Read the book: «На грани»

Font:

Дизайнер обложки Северина Дар

ISBN 978-5-0055-4506-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Среди миров
Привет, пугающая мгла
И леденящий душу воздух,
К тебе я не сама пришла,
Отведав смертных ядов дозу.
Здесь и немые говорят,
Не шевеля губами вовсе,
За прошлое себе же мстят,
Пред совестью своею на допросе.
Нет, ты не умер друг, поверь
И это место лишь начало.
Здесь не найти так просто дверь,
Меж двух миров душа застряла.
Мгла, поглащая разум твой,
Все глубже в сердце проникает.
Играет Дьявол тут с тобой,
Молитвы адские читает.
Ты не теряй надежду выйти,
Проснуться там, среди живых.
Ты измени лишь ход событий.
Исправь ошибки дней былых.
Проси прощения у Бога.
У тех, кого обидел ты.
Откроется тебе дорога.
Сойдутся, наконец, мосты.
Северина Дар

Пролог

Страна переживает не лучшие времена. Люди сходят с ума от все еще бушующего коронавируса. Правительство не справляется с агрессивным поведением общественности. Бюджет стремительно падает. Рабочих мест катастрофически не хватает. Ограничительные меры, из-за постоянных вспышек болезни, вынудили население небольших городков взять все под личный контроль. Образовывается множество группировок, которые путем насильственных действий устраивают нападения, грабежи, а теперь и вовсе скатились до убийств.

Две тысячи пятидесятый год, пора бы уже и решить ряд образовавшихся проблем, но правительство только разводит руками.

– Тысячи ученых работают над созданием вакцины. Полиция неустанно следит за порядком и безопасностью в каждом уголке нашей потрясающей страны. Тюрьмы переполнены, но мы ищем решение этих проблем. Совсем скоро жизнь изменится к лучшему, – каждый раз обещают представители власти, обращаясь к народу с голубых экранов телевизоров.

Тем временем, в глубинках продолжает расти жестокость и кровопролития. Убийцы без сожаления уничтожают каждого, кого видят – детей, стариков, беременных. Трупы находят не только в лесах, но и на центральных площадях, на пляжах, у подъездов, в магазинах. Хаос и беспредел овладел всеми.

Полиция находит виновных, но вынуждена их отпускать под домашний арест, ведь мест и бюджета для содержания под стражей у страны нет.

Двенадцатое июня, день России, в стенах Кремля, за круглым столом, собрались первые лица. Этот праздник, они уже который год, отмечают вместе, но сегодня все пошло не так. Только разместились за столом, как двери кабинета открываются и внутрь влетает мужчина, вид которого шокирует присутствующих.

Пятидесятилетний чумовой профессор предстал в измазанном желтыми пятнами халате, одетым на голое тело. Седые растрепанные волосы и очки в смешной розовой оправе. Все это вызывает рвотный рефлекс у гостей званого ужина.

– Простите господа, – следом врывается один из охранников, к нему спешно присоединяется второй, – мы не знаем, как так вышло.

Мужчины хватают неизвестного под руки и направляются к выходу, но тот не собирается уходить.

– Выслушайте, я могу помочь. Освободить тюрьмы. Убрать с улиц убийц, только дайте людям вздохнуть. – кричит, брыкаясь доктор, – Вы же знаете, что население истребляют, как хлам, как отбросы. Страдают дети…

– Остановитесь, – приказывает один из почетных гостей и окидывает взглядом остальных, – послушаем, вдруг что дельное скажет? Мы ничего не теряем.

– Да мы его впервые видим…

– Кто он вообще такой…

– Похож на мясника…

– Я ученый, Третьяков Степан Вениаминович, создал то, что решит три Ваши проблемы.

– Говори, даю тебе две минуты, – продолжает первый из гостей, невзирая на категоричный отказ остальных.

– Я работал над этим экспериментом долгих тридцать лет, хотя его начал еще мой дед, продолжил отец и вот наконец, я довел продукт до идеала. Это шоколадные конфеты, но их состав далек от обычного…

– Ты смеешься над нами? – не сдерживается политик.

– Я не закончил, – нагло продолжает профессор, – конфеты способны отправить в иной мир. Это поможет легко и безболезненно, а главное не заметно, покончить с самыми проблемными заключенным, без возвращения к смертной казни, что может вызвать бурное негодование и революцию в тюрьмах.

– К чему ведешь, не понимаю, – присаживается на место мужчина в строгом костюме, заинтересованный рассказом.

Профессор медленно двигается к столу, продолжая быстро и громко говорить.

– Казнь, как известно, давно отменена. Заключенные безусловно рады, но жизнь развернулась так, что люди не могут существовать рядом с уголовниками. Их не сдерживают браслеты и домашний арест. Я же предусмотрел все нюансы и создал тихий способ справиться с этим, нужно только утром угостить уголовников сладеньким и все. Это не казнь, не убийство, нечто другое. Мест в тюрьмах нет, преступников все больше, жертвы на каждом перекрестке, а с помощью моего таланта можно таки освободить места для уголовников. Сократить траты на их содержание и перевоспитать самых несносных заключенных, не нарушая закон. Те из них, кто выдержит действие конфет, порадуют изменениями и успехами.

Образовалась гробовая тишина, а профессор уже приблизился к столу. Он хватает вилку и проглатывает кусочек сервелата.

– Что скажите? – проживав, спрашивает он.

– Дело говорит, столько проблем решится и бюджет того требует.

– Ладно Вениаминич, терять нечего, согласны.

– А деньги, деньги за работу?

– Вот ты жук, а если не работают твои пилюли, – рассмеялись гости.

– Работают дорогие, работают, точно говорю.

– Тогда проверим и вознаградим.

– Мильон, моя цена.

Гости посмеялись и направились к выходу.

***

Полгода прошло с тех самых пор, как правительство коснулось устрашающих результатов исследования никому не известного ученого. Проведя десятки собраний, представители власти приняли решение и путем голосования выбрали первых жертв.

Ловушка

Глава 1

Пять тюрем, для содержания особо опасных преступников, находились в столицах России. Каждая из них, неделю назад, получила четкие инструкции к применению необычного подарка. Имена, что красовались в сопроводительных документах шокировали всех начальников казённых заведений.

Двенадцатое декабря, за окном тихо падал первый пушистый снежок, который мгновенно таял, едва коснувшись земли. Сквозь маленькое решетчатое окно, в четырех стенах темных изоляторов, едва виднелось небо. Пятерых осужденных, приговоренных к пожизненному пребыванию в местах лишения свободы, сегодня ожидал неожиданный сюрприз.

Едва открыв глаза, каждый из провинившихся заключенных, никак не ожидал гостей. Начальники посадили их сюда на два месяца, без права прогулок и выхода наружу. Неоднократные нападения на сотрудников и причинение тяжких телесных повреждений сокамерникам, не могли остаться безнаказанными.

Едва часы пробили семь утра, как тяжелые засовы громко зашевелились, железные двери распахнулись, на пороге стояли надзиратели, в руках каждого находился грязный поднос с чашкой и пайком.

– Послабление в честь праздника, – сообщили незваные гости и с отвращением кинули угощение на потрепанные матрацы, затем спешно захлопнули карцеры.

Пятеро осужденных за особо тяжкие преступления, в недоумении приблизились к подачкам и застыли. Лица вытянулись от увиденного, такого они не получали за все то время, что успели отбыть в этом богом забытом месте. Чашка чая, несуразный омлет с двумя кусками чуть подсохшего хлеба и шоколадная конфета в блестящей обертке. Все это казалось им сказкой, предновогодним чудом, неким подарком свыше. Раздумывать не хотелось, да и ни к чему, каждый схватил угощение и, присев на койки, бросились поглощать горячее. Покончив с омлетом, они торопливо распаковали сладость, секунду спустя, с наслаждением смаковали шоколад.

Заключенные на столько забыли настоящий вкус конфет, что ни один не распознал посторонний кисловато-горький привкус. Допив терпкий крепкий напиток, они довольные легли и сомкнули веки.

Вечер этого дня, в каждой из тюрем, прошел спокойно, никаких происшествий, драк или же попыток побега. Время ужина приблизилось незаметно. Двери карцеров снова распахнулись, надзиратели вошли, а заключенные не встали поприветствовать.

– Эй, встать, – грубо звали их, – встать, я сказал!

Ответа не дождались и с пятой попытки, пришлось грубо повернуть спящих, но только сделав это, надзиратели бросились прочь. Здание тюрьмы охватил звук тревоги, пронзающий, громкий, оглушающий. По коридорам слышались бегущие шаги, шум не прекращался долгих пару часов.

Медики, давно работающие в этих местах, не раз вытаскивали с того света самоубийц, раненных, отравленных, но подобное видели впервые.

Тела, что сегодня предстали перед ними, выглядели необычно. Открытые глаза с закатившимися зрачками, обильная пена у рта, синий оттенок кожи и зеленые пятна на лице.

– Ну чего, говори уже, – торопили надзиратели дежурных медиков.

– Пульс не могу прощупать, холодный, похоже отошел, – растерянно парировали те, – увозим.

Транспортировка прошла шумно. Заключенные, на глазах которых происходила трагедия, бросались обвинениями в адрес работников и кидались на решетки, пытаясь снести их, но безуспешно. Только оказавшись на улице, в прохладе, под снегопадом, с каталками в руках, накрытыми серыми простынями, каждый из медиков приметил едва заметное шевеление.

– Жив, – раздались голоса, – вызывайте скорую, везем в больницу.

Поездка до тюремной клиники заняла не больше получаса. Здания больниц выглядели серыми и потрепанными, на окнах решетки, у входа охрана с автоматами, а все палаты наглухо закрыты, видны только небольшие окошечки для приема пищи. Персонал осмотрел пациентов. Каждого поместили в палаты и поставили диагноз – медицинская кома, причина неизвестна.

Пристегнув наручниками запястья осужденных к кровати, надзиратели покинули здание и вернулись в тюрьму.

***

«– Я слышу вас, все в порядке… Нет, вы ошибаетесь, не хороните меня заживо. Черти, чего вы творите. Это все ваших рук дело, подстроили, решили грохнуть, расправиться со всеми нами. Каждого убьете, закопаете, как крыс и никто не узнает. Да чем вы, уроды, лучше нас?»

Глава 2

Он слышал голоса. Каждое слово отчетливо раздавалось, врезаясь в памяти на вечно, ведь как казалось, это последние минуты его никчемной жизни. Мужчина старался возражать, кричать во все горло, но мало того, что немой с рождения, так еще и парализован. Внезапно ощутил резкий холод. Голоса теперь звучали отдаленно, а тусклый свет, видневшийся сквозь закрытые веки, накрыла кромешная тьма. Он провалился в неизвестность. Боль ушла, в ушах звенела гробовая тишина, непроглядная мгла уже не казалась страшной, а тело ощущалось легким, словно облачко.

«– Вот это неожиданно, – наконец очнулся.»

Он понял, что стоял ногами на земле и, не теряя ни секунды, осмотрел округу.

Нечто странное видел мужчина перед собой. Темный густой лес, вокруг ничего не видать, даже собственных рук. Он коснулся себя ладонями и понял, что наручники исчезли, одежда не походила на тюремную или больничную.

«– Моя любимая джинсовка, – пронеслось в голове и легкая улыбка скользнула на лице, – я свободен…»

Мгновение спустя раздался грохот, за ним вспышка света. Гроза приближалась с невероятной скоростью.

Он снова напрягся и начал искал выход, нужно было срочно спрятаться и попытаться не промокнуть, ведь выбираться от сюда придется долго. Мужчина скользил взглядом вокруг, в надежде укрыться, не понимая, как и где оказался.

Молния на секунду осветила территорию и показалась едва заметная тропинка, заросшая высокой травой. Едва ступил, как столб дождя накрыл его и, в мгновение, одежда промокла до нижнего белья. Он припустился бежать по тропинке, ноги разъезжались на мокром травяном покрове, крупные капли больно били по лицу. Ветки деревьев то и дело мешались на пути, хватали за одежду. Этот лес казался ему нескончаемым.

«– Так не бывает, должен же быть конец этому кошмару, – кричал молча.»

Мужчина запыхался и замедлил темп, а вскоре и вовсе остановился. Ему уже стало плевать на ливень, ведь картина не менялась. Лес не отпускал, он будто двигался по нескончаемую кругу. Теряя надежду выбраться, плюхнулся на землю и зажал голову руками, опустив глаза.

«– Это хуже карцера. Кара небесная, я уверен, что мертв, там, в другой жизни, – твердил сам себе не прекращая, но каждое слово эхом отозвалось по лесу.»

Он в ужасе вскочил. Сердце так бешено стучало, что казалось выпрыгнет из груди. Мужчина задержал дыхание, а дождь прекратился.

«– Чертовщина, не иначе, – снова мысли не давали покоя, но и эхо не заставило себя ждать, повторив фразу слово в слово, – кто ты, как это делаешь?»

Ответа он не дождался, только бесконечно повторяющиеся предложения.

– Я в аду? Это та самая раскаленная сковородка? Мне бы тогда и Дьявола повидать, выходи…

Он распахнул руки так, будто желал обнять дорогого себе человека, но ничего, только тьма, лес и эхо. Даже ветерку здесь не нашлось места.

– Что ж ты за хрен такой? Дьявол тоже мне, ссышь высунуться и взглянуть на самое ужасное создание твоего отца. Того, кто в разы хуже тебя самого, – он громко рассмеялся и тут что-то коснулось его, едва проведя по спине.

Он резко обернулся, сжав покрепче кулаки, приготовившись напасть, но это оказалась ветка.

– Странное дело, ветра же нет, как ты шевельнулась, – мужчина приблизился к ели, на него тут же налетел огромный черный ворон, – сука!

Эти безмолвные игры осточертели ему и, глубоко вдохнув, мужчина побрел дальше по той же, еле заметной, тропе. Он считал мысленно шаги, а невидимое эхо продолжало повторять. Это уже казалось забавным и даже веселило его, но внезапно путь преградило нереальных размеров дерево. Ствол оказался на столько широким, что не возможно рассмотреть, где начиналось и заканчивалось.

– Ну и что дальше, что прикажешь с этим делать?

Эхо молчало, тишина снова вернулась. Мужчина приблизился, едва коснулся грубой коры, как та распахнулась, будто в сказке и показался ярких свет.

Он с облегчением вздохнул и радостно ступил внутрь, посчитав что мучения его закончились и, возможно сегодня, он смог преодолеть все круги ада и добраться до небес.

Глава 3

Мужчина оказался ослеплен ярким светом и никак не мог увидеть, куда попал. Он проморгался и тут осознал, что снова окунулся в темноту. Место походило на длинный пустой коридор, где ничего не видать. Обернувшись, осознал, что дверь, в которую только что зашел, волшебным образом исчезла.

– Идиотизм, – подумал про себя, ожидая услышать в ответ звук эха, но нет, гробовая тишина, – все еще в игры играем, как дети, ей Богу, – злился не на шутку.

Простоял на месте минуты три и поежился. Он начал замерзать. Одежда мокрая, что еще больше усугубляло положение. Начинался мандраж. Волосы на коже встали дыбом. Мужчину колотило, зубы постукивали. Он двинулся вперед по помещению, осматриваясь, пытаясь найти дверь, выход, хоть что-то, но тщетно. Остановившись на пару секунд, принялся ощупывать ледяные, судя по всему стальные стены. Вдруг это некий лабиринт, где искусно спрятаны рычаги для следующего шага.

Время шло слишком медленно. Одежда уже превращалась в кол, скоро начнет клонить в сон, а там недолго и до кончины.

– Но человек не умирает дважды, это прикол такой. Ты, Засранец, – беззвучно кричал в пустоту, но тут, – что за чертовщина…

Мужчину снова ослепила яркая вспышка, он прикрыл глаза предплечьем. Прошло мгновение и все вернулось на круги своя, вот только теперь рядом стояла она, неизвестная девушка.

– Слышь, чувак, че тут творится ваще, – беспардонно и нагло начала она звонким голоском.

Мужчина осмотрел ее с головы до ног, внимательно изучая внешний вид, пытаясь раскрыть сущность.

Высокая, даже слишком. Стройная, как кипарис, одетая во все черное. Облегающие кожанные брюки, сапоги до колен на высоченном каблуке при ее то росте, неряшливо застегнутая, кожаная рубашка. Каштановые волосы до плеч, собранные в хвостик, а яркие голубые глаза выделялись и манили раствориться в них, потеряв голову. Скулы, красные и выразительные губы, загорелая ровная кожа. Фотомодель, не иначе. Главное, что все это никак не вязалось с тем, как девица себя вела.

– Че молчишь, немой что ли, – жуя жвачку, она толкнула его плечом по плечу и прошла мимо.

– Отличная партия для ожидания смерти, – пронеслось в его голове, – только ее то и не хватало.

– Че ляпнул? – неожиданно ответила та, обернувшись.

Мужчина в недоумении застыл, услышать немого не мог никто, а эта особа… Она же внимательно изучала его. Среднего роста, плотного телосложения, но вполне спортивного, он казался сильным. Грубые черты лица, темные короткие волосы и губки бантиком, смотрелись забавно.

– Как ты…? – продолжал мысленное общение он.

– Чего как, – не понимала девушка, – ты мне скажи, какого черта тут ваще творится.

– Как ты можешь меня слышать, я немой…

– Ты дурак что ли? Больной? Психопат? Вот подфартило то…

– Детка, расфуфыренная под шалаву, мой тебе совет, думай с кем и как говоришь, иначе не долго проживешь. Я, не мальчик…

– Да уж заметила, старикан, – она обошла его и встала напротив, уставившись глаза в глаза, – но попка, что надо, – коснулась его ягодиц ладонями, сжала покрепче и продолжила, – на разок сойдет. Как звать? – снова отошла, жуя жвачку.

– Филипп, – мысленно и с отвращением парировал он, – как и за что ты здесь? Тебя тоже забросили в тот лес?

– Какой, темный и мокрый? Ага, так и есть, эти вурдалаки в погонах решили напрочь подпортить моё, гребанное существование в карцере еще и этими эстафетами школьника…

– Подожди, – перебил Филипп, – так ты тоже сидела?

– О, да мы, судя по всему, похожи, – улыбнулась незнакомка, – да, попалась на последнем. Смазливый белобрысик с богатеньким папиком, ни на что не сгодился, только телефон и подарил. Жмот кучерявый, обрабатывала две недели засранца. А ты за какие такие подвиги? Вроде весь умник из себя, спокойный.

– Я киллер, наемник, последний клиент оказался подставным, двадцать лет карьеры коту под хвост…

– Сколько же тебе сейчас, – съежилась, – холодно тут…

– Тридцать семь, но судя по всему до тридцати восьми не дожил. Ты же понимаешь, что мы мертвы, а может тогда и представишься, терять то нечего.

– Да, были мысли, что окочурилась, но это и к лучшему, хоть не смотреть на убогих толстух в робе.

Она продолжала маячить из угла в угол, не думая останавливаться. Филипп уже чувствовал легкое головокружение, но холод отпустил и тело потихоньку согревалось.

– Я Лия, по прозвищу Черная Вдова, двадцать три года от роду, родителей поубивали, а значит воспитывалась в убогом местечке, под названием детский дом.

– Так ты убийца мужчин?

– Не боись милок, – она похлопала его по плечу, – ты, итак, мертвец, – громко расхохоталась. – Так чем займемся?

Лия прижалась к нему вплотную и облизнула языком щеку. Он резко отодвинул ее и отошел к стене, спустившись вниз, присел.

– Выход искал, – перевела тему девушка.

– Нет, похоже это конец пути.

– Или не совсем…

Яркий свет снова вспыхнул и тут же исчез.

Глава 4

Зрение очередного гостя долгое время не возвращалось. Его с детства мучила боль в глаза от перенесенной в младенчестве катаракты. Теперь яркое освещение давалось болезненно.

Незнакомец стоял весь мокрый. Его темные укороченные и зауженные брюки, бежевая рубашка в цветочек, оказались измазаны грязью в которой виднелись еловые иголки. Густая шевелюра черных волос висела словно пакля, но пахло от него чем то сладким.

– Так, так, – Лия с ухмылкой подошла к новенькому, тот прикрыл веки ладонями, ожидая, когда пройдет боль.

– Остынь, – вмешался Филипп и встал с пола, – не видишь, мучается человек…

– Интересный ты ферзь, – с долькой горечи парировала девушка, – своих жертв тоже жалел?

– То работа и большие деньги.

– Ну конечно, оправдывай себя, – она недовольно отошла, а Филипп приблизился.

Он коснулся плеча незнакомца и слегка покачнул.

– В норме? – мысленно спросил, не ожидая ответа.

– Пройдет, уже привык, – произнес тот, чем снова удивил немого собеседника.

– Видишь, все тебя слышат, а ты – немой я, немой, – не удержалась Лия, продолжая бродить по коридору.

– Села бы ты уже, каблуки сломаешь, а может и ноги, – грубил молча Филипп.

– Ну ты и гнилой, гниль из тебя так и прет, – выругалась девушка и направилась искать выход.

Только она скрылась в темноте, как новичок пришел в себя и резко оттолкнул Филиппа, тот покачнулся, но удержался.

– Что это за место? Какого лешего вы тут делаете?

– Все мы задаемся этими вопросами, поверь, – спокойно ответил Филипп и коротко рассказ о себе и Лии, – твоя очередь.

– Интересно, значит все мы тут подстать друг другу, – подметил тот и коснулся сережки в ухе.

Привычка дергать украшение пришла с тех самых пор, как он поступил на химический факультет. Каждая сессия давалась не просто, ведь не русских мало кто признает, особенно профессора и преподаватели. Каждый такой студент сталкивался с предвзятым отношением и всегда находился в зоне риска на отчисление.

– Гурам, алхимик, выпускник химфака…

– За что тебя? – вернулась Лия.

– Отравление химикатами трех семей и сотни курортников.

– Хм, да ты похлеще нас, а на вид лет двадцать, – удивился Филипп.

– Так он же этот, айзер или кто там, – с отвращением вмешалась девушка.

– Татарин, душечка, чистокровный, – уточнил новенький, улыбаясь во весь рот.

– И как же тебя угораздило стать таким? Идеальным мальчиком? – не могла угомониться Лия.

– Серьезно? – ошарашенно поинтересовался Филипп, пристально осматривая парня.

– Серьга в правом ухе, колечко на мизинце, да он же явно на мужика не похож, маменькин сынок, бабушкин любимчик, – тыкала пальцем девушка.

– И что, между прочим, мой внешний вид помогал дружбе с личностями из белого дома, – гордо заявил Гурам и скрестил руки.

– Так и знала, что все они там странные…

– Какие? – злился новичок.

– Бредовые, ну или бедовые, – бросила в ответ и снова ушла.

– Да вам бы, поучиться не мешало, от наигранной брутальности уже тошнит. Пресс накачали, бицепсы и трицепсы, а в штанах загогулина висит.

Гурам отвернулся, а Филипп набросился сзади, резко развернулся и без предупреждения двинул в челюсть. Парень упал, но тут же вскочил и набросился в ответ.

– Аааа, веселуха пошла, – радостно взвизгнула Лия и поторопилась к дерущимся.

Гурам хватал Филиппа за джинсовку, разворачивая в другую сторону от себя, но сил не хватало. Киллер умело уворачивался, бросаясь снова и снова. Он продолжал бить новенького по лицу. Наконец тот упал, а Филипп двинул ботинком в живот.

– Хватит, – остановила вдруг Лия, – второй раз все равно не убьешь, оставь на потом.

– И то верно, – согласился Филипп и плюнул на Гурама сверху.

Парень уперся о стену и тихонько вытирался рукавом рубашки.

– Порвал, – всплакнул он, рассматривая рукав, – у меня же тут нет гардероба…

– А ты Боженьку попроси, ах да, Аллаха, вдруг прикатит, – смеялся Филлип.

– Странное дело, всевышний разный, вера тоже, а ад один на всех, – задумалась Лия.

– Говно тоже одно на всех, – подметил Филлип и тут снова вспышка света.