Самые близкие

♥️ Предыстория про Андрея и Яну: «Почти родные»‎.

1 глава

Бросив ключи от машины на комод, я иду в гостиную.

– Ну что? Сдала? – оторвав взгляд от ноутбука, спрашивает Ильмира, с которой мы вместе снимаем жилье.

Сегодня был отчетный тест по пройденному материалу, и я чуть его не завалила.

– С горем пополам, – отвечаю и, плюхнувшись на диван, задерживаю взгляд на окне.

На улице светит солнышко. Наверное, впервые за две или три недели. До этого шли дожди и стояла пасмурная погода. Сейчас бы пойти проветриться. А еще не помешало бы помыть окна на балконе, чтобы убрать эти разводы на стекле, которые бросаются в глаза.

– Кирилл и Сергей приглашают нас погулять вечером. Отметить сдачу теста. Пойдешь?

Я шумно вздыхаю, прикрыв глаза.

Нельзя все время сидеть дома. Хватит. Ковалёв принял решение остаться со своей беременной подружкой, моя жизнь тоже продолжается.

– Давай сходим, – соглашаюсь через силу. – Ко скольким нужно быть готовой?

– Договорились встретиться у парка около семи. Потом где-нибудь посидим.

Смотрю на часы – до семи еще полно времени. Окна подождут до завтра, а прогулка переносится на вечер.

Так хочется вздремнуть хоть часок: последнее время постоянно клонит в сон. Взяв плед, я заворачиваюсь в него, словно в кокон, и ложусь на подушку. Вырубаюсь практически сразу же. Просыпаюсь от того, что Ильмира трясет за плечо.

– Просыпайся, Яна. Нам через полчаса нужно выйти из дома, чтобы вовремя добраться до центра. И не смей говорить, что ты передумала.

Сажусь на диване и прислушиваюсь к себе. Штормит чуть поменьше, но слабость есть. Сейчас я жалею, что дала согласие куда-то пойти. Хочется снова завалиться спать, но иду собираться.

Принимаю душ, укладываю волосы и наношу макияж. Пока крашу глаза, звоню маме.

Я безумно скучаю по родителям и близнецам, а еще больше – по Андрею, о котором все напоминало в родном доме. Пока не представляю, как туда вернусь. Приглашение учиться в Школе кино и фотографии за полторы тысячи километров от семьи стало моим спасением. Вот только, где бы я ни находилась, тоска по Андрею меньше не становится.

В памяти всплывают слова Ковалёва, что беременность Натали настоящая, это никакой не пиар. Что он нужен ей и должен быть рядом. В сердцах я бросила, что ненавижу его, и закинула номер Андрея в черный список. Но даже спустя время испытываю невыносимую, пронзительную боль, от которой невозможно дышать, когда вспоминаются те его слова и предательство.

Отложив тюбик с тушью в сторону, я закрываю глаза и гашу вспышки прошлого. До хорошего они не доводят. Надежды не превратились в завтра, они так и остались мечтой. В моем случае – несбыточной.

Делаю глубокий вдох и открываю глаза. Смотрю на свое отражение и, оставшись удовлетворенной внешним видом, выхожу в гостиную.

Ильмира придирчиво окидывает меня взглядом.

– Может, платье наденешь? – предлагает она. – Я не указываю, в чем идти, но на фоне тебя я выгляжу принцессой в своем длинном платье. А ты будто моя подданная в задрипанном переднике. То есть в джинсах.

– Мне так удобнее, – безразлично пожимаю плечом.

Ильмира недовольно хмыкает, но мне все равно. Привлекать ничье внимание я не планирую.

Отношения всегда приносят только муку, и я больше не хочу ни с кем в них вступать. Яр оставил после себя боль, а Андрей так и вовсе превратил мою душу в выжженную пустыню.

Через час мы встречаемся с Кириллом и Сергеем у входа в парк. На фоне ребят я и впрямь выгляжу очень просто и совершенно не вписываюсь в их компанию. Но кажется, Акматову на это плевать.

Кирилл внимательно смотрит на меня. Не как Андрей, совсем по-другому, но видно, что я ему интересна. Каждый раз, когда мы пересекаемся в школе, он говорит, какая я чудесная. Это приятно, но не более того.

– Привет, красивая, – улыбается Кирилл. Оглядывает меня с головы до ног. – Решила устроить бунт?

Натянув улыбку, тоже здороваюсь и позволяю Акматову взять меня за руку, точно зная, что только этим и ограничится наш вечер.

Но у Кирилла другие планы. Он начинает активно ухаживать. Покупает мороженое, цветы, ненавязчиво пытается обнять и то и дело норовит коснуться губами моей щеки. Прислушиваюсь к себе в такие моменты – внутри гробовая тишина. Ноль отклика.

– Знаешь, в чем противоречивость жизни? Мировоззрение меняется с годами. Раньше я думал, что никогда не смогу полюбить и кем-то всерьез увлечься. Однако оказалось, это не так, – пафосно произносит Кирилл.

Дешевый подкат. И провальный. Но я продолжаю строить из себя дурочку, которая ведется на это, думая о грязных окнах в квартире.

– Вот, например, Маяковский осудил самоубийство Есенина, о чем громко заявил, а сам через пять лет поступил аналогично.

– Ты сравниваешь любовь с самоубийством? – безэмоционально уточняю я.

– Я пытаюсь сказать, что, осуждая других людей, однажды сам можешь оказаться в их ситуации. Я часто смеялся над теми, кто страдал от любви, и был уверен, что ее не существует. Пока тебя не увидел.

Слушаю размышления Кирилла вполуха и вспоминаю, как Андрей на домашнем празднике зачитал нецензурное стихотворение Маяковского и получил за это нагоняй.

– Ты особенная… – Кирилл опять берет меня за руку.

Понятия не имею, о какой любви ведет речь Акматов. Мы знакомы всего ничего. Я для него – просто красивая картинка.

В действительности любовь – это множество эмоций, которые испытываешь рядом с другим человеком. Их зачастую невозможно описать словами. И забыть тоже нельзя. Какую бы боль тебе ни причинили.

Однако вступать в дискуссию с Кириллом я не берусь. Да и не хочу. Пустая трата времени и сил.

В ресторане попытки Акматова выйти из френдзоны продолжаются, и в какой-то момент это нестерпимо раздражает. Я поднимаюсь с дивана и иду в сторону туалета. Не могу больше притворяться, что все прекрасно и мне приятно слушать лесть почти незнакомого человека.

Захожу внутрь и, сбрызнув лицо холодной водой, смотрю на себя в отражении. Глаза будто неживые.

Хорошо, что я приняла решение уехать от родных. Мама бы обязательно что-нибудь заподозрила. Надеюсь, к тому времени, когда вернусь домой, буря внутри утихнет и я приду в себя.

Эмоциональные качели, на которых я катаюсь с того момента, как узнала, что у любимого человека будет семья и ребенок, безумно выматывают. Еще больше удручает, что, несмотря на случившееся, я ищу оправдание Андрею и до сих пор жду его звонка. И слов, что хоть что-то для него значу.

Ощущение, что я зря согласилась на это парное свидание и занимаюсь ерундой, не отпускает весь вечер. Перевожу взгляд на взятую с собой сумку и решаю уехать. Плевать, что подумает Кирилл, когда я не вернусь за стол. Больше не хочу ни его общества, ни своего притворства.

На такси я возвращаюсь домой. Поднимаюсь в квартиру и, раздевшись, ложусь спать. Просыпаюсь поздно, завтракаю и приступаю к мойке окон. Хочу много света и чистоты на балконе. Возможно, переберусь заниматься туда.

– Ты поставила меня в неловкое положение, – раздается голос проснувшейся Ильмиры. – Сбежала из ресторана, телефон отключила. Кто так делает? – Она подпирает дверной косяк и наблюдает, как я развожу моющее средство.

– Акматов ездил мне по ушам и хотел затащить в койку. На такое я не подписывалась.

Наклоняюсь к ведру, выжимаю тряпку и от души тру стекло, не обращая внимания на недовольство соседки.

– Я бы так с тобой не поступила. И вообще ты странная, Яна. Как не от мира сего, честное слово. А еще разговариваешь во сне, ты в курсе?

Зная свою особенность, – что мне иногда снятся вещие сны и в них приходит умершая прабабушка, – конечно, в курсе.

– У нас это семейное. Передалось мне от отца и дяди, – сохраняя спокойный тон, отвечаю я, хотя и не должна ни за что оправдываться.

Я такая, какая есть, и подстраиваться ни под кого не собираюсь.

– Могла хотя бы соврать, что тебе стало нехорошо. Получилось очень некрасиво…

Голова опять начинает резко кружиться, как и вчера на тесте. Я хватаюсь за подоконник.

– Яна, ты слышишь меня? Я будто сама с собой разговариваю. – Голос Ильмиры звучит глухо, будто я нахожусь под толщей воды.

Перед глазами все плывет, ноги больше не держат. Тряпка падает из рук и приземляется на пол. А следом и я на нем оказываюсь.

2 глава

– Яна, ты чего?

Ильмира хлопает меня по щекам и помогает сесть.

– Правда, что ли, плохо? Зачем тогда окнами начала заниматься?

Во рту сухо, голова по-прежнему кружится. На моей памяти со мной такое… впервые.

С трудом сглатываю, облизываю губы и смотрю на тазик с водой.

– Пить хочу, принеси, пожалуйста. И помоги дойти до дивана.

– Давай конечно. Как ты меня напугала…

Ильмира, поддерживая, отводит меня к дивану. Я принимаю горизонтальное положение, не в состоянии стоять на ногах, которые трясутся от слабости.

– Ты когда ела в последний раз? Вчерашнее мороженое не в счет. Не припомню, чтобы ты торчала на кухне. – Подруга задумчиво смотрит на меня. – Бледная такая… Может, скорую?

– Не знаю. – Прикрываю глаза, чувствуя, как в районе солнечного сплетения все сжимается от тревоги.

Никогда у меня не было каких-либо серьезных проблем со здоровьем. А если что-то не так и это не от стресса? Что делать? К какому специалисту бежать?

– Та-ак… – Ильмира оглядывается по сторонам. – Где-то был тонометр. Возможно, у тебя давление упало. Сейчас сладкого чая тебе принесу. Лежи.

Когда я слышу это слово и представляю сладкий и вкусный чай, понимаю, как его хочу. А еще – какую-нибудь печеньку со слоем сливочного масла сверху.

Ильмира идет на кухню, щелкает чайником и возвращается ко мне с тонометром и градусником. Даже чуть-чуть не по себе становится, что вчера я подвела ее и оставила одну. Она вон как за меня переживает и суетится.

– Температура в норме, давление слегка понижено. Странно… Сейчас принесу чай и окна домою. Ты, ради бога, лежи и не вставай, хорошо?

– Спасибо, – благодарю я подругу.

Пью мелкими глотками горячий чай и ем печенье. Ни с чем не сравнимое удовольствие! Но долго оно не длится. Через пятнадцать минут меня начинает сильно тошнить и в желудке ничего не остается.

– Отравление? – Ильмира, сдунув упавшую на лицо прядь, смотрит, как я по стеночке ползу к дивану после забега в туалет.

– Без понятия.

Опять ложусь и, прикрыв глаза, думаю о маме. Сейчас я бы не отказалась побыть рядом с ней.

– Я сейчас задам бестактный вопрос, ты не обижайся. Месячные у тебя исправно идут?

Мысли вразброс, не могу собрать их в кучу. Сразу после отъезда Ковалёва были, а потом… Не помню.

– Дай-ка мне телефон, – прошу Ильмиру.

Она приносит мой сотовый из спальни. Открываю приложение, куда вношу информацию о своих критических днях. Оно показывает, что у меня задержка. И довольно приличная. Ничего не понимаю.

– У меня старшая сестра, когда забеременела, так же по стеночке ходила, и ее чистило после каждого приема пищи, пока токсикоз не отпустил.

Ковалёв в меня не кончал, презерватив у него не рвался. Несколько раз мы использовали прерванный половой акт, но процент беременностей от такого ничтожный.

– Я сейчас закончу с окнами на балконе, пойду кофе себе куплю и заодно тебе тест. Судя по изумленному выражению лица, он тебе очень даже необходим.

Мне теперь и самой не терпится посмотреть на результат.

Ильмира домывает второе окно, переодевается и уходит. Я остаюсь лежать на диване. Чувствую себя получше, но ровно до того момента, пока не встаю. Стоит приподняться – и опять начинает мутить.

Развивать мысль о беременности страшно. До такой степени, что сосет под ложечкой и волосы шевелятся на голове. Ожидание Ильмиры превращается в пытку. Развивать мысль о залете страшно… штудирую форумы с темой нежелательной беременности и с каждой новой историей мне все больше становится не по себе.

Хлопает входная дверь.

– Я пришла.

Поднимаюсь через силу и, не обращая внимание на головокружение и слабость, иду в прихожую. Благодарю Ильмиру за тест, забираю его и скрываюсь в ванной. Руки дрожат, когда я вскрываю упаковку. Читаю инструкцию, провожу необходимые манипуляции.

Две четкие и яркие полоски проявляются сразу. Даже ждать не приходится. Ошарашенно смотрю на них и не могу поверить.

Может, сделать еще один?

– Ну что? – Ильмира стучит в дверь, когда я не подаю признаков жизни больше десяти минут.

Не могу отвести взгляд от теста. Да что там, я пошевелиться не могу, словно впала в ступор.

– Яна, я сейчас открою дверь… – Что Ильмира и делает. – Боже, беременна… – выдыхает она, заметив тест в моих руках.

– Этого просто не может быть… – Я поднимаю на нее мокрые глаза.

– Я еще один взяла. На всякий случай. Давай проверим.

– Позже. Как захочу в туалет. – Беру этот и опять иду к дивану.

В голове настоящий кошмар. Ощущение такое, что я опять спикирую в обморок.

– Ты знаешь, кто отец?

О, очень хорошо знаю. От нервов скручивает живот. У мамы такая же реакция на стресс, только куда более выраженная.

– Он женат? – продолжает интересоваться Ильмира, не получив от меня ответа на первый вопрос. – Господи, Яна, да скажи уже хоть что-то! Я не знаю, сочувствовать тебе или поздравлять… У тебя такой жалкий вид… Может, правда врача?

От волнения я опять хочу в туалет. Прошу Ильмиру дать еще один тест. Проделываю те же манипуляции, что и с первым. И он выдает точно такой же результат – две яркие и сочные полоски.

– Офиге-еть, – тянет Ильмира, когда я выхожу к ней со вторым положительным тестом. – Просто офигеть. И что ты теперь будешь делать?

– Для начала запишусь к врачу.

Если это и впрямь беременность, то необходимо узнать, все ли с ней в порядке и какой срок. Нет, примерно я могу вычислить по сексу с Ковалёвым, но тем не менее нужно подтверждение врача.

Просмотрев несколько клиник, останавливаюсь на той, что рядом с домом, практически в соседнем дворе. Ближайшая свободная запись на вечер.

Ильмира говорит, что пойдет со мной.

– Не хватало еще, чтобы ты на асфальте упала и лежала, как бомжиха. Время такое, что никто и не подойдет.

– Извини, – выдавливаю из себя. – Я не хотела вчера тебя подставлять, но и притворяться, что мне приятно общество Акматова, больше не смогла.

– Да теперь понятно, – указывает она на мой живот. – Так кто отец?

Кусаю нижнюю губу, размышляя над ответом. Правду не скрыть. Родители когда узнают, что я в положении, спросят то же самое.

– Мой бывший парень.

– Расстались?

– Бросил меня.

Ильмира сочувствующе кивает и поглаживает по плечу.

– Козел. Хотя все они такие. Но ты не переживай раньше времени. Может, теперь все наладится. Ребенку ведь нужны оба родителя.

Да, именно так Ковалёв и решил. Взвесил все за и против и поставил меня перед фактом, что остается с беременной Натали. Вот только я, похоже, тоже в положении.

Если беременность подтвердится, получается, и я могу сделать такой же выбор, как Андрей, и не мешать ему наслаждаться жизнью?

Время до вечера тянется как жвачка. От слабости и недомогания не остается и следа. Из-за предстоящего визита к врачу меня трясет от страха. И неопределенности. Наверное, так люди с подозрением на серьезную болезнь заходят в кабинет врача и ждут вердикта…

Через два часа мне его выносят со стопроцентной уверенностью в голосе:

– Поздравляю, вы беременны.

– Это точно?

– Абсолютно. Я даже слышу сердцебиение плода, – говорит врач и включает звук. По палате разносится ритмичный стук, вызывая мурашки на теле. – Срок одиннадцать недель.

– А месячные? У меня были месячные!

– У некоторых женщин они в первые месяцы беременности сохраняются. Все зависит от организма.

– С ним… или с ней все в порядке?

– У меня есть небольшие сомнения. Выпишу вам направление в перинатальный центр. У них оборудование лучше, там посмотрят. Заодно и на учет у них встанете.

– Я не местная…

– По моему направлению возьмут.

Забираю заключение УЗИ, оплачиваю посещение врача и выхожу на улицу, где на лавочке меня ждет Ильмира.

– Ну что? – подскакивает она.

Протягиваю ей листок бумаги со снимком УЗИ, на котором уже видны очертания человечка.

– Я беременна.

3 глава

– С ума сойти… Да он на снимке уже как небольшой человечек. Фантастика… Какой срок?

Я воспроизвожу в памяти слова врача. Одиннадцать недель…

– Почти три месяца, – озвучиваю Ильмире.

Именно столько времени прошло с того дня, как между мной и Андреем все перевернулось с ног на голову.

– Вот это да. И ты совсем ничего не чувствовала? А задержка? Ну ладно там неделю, другую, но почти три месяца…

– Недомогания незначительные были, я списала их на стресс. Предательство парня, чужой город, сложный жизненный этап… – Шумно вздыхаю и присаживаясь на скамейку. Опять начинает штормить. – Ну и это твое «ничего не чувствовала» впервые произошло со мной утром, я упала в обморок.

– А зачем тебе выписали направление в перинатальный? Нашли какие-то отклонения?

Ильмира возвращает снимок УЗИ и заключение врача.

– Почему сразу отклонения? – возмущаюсь я, хотя и сама думаю об этом, просто вслух боюсь произносить.

– Потому что всех, у кого есть какие-то риски, туда отправляют. Мою сестру несколько раз гоняли на УЗИ.

– Я без понятия зачем. Я вообще не планировала становиться матерью. Не читала никакой литературы об этом и ничего не знаю. – Внутри все вибрирует от волнения. – Да и не уверена, что хочу.

– Почему не хочешь? Постой, ты сейчас, надеюсь, не про аборт говоришь? Ты собираешься прерывать?

Я вспоминаю сердцебиение плода, которое дала послушать врач, смотрю на снимок УЗИ и прикладываю ладонь к животу. Такой же, как и всегда. Иногда по утрам он бывает слегка надутый, но я не ощущала в себе никаких изменений и мысли о беременности не допускала. Хотя после всего, что было…

Снова вздыхаю и смотрю на Ильмиру, размышляя над ее вопросом.

Я очень люблю детей. Почему-то вспоминаются Богдан и Руслан, какие они добрые и ласковые мальчишки, хотя иногда непослушные и очень активные. Наверное, во мне растет такой же?

– Яна? – зовет Ильмира, когда долго не отвечаю. Смотрит на меня пытливым взглядом. – Имей в виду, через неделю без показаний за тебя уже никто не возьмется. Однако неделя – это ничтожно мало для такого важного решения.

– Я десять минут назад узнала, что в положении, а ты спрашиваешь о том, о чем я никогда не задумывалась, – отвечаю раздраженно. – И вообще, я хочу домой, полежать.

– Только поесть тебе что-нибудь купим. Вам, – поправляет себя Ильмира и широко улыбается. – Офигеть, ты – и мама! Интересно, Акматов, если бы узнал, что ты беременна, продолжил бы подкатывать? Зачитывать пафосные стихи пузатой девчонке – сомнительное удовольствие.

– Давай мы пока никому об этом говорить не будем, хорошо?

Для начала бы прийти в себя. Подтвержденная беременность вызывает панику. А если вспомнить, что предстоит поделиться этой новостью еще и с родителями, – болезненно щемит в груди.

– Не будем, хорошо. Если хочешь знать, Акматов меня тоже раздражает, – признается Ильмира. – Но они с Сергеем лучшие друзья, а я без ума от Воронова. Со свиданий возвращаюсь мокрая от возбуждения!

Становится весело, и я широко улыбаюсь. Впервые так искренне за долгое время.

– Ты только поаккуратнее с этими своими мечтами и возбуждением, а то будешь потом, как я. – Трясу заключением от врача.

– Да ну тебя, – хмыкает Ильмира.

Я лишь внешне держусь, а на самом деле – очень страшно. До такой степени, что при мысли рассказать родителям о беременности, да еще и от Андрея, хочется сбежать на Луну. Представляю их шок. Две девушки, два ребенка – и один Ковалёв. Боже… Что будет?..

Приехав домой, опять принимаю горизонтальное положение и не выпускаю телефон из рук. Может быть, достать номер Андрея из черного списка и позвонить ему? А еще лучше – скинуть результат УЗИ. Интересно, Ковалёв мне поверит? И что на это скажет? Что ему достаточно одной беременной подружки?

Решаю подождать до утра. Говорят, оно мудренее вечера. Однако в моем случае это не так. В голове всё такой же сумбур и тревога. Мало того, что мы расстались с Андреем, так еще и выяснилось, что я жду от него ребенка.

Несколько дней занимаюсь учебой и зависаю на форумах для беременных. Прислушиваюсь к себе и своим новым ощущениям, которые теперь вполне объяснимы. Вот откуда сонливость, расстройство пищеварения, головокружение и перепады настроения. Вовсе не из-за сильного стресса после расставания с Ковалёвым.

В конце недели записываюсь на прием к врачу в перинатальный центр. Ильмира вызывается поехать со мной.

Если раньше мы были просто соседками по квартире и назвать ее подругой я не могла, то сейчас не представляю, что бы делала без ее поддержки. Ильмира каждое утро готовит мне завтрак, ходит в магазины. И просит поберечься, утверждая, что первый триместр – самый ответственный и важный в развитии ребенка.

– Где ключи от машины? – спрашиваю у нее, когда не нахожу их на привычном месте.

– Мы на такси поедем, – заявляет Ильмира. – И вообще, пока твои головокружения не закончатся, ключи я тебе не верну, поняла?

– Это еще что за новости?

– Ничего. Просто не хочу, чтобы ты попала в аварию. Моя сестра, будучи беременной, села за руль, ей стало нехорошо, и она едва не разбилась. Тебе это надо?

Хорошо, что людей на курсе много и нас разделили на две группы. Первая, в которую попала Ильмира, занимается в утренние часы, а моя – во второй половине дня. Это очень удобно: мы почти не пересекаемся. Терпеть Ильмиру все двадцать четыре часа сейчас было бы слишком сложно для моей нервной системы.

– Не представляю тебя с животом. Говорят, на последних месяцах тяжело ходить, – бубнит Ильмира, когда мы идем к такси.

Но почему-то кажется, что учиться с животом – это не так тяжело, как сказать родителям, что я беременна от Андрея. Вот где апокалипсис. Страшно подумать, что будет со здоровьем отца. А с психикой деда?.. Возможно, мама и бабушка меня еще поймут, пусть и не сразу. Их женские сердца очень добрые и сострадательные. Но с мужской половиной нашей семьи спорно… Как отнесется Янис? А Алёна?

Эти мысли заново сеют страх внутри. Прорывают мои болезненные чувства к Андрею.

Ильмира остается ждать в коридоре, а я захожу в кабинет. Отдаю направление, отвечаю на вопросы врача и жду, когда она заполнит карточку.

– Первый скрининг проводили?

– Ничего не делала, я только недавно узнала, что в положении.

В голосе врача – ноль участия. Будто к роботу на прием пришла. А я так волнуюсь, мне важно услышать хоть какие-то ободряющие слова. Понимаю, работа с людьми тяжелая, но неужели не хочется по-доброму поддержать испуганную молоденькую девчонку, когда та дрожит от страха?

Хотя после моего ответа на вопрос об отце ребенка, что рожать буду одна, врач выдает мгновенную реакцию. Смотрит так, словно ставит на мне клеймо.

– Женат? – В ее голосе появляются нотки пренебрежения.

– Просто бросил. – Начинаю злиться.

Какое ей дело, от кого я забеременела?

Врач сочувственно кивает и просит ложиться на кушетку. С сосредоточенным лицом долго водит аппаратом по животу.

Неужели какие-то отклонения? Становится физически дурно. Я и так одна в чужом городе, а если еще и патологии выявят?

– Раздвинь ноги, я посмотрю трансвагинальным датчиком, – просит врач.

– Что-то не так?

– Сейчас узнаем.

Еще несколько минут ожидания превращаются в пытку.

– Шейная складка пять миллиметров, нос не визуализируется, – озвучивает врач через некоторое время.

Я нервно сглатываю.

– И что это значит?

– В норме складка не превышает двух миллиметров. Такое большое расширение указывает на вероятность хромосомных аномалий. Я выпишу направления на дополнительные обследования, как придут результаты – пойдешь с ними к генетику. С анализами не затягивай, срок еще позволяет сделать аборт.

– В смысле?

– Хотя нет, наверное, не успеешь. Придется искусственные роды вызывать. Нужна инвазивная диагностика, а там примешь решение. – Она кладет мне на живот салфетки: – Вытирайся.

Меня трясет от услышанного. Какой аборт? Какие искусственные роды? Что за инвазивная диагностика?

– Объясните, пожалуйста, что это значит… – прошу срывающимся голосом.

Врач долго молчит и смотрит на меня, опускает глаза к животу, который я вытираю салфетками.

– Если по результатам биохимического скрининга будет высокая вероятность генетических заболеваний, то ничего хорошего. В этих случаях мы рекомендуем аборт. Ну или плод сам не доживает до родов.

Врач возвращается к столу и начинает заполнять бумаги, явно не собираясь еще что-либо объяснять и тем более успокаивать.

Внутри происходит невообразимое. Будто прошел разрушительный торнадо.

Не помня себя, выхожу из кабинета. По лицу текут слезы. Но зато теперь я совершенно точно знаю ответ на вопрос Ильмиры про аборт. Никогда не пойду на это, потому что сейчас мне безумно страшно за жизнь своего ребенка.