Read the book: «Токсичная невестка»

Палата реанимации, или Проблемы есть у всех.

Что бы ни случилось с нашим мальчиком, во всем виновата невестка.

Когда моя свекровь, легендарная Роз Михална, шагает по рынку, народ расступается. Провинциальная публика следит с любопытством, во что Роз Михална одеты-с, чего купили, с кем пришли-с.

Роз Михална может быть одета во что угодно, в душе она всегда блондинка в красном, даже когда на ней обычные джинсы и спортивная куртка. За покупками она пришла с помощником, за ней всегда какой-нибудь мужик таскает сумки. Купила фрукты, в то утро ей срочно потребовались сладкие испанские апельсины.

– Как барыня! – шепчутся тетки у нее за спиной.

Простите, но так оно и есть. Роз Михална у нас барыня, это у нее на лице от рожденья написано. Дежурная улыбочка, одними уголками, и строгое лицо – ее обычный макияж на выход. Продавщицы Розу слегка побаиваются, как всякое начальство. Правда, к городским нашим шишкам она никакого отношения не имеет, на службе никогда не состояла, у казны не паслась, на свой семейный бизнес никакие гранты из бюджета не тягала, поэтому обычного презрения, которое наши люди испытывают к местным чиновникам, Роз Михална не вызывает, только понятное простое человеческое любопытство.

И мешковатые тетки в цветастых платках, которые заходят на рынок после церкви, и суетливые пенсионеры, которые пришли в мясной павильон за костями на борщ, и молодые мужички с пивными животами, которые заехали на рынок взять мешок картошки – все смотрят на нее с уважением и легкой завистью. Совсем без зависти нельзя, люди у нас в городке добрые, но любят прибедняться, им вечно кажется, что вот у них всегда все плохо, а у Роз Михалны всегда все хорошо.

Продавщицы, которые обслуживают Розу много лет, при всем желании не смогли бы догадаться, что в корзинке у нее не царские червонцы, а белый медицинский халат, и прямо с рынка она поедет в больницу к своему старшему сыну, который этой ночью загудел в реанимацию. Тем более никому на рынке в голову не могло прийти, что с этим сыном она не виделась уже почти два года. Два или три?.. Не так уж важно. Три года Роз Михална не встречалась, не пила чайку, не угощала супчиком куриным, да с потрошками, своего старшего сына Левушку, хотя от ее Белой дачки до его избушки на Заводской всего минут десять езды. В чем дело, вы меня спросили? Да, к сожалению, все в том же… «Змея-невестка настраивает сына против матери» – такая проблема у нас в городке встречается довольно часто, и даже легендарная Роз Михална не смогла эти рифы обойти.

Буквально пару дней назад она звонила сыну, чтобы поздравить его с днем рожденья. На выходные к ней на Белую дачку приехали сестры, дочки отца от первого брака. Они тоже очень хотели увидеться с Левой, «Поздравить нашего мальчика!» А мальчику-то нашему, скажу вам сразу, чтобы вы не удивлялись, исполнился полтос. В честь такой красивой даты Роз Михална приготовила праздничный ужин, но в том и дело, что именинник на связь не выходил, на смс не отвечал, и к маме на ужин не явился.

– Что же это за день рождения без именинника? – расстроились тетки. – Как же мы без Левы за стол сядем?

– Садитесь, садитесь, – приглашала их Роза, – мы никого ждать не будем.

– Нет! – требовала Младшая. – Пятьдесят лет нашему мальчику! Это ж не шутки! Звони ему! Скажи, что мы приехали! Гостинцы привезли!

Звонила, последние два года Роз Михална регулярно звонила сыну, и пару раз он даже отвечал, и говорил, что все у него в порядке, что он заскочит как-нибудь, а сейчас ему некогда. В этот раз снова телефон схватила Левушкина жена Лидок и повторила свой обычный репертуар: «Лева занят, Лева вышел, он перезвонит».

– Так бы ей все руки и поотрывала! – рассердилась Младшая тетка. – Что она трубку хватает? Телефонистка!..

Экспрессивная Младшая тетка добавила задорное словцо к телефонистке и насупилась. Она не ожидала, что у Роз Михалны могут быть такие сложности со связью. С любой другой свекровью такие кренделя могли случиться, но Роз Михална, этот признанный мастер интриги и мелкой провокации, не смогла договориться со своей невесткой? К тому же с четвертой?..

Наш милый Левушка женился трижды, так что от первого сына у Розы было три невестки, и плюс еще я, жена ее младшего сына Антона. Роз Михална на невестках собаку съела, если кто не в курсе. Я не шучу, она же у нас кинолог, ведущий собаковод, как говорят в рекламе собачьего корма. Собаковод со стажем и педагог со стажем, кто-кто, а уж она умеет дрессировать. Даже свою собственную свекровь, нашу Бабулю, Мисс Тревожность, которая в былые времена перебила ей окна, Роза приучила к семейным обедам и звала ее мамой, не моргая. «Садитесь, мама». «Как вы себя чувствуете, мама?» Старушку подтрясывало после каждого «ма», но Роз Михална всегда умела держать паузу до конца мизансцены. И вдруг ее восточная дипломатия зашла в тупик. Оказалось, что в семейной жизни не играют роль заслуги, опыт, стаж… И будь у вас хоть сто невесток, пусть вы свекровь-эксперт, в любом случае у вас нет никаких гарантий, что отношения с сыном после его женитьбы на токсичной барышне не изменятся в худшую сторону. Когда твои пальцы прихлопнули крышкой рояля, становится совсем неважно, виртуоз ты или просто вытираешь пыль в консерватории.

– Нет, Роза!.. Я не понимаю! – возмущалась Младшая тетка. – Неужели ты не можешь ее… как-нибудь… отравить?

– Отравить? – не расслышала Роз Михална.

– Отравить?! – испугалась Младшая. – Я что, сказала «отравить»?

– Да, Муся! – засмеялась Старшая. – Ты сейчас сказала: «Лидку надо отравить»!

Старшая тетка была спокойная, худая, с длинным тонким носом, с таким же острым взглядом, как кончик ее спицы, которую она не выпускала из рук. Младшая тетка была крупная и пышная, как кукла на самоваре, она всегда энергично хохотала, и когда она смеялась, ее мягкие щеки и рюшки на платье ходили волнами.

– Я имела в виду приструнить! – поправилась Младшая. – Роза!.. Я хотела спросить, почему ты не можешь невестку свою приструнить?

– Против лома нет приема, – усмехнулась Роз Михална.

– Что у тебя в духовке? – беспокоилась Младшая. – Чем это пахнет? Я чувствую, это что-то ресторанное! Только не пойму, это рыба или мясо? Я голодная как волк…

В духовке зарумянился лосось, Роз Михална пекла его с розмарином, и с какими-то еще своими мелкими хитростями, которые она всегда хранит в секрете. Запах пряностей хлынул из кухни в белую столовую, когда она достала рыбу из духовки. Стейки она переложила на длинное блюдо и еще раз сказала сестрам, что Леву ждать не стоит, голодом морить себя с дороги ни к чему, так что пятидесятый день рожденья Левушки родители отметили без него.

Может быть, молоденьким девочкам покажется, что пятьдесят – это много? Дело в том, что когда начиналась эта история, когда я только выходила замуж за младшего брата, за своего мужа Антона, Леве, старшем брату, было всего тридцать. Двадцать лет пролетели так быстро, что мы и не заметили. Жизнь в принципе проект стремительный, поэтому вы можете использовать эту историю в целях экономии, я помогу вам сберечь ваше время, чтобы все-все-все свои лучшие годы вы потратили на любовь со своим мужем, а не на контры с его мамочкой.

Кстати, насчет Левы… Он у нас красавчик, девочки всегда летели в его объятья как безмозглые бабочки на фонарик, правда, до тех пор, пока на ворота не встала Лидок. Она как раз и позвонила Роз Михалне через пару дней после того дня рожденья и со слезами сообщила, что Лева сейчас в больнице, что ночью ему стало плохо, потому что он пил всю неделю, и когда он упал в коридоре, она перепугалась, что он убился насмерть, и вызвала скорую. Леву забрали в реанимацию, а что с ним точно, Лидок не знает, то ли инфаркт, то ли инсульт, может быть, он умер там у них, и ей никто не отвечает, на пост дежурной дозвониться невозможно…

– Подожди, – остановила ее Роз Михална и положила трубку.

Пронесло! Любовь прошла, но все остались живы.

Мы же все тут культурные люди, мы не можем говорить красивой девушке «змея», для этого есть модное словечко – токсичность.

Заведующий нашей местной кардиологией когда-то был учеником Роз Михалны. Она набрала его, и он объяснил, что Леве повезло, ему ничто уже не угрожает, и жить он будет долго, если перестанет пить. Да? Правда? Это же отличная новость для мамочки! «Ваш сын поживет еще долго, если перестанет пить»… А что, он у нас разве пил? Роз Михална не успела удивиться и сразу же заказала такси, на рынок и в больницу.

– Случилось че? – спросил таксист.

Это был ее старый знакомый, он возил Роз Михалну много лет, как вы можете догадаться, этот таксист тоже был когда-то ее учеником.

– Все хорошо, – она ответила. – Поехали.

– Сначала в больницу, а потом на рынок? – переспросил таксист.

– Нет, детка. Сначала на рынок, а потом в больницу.

На овощном прилавке под синим навесом Роз Михална отбирала апельсины и яблоки спокойно, внимательно, как будто листала тетрадку троечника, и продавщица с улыбкой, слегка виноватой, ждала, когда учительница поставит ей пятерку.

– Скидочку мою, пожалуйста, не забудьте посчитать, – напомнила ей Роза.

И сдачу она тоже пересчитала, что бы ни случилось, Роз Михална не забудет пересчитать сдачу, и в мясной павильон не забудет зайти. Ее постоянный мясник привез баранину, и это мясо надо было забрать обязательно, потому что баранину мясник привозит только для Роз Михалны, больше в нашем городе ее никто не умеет готовить. Баранину она освоила для зятя, для Русланчика, и какие бы катаклизмы ни случились, ферганский плов по воскресеньям никто не отменял.

При выходе с рынка под большой кирпичной аркой, которая рассыпается уже сто лет и все никак не рассыплется, Роз Михална остановилась на секунду, припоминая, не нужно ли чего еще, краем глаза она заметила мягкие полотенчики и на всякий случай решила парочку купить.

– Роз Михална! – обрадовалась продавщица. – Как у вас дела? Как Сончик с Антоном? Приезжают? Вы меня не узнали?..

Узнала. Веселая толстая баба в бейсболке была наша одноклассница Тимченко. Мы с моим мужем, с Антоном, учились в одном классе. Не смейтесь, но мы даже сидели некоторое время за одной партой.

– Ох, что ж я дура-то такая! – засмеялась Тимченко. – Что ж я не вышла замуж за вашего Антона?! Мы же с ним на выпускной танцевали! А я не сообразила, прозевала жениха… Понесло меня за Каплуновского! Я от него не знала, как сбежать потом, от него и от его маменьки…

Тимченко может рассказать вам посреди дороги всю свою жизнь, поэтому Роз Михална быстро купила у нее два полотенца и поспешила к машине. В такси она сразу надела белый халат, а самое главное – сделала непроницаемую морду, все посты в больнице пропускали ее, как будто она была министр здравоохранения.

Она зашла в палату к сыну и посмотрела сначала на него, потом на его кардиограмму в мониторе. Кардиограмма показалась красивой, как в учебнике математики, а Лева выглядел неважно, у него было серое лицо и бледные губы. Он спал, но врач сказал, что скоро проснется, и все у него будет хорошо, нужно только поменять образ жизни.

Роз Михална кивнула, насчет образа жизни она была абсолютно согласна. Образ жизни стоит поменять, и жену заодно, она об этом подумала, придвинула стул к кровати и взяла сына за руку. Нет-нет, не ожидайте сантимент от Роз Михалны, не представляйте детские ладошки и материнскую нежную улыбку, это песня не про нас. Не забывайте, мальчик безнадежно вырос, и лапа у него была такая широкая, что под ней легко можно спрятать консервную банку с балтийскими шпротами. Роз Михална не стала кидаться ни в слезы, ни в детские воспоминания, ее всегда интересовало только будущее.

– Ох, как ты меня, детуля, испугал… – говорила она спокойным, уверенным голосом. – Я же не знала, что ты у меня вытворяешь… Я же думала, ты у меня мальчик большой… Думала, мы с тобой поработаем летом… Баню хотела отремонтировать… Мне крыша новая нужна на баню… И двор хочу весь под навес закрыть, чтоб сухо было… А то зимой накапает, намерзнет, я в этот раз упала, думала костей не соберу. Кто же мне поможет, кроме тебя? И вольеры собакам хочу как у Русланчика, забетонировать, у меня же их всего пара осталась, старички уже Муся и Филя, им пол нужен теплый, в вольере, чтоб у них лапы не мерзли…

В трудотерапию Роз Михална верила как в единственное лекарство от всех напастей, список работ накидала быстро, но тут ее полет прервали. В палату заглянула наша милая Лидушка, третья Левушкина жена.

В этой книжке нам не так уж и важно, что жена она была третья, у нас история не про жену, а про невестку и свекровь, поэтому тут нам важнее, что невестка она была четвертая. Четвертая невестка звучит примерно так же, как десятая липосакция. Казалось бы, какие могут быть иллюзии? Откуда сложности в коммуникации опытных людей? Ведь и Роз Михална была у Лидушки не первая свекровь. Еще до свадьбы, до того, как Лева поставил новый штамп в свой великодушный паспорт, Лидок и Роза были в приятельских отношениях. Однако, как вы можете догадаться, хороший старт не гарантирует удачный финиш, особенно на длинной дистанции. За пятнадцать лет их теплое приятельство превратилось в едва скрываемую неприязнь, поэтому, столкнувшись у кровати больного, женщины не стали кидаться друг к другу в объятья.

Лидок была уставшей после бессонной ночи, она не успела навести свой стандартный марафет, глаза у нее были зареванные, темная помада, которую она мазнула на бегу, только подчеркивала бледность и мелкие морщинки.

– Вы до врача дозвонились? – застонала Лидок. – МРТ сделали? Что они говорят?

– Ч-ч-ч-ч… – показала ей пальчиком Роза и кивнула на Леву. – Пусть еще поспит.

Лидок предложила Розу подменить, но Роз Михална не спешила уходить домой, ей почему-то стало неприятно оставлять рядом с этой женщиной сына, и даже больше, ей захотелось свою невестку отправить куда-нибудь подальше. Она не выпустила Левушкину руку, не уступила стул у его кровати и сразу попросила, точнее, приказала:

– Не раздевайся, деточка. Если тебе не трудно, сходи, пожалуйста, в магазин. Я водички забыла купить…

Водичка была так себе идейка, воду продавали в магазине внизу, а Роз Михалне хотелось Лидушку отправить в самый дальний на планете магазин.

– Прости меня, деточка… Ты не можешь доехать до города? Нужно коньячку купить хорошего… Для доктора… И там медсестрам что-нибудь… Сама посмотри… Ты же у меня умница? Там мой таксист внизу… Он тебя быстро свозит.

Она достала кошелек, отсчитала Лидушке денег и улыбнулась своей официальной улыбочкой, только уголками губ.

Лидок ушла. Роз Михална потрогала пульс, у себя, у себя, не у Левы, и отметила, что сердце у нее запрыгало. Так случалось не раз после встречи с Лидком, эта милая женщина обладала талантом провоцировать аритмию даже у таких танков, как Роза.

Дома, на Белой дачке, Старшая сестра отсыпала ей своих сердечных таблеток и померила давление.

– Как ты ее там не прибила?! – ругалась Младшая. – Я б ее там придушила, телефонистку эту!.. Я б ей прямо в глаза все сказала!..

– Вот именно, – поддакивала Старшая, наблюдая за цифрами на дисплее тонометра. – Такого парня довести… Это надо еще постараться… Это не каждая сможет…

– Она его чуть не угробила! – кричала Младшая, и все ее воланы с рюшками тряслись от возмущенья.

– Ну, что там у меня? – спросила Роз Михална про свое давление.

– Все в норме, – улыбнулась Старшая.

– Не дождетесь! – Младшая кричала. – Так своей невестке и передай!

Роз Михална заварила чай, тетки сели доедать торт, который Роза покупала для Левушки. Торт был фруктовый с сочным ликерным бисквитом, Младшая тетка спохватилась, что нужно оставить кусочек и утром отвезти Левушке в больницу, но Роза сказала, что сладкое ему сейчас нельзя, и Младшая умяла весь бисквитик. То есть она не хотела, конечно, объедаться тортом, она говорила, что и ей тоже сладкое нельзя, но, разумеется, на нервной почве она так увлеклась… Кусочек торта на ее тарелке напоминал красивый островок, и она незаметно, слово за слово, маленькой ложечкой, как ковшом экскаватора, срезала берега, и только когда от ее бисквитного островка осталась одна вишенка, тетка очнулась.

– О, господи! Да что ж я делаю! Зачем я это ем? Остановите меня! Мне же сладкое нельзя! Это Лидок, зараза, во всем виновата! Она меня разволновала, это я из-за нее так нажралась!

Слава Богу, с Левушкой все было в порядке. Через пару дней он уже сам над собой шутил:

– Как говорится… пронесло.

– Да уж… Пронесло, – улыбнулась Роз Михална, от всей души, глазами, – но больше меня так пугать не стоит.

Она взяла с сына обещание, что бросать ее надолго он не будет, на Белую дачку непременно приедет, и попросила, чтобы он не забывал, что мама всегда ему рада, и маме нужна его помощь.

Штормовое предупреждение для тех, кто любит жениться.

Токсичная невестка – та самая коза с баяном, и сама не играет, и другим не дает.

Никто не помнит, как именно Лидок попала в Зеленый домик. То ли пришла с каталогом модной косметики, которую она по всему городу продавала, а может, Лева сам ее привел…

В те времена, когда Роз Михална развивала свой собачий питомник, возле нее крутилась куча самых разных девчонок. Они знакомились с Розой на выставках, а потом приезжали в наш городок на вязку или за щенками. Тусовка собачников – особый мирок, она демократично объединяет самых разных людей, на ринге может встретиться бедная студентка и жена какого-нибудь страшного бизнесмена, и Роз Михалну там, как говорится, знала каждая собака. В начале девяностых это было явление – на ринг выходит крепкая блондинка в красном платье, только не гламурная, не цок-цок-цок на каблучках, а топ-топ-топ в кроссовках, с шикарным черным ньюфом… Питомник ньюфаундлендов – это была жуткая экзотика для маленького городка, такая же примерно, как виноградники или конюшня.

В Зеленом домике, уютном, старом, с большим садом, с высокими грушами, всегда было весело, и всем соседям было интересно сунуть нос через забор и посмотреть, что там у них происходит. Я тоже иногда любила завернуть к Антону в школьные годы. Как ни зайдешь – у них все время стройка, или фуру разгружают, или собак готовят к выставке, «лохматят морды», как шутил Антон. Ремонт у Роз Михалны был постоянно, мужчины с ведрами, с лопатами, в очках и шапочках из газеты работали все лето, заскакивали журналисты, случалось, приезжали иностранцы… Окно из кухни открывается, и оттуда Высоцкий:

Дорогая передача!

Во субботу, чуть не плача,

Вся Канатчикова дача

К телевизиру рвалась…

Лидок, хотя собак не заводила, тоже всегда была поблизости, она частенько появлялась в стайке добровольных фрейлин Роз Михалны.

– Розалия Михайловна! – она всегда проговаривала четко, и Роза у нее почему-то была не Роза, а Розалия Михайловна.

– Возьмите красную помаду, «огненный барс». Розалия Михайловна, это ваш тон, «зимняя вишня» вам не пойдет…

Голосок ее сладкий звенел в Зеленом домике, все с Лидочкой мяукали, со всеми она чмокалась и обнималась, с сестрицей Танечкой всегда пошепчется, и свекру подмигнет, за Розой бегает с блокнотом.

– Розалия Михайловна! Какой у вас салат сегодня необыкновенный! Аж тает! Я рецептик запишу…

Мне, человеку с повышенной персональной дистанцией, всегда хотелось немножко отряхнуться после чужих поглаживаний, как будто шерсть кошачью снять с одежды. Меня всегда трясло от посторонних прикосновений и от сладких слов, и от непрошеного участия, я оказалась дикой и неподготовленной к большой семейной дипломатии. Глядючи, к примеру, на новый костюм Роз Михалны, я никогда не успевала рот открыть, а Лидок уже выстреливала комплименты:

– Ой, красота какая! Костюм великолепный! Чье производство? Франция? Италия? Розалия Михайловна! Вам этот цвет идет безумно!

Молодец, Лидок! Она работала за семейным столом, пока иные тупо жрали, Лидок создавала атмосферу, поставьте женщине плюсик, противные свекрови. И вот что странно, теперь я не могу понять: когда все было хорошо, казалось, что Лидок всегда тут и была, в Зеленом домике, а когда она со всеми разругалась, стало казаться, что ее никогда и не было, как будто пролетели мимо все пятнадцать лет и никаких следов не осталось, кроме ее американской косметики, на которую она нас всех подсадила.

Да, знаю, я должна себя одергивать, не поддаваться искушению, не кусать Лидушку за глаза, не опускаться на животный уровень. Это очень легко, в женской компании элементарно скатиться в грызню, как в собачьей своре. Стоит большой собаке куснуть какую-нибудь неуклюжую собачонку – и все, летят клочки по закоулочкам. Нет, нам в этой книжке гаремные интриги не нужны, у нас серьезная модная тема – токсичность, и я хочу понять: как, почему вдруг самый близкий человек становится опасным? Поэтому всех попрошу: уважаемые свекрови, золовки и прочие члены женской мафии, не надо смешивать невестку с грязью, точнее, не надо с этим слишком уж спешить.

Мои ручки чисты, я не собираюсь делать из Лидушки исчадие ада. Исходные данные у нее были отличные. Милашка, секси, симпатичная, женственная, с огоньком, и задницей покрутит, и бровями поведет… Все бабы в нашем городе тащили воз, все уставали, не успевали привести себя в порядок, а Лидочка благоухала. Детей у нее не было, поэтому она спокойненько вставала на часок пораньше, причесаться, сделать безупречный макияж, у нее был специальный столик с лампами для макияжа, как у артистки, и к людям она выходила во всей красе в любое время дня, в отличие от некоторых. Темные волосы уложены волной, глаза хитрющие, сережки, перстни, помада, помело – и вот она летит по городу, всем улыбается, всех знает, и со всеми у нее мур-мур…

– Розалия Михайловна! Как у вас дела? Отлично выглядите!

Лидушку обожал весь город. Ее духи струились вслед на целый квартал, и наши незатейливые мужички на этот ароматец оборачивались, догоняли, спрашивали, «как пройти в библиотеку», и тут же попадали под ее чары, как под гипнозом рассматривали бесконечные цепочки, камушки, которые на ней висели как гирлянда, прикрывая соблазнительно самые вкусные места. Конечно, Левушка на это счастье кинулся как кот на новогодние игрушки.

Мужчины любят все пушистое, блестящее, мы понимаем Левушку. Тем более что бывшая жена, Вторая Левушкина Экс, была не женщина, а женщина-коммандос. Художница и архитектор, она творила то самое современное искусство, от которого потом кричишь во сне. Мы все ее слегка боялись, она все время за собой таскала бойцовскую собаку, носила хаки, приемчики учила карате, знала как насадить мормышку и обо всем судила радикально. «Мужчина нужен только для продолжения рода!» – это было ее последнее заявление. Язычок у нее был как бритва, но жить с ней было интересно, к тому же в этом браке был ребенок, и Лева свою дочку обожал, поэтому никто не мог понять, как же он так легко согласился променять туризм и спорт на платья и браслеты?

– А он и не хотел с ней разводиться, со своей Коммандос! – напомнила мне Танечка, сестрица. – Она сама его разогнала! Ты что забыла?

Забыла, разумеется. Я про себя не помню ничего, куда я кошелек засунула, вспомнить не могу. Спешила, сунула куда-то… то ли в комод, то ли в карман… Ищу неделю, не могу найти, но точно чувствую, что где-то они рядом, мои денежки. У меня куча дел, трое детей, бестолковое творчество и требовательный муж. Как я могу запомнить в своей суете детали чужой личной жизни?

К тому же последние годы мы вообще живем за границей, я знать не знаю, что там происходит, в Зеленом домике, у меня своих проблем полно. А то вы еще подумаете, что я целыми днями гуляю с Роз Михалной под ручку. Нет, мы со свекровью очень редко видимся, к превеликому нашему счастью. Если бы мы жили поближе, думаю, вряд ли у меня бы возникла идея пригласить собственную свекровь в свою книжку. Поэтому иллюзии про наш чудесный союз оставьте, мы с Розой – две колючие елочки, которые зажигают свои огоньки только по великим праздникам.

Совершенно случайно в тот вечер, когда Левушка ушел от жены, я была в Зеленом домике. Он постучал в окошко поздно ночью, его не ждали, Роз Михална вышла открыть сыну калитку. За Левушкой в дом прошмыгнула Лидок. Роз Михална пустила неожиданную гостью без всякой задней мысли и даже выдала ей новую сорочку, ночную, черную, из тонкого трикотажа, с гипюровыми кружевами на груди. В тот вечер, как на грех, мы с Антоном тоже приехали на выходной в Зеленый домик, мне тоже нужно было в чем-то спать. Роз Михална выдала мне стандартный набор для своих – пижаму с мишками и мягкие тапки, а этот черный трикотаж с кружевами в шуршащем пакете пронесла у меня перед носом и выдала Лидушке вместе со стопкой чистого белья. С того дня Лидок стала жить вместе с Левушкой.

Первое время от этого щедрого вливания новой женской энергии настроение у всех было флиртовое. Сомнений не было, что Лева счастлив. Лидок его облизывала при любой возможности, они, в отличие от нас с Антоном, не стесняясь никого, из объятий не выныривали, и действительно, не разговаривали друг с другом, а мяукали.

– Котенок! – это Лидочка ему.

Он ей в ответ:

– Малышок!

И с первой своей женой, и со второй Лева мяукал точно так же. Первая звала его Пусиком, а он ее Мусиком, вторая звала его Кисиком, а он ее Мисиком, поэтому мы с Антоном над ним угорали в кустах, в малине за высокой грушей.

– Она ему… «Котенок!»… А он ей «Малышок!»…

– Она ему: Коте-е-е-нок!…

– А он ей: Малы-шо-о-о-оук!..

Что мы делали в малине? Ничего, мы туда по школьной привычке убегали курить втихаря от родителей, сейчас речь не про нас. Я просто начинаю потихоньку припоминать, что начиналась третья Левушкина любовь в пределах нормы, Лидок и Лева подходили друг другу прекрасно по каким хотите гороскопам, и эта страсть могла бы колоситься до сих пор, но… Нет, не спешите. Нам не нужна формулировка «что-то пошло не так», мы тут не сплетни собираем, мы проводим серьезное психологическое исследование, нам нужно знать конкретно: что и когда пошло не так.

Каким образом и почему Малышок начинает превращаться в «как я мог жить с этой женщиной»? Никто не помнит никогда момент, когда лягушка сбрасывает свою змеиную кожу, обычно говорят, что так и было, просто раньше мы не замечали. В случае с Лидушкой точная дата, когда ее политика поменялось, известна. Когда еврейские тетки спросили Розу:

– И когда же она показала себя настоящую?

Роз Михална ответила точно:

– Да сразу же. На следующий день после свадьбы.