Read the book: «Александр Алехин. Жизнь как война»

Посвящаю моим отцу и деду, Андрею и Анатолию Купцовым, – самым непримиримым шахматистам, каких я только знал. И, конечно, самому доброму и справедливому арбитру в шахматах и в жизни – бабушке Зинаиде. «К барьеру! Реванш!» – бодро звучало с утречка на даче, тут же расставлялись пластмассовые фигурки на плоской доске. – «Сейчас взгрею!», «Ага, размечтался!» Молодой и нетерпеливый выводил к сопернику ферзя, бросаясь в упоительную атаку, – опытный и маститый пожимал плечами и отвечал позиционно, расставляя хитрые ловушки. Я скучаю, мои дорогие…

© Купцов С. А., 2022

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2024

Вступление

Александр Алехин умер в середине прошлого века, но слава его жива по сей день. По данным Chess.com, у Алехина потрясающий процент выигранных партий – 57 % (для сравнения, только у первого чемпиона мира Вильгельма Стейница и у гениального американца Роберта Фишера тоже 57 %, у современников Алехина Эмануила Ласкера и Хосе Рауля Капабланки – 52 %, у великого норвежца Магнуса Карлсена – 48 %)¹. Если Александр Александрович играл вничью, то это были затяжные, напряженнейшие партии – он всегда находился в поиске лучшего решения. Алехин не только классно играл, но еще и обладал уникальной памятью, мог вспомнить наизусть партию, сыгранную десятилетия назад. А его сеансы игры вслепую восхищали мир.

Сильнейший шахматист планеты последних лет Магнус Карлсен не сомневается: «Его шахматы фантастичны. Он позиционно понимал игру так, что опережал время. Умел добиваться позиционного преимущества, при этом действуя в агрессивной манере. Ему удавалось творить чудеса на одной части доски, а потом резко переключаться на другую, то есть всегда видеть всю доску. Призываю всех любителей шахмат посмотреть его матч с Капабланкой в 1927 году»². Соперник Магнуса по матчу за титул, россиянин Ян Непомнящий, признался, что в детстве считал Алехина своим кумиром. Бывший тренер норвежца, 13-й чемпион мира Гарри Каспаров¹, называл его гением, первым шахматистом, кто в игре интуитивно сочетал три фактора: материал, время (темп) и качество позиции.

Трудно найти топового игрока, который бы не восхищался Алехиным (разве что Роберт Фишер относился к нему не без ревности). Он известен даже в такой не самой шахматной стране, как Филиппины. Местный шахматист Хамад Нури назвал своего сына в честь русского чемпиона – Алехин Нури. И ведь сработало: в семь лет мальчик стал самым молодым мастером ФИДЕ² в мире.

А «Пушка Алехина» (англ. Alekhine’s Gun) – расстановка из трех тяжелых фигур на одной вертикали доски (две ладьи плюс ферзь), примененная шахматистом в поединке с Рихардом Рети, – стала названием для популярной компьютерной игры. В разных странах издано множество книг о шахматном гении – сборники партий и комбинаций, биографии и даже романы. В СССР по книге Александра Котова режиссер Юрий Вышинский снял фильм «Белый снег России».

Кстати, в этом фильме Алехина неизменно называют через «ё» – «Алёхин». Правописание фамилии – вопрос до сих пор спорный. В последнее время большинство биографов утверждают, что фамилия шахматного короля звучала иначе – «Але´хин». Но некоторые шахматные старожилы, хорошо знавшие чемпиона, в наше время называли его Алёхиным. И многим обязанный Алехину Андрэ Лилиенталь, и Василий Смыслов, и Юрий Авербах, и тот же Котов… Загадки! Скорее всего, как и во многих случаях с буквой «ё», четкого правила здесь не было, и в разных странах его фамилию произносили несколько по-разному. Такова участь звезды, ведь он интересовал и интересует миллионы людей, которые относятся к разным языковым культурам.

А что сам Алехин? По воспоминаниям некоторых современников, он очень злился, если кто-то по незнанию или нарочито произносил его фамилию с буквой «ё». С этим Алехин боролся как мог. И когда маститые учителя Поливановской гимназии «ёкали», он их поправлял, не стесняясь своего юного возраста, а уж тем более когда его соперники по шахматным партиям допускали такую же неосведомленность, иной раз в достаточно резкой форме обращал на это их внимание.

Алехин интересен далеко не только шахматами. Его жизнь соткана из тайн и загадок – распутать клубок кажется задачей почти невыполнимой. Биографы до сих пор с жаром бьются над разгадками алехинских поступков, пытаются проникнуть в голову четвертого шахматного чемпиона мира, объяснить те или иные его решения; разобраться, как укоренились ярлыки на букву «а» – алкоголик, альфонс, антисемит… Александр Александрович сам уже не ответит ни на один вопрос, потому велик соблазн переноса собственной личности на многогранную персону героя. Но чтобы понять Алехина, этого недостаточно. Нужно постоянно отключать свое внутреннее «я» – ради объективной, всесторонней оценки одной из величайших фигур в истории шахмат.

В такой ситуации ключом к шифру личности Алехина может стать обстановка, в которой он жил и творил. Пытаться изучить гениального шахматиста (и притом весьма противоречивого человека) в нарочитом отдалении от событий, бурливших вокруг его персоны, – дело тупиковое. Нельзя просто влезать в его шкуру, бегло оценивая факты биографии. Нужно погрузиться в ту сложную атмосферу, в которой он пребывал, и пытливо анализировать без преувеличения катастрофические происшествия, двигавшие его личность по доске жизни в ту или иную сторону.

Быстро выяснится, что Алехин никогда не ходил прямо, как пешка. Скорее его излюбленным было движение коня («г»): вроде совершал длинный шаг – и тут же смещался, удивлял. А все потому, что жизнь не щадила Алехина: ему приходилось лавировать, чтобы не сгинуть…

Не только события, но и современники сильно влияли на него. Их тоже требуется «прощупать», чтобы лучше узнать самого Алехина. Они формировали мировоззрение шахматиста, расставляли акценты, направляли.

Пожалуй, наибольшее влияние оказал на него кубинский гений шахмат Хосе Рауль Капабланка. Хотя Алехин вряд ли всерьез воспринимал его как человека, личность – скорее Капа стал для него самой главной в жизни шахматной задачей, требующей многолетней, кропотливой, вдумчивой работы, попытки объять необъятное. Задачей настолько сложной, что справиться с ней в какой-то момент стало для Алехина делом принципа. Капа оказался маяком, на который направлял свои паруса русский шахматист. Кубинец помогал не сбиваться с пути, как бы жизнь ни пыталась отклонить Алехина от курса следования – а пыталась она неутомимо.

Разумеется, по-человечески Капабланка тоже влиял на русского визави. Алехину нужно было тянуться за ним, соответствовать высоко задранной планке. Хосе Рауль, особенно в ранге шахматного короля, превратился в идеальную медийную персону, как и подобает дипломату, которым он одно время успешно работал. Его боготворили болельщики, за ним бегали женщины; он умел очаровывать, появляться на публике так, что все поворачивали к нему головы. В его жизни оказалось много солнца и мало (в сравнении с Алехиным) забот, и, возможно, поэтому сам он стал солнечным, улыбчивым человеком, без принуждения располагавшим к себе. Ни одна светская вечеринка не обходится без таких, как он. Чего не скажешь об Алехине.

У русского шахматиста капабланковской харизмы, пожалуй, не было. Приходилось все время учиться этому мастерству, преодолевать себя, менять свой скверный характер, который неуклонно портился из-за постоянных лишений и особенностей психотипа. Вся его жизнь – это подкрутка сложных внутренних настроек под обстоятельства. Не каждый способен проявлять гибкость; у Алехина это получалось лучше, чем у многих – вопрос, какой цены стоил ему вынужденный конформизм… Зато он знал жизнь получше Капабланки, видел ее во всех ракурсах (в том числе и максимально неприглядных), и очень может быть, это помогло ему сокрушить кубинца в матче за корону, который до сих пор считают жемчужиной шахматной мысли. Ведь когда сходятся титанические характеры, значение имеют не только превосходные спортивные характеристики, но и простая жизненная смекалка.

А еще Алехин безгранично уважал себя, что придавало ему сил, в том числе за доской. Это выражалось в абсолютном самомнении, типичном для гения, который понимает свою исключительность. Он стал очень требовательным к другим, особенно по части всего, что касалось его самого. Себя в обиду Алехин не давал и, если того требовали обстоятельства, мог жестко ответить.

Огромную роль в формировании прочнейшего алехинского стержня сыграла родина. Период до пожизненной эмиграции считается наиболее тайным, загадочным. Алехин словно сидел на пороховой бочке, которая взрывалась вновь и вновь, и удивительно, что ему удавалось оставаться в живых. Наверное, он оказался слишком сильным, чтобы сдаться, отчаяться, – а предпосылок для этого набралось предостаточно.

Дело все-таки в масштабе его личности, а не в счастливом стечении обстоятельств. Страна агонизировала и перерождалась, истекала кровью революций, мировой и гражданской войн. Ценность человеческой жизни свелась к нулю и даже ушла в минус; Алехин не мог просто отойти в сторонку, держаться подальше от всей этой чертовщины. Напротив, судьба безжалостно проворачивала его через мясорубку, как и всех остальных, кому «посчастливилось» родиться и жить на стыке XIX и XX веков, во времена глубоких системных потрясений.

Представьте, что в вашей жизни нет стабильности: все постоянно рушится; появляются силы, которые толкают то в одну, то в другую сторону, и не знаешь, где окажешься уже завтра, будешь ли вообще жив. Это и происходило с Алехиным, и явно не такой жизни он хотел, но приходилось стискивать зубы и терпеть, при этом не забывая о любимых шахматах…

И только Вторая мировая война надломила Алехина, сорвала его броню. На шахматиста посыпались обвинения, он стал изгоем, тяжко запил. Но в час заката вдруг забрезжил лучик надежды. Советский чемпион Михаил Ботвинник протянул ему руку помощи, предложив «нерукопожатному» шахматисту матч за корону, как награду за все мучения. Но снова судьба, одарив его мимолетной улыбкой, припрятала за спиной кинжал…

Почти вся жизнь Алехина – война. С людьми, с обстоятельствами. Кажется, все было против него, но он героически сражался, отстаивал свои интересы даже в самых отчаянных ситуациях. Падал, но обязательно поднимался и с завидным упрямством шел дальше вопреки логике и невысоким шансам на успех, к победам над врагами, которых у него было предостаточно – что в жизни, что за шахматной доской. Так давайте же вместе проследим за удивительной судьбой Алехина, которая навряд ли кого-то оставит равнодушным.

Часть I. Прощай, родина!

Глава 1. Смертельная болезнь

В год рождения Алехина шахматный мир бурлил. Титулом владел американец Вильгельм Стейниц, первый официальный чемпион мира. Однако в 1892-м его позиции пошатнулись! Американца попытался свергнуть гражданин Российской империи Михаил Чигорин, человек удивительнейшей судьбы. Он, а вовсе не Алехин, мог стать первым русским, примерившим шахматную корону. И должен был, хотя бы из-за своей неиссякаемой любви к «игре королей».

Уроженец Гатчины (по другим данным, Петербурга) рано потерял родителей и оказался в Гатчинском сиротском институте. Воспитатели без лишних сантиментов обращались с подопечными, но Михаила это не сломило. К тому же один из работников приюта, у кого был характер помягче, начал приучать его к шахматам. Чигорин сел за доску лишь в 16 лет, что не помешало ему оказаться лучшим русским мастером шахмат своего времени. Он жил игрой, отказался ради нее от перспективной и денежной карьеры в петербургском банке. На стенах его комнаты висели портреты лучших – среди них оказался и Вильгельм Стейниц.

Игра американца была солидна, но чересчур академична. Чигорин же любил творить, испепелять противников яркоатакующими комбинациями. Доска словно зажигалась фейерверком, когда он переставлял фигуры. Увы, Стейниц научился задувать огонь Чигорина. В марафонах тет-а-тет русский шахматист быстро терял концентрацию и множил ошибки, тогда как Стейниц сохранял свой ум холодным.

Первый их матч в Гаване в 1889 году остался за чемпионом Стейницем, хотя Чигорин поначалу лидировал. Но главный шанс своей жизни Чигорин получил в 1892-м, в повторном выяснении отношений. Как же символично, что матч случился за считанные месяцы до рождения Алехина, который в будущем смог воплотить мечту Чигорина в жизнь – стать лучшим в мире.

У Стейница имелись свои козыри, в том числе околоспортивные. 55-летний чемпион любил курить прямо во время партий. Это отвлекало Чигорина, которого всю жизнь раздражали резкие и неприятные запахи¹. Вот только как было Стейницу не курить в Гаване, где водились лучшие сигары в мире?

Но даже маленькие хитрости не благоволили фавориту матча, когда при счете 9:8 в его пользу Чигорин солировал, стремясь уравнять расстановку сил. Заключительная (к сожалению) партия проходила под диктовку претендента. Закручивая роскошные усы, он с осторожным оптимизмом поглядывал на седовласого курильщика. У русского шахматиста имелась фора в фигуру! Это как если у одного из боксеров по ходу поединка ломается рука… Но вот Чигорин двинул слона – и прозевал скорый мат. «Однорукий» Стейниц умудрился отправить его в нокаут.

В этой непостижимой драме был весь Чигорин, ему оставалось лишь схватиться за голову. Жители Гаваны, ставшие свидетелями неожиданной развязки, недоуменно выдохнули – уж очень им хотелось победы Чигорина. Смелость берет не только города, но и сердца…

Согласно древней шахматной легенде, среди зрителей в зале находился трехлетний Хосе Рауль Капабланка. Он еще, конечно, не разбирался в шахматах. Но уже видел в них столько азарта!

Из этих драм к Алехину можно перекинуть сразу несколько мостов. Во-первых, однажды он влюбился в шахматный стиль Чигорина, посчитав маэстро одним из своих учителей, но пошел дальше, сделав шахматы не просто зрелищем, но и настоящим искусством. При этом Александр Александрович не позволял себе таких очевидных промашек, коими обильно грешил Чигорин. А самое главное, именно Алехин стал первым русским чемпионом мира, в своем матче за титул сокрушив еще более очевидного фаворита. Во-вторых, Гавана была местом рождения принципиального соперника Алехина – Хосе Рауля Капабланки, тоже большого поклонника Чигорина. В автобиографии кубинец признался, что матч Стейниц – Чигорин стал для него отправной точкой, событием, которое породило в нем шахматиста. А со временем он вырос в мастера без слабых мест, обладавшего убийственной интуицией.

Почти все считали, что Капа владел святым шахматным Граалем, великими тайными познаниями, которые делали его за доской неуязвимым. Но именно Алехин вскрыл его божественную игру; нашел, как сбросить шахматного Зевса с Олимпа.

Соперничество Капы с Алехиным, этих антиподов в мире шахмат и мире людей, стало поистине легендарным!

* * *

Александр Александрович Алехин родился во времена глубоких потрясений. Старый мир уже начинал рушиться, трещины проступали все отчетливее. Последний русский император Николай II неумолимо двигался к трагическому финалу судьбы. Жить в такое лихолетье – значит, подвергаться испытаниям, находиться в нескончаемом стрессе. А если учитывать, что шахматы и без того требуют предельной концентрации, мобилизации всех внутренних ресурсов, то неудивительно, что Алехин жил с надрывом. Другие бы сто раз поставили на себе крест, но только не он. Вытягивать себя из передряг и саморазрушения удавалось, конечно, не всегда… Случались срывы, и немало. Но каким-то чудом он поднимался и двигался дальше, несмотря на превратности судьбы и пересуды злопыхателей.

Передышка была лишь в начале жизненного пути, когда Тиша, как его называли родные, с задором бегал по 10-комнатной съемной квартире в Никольском переулке, окруженный заботой и любовью. Да, у его отца Александра Ивановича, коллежского асессора и владельца большого имения в Воронежской губернии, было много работы, так что уделять время сыну он позволял себе изредка. Зато мать, Анисья Ивановна, дочь крупного фабриканта Прохорова – владельца Трехгорной мануфактуры, – старалась это компенсировать, занимаясь его всесторонним образованием. Как писал биографист Алехина Юрий Шабуров², она не давала Тише продыху, приучала к гуманитарным наукам, просила много читать, привлекала репетиторов французского языка и музыки. Впрочем, не меньше сил женщина тратила и на двух других своих детей, Алексея и Варвару. Что не успевали она и репетиторы, делала немецкая гувернантка. Это со временем Анисья Ивановна отдалилась от детей, следуя пагубному пристрастию… Их спасением стала бабушка Анна Александровна Прохорова, тоже с радостью занимавшаяся воспитанием. Впрочем, отдаление матери от детей случилось позже.

Тиша читал с большим увлечением. У него всегда под рукой были книги, которые он быстро перелистывал – и не потому, что не находил в сюжетах интереса. Просто он легко схватывал суть и очень многое запоминал, а потом во время разговоров воспроизводил выуженные из книг факты.

Александр Иванович Алехин, член IV Государственной думы от Воронежской губернии

Премудростям игры первое время обучала Тишу Анисья Ивановна. Когда мальчику было семь, он ушел в шахматное дело с головой, ведь Тиша был любознательным ребенком, жаждущим новых впечатлений. И кто бы мог подумать, что пешки, слоны, кони, ладьи, ферзи и короли быстро превратятся из просто интересных фигурок, какими их воспринимают обычные дети, в нечто гораздо большее – в бело-черные армии, смыкающиеся друг с другом в яростных схватках на маленькой доске, где важны смекалка, стратегия, умение опережать соперника, совершать отвлекающие маневры, чем-то даже жертвовать, чтобы в конце концов нанести сокрушительный удар. Склонный к интроверсии ребенок, стоило ему коснуться шахматных фигур, преображался, проходил во время партий через весь спектр эмоций. Постепенно он превращался в беспощадного шахматного революционера, прямо как те, которые вскоре начнут штурмовать Зимний дворец, утверждая новую власть.

Первую свою значительную партию Тиша проиграл. Это стало для мальчика глубочайшим потрясением, крушением наивных детских иллюзий, что мир полон радости и удовольствий. Хотя он уступил 20-летнему сопернику, который знал шахматы намного лучше, мальчишка не находил себе места, размазывая слезы по щекам, о чем потом иногда рассказывал. Должно быть, столь бурные негативные эмоции как раз и пробудили в Алехине чемпионский характер. Со временем он стал скалой, о которую разбивались лучшие шахматные умы.

Проиграв впервые, Алехин поклялся, что обязательно станет такой величиной в шахматах, что больше его не сможет обыграть ни один человек. Подобные мысли посетили Алехина очень рано, зато с тех пор он с завидным упорством шел к реализации столь амбициозного плана. А первым, к кому ему пришлось тянуться, чтобы однажды перерасти, стал собственный брат Алексей, начавший играть несколько раньше. Впрочем, отставание в опыте недолго препятствовало праву Александра называть себя главным шахматным талантом семьи. В будущем он будет все так же принимать поражения за доской крайне болезненно: они начнут сильно бить по его сверхмерному самолюбию и провоцировать на импульсивные поступки, жестокие и циничные. Зато острейшее желание не ощущать этот позор, не класть короля на доску в знак капитуляции, сделает его одним из самых непобедимых шахматистов в истории.

Вот только ничего этого могло не случиться – ведь мальчик Тиша едва не умер.

* * *

Первым серьезным испытанием в жизни Алехина стала коварная болезнь мозга – менингит. Воспаление мозговых оболочек нередко приводило к летальному исходу. В то время менингит толком не лечили, антибиотики в медицине еще не применяли – оставалось надеяться на чудо. Организм Алехина боролся с заразой долго, но успешно. Реабилитация заняла около трех лет. Старшая сестра шахматиста Варвара в интервью для «Красной газеты» (в выпуске сообщалось о победе Алехина в матче за титул)³ предположила, будто менингит брата мог быть связан с одержимостью игрой, но к этим словам следует отнестись критично. Да, шахматы требуют запредельной концентрации, и ребенок, психика которого еще только формируется, может испытывать сильное умственное переутомление, если не знает меры и проводит у доски слишком много времени. Но менингит нередко проявлялся тогда у детей, а провоцирует развитие болезни вовсе не психическая нагрузка, а патогены – вирусы и бактерии. Последствия могут быть катастрофичными, нередко переболевшие становятся недееспособными. Но даже если болезнь протекала мирно и не разбомбила организм, в будущем возможно снижение когнитивных способностей и развитие всевозможных неврологических нарушений. Тише повезло: переболев в семь лет, он стал на ноги. Но далеко не факт, что последствий болезни совсем не было.

Между прочим, Алехин был не единственным шахматистом, которому пришлось переболеть этим смертельным недугом. Менингит перенес в детстве и другой будущий чемпион мира, Михаил Таль (были высокая температура и даже судороги), что не помешало ему наряду с Алехиным стать одним из ярчайших и умнейших шахматистов в истории. Куда менее повезло их коллеге Борису Верлинскому: тот частично потерял слух и страдал из-за расстройства речи.

В 1900 году в жизни Тиши произошли перемены: cемья перебралась на Пречистенку, где снова сняла квартиру (своего дома в Москве у них не было). Там мальчик начал учиться в частной Поливановской гимназии, где ему не требовалось носить форму, но в остальном поблажек не оказалось. Ему было уже девять лет. Как уточнил в своей монументальной книге об Алехине «Русский сфинкс»⁴ алехиновед и историк шахмат Сергей Воронков, из-за менингита Тише пришлось приступить к учебе с годичным отставанием.

К тому моменту родители сняли с него все карантинные ограничения, разрешив играть в шахматы (в ходе реабилитации у Тиши часто отнимали доску). В 1902 году увлеченный шахматами подросток прослышал, что в Москву приезжает шахматный маг Гарри Пильсбери. Для Алехина это стало огромным событием, которое еще больше влюбило мальчика в шахматы: оказалось, они могут быть волшебными!