Комиссар Рем Сфортунато ехал на опознание. Все утро ему не давали покоя два слова. То ли случайная фраза из сна, то ли голос из прошлого. Точно! Некогда близкий ему голос… К чему бы это?

Впрочем, каждый день всегда начинался с определенных знаков. Словно некто говорил с ним языком непознанной стороны жизни. Так его методы дополняли цифры, краски, звуки, ощущения, вкусы, запахи…

Коллеги его взглядов не разделяли, но, как сказал наставник: «Главное, что ты находишь преступника, и не важно, как это делаешь: гадаешь на кофейной гуще или шевелишь серыми клетками».

Комиссар прибавил звук. По радио «Венеция Мемори» синьора с придыханием

что-то рассказывала про пятницу тринадцатое, про синий час и его особый запах.

Синяя «Вольво» Сфортунато резко затормозила перед светофором, когда в голове снова раздался женский голос, мучивший его с самого утра: «Спаси его».

Час 2°

Играя пальцами на моей боли,

Пою жизнь своими словами,

Мягко убивая себя…

Из красной «Альфа Ромео» доносился национальный кавер известного хита. В шаге от эффектной блондинки автомобиль завизжал, и в аромат сырой листвы и поздней осени ворвался запах жженной резины.

– Синьора Беато! – донеслось до Адели из открытого окна.

В ее больших, с поволокой, карих глазах горел упрек:

– Я думала, мы обо всем договорились…

– Меня босс послал. Водитель заболел. А его слово – закон.

– Я не нуждаюсь в тв… ваших услугах, – ответила она холодно. – О себе я могу позаботиться сама…

– Это приказ дона Лучано. Он очень беспокоится. Поэтому я здесь.

Адель удивилась его смирению. Надо же! Чудеса случаются. Что ж, так даже

лучше. Они знали друг друга с детства. Хоть будет, с кем по дороге отвести душу.

– Прости, Ромул. Мой муж меня часто ревнует, поэтому мне всегда кажется, будто за мной следят.

– Спокойно! Все чисто. Я проверил.

– Только не надо меня защищать! Тебя это не касается.

– А кого?

Она с упреком смотрела на него. Тогда он предложил:

– Слушай, а давай по кофе, а? Как в старые добрые времена.

– Попутал день с ночью?

Он кивнул:

– Тусил в клубе.

– С девушкой?

– А ты ревнуешь?

– Так, женское любопытство. Или просто детская привычка все о тебе знать.

– Только обо мне? Ты любила нас обоих, а замуж вышла за третьего.

Они сели у барной стойки, и он подвинул одно из двух эспрессо.

– Так бывает, – Адель обняла горячую, пузатую чашку длинными, тонкими пальцами с розовыми ноготками. – Я любила тебя, потому что ты дарил мне незабудки…

– А его?

– За то, что всегда меня защищал…

– Но теперь у тебя другой. Он делает это лучше?

Адель отвернулась к окну. Где-то там, вдалеке, сейчас проезжал тот, третий.

Ромул подорвался с места:

– Не уходи! Я мигом.