Read the book: «1517 ГОД. ПРИКЛЮЧЕНИЯ МИШЕЛЯ И ДИАНЫ»

ГЛАВА I. ИЗГНАНИЕ

Волшебный аромат цветов,

Чудесный запах первоцветов

Немного подразнил ослов

В Каир везущих кастаньеты

Для королевского оркестра

И для парадных славных дней

В тележке вместе с парнем честным

По имени Мишель Абей.

Мишель Абей был – сын Лиана,

Лиан был сыном Фахр эд-Дина,

Который был эмир Ливана,

И правил им весьма красиво.

Он тяготел к семейным скрепам,

Налоги – маленький процент,

Преступникам – острог свирепый,

Великим – личный монумент.

Страна долин и гор высоких,

Маслин, дубов и винограда,

Владычица морей глубоких,

И бесконечной анфилады

Любила страстно Фахр эд-Дина,

За то, что был он долгу верен -

Не разгонял протесты силой,

Да и в словах не лицемерен.

Крепка была его рука,

Могущество – весьма безбрежно,

С врагами ярость велика,

И в одеянье белоснежном

Он был начитан, разговорчив,

Знал арамейский и санскрит,

И обожал народ свой очень

От неимущих до элит.

Ливан восходит к слову белый -

Так переводится в трудах

Он у учёных престарелых

В льняных накидках на плечах,

И те труды – есть часть эпохи,

Что видела и страсть и кровь,

Дворцовые переполохи,

Интриги, войны и любовь.

Державный знак Ливана – горы,

Что снегом скрыты на полгода.

Надёжный щит от вероломных

Солдат наёмных в их походах,

Какими управляли строго

В те горы пришлые султаны -.

Их там лежать осталось много

Убитых в каменных капканах.

Вот так и зрело государство

В боях за честь и за свободу,

И в этих страшных битвах частых

Лишь укреплялся дух народа -

Людей сплочённых, сильных, смелых,

Что луки опустив к ногам

Стояли на вершинах белых,

Лицом к любым своим врагам.

Кто путешествовал не мало,

Познал красоты той страны -

Пещеры, бухты, птичьи скалы,

Дома античной седины.

Всё, как сейчас, так было раньше,

Пять сотен лет тому назад,

Когда с величьем широчайшим

Эмир ходил вперёд назад.

Он выглядел совсем не старым,

И каждый день бежал с утра

В ближневосточных шароварах

Во двор в сарай рубить дрова,

Потом, он прыгал на скакалке,

А после саблей брил лицо,

И уже в качестве закалки,

Нырял без визга в озерцо.

В обед на лошадь прыгал смело

И мчался воевать в седле

С очередным испанским пэром,

Что в порт приплыл на корабле

Установить свои порядки

И флаг поднять вверху меж скал -

За эти наглые нападки

Суда эмир дотла сжигал.

Две сотни тысяч рук с мечами

Взмывали в небо в его честь,

Бойцы с щитами за плечами

Готовы были в битву лезть.

Не важно – с кем, не важно – сколько

Могло сражение идти,

Эмир мог пальцем щёлкнуть только,

Чтоб утопить миры в крови.

Но только внук пошёл не в деда,

Он лишь к обеду просыпался,

Тяжёлого труда не ведал,

И в разных девушек влюблялся,

С какими весело кутил

И юность прожигал в тавернах,

Где чашками напитки пил,

Что опьяняли честь безмерно.

Семья вела с ним разговоры,

Пыталась как-то вразумить,

Но парень отвечал лишь спором,

Что знает сам, как ему жить,

За что и получил суммарно

Он наказанье в виде ссылки

В Египет, сев к звезде полярной

В телегу вечером затылком.

– За что меня изгнали, право? -

Вопил от ужаса Мишель. -

Чтоб я исчез там величаво,

Как в синем небе, журавель?

А вдруг пойду на фрикадельки

Для супа местных каннибалов?

Эмир в бабуши сунул стельки

И внуку чай налил в пиалу.

Послав распутника в поездку,

Родня была тверда, как в танке,

Мол, обсуждали на повестке

Его зависимость к гулянкам.

– Египет строг, и наказанье, –

Сказал отец, прощаясь с сыном. –

Получишь в виде воспитанья

От тяги к женщинам и винам.

Султан там правит всем Каиром,

И он приходится мне братом,

Узнаешь суть другого мира,

Вернёшься воином, солдатом,

А из каштанов кастаньеты

Пусть примет в дар глава каирский,

Так принято по этикету,

И к ним ещё вот – мёд башкирский.

Скажи ему, что собирали

Тот мёд вверху в дупле кленовом,

И очень сильно рисковали

Сорваться с выси трёхметровой.

– А кастаньеты, внук любимый, -

Эмир поправил хвост тюрбана. –

Готовили неутомимо

Нам из испанского каштана.

– Зачем в Египет мёд тащить то?

Султану мёд во сне там снится?

Там все поля у них забиты

Люцерной, клевером, горчицей.

Культуры эти медоносны,

И пчёл полно в этих полях.

– Ты говоришь уже, как взрослый,

Но ерзаешь, как на углях.

Хоть мёда там в Египте много -

Башкирский ведь от пчёл лесных!

Вкус так изыскан, что с порога

Ты в их дворце проси любых

Отведать мёд, как угощенье,

И даже, если ты не зван -

У всех возникнет впечатленье,

Что ты приятный мальчуган.

– А расстоянье до Египта

Не догадались подсчитать?

Как пишут в наших манускриптах -

Туда два месяца шагать,

А у ослов ведь шаг короче.

– Так ты и не спеши особо! –

Эмир воскликнул громко очень. –

А лучше поразмысль попробуй,

Подумай там о поведенье,

Зачем родился ты на свет,

И о своём предназначенье.

Пора тебе уж в двадцать лет

Задуматься, как сделать много

Полезного для мира может?

И в этом долгая дорога

Тебе как раз вот и поможет.

Мишель не знал, что и ответить -

Ведь за любую его фразу

Его как будто били плетью,

И тут же убеждали сразу,

Что жизнь его сейчас никчёмна

И ссылка в дальнюю страну

Ему поможет благотворно

Прочувствовать свою вину.

Эмир тем временем серьёзно

Ударился в воспоминанья,

И, то пугая, то курьёзно

Описывал свои скитанья.

Мишель хотя и слышал это

Сто раз – ему не возражал,

И лишь блуждая в думах где-то,

Концовку его басен ждал.

– Ты там не подведи в Каире, -

Закончил дед. – Держись прилично,

Решай любые ссоры миром,

Покушав, мой посуду лично,

Когда, ведёт беседу старший,

Молчи, пока тебя не спросят,

Не ешь лаваш на пол упавший,

Не пей того, что с туфель сносит.

В дорогу – вот тебе монеты,

Они из золота, а значит,

Их примут в каждой части света,

Куда б ты не приехал, мальчик.

На случай, если грабить станут -

Семейный на тебе кинжал!

Ещё совет – беги от пьяных,

Где ты бы их не повстречал.

А, если девушку где встретишь,

Какую сможешь полюбить,

В объятиях какой засветишь,

Ты ярче, чем звезда светить

На небе может ночью тёмной –

Женись и ей не изменяй!

Найди с ней уголок укромный

И милых нам внучат рожай.

В семье эмира спорить с главным

Никто не смел, даже пытаться,

Никто не мог, что и не странно,

Такого мужества набраться.

Семья была – пример для граждан.

За ней следили днём и ночью,

И применяли в доме каждом

Их лучший опыт и не очень.

Так что, эмир в кафтане красном,

Подбитым мехом дорогим,

Дал всем понять предельно ясно:

– Честь рода в доме сохраним!

И приказал внести в цитатник -

Любой повеса здесь – изгой,

Кто должен, взяв овечий ватник,

С дворца уехать с глаз долой!

Лишь только мама не хотела,

Чтоб сына гнали из дворца,

Но её слово не имело

Такой же силы, как отца.

Связала она кофту парню

И вышла провожать в слезах,

Как молот бил по наковальне

По нервам материнский страх.

Мишель обнял её так нежно,

Как это может только сын,

И обещал вернуться спешно,

Чтоб не добавить ей морщин,

Хотя прекрасно знал – дорога

В далёкий и суровый край

Отнимет времени так много,

Что дни считать лишь успевай.

А вот друзья его, с какими

Он здесь таверны посещал -

Их попрощаться не пустили -

Такой приказ эмир отдал.

Девчонки тоже зря стояли

Мишеля ждали у ворот

И хором принца в окна звали,

Откуда лишь мяукал кот.

Ну а в обед приличья ради

Три раза выстрелили пушки

На корабле на водной глади,

Изрядно напугав пастушку,

Что на поляне урожайной

Пасла коров почти у порта,

Из-за чего её случайно,

Едва ядром не сбили с борта.

Народ, услышав канонаду,

Стал обсуждать её в тавернах,

Но им подали мармелада,

Чтоб власть оценивали верно,

А вечером спектакль дали,

Слоны и тигры дрались круто,

Потом все хором запевали

Национальный гимн Бейрута.

Когда закончилось веселье,

Вернулись люди по домам,

Чтоб вновь свои увидеть семьи,

Кто к детям, а кто к старикам,

И там уже забыли споры,

В чём прав, а в чём не прав эмир,

Когда в дворцовых коридорах

Надумал внука слать в Каир.

А как же отнеслась прислуга

К отъезду принца во дворце?

Кто с интересом, кто с испугом,

А кто-то на своём лице

Носил пустое безразличье,

Но, если в целом рассуждать,

Скандал семейный – очень личный,

Чтоб его слугам обсуждать.

Хотя любимый шут Мишеля

Успел товарищу пожать

На счастье руку и свирелью

Гостей умчался развлекать,

Ведь, хоть и жалко было внука,

Эмир предостерёг здесь всех,

Что разрешил из многих звуков

Он лишь хихиканье и смех.

И это выбесило парня,

Ведь он того не ожидал!

Он словно волк стоял в овчарне -

Его никто не уважал,

Но это было частью плана -

Изгою принцу показать,

Что он теперь в стране под баном,

И прочь обязан уезжать.

В телеге не было простора.

На одного-двух человек

Рассчитана она, в наборе -

Соломы куча, чтоб ночлег

Не показался слишком жёстким,

Кремень с кресалом для огня,

Кувшин с водой, две миски плоских,

И свежих булок на три дня.

Ещё там был навес на рейках,

Что вверх торчали по бокам,

Зонт, хлопковая телогрейка,

Чтоб укрываться по ночам,

Копьё шестнадцатого века

С длиннющим остриём железным,

И книги педагога грека,

Что сунул он перед отъездом.

– Вперёд! – Мишель ослов погнал,

Обиженно сверкнув глазами,

На людях чувств не показал,

Лишь обещав вернуться маме.

– Прощай Ливан, я в край враждебный

Сегодня выдворен не честно.

Пусть, не в рудник тюремный медный,

Но, что там – тоже не известно!

ГЛАВА II. ВИДЕНИЕ

Ночь проползла, как анаконда,

Ослы бредут, не отдыхая,

Бейрут исчез за горизонтом,

И впереди лишь даль глухая.

– Какая классная дорога! –

Мишель взял в руки кастаньеты,

Решив развлечь себя средь смога

Дорожной пыли до рассвета.

Ливанский кедр рос повсюду –

Мишеля это привлекло,

Он часто слышал пересуды,

Что ещё время не текло,

А кедр уже в виде диком

Активно цвёл по склонам гор.

А это что? Да то ж, клубника!

В трёх метрах, прям у лисьих нор!

Мишель зажёг огромный факел -

Вот тут кресало помогло.

Он вспомнил, как в ствол долбит дятел,

И также быстро под углом

В кремень стал бить, чтоб искры стружек

С кресала подпалили трут,

Но факел перестал быть нужен –

Вдруг Солнце появилось тут.

Мишель в платок набрал клубники

И щёки полные набил,

И ягодой под птичьи крики

Ослов с ладошки угостил,

А после снова влез в телегу,

Да и разлёгся вольно там,

Любуясь шапками из снега

В горах и прочим чудесам.

И неожиданно для глаз,

Как смелый штрих в однообразье,

Как в лаве розовый топаз,

Как важный смысл в скучной фразе

В телеге появилась птаха

И стала девушкой наружно,

Из-за чего ослы от страха,

Чуть на дыбы не взвились дружно.

Мишель настолько испугался,

Что даже вскрикнул не уместно -

Ведь он с девчонкой оказался

Почти впритык в телеге тесной.

Она же рук его, касаясь,

Спросила: – Можешь подвезти?

Мишель застыл, её стесняясь,

Не зная, как себя вести.

Зато она в персидской пряже

Была пронырливо смела

И как бы нагловато даже

Помадкой брови подвела.

– О, добрый путник, одинокий,

Позволь немного отдохнуть,

В тележке этой невысокой

Найти местечко и вздремнуть.

В пути уже какие сутки

Не ела, да и не спала!

Бегу от дней довольно жутких,

Что с мужем вместе провела.

Я расскажу тебе подробно

Свою историю сейчас,

А ты сиди скале подобно,

И слушай молча мой рассказ.

Однажды мне, принцессе юной

Сказал отец – султан Сеннара,

Что едем свататься мы к Бруно,

К известному купцу с Милана,

Который в лавке под навесом

Портрет мой, якобы, купил

И с папою списавшись дерзко,

Огромный выкуп заплатил.

– Постой, а где Сеннар твой, детка?

Не слышал я такой страны.

– Задал вопрос ты очень меткий!

Сей султанат отняли мы

Двенадцать лет назад, буквально,

По сути, ну почти вчера.

Мой папа трон занял нахально

И веселился до утра.

– Так это в Африке у Нила?

Я слышал, там была война.

– Ну да, мы взяли земли силой

И дали сдачи всем сполна,

Кто копья в нас метал в отместку.

Мы – фунги! Слышал что про нас?

– Нет, я не слышал, если честно,

Но слушать вновь готов рассказ.

Так что же с вами дальше было?

Интригу яркую я чую.

Признаюсь, не люблю я мыло –

Рассказы про любовь чужую,

Но здесь послушаю, клянусь!

Давай-ка языком подвигай.

– Ну, мой отец сказал: – Берусь

Устроить вам я свадьбу мигом.

Мне это показалось диким,

Не правильным во всех аспектах,

Но только мой скандал и крики

Не дали нужного эффекта.

Султан сказал – союз отличный

И выгоден для государства,

И к Бруно хочет съездить лично

Узнать, а нет ли в нём коварства?

Корабль папа подготовил,

Подарками его набил,

И я, в обиде сдвинув брови,

Смотрела, как корабль скользил

Вперёд по глади океана

К заморским дальним берегам

По направлению к Милану,

Что был ещё неведом нам.

Когда к Сицилии подплыли,

Дельфины нас сопровождали

До самой Корсики, где взмыли

Большие волны, но держали

Мы курс на Геную упрямо,

Там Бруно встретил нас под вечер,

И сразу мне эпиталаму

Прочёл шикарную при встрече.

Пока в карету сундуки

Носили грузчики по кочкам,

Он клялся мне, что ползунки

Уже купил для нашей дочки,

И что не против сына тоже,

– Рожай принцесса, – уверял, -

Хоть сразу пять детей пригожих.

– Любви мне хватит! – так сказал.

Мишель отвлёкся на минуту

И даме дал воды бокал,

И тут же, словно на батуте

Подпрыгивать тихонько стал

Весь в предвкушении развязки,

И дама это уловила,

И взяв бокал рукой, как в сказке

Мишелю улыбнулась мило.

– В Миланском герцогстве зашли мы

В его большой роскошный дом,

На стенах разные картины,

Звенят стаканы серебром.

Он сын – известного подесты,

Маркиза с гвельфского семейства,

На свадьбе не нашлось всем места,

Хоть стол проплачен казначейством.

Его родня меня признала,

Я покорила красотой

Всех тех, кого там повстречала,

Хотя отталкивать рукой

Пришлось мне многих в этом месте,

Ведь итальянцы в их усадьбах

Шанс не упустят, чтоб невесту

Толпой обчмокать перед свадьбой

Мой папа, как султан Сеннара

Искал партнёров для торговли,

Каких в том доме было валом -

Спецы в дизайне и по кровле,

И даже шёлковые нитки

Отцу втридорога загнали,

Не говоря уж о напитках,

Что прямо в бочках продавали.

– А кто была твоей подружкой? –

Мишель опять спросить посмел,

Причём, спросил уже на ушко –

Так близко он теперь сидел

К прекрасной девушке в телеге.

– Подружка? Тоже из Сеннара.

В Милане там всё было в снеге,

И мы такие две – с загаром!

Поклонников собрали тьму.

Наш род идёт же от нубийцев,

И вот возможно, потому

Красивы очень наши лица.

Особенно приятны губы

И руки нежности полны,

Строенье ног весьма не грубо,

В нас что-то от морской волны.

Ты видишь грацию и гибкость?

Скажи, ну не прекрасна я?

– Прекрасна? – принц пошёл на хитрость, -

Да ты подзавела меня

Получше всякой танцовщицы,

Особенно, твой взгляд манящий,

И я согласен ваши лица,

Твоё точнее – так изящно!

– Ну что ж, тогда давай продолжим.

Мой Бруно тоже счастлив был,

Он любовался моей кожей

Улыбкой, и буквально, выл

От тех своих желаний диких,

Что появляются попутно,

Когда рассматриваешь тихо,

Таких, как я – ежеминутно.

Но есть закон у нас в Сеннаре,

Что охраняет мою честь,

И потому мы с Бруно ждали,

Когда распишут нас, и здесь

Прям в доме в итальянской шляпе

Меня женой он назовёт,

Ну а потом, султану папе

Уже, как тестю, кисть пожмёт.

Гудела свадьба и плясала,

Лютнист играл на вилуэле,

А во дворе толпа гуляла

И хором серенады пела.

Друг жениха, напившись сильно,

Стал бить по окнам в доме стулом,

Но в целом праздник шёл наш стильно,

И мне понравился мой Бруно.

Жених он верный, между прочим,

Но почему-то так пуглив,

Что связывает каждой ночью,

На грудь коленкой надавив.

– За что такие пытки право? -

Ты спросишь у меня тревожно. –

Не то чтоб, не пришлась по нраву,

Хотя подумать это можно.

Ему мерещится, что ночью

Я становлюсь быстра, как мышь,

И рву людей клыками в клочья,

А после, – говорит. – Летишь

По дому, слуг моих пугая,

Кругами прям под потолком,

А иногда, ты дорогая

Идёшь вниз головой пешком.

Ещё он говорит, что кровью

Я наполняю свой бокал

И пью её, а я не помню

Всё то, что он мне рассказал,

Вообще, не помню, просыпаясь,

В кого я превращаюсь там,

И вот однажды, не прощаясь,

Сбежала прочь я по дворам.

Милан ко мне был добрым очень,

И здесь я счастье обрести

Хотела честно, между прочим,

Но странно начал муж вести,

Доказывая, что на крыльях

Я начинаю в ночь летать,

И вот разубеждать усилья

Мне надоело прилагать.

– Но ты, действительно, летела,

Пока в телегу не упала, -

Сказал Мишель оторопело,

Но гостья жёстко отрицала:

– Да что вы, с Бруно, сговорились,

Как две пчелы, направив жало,

Мне прямо в спину обе впились

– Что было дальше, как сбежала?

– Так он вдогонку бросил стражу,

Я путала свои следы,

То луком ступни ног обмажу,

То шла по дну речной воды,

Чтоб сбить собакам нюх немного,

В итоге удалось удрать,

И вот, теперь, устав с дороги,

Я очень сильно хочу спать!

Я не описывал Абея -

Он был высок, и волос русый,

Природной силою владея

Он мог скакать весьма искусно.

Большие плечи, чуть не бритый,

Задирист, дерзкий и умён,

Сейчас сидел он с ртом открытым

Чудесной дамой впечатлён.

– А дама стоила вниманья –

Изящный вид и впрямь ухожен.

Красивое лицо! В желаньях

Скромна, да и умна похоже.

С ней даже можно лезть в нюансы

Всего, что обсуждают в мире

Во время романтичных странствий

От войн до цифр на транспортире, -

Вот так Мишель о ней подумал,

Не зная, как стать интересным,

Ведь все её слова и думы -

О Бруно, с кем ей мир стал тесным.

Она могла бы стать моделью

Для лучших жанровых полотен,

Как жаль, что нету акварели,

Запечатлеть желанья плоти.

– Меня зовут Мишель, красотка! -

Пролепетал ливанец ей,

Не смело вроде и не робко

Направив свои губы к ней.

И здесь уста их в поцелуе

Сомкнуться вроде бы должны,

Но оказалось всё впустую,

Всё это были – только сны!

А потому что съел он свиху –

Мясную выпечку с лепёшкой,

И парня укачало тихо,

Вот он и прикорнул немножко,

А рядом лес шумел красивый -

Дубы, каштаны, кипарисы,

И два осла махали гривой

В мечтах о паре вёдер риса.

– Да, что ж такое, встретишь даму -

По виду светскую красотку,

И дама вроде тебе рада

И ты уже плывёшь с ней в лодке

Навстречу счастью, как романтик,

А после приоткрыв глаза,

Ты видишь только красный бантик

На ухе своего осла. -

Вот так Мишель сказал, очнувшись,

Поняв, что просто крепко спал.

Он сел, опять всерьёз надувшись

На тех, кто в путь его послал,

Но вдруг склонились к лесу тучи,

И начался сильнейший град,

И молний стрелы били кучно

Под сильный громовой раскат.

И подпалив вблизи корягу,

Вслед разожгли они пожар.

Мишель укрыл ливанским флагом

Себя, завидев тот кошмар,

А лес горел, и даже тонны,

Упавшей на него воды,

К пожару были благосклонны,

Не чувствуя к нему вражды.

ГЛАВА III. ДИАНА

Телега с ужасом скрипела -

Дождь вымыл смазку из осей,

Дорога от воды просела,

Грунт мягкий мокнул всё сильней,

А рядом кинулся за зайцем

Медведь клыкастый, но не смог

Догнать весёлого скитальца,

Известного проворством ног.

Мишель поправил свой навес

И посмотрел по сторонам,

Потом на миг с телеги слез,

Чтобы помочь быстрей ослам

Пройти по двум глубоким лужам,

И хоть пожар дождём залило

Принц понял – рисковать не нужно,

А нужно драпать, что есть силы.

Зелёный лес сначала редкий,

Всё гуще становился вдруг,

В кустах олень, ломая ветки

Пронёсся, показав испуг,

Наверное, почуяв что-то,

А вдоль дороги муравьи

Идут толпою на охоту

Всем жвалы показав свои.

Три птицы, крылья растопырив,

Сидят вплотную на суку.

Голубка с ястребами – в мире

Пережидали дождь в кругу

Своём уединённом птичьем,

Но иногда приподнимались

Встряхнуться, если их прилично

Водою перья заливались.

– Хозяин! – вдруг услышал голос,

Мишель от правого осла.

Я скушал бы планету Фобос,

Морковкой, если бы была,

Бока прилипли к рёбрам точно,

И грива полностью в репьях.

Сидишь – довольный, сытый, сочный,

Не думаешь о нас зверях!

– И я бы съел вязанку сена, -

Заговорил второй осёл. –

В объятьях дождевого плена,

Как град бы нас сейчас не смёл

С дороги в тухлую канаву.

Скользят копыта сильно в грязь,

Я отдохнуть хочу по праву

На мягкой травке, словно, князь.

Мишель до страха изумился:

– Как можно понимать животных?

А может снова сон приснился? -

Болтал он вслух весьма охотно.

– Да, нет! Здесь лес такой забавный, –

Услышал он ответ ослов. -

Хоть, это выглядит и странно,

Здесь нет различья языков.

И это – не изъяны слуха.

Как только выйдем из листвы,

Опять псы гавкать, свиньи хрюкать

Начнут кругом до хрипоты.

А вот – кусты, разлечься в неге.

Хозяин, просим мы вдвоём,

Ты отпряги нас от телеги,

А то пойдёшь в Каир пешком!

А до Каира, между прочим,

Отсюда месяц – полтора,

И то, навскидку, а не точно,

Так что понять тебе пора,

Что сытый отдохнувший ослик

Намного лучше для дороги,

В чём убедишься лично после,

Как наберём мы силы в ноги.

Мишель не стал с ослами спорить,

Тем паче в этот сильный град -

Осёл не лошадь, чтоб пришпорить.

Обидятся – свернут назад,

А могут и вообще встать в луже

И мыслями уйти в астрал,

И, посчитав, что спор не нужен,

Наш принц ослам свободу дал.

Жест этот тут же оценили

Животные, и вмиг вдвоём

Помчались к луже, где попили

Воды чистейшей из неё,

Потом в кустарник побежали,

Жевали ветки с наслажденьем,

И бодро гривами кивали

Мишелю с искренним почтеньем.

Пока ослы кусты ломали

И пережёвывали их,

Две тучи воду проливали,

Буквально, вёдрами на них.

В телеге вроде было сухо,

Ведь принц скрывался под навесом,

Хотя казалось, вот-вот рухнут

Подпорки под огромным весом.

И в целом так и получилось -

Навес не выдержал воды,

Одна из реек обломилась,

Ведь рейки – это не столбы,

И вся вода с навеса резко

Обрушилась на плечи принца,

И принц бегом помчался к лесу

В густых ветвях, чтоб просушиться.

Он снял одежду, выжал сильно

И на сучки повесил врозь,

Но так как принц водой обильно

Уже облит был, то пришлось

Ему попрыгать веселее,

Потом он вспомнил, что есть зонт,

Хоть дождь и стал чуть-чуть слабее,

И светлым стал уж горизонт.

– Конечно, рухнувший в телегу

Навес солому защитил,

И если под него с разбега

Сейчас прям юркнуть, то и сил

Мне хватит, чтобы продержаться,

Пока дождь льёт, не прекращая.

Там телогрейка есть и статься

Быть может тоже вся сухая, -

Вот так вот размышлял Мишель,

Желая, что-то предпринять

Увидев, как огромный шмель

Стал от цветка к цветку летать,

И птицы стали снова петь,

А значит, ливню лес не сдался,

– И это превосходно ведь! –

Мишель вовсю заулыбался.

Но, вдруг из леса волки вышли

И стаей кинулись к ослам,

Чтоб зубы впить в животных пришлых,

Оставив косточки червям.

Ослы встревожено застыли,

Боясь хвостами шевелить,

А рядом в небо галки взвились,

Чтобы весь лес предупредить.

Принц быстро свой халат надел

Хотя он мокрый ещё был,

И побежал куда хотел –

К телеге, где сундук открыл,

А там меж кучи кастаньетов

Лежала куртка с кашемира,

А в рукаве был спрятан где-то,

Кинжал, подаренный эмиром.

Завыли хищно волки рядом,

Погнали одного осла,

Змея с токсичным сильным ядом

Сейчас не так страшна была.

Осёл, не думая особо,

Вмиг бросился к телеге тоже,

И там они с ливанцем оба

Попали в западню, похоже.

Мишель изрядно испугался.

Хоть вынул нож из рукава,

Он что-то делать, колебался,

Но, взвизгнув сзади, тетива

Стрелу послала в волчью шайку.

Мишель, как повернуться смог,

Увидел жгучую ямайку,

Бежавшую к ним со всех ног.

Стрела задела волчье ухо

В жестокой стае вожаку.

Успел он тявкнуть что-то сухо

Но чтоб не ощутить в боку

Стрелу другую, развернувшись,

Исчез в маквисах без следа.

За ним же в шеях изогнувшись,

Вся стая бросилась туда.

Девчонка больше не стреляла,

Хотя, конечно же, могла,

Ведь страсть её переполняла,

Но видно стрелы берегла.

Колчан наплечный пуст частично,

А, значит, в нескольких боях

Она участвовала лично,

С рисунком милым на ногтях.

– Она чудесна в стройном теле! -

Отметил про себя Абей

Под сильный дождь и птичьи трели,

И он, промокший до ступней,

Проникся к ней своей любовью

И до ресниц затрепетал.

Наполнив мозг горячей кровью,

Её в фантазиях обнял.

Ямайка выглядела классной -

Невероятной красоты.

Глаза чисты, взор очень ясный,

И честный, как у детворы.

Красивы талия и ноги,

Смела ответить вероломству.

Я думаю, любой из многих

С ней сразу пожелал знакомства.

Вот и Мишель завис немного,

Стараясь не спугнуть мгновенье.

Имея опыт на дороге

С другой красоткой в сновиденьях.

Он очень робко слез с тележки

И к даме сделал разворот,

Чтоб пригласить её не мешкать,

Отведать булок и компот.

Ослы при этом хвост прижали,

Им не хотелось, чтоб сейчас

Хвосты качаясь, отвлекали,

Пока словарный свой запас

Мишель в порядок здесь приводит,

И речь готовит – удивить,

Чтоб, пока дама не уходит,

Любезностей наговорить.

– Мой добрый путник, я Диана!

– Мишель… Мишель меня зовут.

Я – принц прекрасный из Ливана,

Сейчас меня в Каире ждут.

– А я – прекрасная принцесса,

И тоже путь держу в Каир.

Танцую классно полонезы,

За что приглашена на пир.

– Какой же пир, узнать нельзя ли?

– Да день рождения царя.

Они меня письмом позвали,

И вот я золотом пестря

На своём чудном тюрбане

И в этой милой регги юбке

Бегу, довольная вполне,

С Ямайки вдаль по шишкам хрупким.

– Вот совпадение, мой дядя,

Как раз султан в Каире есть!

И я в испорченном наряде

Спешу за стол к нему присесть.

Мне будет важно и почётно,

Явиться с Вами в дом царя.

– Ну что ж, примкну я к Вам охотно,

Но ваш навес свис от дождя.

– Пожалуйста, вот зонт из хлопка,

Его прислали из Пекина.

Вощёный хлопок, верх – как лодка,

Пропитанный слюной дельфина,

А сверху шерсть лежит овечья -

Под ним и дождик Вам не страшен.

Держите к правому предплечью,

А я достану миски с кашей.

Диана влезла на солому,

Накрыв её сухою тряпкой,

И стало хорошо, как дома

Ей на соломе этой мягкой.

Глазами, как у оленёнка,

Она смотрела на скитальца,

Чтобы оценить в раздумьях тонких,,

Что ждать в дороге от ливанца.

– Вы знаете, я – гуахиро.

Мой род – индейцы араваки.

Я ем и каши и кефиры,

Суфле из желудей и злаки,

Но в холод нужно кушать мясо.

Давайте стрельнем куропатку.

Я приготовлю её классно

И будет мышцам подзарядка.

– Да бросьте, в мясе нет клетчатки!

Сейчас орехи я найду -

Они и станут подзарядкой.

Как Солнце всем цветам в саду.

Дают энергии так много -

На миллион шагов пути!

Я слышал от индийских йогов –

Орехи ешьте, чтоб цвести,

Хоть, вы и так сейчас цветёте,

И в этот день такой счастливый

Я словно нахожусь на взлёте -

Вы изумительно красива!

Я лучшие сейчас орехи

Для Вас в ладонях принесу,

А грязь и дождик не помеха,

Мне в этом сказочном лесу.

– Ну, хорошо, но аккуратно,

В округе хищников полно.

Найдёте и бегом обратно,

Коль нам совместно суждено

В Каир осиливать дорогу,

Давайте защищать друг друга,

Так что зовите на подмогу -

На луке тетива упруга.

Диана рассуждала верно -

Лес был опасен впереди.

Медведь, ливанская гиена,

И камышовый кот среди

Густых ветвей огромных елей

Могли любого потрепать

И как еду, и так без цели,

Чтоб продолжали уважать.

Мишель ей только улыбнулся,

Он был уже в плену мечтаний,

И никогда бы не вернулся,

Не выполнив тех обещаний,

Какие он давал влюблённый

В её девчачий шарм прелестный,

И вот, как вихрем унесённый,

Он в чаще был уже древесной.

Диана только лишь вздыхала,

Ведь опрометчивость Мишеля

Её решительно пугала.

Что происходит в этих елях?

Густых и редко проходимых,

Где хищников опасных много,

Кто часто не проходят мимо,

Тех, кто запутался в дорогах.

Сама, проделав путь огромный

С Ямайки через океан,

Она изведала, как волны

Там превращались в ураган.

Потом пешком шла через степи,

И всюду лишь одна задача –

Понять опасность, её степень,

Отбиться и ещё дать сдачи.

Но тут мелькнул в ветвях зелёных

Мишель, вернувшийся назад –

Орехи грецкие в ладонях,

А в сумке вкусный виноград,

При этом абсолютно дикий!

И вот на травяном ковре

Девчонка с парнем сели тихо

Собой довольные вполне.

ГЛАВА IV. БИТВА ЗА ЕГИПЕТ

Принц не сводил с красотки глаз,

Она смеялась его шуткам,

Так просидели целый час,

И он дарил ей незабудки

И много-много тёплых слов

Ей говорил, не прерываясь,

Что даже уши у ослов

Повисли, от лапши качаясь.

На звуки дружеской беседы

По дереву спустилась белка -

Она была не привереда

И рада всем подаркам мелким.

Облюбовав ближайший куст,

Зверёк махал хвостом красивым,

Чтобы вызвать к себе кроху чувств

У путников таких болтливых.

Друзья, конечно, поделились

Орехами с той самой белкой,

И сами ими насладились

Их разбивая на коленках,

Используя два камня ловко,

Чтоб ядра не задеть умело,

На то нужна была сноровка

И здесь Диана преуспела.

Мишель изрядно удивился

Такой проворности Дианы,

И второпях за ней учился,

Усеяв скорлупой поляну,

А сверху белка вниз кидала

Сплошь рядом ту же шелуху

Всё это быстро намокало,

В зелёном исчезая мху.

– Спасибо, что спасли ослов. -

Сказал Мишель, – Их чуть не съели!

– Не надо благодарных слов,

Что ласковы, как птичьи трели,

Давай на ты, уж, перейдём.

– Давай, принцесса, я согласен!

С тобой готов я день за днём

Делить наш путь, что столь прекрасен.

Друзья впрягли ослов в телегу,

И покатилась вдаль она.

В ней хаос, словно от набега

Царил, да и черпать со дна

Пришлось в местах отдельных воду,

И рейку доломать с угла,

Чтоб остриём она по ходу

Кого-то ранить не смогла.

И здесь, о чудо, дождь прошёл,

Да и пожар затих прилично,

И возбуждённый, вновь расцвёл

Мишель Абей – что есть логично,

А после кончился и лес,

А с ним и горы в снежных шапках,

И осмелев, Мишель полез

К принцессе ближе, скинув тапки.

Но получил лишь по рукам!

Принцесса вмиг его отшила,

Лишь губы подпустив к щекам,

Чтоб пару раз их чмокнул мило,

А потому что воспитали

Её красавцев опасаться,

И, если что и разрешали

До свадьбы – только целоваться!

– Смотри, как много здесь картошки

В Ливане на полях растёт!

Мишель, а может в две ладошки

Один из нас её возьмёт

С ножом по грядкам там полазив,

И сварим скуке вопреки,

Чтобы меню разнообразить

На ужин с рыбкой из реки.

– Да нет, ты здесь ошиблась круто,

Картошка? Что это такое?

Ты тычешь на поляны с нутом

Своей прелестною рукою.

Горох турецкий – нут, зовётся,

Но тоже вкусный, если что.

И если так тебе неймётся,

Пойду нарву тогда его!

Мишель был прав, когда отметил,

Что не знаком вообще с картошкой,

В шестнадцатом суровом веке

Её с Америки в лукошке

Испанцы лишь в Мадрид возили,

И долго не могли понять,

Съедобен этот овощ или

Им лучше трюм не засорять.

,

Диана же, наоборот,

Её с рожденья до отвала

Себе засовывала в рот

И снова в очередь вставала

На кухне короля Ямайки,

Чтоб снова миску ей затарить

У мамы – опытной хозяйки,

Умеющей картошку жарить.

А нут принцесса не хотела,

Зато ослы не против были,

И им прям с поля прилетело -

Мишель с Дианой там отрыли

Не спешно два куста гороха

И кинули под нос ослам.

Что радостно с глубоким вздохом

Их съели, прежде покромсав.

И вот с симпатией друг к другу

Два человека молодых

Опять свой путь держали к югу,

И на морально-волевых

Ослы тянули их тележку

По грязи и по бездорожью,

Где нет порой даже ночлежек,

А лишь поля с овсом и рожью.

А день спустя они сменили

Ослов на скаковых коней.

Конечно, много доплатили,

Зато теперь уже быстрей

Пейзаж менялся, и районы