Подарок ко дню рождения

Глава 4. На следующий день

На следующий день, когда все домашние были кто в школе, кто на работе, а кто в саду, Алёнка раздумывала, стоит ли ей ехать к Валентине Кузьминичне, раздался звонок.

– Слушаю, – ответила Алёнка.

– Воронова Алёна Владимировна? – раздался на том конце противный голос всё того же Спиркина.

– Ну да, она самая.

– Прошу вас явиться сегодня к двенадцати часам в отделение. Записывайте адрес, – скомандовал опер.

– С вещами? – вяло попыталось пошутить Алёнка.

– Это как хотите, – сказал Спиркин и отключился.

Алёнка приуныла. Только этого сейчас не хватало. Да еще время-то какое неудобное. Вот детей кто будет забирать из школы? Придется звонить и просить свекровь. От одной мысли об этом у Алёнки начало сводить скулы. Отношения у них были, мягко говоря, прохладные.

Мать ее мужа, Клара Максимовна, растила Василия одна и явно не для понаехавшей в столицу нашей родины Алёнки. По ее мнению, ему должна была достаться в жены этакая профессорская дочка благородных кровей, не пропускающая ни одного спектакля в Большом и Малом театрах и теряющая сознание от слова «блин». При этом она должна была содержать дом в стерильной чистоте и кормить ее сыночка пророщенными семенами пшеницы и прочими полезными для здоровья яствами, а душу питать разговорами о высоких материях. Поэтому когда сын остановил свой выбор на добродушной бойкой, но деревенской девушке, готовящей борщи и пельмени, она его не поняла. Со временем и с появлением детей ей ничего не оставалось, как оставить свои надежды на то, что этот брак долго не проживет и смириться, но она каждый раз пыталась побольнее уколоть Алёнку, чтобы та знала свое место.

Вот и сейчас Алёнка заранее знала, что ей скажет свекровь на просьбу подстраховать с детьми.

– Клара Максимовна, добрый день, – как можно более миролюбиво начала Алёнка.

– Да, и тебе, – растягивая слова, ответила свекровь.

Она всегда разговаривала таким тоном, что сложно было понять, то ли она плохо себя чувствует, то ли так «рада» слышать позвонившего.

– Как ваше самочувствие? – начала издалека Алёнка.

– Да, как всегда, всю ночь глаз не сомкнула, устала вчера сильно. Давление поднялось.

«Ну да, намекает, как сильно вчера от внуков устала», – подумала про себя Алёнка, но вслух сказала только:

– Видимо, полнолуние, мы все сегодня плохо спали, да и события эти ужасные, тут у кого угодно давление поднимется. – И не дожидаясь, пока свекровь начнет дальше перечислять симптомы надвигающегося инсульта, затараторила: – Клара Максимовна, а у вас на сегодня случайно не было никаких планов? Меня просто в милицию вызывают к двенадцати часам. Детей могу не успеть из школы забрать. Не могли бы вы…

– Я так и знала, что ты звонишь не о моем самочувствии справиться, – проворчала назидательно свекровь. – Алёночка, у нас давным-давно полиция, называй, пожалуйста, органы власти правильно. Так и быть, сегодня тоже я их заберу. Что бы вы без меня делали?! Но имей в виду, завтра я не могу, билеты у меня в Третьяковку куплены. В конце концов это ваши дети, – на этом она повесила трубку.

«Опять отчитала как школьницу», – подумала Алёнка и пошла собираться.

К Спиркину Алёнка решила явиться при полном параде. Она сделала легкий макияж и как смогла, уложила свою непослушную гриву, надела свое любимое черное платье-футляр, эффектно подчеркивающее все достоинства фигуры и скрывающее недостатки. Сверху накинула белое шерстяное пальто. Долго раздумывала что обуть. Водить на каблуках она не любила, но в ботинках эффект от так тщательно созданного ею образа терялся и она решила остановить свой выбор всё-таки на узких сапожках на высоком каблуке. «Черт с ними, в машине дорожные туфли есть, переобуюсь, если уж совсем неудобно за рулем будет», – подумала Алёнка. Посмотрев на себя в зеркало, она осталась довольна результатом и решительно вышла из дома.

Водить Алёнка любила, а уж как она любила свою машинку, не передать словами. Три года назад муж преподнес ей сюрприз на день рождения. Она давно мечтала о собственном автомобиле, но возможности купить что-то достойное не было. А тут, придя с работы, за неделю до дня рождения, она увидела в коридоре загадочно улыбающегося мужа.

– У меня для тебя подарок!

– Ты же знаешь, что заранее не дарят. Потерпи, скоро вручишь, – вяло отнекивалась уставшая Алёнка, мечтающая лишь о том, как она вытянет гудящие от каблуков ноги, которые ей изрядно оттоптали в метро.

– Нет, его надо сейчас вручить, – настаивал Василий. – Короче, это тебе! – с этими словами он вложил в ее руку брелок.

Алёнка долго не могла понять что это, трогала, вертела в руках и тупо хлопала ресницами.

– Вася, а это что? – только и смогла она выдавить.

– Ключи, балда, пойдем в гараж!

От такой неожиданности ноги у Алёнки подкосились, и она со всего маху села на пол.

– Ну ты, мать, даешь! – смеялся муж, пытаясь ее поднять.

Дети с криками носились вокруг, кто-то уже натягивал шапку, кто-то обнимался, в квартире творилась полная неразбериха, а Алёнка никак не могла понять, почему ноги ее не слушаются, и что, собственно, происходит. Только когда всё семейство спустилось в гараж, и муж подвел ее к новенькой сверкающей машинке, Алёнка начала приходить в себя, но всё равно говорить она не могла. Она просто молча ревела и гладила черный бок автомобиля, боясь поверить своему счастью. Дети уже вовсю исследовали всевозможные кнопки и распределяли места, а она даже боялась открыть дверцу, чтобы чудо не испарилось.

Вот и сейчас, она плюхнулась в такое родное кресло, привычно погладила руль и глубоко втянула носом такой любимый запах салона. Пахло кожей, ароматизатором с нотками жасмина, ее духами и немного табаком. Врубив музыку на полную, Алёнка резко выехала из гаража. Когда она спустя полчаса парковалась около здания полиции, настроение у нее было самое что ни на есть приподнятое, насколько это, вообще, было возможно, учитывая обстоятельства вчерашнего дня.

Войдя в кабинет, который ей назвал Спиркин, она увидела, что кроме него там сидят еще три оперативника. Все выглядели уставшими и какими-то помятыми.

– Добрый день, Воронова Алёна Владимировна явилась по вашему указанию! – бодро отрапортовала Алёнка, лучезарно улыбаясь присутствующим, чем вызвала у мужчин дружную ответную улыбку.

Один лишь противный Спиркин даже головы в ее сторону не поднял.

– Присаживайтесь, – холодно процедил он, продолжая что-то печатать на допотопном компьютере.

Его стол находился в самом дальнем углу кабинета и был завален какими-то папками и документами, за которыми его было еле видно.

Алёнка присела на стоящий рядом облезлый деревянный стул, молясь про себя об одном, чтобы ее белое пальто не пострадало.

– Итак, приступим, – начал Спиркин, наконец-то оторвавшийся от монитора и обративший внимание на собеседницу. – Повторите для протокола события вчерашнего дня со всеми подробностями, не забывайте ни одной детали.

Алёнка набрала побольше воздуха и повторила всё то, что рассказала ему вчера.

– Кстати, я вчера вспомнила, чем меня фигура мужика этого смутила! – выпалила она в конце рассказа.

– Какого мужика? – удивился Спиркин, который во время ее рассказа опять погрузился в монитор компьютера.

– Как какого? Который мне яблоки рассыпал. Прихрамывал он. Даже не так. Заваливался на одну сторону.

И Алёнка для пущей убедительности подскочила, и начала показывать, как именно мужчина двигался. Получилось у нее это, видимо, очень артистично, так как из противоположного угла послышался чей-то сдавленный смех.

– А еще борода у него была! Я когда фонариком на него посветила, он лицо рукой прикрыл, но я бороду заметила! Такая черная, короткая, как у вас! – и она указала пальцем на мужчину, сидевшего напротив Спиркина.

– Как у меня? Ну это в наше время не редкость, – поддержал разговор оперативник, – позвольте представиться, – старший оперуполномоченный Кирилл Васильев.

– Очень приятно, – улыбнулась Алёнка.

– Не отвлекайтесь от дачи показаний! – влез в их диалог Спиркин. – Продолжайте.

– А что продолжать-то? Я уже всё рассказала, вы мне вот скажите, это что получается, я убийцу видела? То есть я единственный свидетель. А если он меня запомнил? Он может теперь и меня… того?

– Вы сейчас о чём? – не понял Спиркин.

– Ну как о чём? О мужике хромом с бородой. Может, мне теперь охрана положена? Или как там у вас… защита свидетеля?

– Алёна Владимировна, вы несете полную ерунду! И вообще, кто вам сказал, что вы свидетель? Может быть, вы у нас пока единственный подозреваемый? Как вам такой расклад: вы увидели у старушки что-то ценное и решили завладеть этим, стукнули ее по голове небольшим тяжелым предметом, обокрали и вернулись домой, заниматься своими делами. Семья предоставит вам отличное алиби. А теперь для пущей убедительности пудрите нам мозги каким-то мужиком. Вчера он был просто мужик в капюшоне, а сегодня уже бородатый и хромой. Куда вы дели орудие преступления, отвечайте! – рявкнул Спиркин так, что в углу кабинета кто-то подавился чаем.

А она просто застыла на стуле с широко открытыми глазами, но быстро пришла в себя.

– Значит так, если бы ты думал, прежде чем открыть рот, ты бы понял, что твоя гипотеза шита белыми нитками и не выдержит ни одной проверки. Во-первых, зачем мне ее убивать, если я хотела чем-то завладеть, как ты говоришь? Мне достаточно было прийти в очередной раз к ней в гости и это украсть. Да и ключи от ее квартиры у меня были. Я в любой момент могла в нее попасть и взять всё, что мне нужно. Во-вторых, куда я, по-твоему, успела бы спрятать орудие преступления? Если меня сразу Денис увидел, а потом вы понаехали? Квартиру вы всю обыскали. Есть там что-то похожее на орудие преступления? Да и зачем мне ей по голове стучать? Я бы вечером ей в чай чего-нибудь насыпала, и всё сошло бы за естественную смерть! Ну и последнее, для того чтобы убить человека, а потом как ни в чём не бывало пойти заниматься своими обычными делами, надо иметь стальные нервы. Это точно не про меня, ты же сам видел, в каком я была состоянии, когда вы все приехали.

– А может, вы актриса хорошая? – гнул свое Спиркин. – И вообще, про украсть это я для примера сказал. Кому после ее смерти квартира отходит?

– Квартира? – переспросила Алёнка.

– Квартира-квартира. Родственников у нее нет. Вы живете с тремя детьми в съемной квартире. Мы это выяснили. Может, вы планы какие на ее жилплощадь имели? Вот и решили ее поторопить. Квартира-то шикарная, четырехкомнатная. Вам такая и не светит. В наше время и за меньшее убивают.

Алёнка судорожно сглотнула. Что сказать ему на это, она не нашлась.

А Спиркин, видя, что лишил ее дара речи, самодовольно продолжал:

– Мундштук этот опять-таки пропал. Судя по описанию, вещь штучная и, возможно, ценная. Значит так, подписывайте свои показания и из города ни ногой. Понадобитесь, мы вас вызовем.

Алёнка была готова взорваться от злости, но разумно сдержалась.

– Всё равно звучит неубедительно, вы опровергните мое алиби для начала, затем предоставьте орудие убийства с моими отпечатками, а еще, раз уж вы такой умный, докажите, что я имела хоть какую-то выгоду от убийства соседки, так как пока все ваши обвинения выглядят, как детский лепет, и ничем не обоснованы. И кстати, товарищ следователь, или как вы там называетесь, стыдно так безграмотно писать. В слове искусствовед допущено сразу три ошибки. А про пунктуацию в вашем протоколе я уже молчу!

Алёнка резко встала и удалилась, даже не попрощавшись, громко хлопнув дверью. На улице ее обдало холодным ветром, что немного привело ее в чувство и остудило раскрасневшееся от злости лицо. Зубы от холода, а может, и от вырывающейся наружу злости начали предательски стучать, а когда она пыталась прикурить, заметила, что руки слегка потряхивает.

– Дурацкий Спиркин довел своей тупостью, – процедила она сквозь зубы.

– Алён, ты не обращай на него внимания, – услышала она за спиной приятный голос.

Следом за ней на улицу вышел Кирилл, увидев ее мучения с сигаретой, помог ей прикурить и затянулся сам.

– Ничего что я так – на ты?

Алёнка в ответ замотала головой.

– Спиркин действительно небольшого ума парень, но очень ответственный. Он у нас недавно, поэтому пытается выслужиться перед начальством и плюсиков себе наработать.

– Ага, он плюсиков, а у меня от него одни минусики. Я вовсе не должна была тут быть. Мне детей забирать надо, а он со своими глупостями, – пожаловалась Алёнка, почему-то Кирилл ей сразу понравился.

Его открытая улыбка и громадные глаза в обрамлении пушистых ресниц вызывали доверие.

– Да ладно тебе, что бы ни говорили про нашу систему, но невиновных мы не сажаем, ну или редко, или не очень надолго, – засмеялся парень.

– А ты, я смотрю, умеешь успокоить, – фыркнула Алёнка.

– Да я много чего умею. На вот мою визитку. Будет туго или помощь какая понадобится, звони, не стесняйся. Ну пока, Актриса! – с этими словами он, метко кинув окурок в урну, по-мальчишески ей подмигнул и скрылся за дверью.

Алёнка, сев за руль, пребывала в унынии. Что и говорить, жила себе спокойно, никого не трогала и на тебе, убили соседку, ее саму чёрте в чём обвиняют, да еще Спиркин этот мерзкий. Да, одна она тут не справится, тут нужна тяжелая артиллерия. И она недолго думая написала Маринке с Аськой: «Надо встретиться, сегодня в 21.00. Срочно!» Ответы прилетели мгновенно: «Ок». И никаких тебе охов-ахов, ненужных вопросов или «я могу, но в 20.00 или завтра». Вот за что она ценила своих подруг, так за надежность и готовность всегда в любую погоду, в любое время дня и ночи прийти на помощь.

Почувствовав облегчение, Алёнка, уже заметно успокоившаяся, порулила забирать детей от свекрови. До вечера надо было успеть переделать кучу домашних дел: приготовить ужин, проверить у старших уроки, выгулять Тимоху и сделать в конце концов эту осеннюю дурацкую шляпу, про которую Сашкина воспитательница ей уже трижды напоминала.

Глава 5. У дяди Давида

Вечером Алёнка сидела в их любимом с девочками ресторанчике и вяло ковыряла вилкой теплый салат с телятиной. За окном вся в огнях раскинулась ночная Москва, машины спешили кто куда, а в ресторане дядя Давид из-за барной стойки обеспокоенно поглядывал на свою любимую постоянную клиентку. Она пришла чуть раньше девчонок и сидела в гордом одиночестве погруженная в свои мысли.

Ресторан так и назывался «У дяди Давида» и располагался на последнем этаже довольно крупного торгового центра. Само помещение было маленьким и по-домашнему уютным. Посетителей здесь всегда было немного, и девчонки удивлялись, как дядя Давид умудряется поддерживать ресторан на плаву так долго. Хозяин тепло относился ко всем своим посетителям, но эту троицу любил больше всего. Девчонки платили ему тем же.

– Ай, красавица, ты почему меня обижаешь, плохо кушаешь? Или салат сегодня невкусный? Ты скажи, я пойду с поваром поговорю и лично тебе новый сделаю, вот этими самыми руками, – не выдержал хозяин заведения.

– Нет-нет, что вы, дядя Давид, всё, как всегда, на высоте. Просто настроение не очень.

– Кто посмел мою красавицу обидеть? Только не говори, что муж! Не сносить ему головы, если так. Вот у меня сын старший есть, хороший мальчик. Давно тебе говорю, присмотрись ты к нему! Не то, что ваши московские пацанчики. Настоящий мужчина!

– Дядя Давид, ну какой сын, ну трое детей же, – засмеялась Алёнка.

– А он и десяти не испугается ради такой красавицы! И вообще, где мои остальные две любимицы? Почему не торопятся? А давай мы с тобой, пока их нет, по стаканчику выпьем? А? Мне лишь вчера привезли твой любимый «Киндзмараули»! Для себя заказывал, но видя тебя в таком состоянии…

Договорить он не успел, на пороге появилась миниатюрная блондинка. Одета она была в узкие черные джинсы, как вторая кожа облегавшие фигурку, ярко-голубую водолазку, так шедшую к ее глазам, и белые кроссовки. На фарфоровом личике выделялись огромные практически в пол-лица голубые глаза.

– Ай, куколка моя пришла! Значит сейчас на троих и выпьем по стаканчику, – пробасил на весь зал дядя Давид и поспешил встречать любимую гостью.

– Мариночка, я тебе уже твой любимый салатик велел приготовить. Сейчас принесут, и шашлыки скоро будут, и хачапури уже горячий сейчас несу, всё как ты любишь.

– Дядя Давид, я только похудела после прошлого раза, вы меня опять откормите, зачем я мужу такая нужна буду? – Маринка вся засветилась.

– Э, да что у вас за мужья, что так вас плохо кормят? Смотреть на вас больно! Женщина должна быть большой! А вы доведете себя скоро до этой… как ее… анаксии!

– Анорексии! – хором подхватили девчонки.

– Да, до нее самой! – подтвердил хозяин ресторана и скрылся на кухне.

Маринка была ровесницей Алёнки и тоже, как и она, многодетной матерью. Девчонки дружили уже давно, они одновременно пришли в банк, практически одновременно вышли замуж и так же одновременно обзавелись детьми. Вот только Маринка так и не вернулась на работу, поэтому она искренне восхищалась Алёнкой. Подруга была очень светлая добрая и бесконечно наивная. Она умела сопереживать, поддерживать, а именно это Алёнке сейчас и надо было.

– Вот не опоздала же я? Да? – с ходу спросила она у нее, пытаясь пригладить стоявшую дыбом челку.

– Да ты герой, ты даже раньше времени приехала, сейчас ананасы на улице зацветут, а дядя Давид фальцетом запоет, это же такая редкость, что ты вовремя явилась, – не удержалась и съязвила Алёнка.

– Я поняла, что дело серьезное. Расскажешь или Аську дождемся?

– Давай лучше дождемся, – предложила Алёнка.

Но ждать долго не пришлось.

– А вот и моя королева! – услышали они трубный голос дяди Давида, а вслед за этим к их столику решительной походкой подлетела Аська.

Небрежно бросив на стул дорогущую брендовую сумку, она сначала тепло поприветствовала дядю Давида и лишь потом расцеловала девчонок. Выглядела Аська, как всегда, сногсшибательно. На ней был итальянский брючный костюм темно-синего цвета, подчеркивающий невероятно длинные ноги. Светлые волосы, подстриженные в модное каре, были идеально уложены, макияж был безупречным, она выглядела так, как будто только что вышла из салона красоты, а не отработала до этого восьмичасовой день. Аська производила впечатление стильной ухоженной уверенной в себе женщины, кем она, по сути, и являлась. Работала Аська главным бухгалтером в одной очень крупной компании, и как она всегда говорила, статус обязывал держать марку. Когда подруги встречались, она существенно выделялась на фоне девчонок, предпочитающих удобные джинсы и кроссовки стильным костюмам и туфлям. Аська всего в этой жизни добилась сама. Она пахала как проклятая без выходных и праздников, падала, набивала шишки, но снова вставала, стиснув зубы, и шла дальше.

Алёнка познакомилась с ней еще во времена своего декрета, когда они всей семьей отдыхали на морском побережье Испании. У Аськи была дочь, ровесница Сашки. Так на фоне детей и завязалось общение, которое с годами переросло в настоящую крепкую дружбу. Аська была практичной и рассудительной, чего иногда так не хватало Алёнке. Она знала, что если ей понадобится объективная оценка, Аська разложит все проблемы по полочкам, убрав так часто мешающие эмоции и всё рационально обосновав.

– Ну что, уже наверняка без меня начали? – усмехнулась Аська, озорно блеснув своими кошачьими глазками.

– Зачем так говоришь? Мы как раз с девочками тебя ждали. Я, вот видишь, вино из своих запасов принес, – возмутился дядя Давид и водрузил на стол бутылку их любимого вина, – давайте, красавицы, за встречу выпьем, я угощаю, да я пойду на кухню потороплю с вашими заказами.

Девчонок не надо было долго уговаривать.

После того как дядя Давид удалился, Маринка не выдержала:

– Не томи, рассказывай уже, что у тебя стряслось!

И Алёнка на одном дыхании выпалила всё про события вчерашнего дня, и про сегодняшний допрос. Над столиком повисло молчание. Аська глянула на дядю Давида, и тот тут же принес еще одну бутылку вина.

В гробовом молчании подруги практически залпом выпили по бокалу и лишь после этого Аська спросила:

– А ведь этот дурак Спиркин прав. Кому теперь хата ее достанется?

– Да что вы все с этой квартирой ко мне прицепились. Откуда я знаю?

– Вот ты мне скажи, ты столько с ней общалась и неужели ни разу эту тему не поднимала?

– Конечно нет! Мы совсем на другие темы общались, не могла же я между обсуждением ее работы на выставке в былые годы спросить: «Кстати, раз уж мы об этом заговорили, кому вы свою квартирку решили отписать? А?».

– Странная ты, столько лет дружила с бабусей и ничего про нее не узнала. Не похоже как-то на тебя.

– Ой, Алёнка, как ты всё это перенесла-то? Если бы я такое увидела, я бы месяц спать не смогла, это надо ж так! – очнулась Маринка.

– Да погоди ты причитать, – оборвала ее Аська, – Алён, ты же понимаешь, что если она вдруг отписала хату тебе, то твой Спиркин с тебя не слезет, пока в камере не закроет! Короче, тебе нужен адвокат. Я завтра узнаю у одного знакомого, у него есть проверенный человек. Значит адвокат на мне, я организую. Но что делать с убийцей этим?

– Что делать, надо его искать, чтоб с меня подозрения снять, – выпалила захмелевшая Алёнка и сама испугалась того, что сказала.

– Это ты правильно говоришь, – одобрила Аська.

– Вы чего, девочки, какого убийцу искать? Вы что фильмов обсмотрелись? Или вино вам в голову ударило. Как мы его найдем-то? – воскликнула Маринка.

– Знаешь, надеяться на чудо от Спиркина это утопия, мы-то точно умнее его. Значит, сможем найти, – уверенно сказала Алёнка.

– Тогда нам нужен план, – резюмировала Аська.

– Перво-наперво мне надо съездить к этой Валентине Кузьминичне. Надо собрать побольше информации о соседке. Вдруг она чего знает, – начала перечислять Алёнка, – ой, девочки, а кто из вас может со мной поехать? Я боюсь, что что-то важное упущу, растеряюсь или чего доброго начну рыдать.

– Езжайте завтра с Маринкой, она умеет в доверие втираться и сопереживать. С бабульками вы обе лучше меня общаетесь, – сказала Аська. – Кстати, то что Гришке позвонила, это ты молодец. Может быть, найдет нам что-то полезное. Но мне не дает покоя, что из квартиры пропали лишь ноутбук, шкатулка и мундштук. Ну ноут понятно, ну шкатулка – тоже куда ни шло, но кому мундштук-то нужен? А ты уверена, что он пропал? Может, закатился куда? Или ты просто не заметила его?

– Да нет, он всегда у нее либо на кухонном столе, либо на тумбочке около кровати лежал, понимаешь, она человек привычки была.

– Опиши-ка его тогда еще разок.

– Да что там описывать, фигурка сокола была, красивая такая, как живая. Но не был он дорогим, вернее не настолько дорогим, чтобы ради него убивать стоило, мне всегда казалось, он ей больше как память дорог был, – сказала Алёнка.

– Погоди, а как фамилия была этой твоей Веры Георгиевны? Вдруг сокол это ее какая-то семейная реликвия?

– Да нет, фамилия была Асадчая, никакого отношения не имеющая к птичке.

– А ты же говорила, что она за мужем была, вдруг девичья фамилия у нее Соколова? – предположила Маринка.

– Точно! – обрадовалась Аська. – Хотя чего гадать, надо просто справки навести, я завтра позвоню своей знакомой, она в МФЦ у нас начальствует. Подскажет, как можно узнать фамилию человека до брака. Вдруг повезет.

– Ну а что нам это даст? – уточнила Маринка. – Ну, будет она Соколова или Сокольницкая какая-нибудь, и что? Объявился у нее потерянный во времена репрессий брат, желающий во что бы то ни стало вернуть семейную реликвию? Бред какой-то.

– Бред не бред, а начинать с чего-то надо, – мудро изрекла Аська.

– А еще же статуэтка пропала! – вспомнила Алёнка.

– Точно! Кстати, ты фамилию этого скульптора не вспомнила?

– Не-а, помню только что-то вкусное, по-моему, на п начинается.

– Так давайте спросим «Гугл», – в очередной раз выдвинула блестящую идею Маринка.

Сказано, сделано, они дружно достали телефоны и наперебой начали предлагать варианты:

– Пчёлкин!

– Буханкин!

– Пышкин!

– Бабкин …

– Нет, девочки, всё не то, и зачем вы на б-то говорите? Я же сказала на п фамилия начиналась, – отбивалась Алёнка.

– Ну где П там и Б мало ли ты чего перепутала, – резонно возразила Аська. – Не удивлюсь, если вообще буква другая будет.

Спустя десять минут бесцельных поисков и практически допив бутылку вина, надежда найти злосчастного скульптора практически улетучилась. Тогда Аська просто наугад вбила в поиск «известные скульпторы современности».

– О, смотрите, Курочкин какой-то один из первых находится!

– Точно! Курочкин! – воскликнула Алёнка.

– Да чего в этой фамилии вкусного? – удивилась Аська.

– Ну как, жареная курочка – вкусно же.

– И вовсе он не на П и не на Б даже, – поддакнула Маринка. – Ну ты даешь, блин!

– Да погодите вы, – перебила Аська, – ничего себе он крутой дядя! Да у него миллионы! Оказывается, в России его не ценили, и после того, как железный занавес подняли, он уехал в Германию и там неплохо так раскрутился! Сейчас его работы известны по всему миру и стоят немалых денег! Боюсь представить, сколько стоила та статуэтка, которая у твоей соседки на столике пылилась, – и Аська показала подругам статью о работах скульптора, а также информацию о том, за сколько некоторые из них были проданы на последнем аукционе.

У девчонок от удивления округлились глаза, и они несколько раз пересчитали нули в указанных в статье цифрах.

– Вот это информация. Да за такое можно было убить, – выдавила Алёнка.

– Думаешь, Вера Георгиевна знала, каким богатством обладает? – спросила Маринка.

– Даже и не знаю. Не могу сказать, чтобы она в чём-то нуждалась, я всегда думала у нее пенсия хорошая. Но сказать, что шиковала, я тоже не могу.

– Вот вам и мотив. Надо бы пообщаться с этим Курочкиным тоже. Кстати, смотрите, у него какая-то семейная драма. Есть единственный сын, но они давно не общаются.

– А как мы с ним встретимся? В Германию поедем что ли? А чего, может, и впрямь махнем? – уже почти заплетающимся языком предложила Алёнка. – Я, кстати, там ни разу не была, говорят, там рульки вкусные и пиво!

– Тебе бы лишь поесть и выпить, – подколола подругу Аська. – И не надо ни в какую Германию лететь, он давным-давно в Москве обитает.

– А какой нам от него толк? Не мог же он за свою статуэтку ее убить? – спросила Маринка.

В этот момент у Алёнки зазвонил телефон.

– Ой, Гришанечка, как я рада тебя слышать! – заплетающимся языком ответила Алёнка.

– О, мать, да ты пьяна! – гоготнул в трубку собеседник. – Опять втроем опустошаете запасы дяди Давида?

– Кто пьяна? Я? Да я как стеклышко.

– Стеклышко, если только тонированное, – засмеялся Гриша, – ладно, слушай, что я раскопал. Последний звонок твоей соседки был вечером перед днем ее смерти, и звонили ей с номера одной юридической конторы «Лаптев и ко». Если хочешь, узнать могу владельца и попытаться найти его телефон.

– Угу, – промычала Алёнка.

– Что «угу»? Ты меня услышала? Всё запомнила?

– Да услышала я, «Лаптев и ко» ей звонил перед смертью. Спасибо.

– Спасибо? И это всё, что я заслужил? Да ты хоть представляешь, что я сделал, чтобы эту информацию раздобыть? – обиделся Гришка.

– Не представляю, но ты же наверняка мне всё расскажешь. Гришанечка, давай не сейчас, я что-то и правда, по-моему, слегка перебрала. Я тебе очень-очень благодарна, правда, заезжай на чай, но не сегодня, сегодня точно не надо.

– Да ладно, понял я. Кстати, номер этой конторы я тебе скинул. А еще, если тебе интересно, она часто общалась с кем-то в Германии. Номер телефона я тебе сброшу, но узнать, кому он принадлежит я не смог.

– Спасибо тебе еще раз огромное, партия тебя не забудет! – поблагодарила Алёнка и отключилась.

– Ой, девочки, я уже ничего не соображаю. У меня всё смешалось. Соколы, художники, мундштуки, немцы, Лаптевы с их компаниями… – простонала Алёнка после того, как вкратце передала девчонкам разговор с Гришей.

– Тогда давайте напоследок пробьем, что это за контора такая старушке твоей названивала перед смертью и будем закругляться. Утро вечера мудренее, – предложила Маринка и полезла в телефон. – Смотрите, «Лаптев и ко», руководителем и основателем фирмы является Лаптев Семён Ильич, тут даже фотография его имеется. Это тот Семён, которого ты у соседки видела?

– Этот, он самый! – подтвердила Алёнка, когда смогла сфокусироваться на экране Маринкиного телефона.

– Вот и отлично! Итак, вы завтра едете к Валентине Кузьминичне, я на всякий случай организую адвоката и попытаюсь узнать девичью фамилию Веры Георгиевны. И еще, Алёнка, ты завтра во что бы то ни стало должна дозвониться до друга твоей соседки, в конце концов надо же оповестить человека о несчастье, произошедшем с его знакомой. А сейчас – по домам! – скомандовала Аська.