Обитель

Глава 3 – Огонёк и зеркала

1

Когда дневной свет исчез, Милана падала ещё с несколько секунд и кричала. Затем её тело как будто перевернул поток, но оно осталось неизменно; а внутри желудок, сжавшись, подпрыгнул так, как бывает, когда машина резко едет с горки. Милана замерла на долю секунды в воздухе и упала, как ей показалось, обратно, но она с небольшой высоты приземлилась на прохладный пол.

– Что? – спросила Милана. Мозг пытался оценить произошедшее и дать объяснение, но не мог.

Вокруг была чернота. Милана села, голенями и ладонями почувствовала, что пол гладкий и прохладный, как у плитки; ощупала карманы шорт, но смартфона в них не оказалось.

Милана немного успокоилась, сердце из ушей вернулось в грудь, и в тишине она услышала мерное дыхание кого-то очень большого. Сердце снова убыстрило стук; тело, теряя подвижность, замерло; и, едва дыша, Милана уткнулась взглядом в черноту – туда откуда доносился мерный звук.

Что-то большое шлёпнуло по полу в нескольких метрах впереди – по спине Миланы молнией прошлись мурашки, волоски на теле встали дыбом, а волосы на голове зашевелились. Сердце гулко стучало; Милана, стараясь не дышать, старясь быть тихой, поднялась, чтобы убежать, но не видела куда бежать и от чего бежать.

В черноте на высоте примерно в пять метров вспыхнули большие красные глаза – они светились, не имели зрачков, или они тоже были красными; и они видели в черноте, так как смотрели прямо на Милану. Она ахнула и сдавленно взвизгнула; попятилась, водила руками по воздуху – пыталась нащупать хоть что-то.

Ниже красных глаз раздался громкий звук втягивания воздуха.

– М-мм, – причмокивая, произнёс мужской басистый голос. – Столько боли. Столько печали. – И выдохнув, он добавил: – Ты подходишь.

Милана едва стояла на ногах, пятилась маленькими шагами и, не моргая, смотрела на красные глаза, парящие в черноте. Откуда-то сверху раздался скрип, мелькнул тёплый желтоватый свет – хлопок деревянной дверцы, и свет исчез. Звук крыльев, но не как у птиц. А красные глаза смотрели в сторону и ожидали.

Милана упёрлась спиной в стену, руками нащупала что она выложена из очень крупных прямоугольных камней с закруглёнными углами. Ощупывая стену, она пошла в сторону – надеялась найти дверь, проход, что угодно; не отрываясь смотрела на глаза, которые не смотрели на неё; слышала шлепки крыльев с той же стороны, где и глаза. И шёпот.

– Что?! – воскликнул басистый голос. И Милана, вздрогнув, оцепенела. – Ещё один?

Снова быстрый шёпот, который Милана не смогла разобрать.

– Два? Скажи им чтобы взяли ребёнка, а взрослого только если получится. Если он силён духом, то мне особо и не нужен. Хотя знаешь, что.

Послышались звуки шага тяжёлых лапищ по полу и глаза скрылись – существо развернулось и куда-то шло.

– Я лучше сам скажу, а то получится как в прошлый раз. А ты безмозглая, пока присмотришь за ней.

Высокие двустворчатые двери, словно ворота, открылись и впустили слабый тёплый свет. Милана увидела, как через проём протиснулось шестиметровое существо на четырёх лапах с чёрной лоснящейся шерстью, на спине было что-то похожее на наросты, а уши были крупными и вострыми. И между ними пролетело что-то небольшое. Глаза Миланы округлились, спина вжалась в холодную стену, и на несколько секунд она забыла, как дышать.

Дверь захлопнулась, лязгнул засов, и повисла тишина.

Дрожа и делая тихий вдох, Милана осела на пол.

– Нет-нет, это… это просто странный, страшный сон. Я вот-вот проснусь. – Она села и обхватила голову. – Да, просто сон… – Она подтянула колени к груди и обвила их руками. – Это просто сон. – Она уткнулась лбом в колени и желала, чтобы это закончилось, желала проснуться.

*

Послышался странный звук – смесь: тихого тонкого шипения огня и приятного мелодичного дыхания сказочного голоска. Милана отняла голову от колен и увидела парящий огонёк пурпурного цвета размером с голову. В черноте он был ярким, но приятным; сказочным, манящим.

Приблизившись, огонёк мерно парил, оседая и приподнимаясь. Милана разглядела подобие личика, состоящее из глазок, очертания ротика и носика, но трудно было назвать это человеческим лицом. Огонёк произнёс странные приятные звуки с выдохами, а от тела возникли маленькие ручки без пальцев и позвали за собой.

В Милане были: удивление, настороженность, смятение; но не было страха к этому существу. Она поднялась и с осторожностью последовала за незнакомцем.

Огонёк вёл через черноту. Пурпурный цвет и мирное трепыхание пламени – успокаивали.

Огонёк подлетел к стене и зажёг факел, который находился в металлической подставке. Но Милане было до неё не дотянутся, не допрыгнуть. Огонёк ударил в подставку – факел выпал и упал со звоном. Милана подняла увесистый факел с металлическим основанием и последовала за незнакомцем дальше.

Тёплый свет вылавливал очень крупную кладку камней стен и пол из больших плиток чёрного цвета с тонкими швами между ними. Милана прошла вдоль стены, поворот – и перед ней раскрылся высокий и широкий проход; не было видно потолка и едва виднелась противоположная стена прохода.

Милана приблизилась к высокой двери, за которой ранее скрылось существо с красными глазами и осветила её – две высокие широкие створки и большие кольца вместо ручек. Свет факела не мог осветить всю дверь, и не дотягивался до верха. На лице Миланы отразилось сомнение – она была не уверена, что ей хватит сил открыть хоть одну створку.

Справа раздался тонкий голосок с приятным шипением пламени. Милана увидела, что огонёк указывает на что-то в стене – приблизилась и осветила квадратную решётку из прутьев. Огонёк отодвинул ржавую задвижку. Милана взялась за продолговатую ручку в низу решётки и потянула на себя. Но дверца не поддалась.

Милана опустила факел на пол, взялась за ручку обеими руками и, упираясь ногой в стену, вложила в тягу все силы. Протяжный скрип – дверца распахнулась, открывшись наверх, а Милана плюхнулась.

Поднявшись и потерев ушиб, Милана вязала факел, забралась в вентиляционный туннель и поползла на четвереньках, хотя могла бы идти, полусогнувшись и присев; а огонёк закрыл за ней дверцу.

Оставив два метра позади, Милана остановилась. Проход вёл дальше – в глубины черноты; и проход вёл налево – около двух метров и виднелся тёплый слабый свет за прутьями решётки. Милана смотрела перед собой – в черноту. Но слева появился пурпурный огонёк, перед решёткой – и, стараясь не обжечься об пламя факела, она поползла к нему.

Огонёк прошёл сквозь прутья и открыл задвижку. Милана открыла дверцу, которая скрипнула, и выбралась наружу.

Широкий коридор с высоким потолком. Огромный ковёр тянулся в обе стороны. На потолке висели огромные круглые люстры со свечами, но горела только одна из них. Коридор уходил направо и тонул в черноте с очертаниями огромной мебели, а слева упирался в большое арочное окно, из которого падал бледный рассеянный свет луны. Учитывая размеры помещений и мебели, казалось, что здесь живёт великан.

Милана оказалась за огромной тумбой, которая была как шкаф, и коснулась её левым плечом. Услышав что-то похожее на шаги, она оцепенела, а вдохи стали короткими и частыми. Она увидела пурпурный огонёк напротив коридора – за решёткой другого, такого же вентиляционного туннеля.

Набравшись храбрости, Милана сглотнула страх в желудок; осторожно приблизилась к углу тумбы и выглянула. Перед огромной дверью, за которой должна находиться пленница, перед линией ковра ходило существо размером немногим крупнее домашнего кота: смесь летучей мыши и сиамской кошки.

Чёрная короткая шёрстка, вытянутая мордочка с носом летучей мыши, крупные кошачьи глаза с фиолетовой радужкой, а у носа было подобие щёчек кошки с несколькими короткими усиками. Голова тоже была смесью, а крупные мышиные уши, подражая ушам сиамской кошки, смотрели вверх. Тело не имело кошачьей стройности и грациозности, а было больше овальным – мышиным. Имелся тонкий кошачий хвост. Кошачьи лапы перетекали в лапы с пальцами и коготками чёрного цвета – как у задних лап летучей мыши, но такие же были спереди, и в целом напоминали лапы обычной мыши или крысы. На спине были чёрные кожаные крылья – как у летучей мыши.

Котомышь ходила туда обратно вдоль двери – словно стражница. В движениях было мало грации кошки, если только плотненькой и объевшейся. Сомкнув губы и дыша через нос, Милана смотрела на странное существо; ей было страшно так, что она едва стояла и не могла сделать ни шагу. Но перспектива встретиться с огромным красноглазым существом пугала сильнее.

Милана следила за шагом чёрной стражницы и, когда та развернулась к тумбе спиной, она сделала вдох и побежала через коридор. Но только раздалось пара приглушённых шлепков босоножек по плиточному полу, как стражница услышала чутким слухом и развернулась. А увидев беглянку, заговорила женским приятным голосом с лёгкой хрипотцой:

– Что? Как сбежала? – Котомышь расправила крылья и прыгнула – взлетела и полетела на беглянку.

Милана, которая только шагнула на ковёр, взвизгнула и встала в защитную неуверенную стойку – она размахивала факелом и не подпускала к себе стражницу.

– Прочь! – крикнула она. – Проваливай! Проваливай!

Котомышь перестала пытаться подлететь и замерла в воздухе – усмехнулась, показывая кошачьи зубы с клыками – не то кошачьими, не то летучей мыши; и с усилием замахала крыльями, намереваясь потушить пламя.

– Нет! – пытаясь спасти огонь, крикнула Милана. Но уклонениями только помогала. – Уйди! Отвали!

Пламя факела погасло. Котомышь обрадовалась и устремилась в атаку. Невзирая на страх и растерянность, Милана разозлилась – замахнулась факелом и ударила котомышь так, что та с возгласом отлетела и упала на пол. И пока она не пришла в себя, Милана подбежала к решётке – забралась в вентиляционный туннель и затаилась.

Котомышь пришла в себя, встряхнула головой и взлетела с громким возмущением, в котором хрипотца проявилась отчётливее и уже не была приятной. Но не увидев беглянку, котомышь растерялась. Она осмотрелась вокруг себя и взгляд остановился на зале, утопающем в черноте; цыкнула и, потирая голову, полетела туда.

Когда стражница скрылась, Милана выдохнула с облегчением, развернулась и поползла за пурпурным огоньком, словно мотылёк за светом.

*

Милана ползла на четвереньках и чувствовала себя глупой мышкой в лабиринте. А пурпурный огонёк вёл дальше, и дальше.

Наконец Милана выбралась и оказалась в просторном коридоре с высокими стенами и с недостижимым потолком. На стенах висели чаши с пламенем, однако они не разгоняли всю черноту помещения, зато вылавливали клочки паутины на пололке и в углах. Не было мебели и окон, только двустворчатая дверь слева от Миланы – словно ворота с кольцами вместо ручек. В другом конец коридора, напротив двери возвышались две крупные ступени и коридор расширялся в зал с таким же высоченным потолком. На стенах встречались забытые чаши с огнём, а окон не было. И виднелись большие, метра с два с половиной в высоту и один с половиной в ширину, очертания чего-то из металла.

Пурпурный огонёк приблизился к первой ступени.

– Что? – спросила Милана. – Туда?

Милана не понимала зачем, хотя сейчас она вообще не понимала происходящее; и отчасти думала (и надеялась), что спит. А раз она спит, то почему бы не последовать за таинственным огоньком.

Милана забралась на высокую ступень, словно ребёнок на парапет; выдохнула, и забралась на вторую. Поднявшись, она замерла и насторожилась, а в глазах трепетали: удивление, озадаченность – она поняла, что представляли собой те высокие очертания: большие зеркала.

В тёмном зале был хаос из этих зеркал. Какие-то стояли сами по себе, а их собратья валялись рядом; какие-то, словно умирающее деревья, наваливались друг на друга; какие-то наваливались на стены, а возле них зеркала были сложены небрежными стопками, которые грозили развалиться в любую секунду. Металл рам и подставок потемнел. Большинство зеркал было разбито, а оставшиеся осколки стали чёрными и отражали будто покрытый толстым лаком мазут. Те зеркала, которые не были разбиты – не отражали, а имели цвет и водно-воздушный тягучий водоворот.

Милана шла по залу и каждый тихий шаг отдавался холодным шёпотом от высоких стен. В раме ближайшего зеркала был голубо-ледяной водоворот. Приблизившись к этому зеркалу, Милана прищурилась от света и почувствовала холод – словно миниатюрные льдинки покалывали кожу; и, потерев предплечья, она поспешила от него отдалиться.

Другие водовороты имели болотный цвет, оттуда веяло сыростью и тиной, но и к ним Милана не приближалась. Встречались коричнево-зелёные водовороты – из них веяло прохладой и лесом. Встречались тёмно-песочные – из них веяло душной жарой. Из зелёных веяло влагой и жарой. А из коричнево-пшеничных обдавало ветром, пахло смесью: запаха травы и не ароматных цветов.

У другой стены Милана заметила уже встреченные водовороты, но также виднелось небольшое количество серых и синих.

Осмотр оборвался, когда Милана увидела пурпурный огонёк возле одного из зеркал – оно стояло у стопки с разбитыми собратьями; и огонёк звал, веля поторопиться. Избегая зеркал, Милана ускорилась – эхо шагов накладывалось друг на друга и возмущалось.

Милана остановилась напротив зеркала на расстоянии в два метра. Его тягучий воздушно-водный водоворот был коричнево-зелёного цвета. Как и другие водовороты этого цвета, он обдавал прохладой и пах лесом, но теперь Милана почувствовала тонкий, едва уловимым запах цветов – как издалека.

Звуча тонким сказочным голоском огонёк подозвал Милану маленькими ручками. Она помялась на месте, с осторожностью приблизилась и встала на расстоянии шага. Водоворот завораживал, отталкивал, пробуждал любопытство и страх.

Стоя так близко к зеркалу, Милана заметила что-то странное на верху рамы – она присмотрелась и увидела металлический барельеф: странное скрученное дерево, словно кто-то хотел отжать его как тряпку.

Огонёк воспарил выше и приблизился к широкой потемневшей раме зеркала, и Милана опустила на него взгляд. Огонёк указывал ручками на водоворот.

– Что? – спросила она. – Я не… Я не понимаю. – Огонёк показывал ручкам на водоворот и изображал прыжок, сопровождая действия тонкими приятными звуками. – Подожди, ты хочешь… – Она поморщилась и воскликнула: – Я не хочу это трогать! – Но огонёк был настойчив. – Это приведёт меня обратно домой?

Огонёк помедлил, замотал тельцем будто головой и в то же время закивал, а Милана нахмурилась. Он посмотрел за её спину. Милана обернулась – в конце коридора увидела дверь, и страх вернулся.

Милана вернула голову, с сомнением смотрела на водоворот, сделала маленький шажок и с неуверенностью, с опасениями подняла руку – пальцы почти коснулись странной субстанции, но она одёрнулась.

– Я не…, – сказала она. – Но что по ту сторону?

Огонёк не ответил. Милана нахмурилась, опустила руку и смотрела на водоворот. Она начала думать, что всё это не может быть реальностью; а паранойя шептала, что огонёк не желает добра, что это ловушка.

– Нет, – сказала она. – Я не… – Она намеревалась отступить.

Но тут огонёк толкнул её со спины – и с криком она упала в пучины, которые проглотили её будто водный коричнево-зелёный туман.

2

С криком Глеб падал несколько секунд, потом, как при спуске на горке, желудок подлетел вверх – и он упал обратно, не в пустоту, а на пол. Пока Глеб приходил в себя, то услышал, как закрылась громоздкая дверь. Чувствуя прохладный гладкий пол, он поднялся и, осмотревшись, не увидел ничего кроме черноты. А тишину нарушало мерное дыхание, от которого цепенело тело.

Взгляд Глеба поднялся выше, он увидел большие красные глаза – и по телу пробежали мурашки, а волоски встали дыбом.

Красные глаза резко приоткрылись шире – Глеб сдавленно взвизгнул, отступил назад, споткнулся и едва не упал.

– Что?! – взревел басистый мужской голос. – Где она?! Где девчонка?!

Глаза метались из стороны в сторону, словно кто-то размахивал большими овальными факелами.

Существо в ярости бегало по большому пустому помещению – из угла в угол, и по кругу. А сжавшийся, жарко-холодный от паники и ужаса Глеб метался из стороны в сторону и уворачивался от звуков огромных когтистых лап.

Высокая, словно от ворот, створка двери приоткрылась и внутрь влетело существо размером немногим больше домашнего кота.

– Хозяин! – крикнул женский голос с лёгкой хрипотцой. – Хозяин! – Котомышь летала за очертаниями монстра и пыталась прорваться через ярость и растерянность. – Хозяин!

Глеб застыл в центре огромного зала с чернотой вместо потолка, и не знал, что делать. Его разум будто выпал и валялся под ногами, а инстинкты разбежались.

Краем глаза Глеб заметил пурпурный свет и повернул голову. Возле двери с приоткрытой створкой парило небольшое существо, выглядящее как большой огонёк. Отбрасывая вопросы и доверяясь интуиции, Глеб двинулся в сторону двери и не сводил глаз с очертания шестиметрового существа то ли с наростами, то ли с горбиками, то ли с торочащими лопатками из спины; с растрёпанной густой шерстью на голове и с крупными ушами, которые указывали в потолок.

Глеб шёл боком, ускорялся и ускорялся; не выдержал – развернулся к двери лицом и побежал. Котомышь это увидела и взвизгнула. Она было полетела вслед за пленником, но одёрнулась, подлетела к уху хозяина и завопила:

– Хозяин!

Хозяин взревел, а потом глаза стали красными щёлочками. Прежде чем он ударил глупую котомышь, она завопила:

– Пленник! Пле…!

Огромная голова повернулась в сторону, где был юноша – и оно было пустым. Хозяин взревел от ярости; и, громыхая и клацая когтями, побежал к двери.

Вслед за огоньком Глеб пересёк широкий коридор, забрался в туннель вентиляции за решёткой и, сбивая колени, пополз за спасителем так быстро, как только мог, а хотел ещё быстрее; до ушей доносился рёв и голос монстра, и страх в груди стучал с силой кувалды.

*

В коридоре свечи единственной круглой люстры погасли, и она покачивалась. Под ней стоял и дышал тяжёлым гневом хозяин замка. Через большое окно падал бледный рассеянный свет луны – вылавливал очертания крупных заострённых ушей, которые были смесью ушей: волка и летучей мыши; передние лапы выглядели волчьими и имели когти, а густая чёрная шерсть лоснилась.

– Мы найдём их! – воскликнула котомышь. – Найдём! – Она рыскала в коридоре и заглянула под тумбочку.

В зале откуда сбежали пленники раздался звук – как порыв слабого, но резкого ветра; и кто-то упал с небольшой высоты на плиточный пол. Красные глаза прищурились и всмотрелись в черноту.

– Без сознания, – сказал хозяин. – Не сбежит.

Он поднял голову и издал протяжный вой, который пронёсся по коридору в черноту зала с очертаниями мебели и дальше по коридорам огромного замка.

– Ты! – грозным тоном сказал хозяин. – Нужно немедленно отнести мальчишку в камеру.

– Да, да! – закивала котомышь, а крупные уши задёргались взад-вперёд. – Конечно!

– Да не ты, дурёха! – рявкнул хозяин. – Тогда ещё один сбежит.

Котомышь сжалась и втянула голову в плечи.

– А что мне…, – лепетала она. – А что я… Ах! – ахнула она и голова вышла из плеч. Она взлетела и приземлилась у решётки в стене напротив тумбы. – Я что-то чую, – сказала она.

И хозяин проскрежетал:

– Свою смерть.

Котомышь взвизгнула, сжалась и втянула голову; но потом собралась и сказала:

– Нет, я чую… – Она подпрыгнула, повисла на решётке и уткнула крупный нос с круглыми ноздрями между прутьями. – Да-да! – обрадовалась она. – Мальчишка! И… девчонка тоже!

В зале послышался бег не то ног, не то лап. Красные глаза смотрели на решётку и прищурились.

– Ну, так ты мелкая, пролезешь, – сказал хозяин. – Вот и лезь. И верни моих пленников!

– Да-да! – ответила котомышь. – Конечно-конечно! Верну и найду! Точнее, – она открыла решётку, – найду и верну!

Недовольно прорычав, хозяин огромной лапой толкнул котомышь – и она кубарем влетела в вентиляционный туннель, а решётка брякнула.

– Живо! – рявкнул он. – И как найдёшь, зови всех, до кого дозовёшься. Ты же мелкая ни схватить, ни утащить не сумеешь.

Котомышь перевернулась на живот, встряхнула головой и побежала по туннелю; слышала, как на перебой говорили женские и мужские голоса.

– Хозяин! Мы здесь! Хозяин!

– Хозяин, вы звали?

– Хозяин, что делать?

– Ох, хозяин!

– Хозяин! Хозяин!

От раздражённого рыка сотряслись стены и голоса замолчали. Потом раздался приказ, который котомышь не разобрала, но догадывалась, что велел хозяин; да и ей было всё равно – велели-то не ей.

*

В глубинах туннелей вентиляции Глеб слышал бег, ругань, а иногда хлопанье крыльев, но не перьевых. Вслед за пурпурным огоньком, он выбрался в широкий коридор с чашами и большой дверью слева, а справа – тёмный зал с большими зеркалами.

Глеб едва дышал, футболка и рубашка взмокли, а колени и ладони саднили. Он увидел огонёк у высоких ступеней – подбежал и ловко взобрался на верх. Звуки из туннеля становились громче и Глеб, едва смотря на странные зеркала, не успевал изумляться и бежал через зал за спасителем. Эхо шагов с раздражением отражалось от стен, сплеталось, наслаивалось.

Огонёк замер возле одного из напольных зеркал с толстой потемневшей рамой – внутри крутился воздушно-водный тягучий водоворот коричнево-зелёного цвета, на верху рамы выпирал барельеф скрученного дерева, а сбоку, поскрипывая металлом, высилась стопка разбитых зеркал.

Глеб остановился и смотрел на странный водоворот.

– И что теперь? – спросил он и перевёл взгляд на спасителя. Тот ручками и глазками указал на зеркало.

Глеб смотрел на водоворот с сомнением, с опасением. За спиной раздались хлопанье крыльев и ругань, и его накрыл страх, словно волна цунами. Он доверился интуиции и заключил что огонёк помогает.

Зажмурившись и задержав дыхание, Глеб шагнул-прыгнул в прохладу – пучина водоворота проглотила его, и он исчез.

Решётка распахнулась и в помещение кубарем вылетела котомышь. Она увидела, где оказалась, и, смотря на пустой зал со множеством зеркал, вжала голову в плечи.

– Ой-ёй…, – сказала она.