Read the book: «Сара»

Гарик Перельман выбрал свободу. Сменил профиль на греческий с изящными ноздрями. Оставаясь консерватором, завел любовницу из «перемещенных». Будучи в возрасте, надел тунику с глубоким вырезом. Не желая огласки, рассказал все случайному знакомому.

– Считают меня гоем! – жаловался Перельман.

– Ты много пьешь, – сказал знакомый, наливая. Пока Гарик отлучался в туалет, знакомый успел позвонить.

Вечером за Гариком пришли. Милые вежливые люди в голубых туниках. Сняли дверь с петель и выбили знакомому четыре зуба. Он попросил их по телефону. Не хотел выглядеть в глазах Перельмана сволочью.

Гарик забрался на диван в одних трусах.

– Я буду жаловаться в Лигу Наций! – кричал он по старой еврейской привычке.

Рядом с диваном стоял шкаф. На полках лежали книги. Зеленела толстянка в горшке.

Потом Гарик вспомнил про израильскую армию. Он проходил курс молодого бойца в тиронуте для джобников. Мефакедша Сара демонстрировала приемы рукопашного боя. Груди как арбузы в камуфляже. Она научила Перельмана убивать голыми руками. Правда, и в молодости не очень получалось. К пятидесяти остался один боевой дух. Поэтому Гарик взял со шкафа цветочный горшок.

Милые вежливые люди расступились. Знакомый сказал:

– Факаный эльф!

Ему уже не было стыдно. Лежа на полу, закатил глаза.

Потом на Гарика уронили шкаф. И все померкло…

Очнулся Гарик под звуки пощечин. Его привязали к стулу. Голова напоминала футбольный мяч. Лицо горело. Над ним склонился мужчина в темных очках. Он ударил Гарика и сказал:

– Приди в себя, сволочь!

За его спиной двое смотрели телевизор. На столе была расстелена газета. Горкой лежал черный хлеб с ветчиной. Стояла бутылка водки.

Шел какой-то матч. Ворчали трибуны. Один из мужчин буравил экран взглядом. Второй молча жевал ветчину.

Перельман узнал милых вежливых людей. Вместо туник они надели брюки. На Гарике из одежды только клейкая лента. Этого было достаточно. Но унижение внезапно приобрело удивительную для Перельмана форму…

Мужчина закурил, глядя на него. Темные очки плавали в дыму.

Запах табака напомнил Гарику детство.

Выпитый нектар поднялся к горлу. Хотелось водки и хлеба. Хотелось брючной тесноты в промежности. И самое жуткое, хотелось быть патриотом. Борясь с унижением, Гарик прикрыл глаза.