо заговорила:
– Вот! Может, это поможет! Грач говорил: это пойло – живое. Оно ведёт, надо ему просто позволить! А для этого надо… Вот, чёрт…
Лошадь судорожно вспоминала, яростно тёрла виски, била себя по голове и, наконец, выпалила:
– Вот! «Не представляй, не ожидай, вдыхай и выдыхай»!
…Муха дышала.
Закрыв глаза, старательно и принуждённо. Но вскоре дыхание её стало естественно глубоким и спокойным. Казалось, она заснула.
