Глава 4
04 Осень III – Allegro
Мне повезло. Я увидела, как шла репетиция праздника. Мужчина играл на скрипке (откуда-то я знала, как называется этот инструмент), а несколько девушек танцевали. Только они все время сбивались, поэтому все повторяли и повторяли танец.
Мужчина поднимал смычок, извлекая из скрипки нежные, но сильные звуки, девушки начинали движение, но мужчина прерывал их, сердился, топал ногой и кричал «Не так! Ты должна в этом месте подвинуться правее, а ты – поворачиваться чуть медленнее! Всё заново! И – …ла-ла-ла…».
Я чувствовала (точнее, видела: это было наше, дриадское восприятие), что мужчина – из тех, чьей души касается Мировая Гармония, а вот из девушек Ей были отмечены души только двух-трёх, но они ничего не могли поделать против остальных, которые все время нарушали ритм и пластику танца. Зато все девушки, как на подбор, были очень и очень красивы! И поэтому особого урона, по моему скромному мнению, Мировой Гармонии не наносили…
Я встала близко от танцующих красавиц и принялась повторять движения… Наконец, я запомнила, вплела движения в структуру музыки, и испытала настоящую радость: какая красивая, гармоничная вещица получилась из такого сочетания! Как она, верно, Ему понравится!
***
День сменила ночь. Потом настал новый день. Я несколько раз повторила выученный танец, и убедилась, что отлично помню каждое движение, каждую ноту.
И следующая ночь наступила, и следующий день. А потом ещё, и ещё…
Он – не приходил.
Я уже начала волноваться, что с ним случилось что-то плохое. Но сквозь это волнение всё больше и больше проникала, царапая острым лезвием, мысль: у него всё в порядке, иначе бы я почувствовала беду, просто-напросто странная лесная русалка наскучила Ему. Он больше не придет, Он не хочет меня видеть. Я Ему не нужна.
Однако, эта жестокая мысль не успела стать настолько массивно-материальной, чтобы срубить моё дерево.
На исходе второй недели полного отсутствия Его в моей жизни, я пробудилась на рассвете – резко, но не так, как если бы кто-то из Живых позвал на помощь. Сквозь мягкий и теплый кокон сна я внезапно ощутила сильный толчок, будто в моё дерево ударил порыв сильнейшего ветра, урагана. Ударил – и, преодолев совсем небольшое сопротивление, волной прошёл насквозь. Только ни злым, ни разрушительным этот порыв не был. Он нёс радость – ликующую, солнечную, звонкую, как песня неведомой рассветной птицы. Переполняющую сердце, чужую радость. Его радость. От предстоящей встречи. Со мной.
Еще толком не проснувшись, я откликнулась, улыбнулась этой радости, но почти сразу вспомнила всё, и ко мне пришло отрезвляющее: не надо придавать этому особого значения. Ведь Он – всего лишь человек. Да-да, именно так! Скорее всего, это просто… просто рассветный ветер заигрался в ветвях моего дерева, как-то по-особенному, как никогда раньше! А Он, скорее всего, уже окончательно забыл про меня, это бывает с людьми…
И я занялась обычными повседневными хлопотами с Живыми, отвлекаясь от гнетущей тяжести в душе.
…А через пару часов Он явился в Лес…
Улыбаясь теплым солнышком, сказал: «Как я давно тебя не видел! Я соскучился, Русалочка моя…». И для меня будто весна пришла в лес второй раз после долгой мрачной зимы…
Он рассказал мне, как уезжал в другие края, что там поначалу интересно, но все чужое. А к тому, что интересно – потом привыкаешь, а оно своим не становится, да и интерес пропадает. Тогда совсем грустно. Но такие путешествия Ему необходимы – так надо, чтоб жить как все, не хуже многих…
Я показала ему тот танец, который выучила две недели назад – ни разу не сбившись, не нарушив ни единой ветви музыкального узора, негромко подпевая самой себе (изо всех сил стараясь не попасть в тональность, которая перевела бы мое «мурлыканье» в Пение). А он посмеялся ласково «Знаешь, русалочка, у тебя здорово получается, но лучше не делай так! А то я подумаю, что ты обычная наша девчонка и, знаешь ли…». Потом, словно от внезапно пришедшей в голову мысли, вдруг резко помрачнел, оборвал смех, наскоро попрощался и ушел
И я снова не видела его несколько долгих дней …
Глава 5
05 Весна II – allegro
Лето почти кончилось, приближалась осень. Чем дальше – тем чаще и сильнее я слышала в Нем скрытую печаль, но он не хотел о ней говорить, а я пока не настолько хорошо ощущала Его сущность, чтобы различать подробности. Казалось только, что печаль как-то связана со мной.
Когда же я начинала расспрашивать Его об этом, Он сразу начинал улыбаться (и мне было ясно видно: только затем, чтобы я не вела своих расспросов). Улыбка солнечным лучом приходила только на Его губы, а в глазах темнели все те же осенние тоскливые сумерки.
Я отчетливо чувствовала, что улыбаться ему совсем не хочется, но настойчиво допытываться о причинах – не смела. И просто продолжала свои рассказы, как Он и просил…
– Новые дриады появляются из молодых деревьев. Не из всех. Я до сих пор не поняла – как заранее определить дерево, из которого потом выйдет дриада. Мы же не во всех деревьях живем…Но в один прекрасный момент, проходя мимо него, начинаешь чувствовать не только жизненную силу дерева, но и силу будущей дриады – как Пение, звучащее сначала еле слышно, а потом все громче и громче… Наконец, в одну из светлых ночей Старец ведет нас всех к этому дереву, останавливается рядом с ним и Зовёт…Кстати, словами, а не Пением! Только слова – особые…через небольшое время из ствола дуба, березы или сосны выходит наша новая девочка… ну, или мальчик! (я улыбнулась). Это, пожалуй, единственный повод нам собраться вместе… Но и там волнение ожидания настолько велико, что говорить о чем-то другом, кроме «родящего» дриаду дерева просто невозможно! Старец после «рождения» некоторое время наставляет новенького (или новенькую), а потом дает ей(ему) часть леса под Опеку…Так что у нас действительно нет маленьких детей, нет стариков, нет семей…
Мало-помалу, мне уже начинало казаться, что я – вроде помощницы нашего Старца, и обучаю кого-то из новеньких всяким премудростям. И в относительно ровном газончике моего изложения принялись прорастать, набирая силу, явно учительские нотки…
– Мы – Хранители леса. Мы – часть леса, которая помогает Живым… Нет, мы не защищаем добрых зайчиков от злых лисичек, а красивых бабочек – от мерзких пауков (но вот тут я немного покривила душой, так как у меня на совести было несколько спасенных бабочек, которым мое Пение придало дополнительных сил, и временно голодных пауков, которые лишились сил так же по милости моего Пения!)! Живые убивают только по очень веской причине. Мы помогаем выздороветь раненым (или прекращаем их мучения). Мы помогаем росту и цвету растений. Но тоже – в пределах, которые определяет Старец: чтобы одни растения не заглушали полностью другие, чтоб лес не вел стремительное наступление на всю округу, а рос в гармонии и благоденствии. И потом – вспомни, к нам приходят ваши лесорубы и охотники… Мы изо всех сил пытаемся восполнить потери леса после их визитов… Как ты уже понял, у нас нет возможности действовать на окружающее так, как это делаете вы в своих садах и полях. Но зато мы можем воздействовать на самую суть Живых! Я слышала, как играют ваши скрипки… Мы можем приблизительно так же Петь. Только не голосом, а… душой! Если спеть в одном тоне – рана у Живого затянется очень быстро. (помнишь, ты пришел в Лес с больным горлом, а потом удивлялся – как быстро все прошло?). Если в другом – дерево не зачахнет, даже если долго не было дождя! Но, конечно, на одном нашем Пении в пустыне сад не вырастишь – вода все равно нужна…
Тут я вспомнила недавнюю историю, очень печальную, касающуюся одной молоденькой лани и… Дело в том, что история эта произошла именно здесь, вот под этим самым столетним дубом, мимо которого мы сейчас неспешно проходили. Холодная тяжесть легла на душу, окутала меня снежным покровом морозной зимней ночи. Я остановилась, глядя на еще, казалось, не совсем поднявшуюся на Том месте травку и продолжила, уже далеко не столь учительским тоном, как раньше.
– Старец говорит, что наше пение – часть силы, поддерживающей Мировую Гармонию. Поэтому запрещает нам петь Песни Завершения Жизни иначе, как для прекращения мучений Живых, когда помочь вылечиться им уже нельзя. И потому ваши люди никогда не пострадают от нас….
Я замолчала, отчаянно пытаясь сбросить с себя тяжелые воспоминания, по-прежнему не трогаясь с места, отвернувшись от Него, чтобы скрыть печаль, и тут…
И тут я обнаружила на своей спине, вверху и чуть слева – маленькое ласковое солнышко. Я почувствовала теплый свет. И я услышала Пение… Нет-нет, это точно не была обычная человеческая речь. Непрерывными волнами, мягко вливалось в мое сознание именно Пение, а не слова. Пение, хотя и отличающееся от привычного мне, но всё же – Его Пение, Его голосом. Он просил меня, очень деликатно просил позволить побыть рядом со мной, хотя бы совсем немного времени – побыть, чтобы утешить меня, взять на себя часть моей тяжести, моей боли…
Всё это – без единого слова. Только волны непрерывной мелодии…
Я даже не знаю, с чем это можно было сравнить. С внезапным потеплением посреди самых жестоких зимних морозов? С солнечным лучом среди череды абсолютно дождливых дней? Нет. Больше всего это было похоже на Весеннее Пробуждение, только не обычное, постепенное, а резко: мгновенный переход из состояния долгого сна, полного покоя – в бодрствование. Вспышка. Удар.
До этого момента я твердо знала: люди не способны Петь! Так всегда говорил нам Старец! Люди нам чужие, потому что они безответственны, потому что они не способны Чувствовать Живых, не способны Петь!…
Я резко обернулась, в смятении, не веря своим ощущениям, не зная, что делать, как повести себя… Он испуганно убрал свою ладонь, которой до того пытался дотронуться до почти невидимой, почти нереальной для него – меня, чтобы, как я потом уже поняла, просто приободрить меня, развеять мою печаль…
– Что ты делаешь?! – мой вопрос прозвучал, наверно, даже грубо.
– Да ничего… просто хотел сказать, чтоб ты не расстраивалась! – Он тоже смешался, явно не понимая причины моей резкости.
Я не могла спросить напрямую – "Ты что, можешь Петь? Как и мы?". Было видно, что всё произошло случайно, и Он сам не понял, что смог передать мне через попытку прикосновения – то нежное утешение, что было в Его душе предназначено для меня. Мои вопросы смутили бы его еще больше, и, вероятнее всего, Он бы попросту развернулся и ушел. И я даже не хотела думать – чем бы это обернулось для меня.
Поэтому я не стала "разоблачать" Его, а просто продолжила.
– Прости… Я не хотела испугать тебя. Просто очень глубоко задумалась. Прошу, прости!…
Я постаралась успокоиться, хотя бы настолько, чтобы мое волнение не было Ему заметно.
– Пойдем дальше…Имена наши – не имена, как у вас, а маленькие кусочки Пения, с помощью которых мы и призываем друг друга. Меня свои зовут вот так… – я коротко Пропела свое имя.
Я внимательно смотрела – как Он отреагирует на моё Пение? Ведь Он сам только что Пел, неужели не слышит, не чувствует явного сходства? А, вдруг, он вообще не человек, и, обманывая меня, хочет чего-то недоброго?
Но мой спутник был открыт мне, как новый зелёный листок солнечному свету, открыт всей душой, и ни капли лицемерия или обмана не было в Нём. Он был удивлён, обрадован новому впечатлению, немного – опечален из-за ограничения своего восприятия, но ничего более. Он честно не знал, что и сам может Петь…
– Да, я слышу тебя, правда, еле-еле, на самой грани – как и твоих соплеменников… А уж воспроизвести никак не смогу! И, к сожалению, не все понимаю, о чем ты говоришь… но догадываюсь – и, полагаю, догадываюсь верно… А кто такой Старец? Он у вас главный? Кто его назначил?
Я не стала хохотать над ним и ответно вопрошать – а кто назначил речку течь здесь или солнце заходить вон там…И имеет ли дуб главенство над грибами? Он все-таки человек, и далеко не все азы нашей жизни знает и чувствует. Объяснила просто и коротко:
– Старец – это тот, кто дает нам советы и наставления. Мы слушаемся его, хоть он никогда не приказывает нам. Он был всегда и пребудет вовеки с нами.
– А если вы исчезнете?
– Нет в мире такого, что могло бы исчезнуть. Измениться – может. Иногда – до неузнаваемости. Но никогда не исчезает!