Read the book: «Час гладиатора»

Глава 1

Одиночная камера четыре на два с половиной метра. Стол, табурет, топчан. Вся мебель привинчена к полу. Маленькое квадратное окно с решеткой, через которое виден кусочек московского неба.

Максим ходит по камере взад-вперед. Семь шагов в одну сторону, семь – в другую. С трапа самолета из Шереметьево его сразу увезли в Лефортово. Обвинение против него состряпали удивительно быстро: дезертирство плюс незаконное присвоение государственных средств. Первое чувство, которое испытал Максим, было удивление: это какая-то ошибка, меня с кем-то спутали. Однако в ходе зачитывания постановления об аресте, когда он увидел суровые лица судьи, следователя и прокурора и когда понял, что это не случайная ошибка, наступил шок. Это какой-то абсурд! Какое хищение государственных средств?!

После оглашения постановления о заключении под стражу судья, пожилая женщина с застывшим и суровым лицом, задала ему только два вопроса:

– Ваше состояние здоровья в настоящий период?

– Нормальное.

– Есть ли у вас заявления и жалобы по поводу постановления?

– То, что вы сейчас зачитали, – это полная галиматья.

– Обвиняемый, я вас предупреждаю, что подобные заявления в соответствии с уголовным кодексом квалифицируются как клевета в отношении правосудия, что может добавить к вашему сроку еще два года, – холодно заметила судья.

– Есть ли замечания у защиты? – повернулась она к худосочному мужчине-адвокату в очках.

– Никак нет, ваша честь.

– У обвинения?

– Ваша честь, – прокурор в синей форме, – в связи с особым характером данного дела считал бы необходимым судебные заседания в отношении обвиняемого проводить в закрытом режиме.

– Естественно, – судья встала. – Заседание закончено.

И величественно покинула зал заседания.

Максим прошелся по камере еще несколько раз. Сел за стол, сцепил ладони в замок, стал смотреть в дощатый выщербленный пол. Да нет, это недоразумение. Все утрясется, разберутся. В конце концов, в дело вмешается контора.

На допрос его повели после обеда. На двери щелкнул железный засов.

– Подследственный Иконников! – грубый голос служителя учреждения. – На выход. – Максим подпрыгнул, пошел к двери. – Руки назад. Лицом к стене.

Максим подчинился команде. Покосился на мужчин в защитной форме. В руках у одного из них был железный прут. Странно, удивился Максим, почему не дубинка?

– Вперед, – приказал выводной конвоир.

Следователь встретил его приветливо:

– Присаживайтесь, Максим Михайлович, – кивнул на табурет напротив стола, – меня зовут Муранов Александр Юрьевич. Я буду вести ваше дело.

Максим кивнул головой, приняв информацию, внимательно посмотрел на сотрудника следствия. Молодой, наверное, лет тридцать, лицо интеллигентное, взгляд умный и какой-то загадочный.

– Максим Михайлович, – следователь достал из тонкой папки листы, исписанные сегодня утром Максимом, – я прочитал описание ваших приключений, – легкая добродушная усмешка, – вы знаете, очень интересно. – Пауза. – Надо отдать должное вашей фантазии и изобретательности. Один бой со стаей шакалов чего стоит!

– Вы мне не верите?

– Нет, – следователь помотал головой, добродушно улыбнулся прямо в лицо подследственного. – Ну, начнем с самого главного, с нападения бандитов на вашу колонну. – Следователь взял из стопки первый лист. – Вот вы пишете: «…После того, как я понял, что наша колонна попала в засаду, я выпрыгнул из машины, достал пистолет, стал вести прицельный огонь по бандитам, ранив или убив одного из них…», – хороший слог! Прямо сценарий для боевика.

– Я ничего не придумал. Все так и было.

– Допустим. Но вот что странно, – следователь подался к Максиму, сощурив глаза. – Все, я подчеркиваю, все погибли, а вот вы живы и невредимы.

– Я же написал: после взрыва нашей машины я потерял сознание.

– Возможно. Но нестыковочка, Максим Михайлович. Всех раненых военнослужащих сопровождения бандиты добили, а вас почему-то пощадили. Почему?

– Откуда я знаю? Спросите бандитов.

– Хорошо, пойдем дальше. Вы находились в Идлибе, в самом логове бандитов. Вас там кормили, дали жилье, и вы занимались подготовкой боевиков, то есть бандитов, против которых мы ведем войну…

– Во-первых, не боевиков, а детей-подростков, во‑вторых, я занимался с ними физическими упражнениями.

– А-а, вот как это называется. Тогда ответьте мне только честно. За какие такие заслуги Саиф аль Адля, этот махровый бандит, который режет всех христиан, вдруг воспылал благородством и отпустил вас на все четыре стороны?

– Я не знаю, – тихо произнес Максим, – могу только предположить. У него были какие-то трения с полевым командиром Салехом, а тот хотел меня убить.

– А я знаю почему! – громко выкрикнул следователь. Максим уставился на него. – Хотите, я вам скажу свою версию? – вкрадчиво спросил он.

– Попробуйте.

– Вы ехали с нашими журналистами из Латакии в Хмеймим. На вас действительно напали бандиты. Колонну уничтожили. Это подтверждается другими источниками. А дальше произошло вот что. Вместо того, чтобы принять бой и мужественно погибнуть, как боевой офицер, вы струсили, подняли ручонки вверх и сдались в плен. Зная, что бандиты не щадят наших пленных, вы решили купить себе жизнь, заплатив миллион долларов Саифу из тайника. Это деньги из нашего бюджета, деньги, которые в это трудное время мы забираем у рабочих, врачей, пенсионеров…

– Бред какой-то.

– Нет, это не бред. Это трусость, проявленная вами на поле боя!

– Не надо бросаться такими штампами, товарищ следователь, – Максим сверкнул на него взглядом.

– Я вам не товарищ, – рявкнул следователь, – а гражданин следователь! Максим Михайлович, – голос следователя снова стал тихим и вкрадчивым, – давайте называть вещи своими именами. По вашей вине наш бюджет потерял миллион долларов. Я вам предлагаю сделку: вы во всем признаетесь, а мы со своей стороны убираем статью «дезертирство» и оставляем только «нецелевое использование государственных средств». Пять лет – срок небольшой. Кровью вы свой позор не смоете, не способны. Так хотя бы напряженным, но честным трудом как-то возместите ущерб…

– Послушайте, вы, гражданин следователь, – Максим сжал кулаки, на его скулах заиграли желваки, – в царской армии за такие слова вызывали на дуэль…

– Охо-хо, – следователь презрительно хохотнул, – только не надо передо мной разыгрывать оскорбленное офицерское достоинство. Лучше подумайте хорошенько. Остыньте, взвесьте все. Времени у нас будет мно-о-го. – На пороге кабинета появился конвоир. – Увести, – коротко бросил следователь и стал аккуратно собирать со стола листы бумаги.

Глава 2

– Здравствуйте, господа бродяги! – Максим, войдя в помещение, громко поприветствовал будущих сокамерников.

– Насчет бродяг – точняк, а вот с господами – перебор, – возразил ему горбоносый пожилой мужчина с черной щетиной до ушей. – Какая статья? Представься.

– Зовут Иконников Максим, шьют триста восемьдесят восьмую.

– Артур, смотрящий по камере. Из военных, что ли?

– Из военных.

– Ну, слава богу, что не из ментов. Вон твоя шконка, внизу, – указал на кровать у самой двери.

Максим бросил матрац на указанное место, сел, огляделся на новом месте, куда его перевели из одиночки. Четыре двухъярусные кровати, стол, две скамейки, умывальник, в углу телевизор. Уже хорошо!

Сокамерники встретили нового сидельца равнодушно. Один читал, двое играли в нарды, один спал, остальные смотрели телевизор. Только горбоносый в углу продолжал внимательно присматриваться к новому соседу.

Максим прилег на кровать. Чувство шока, которое он испытал вчера во время ареста, притупилось. Но ощущение какой-то чудовищной и нелепой ошибки не проходило. Нет, он понимал, что орден ему не дадут, что по головке за плен не погладят. Но он никого не предавал, секретов не выдавал, в плену вел себя достойно. При первой возможности сбежал. Нелепое обвинение в хищении каких-то денег. Каких?! И еще сегодняшняя встреча с адвокатом-назначенцем. Тот с самого начала огорошил его.

– Максим Михайлович, то, что вы написали для следователей, это действительно так и было? – спросил он Максима в начале беседы.

– Конечно, – Максим вскинул удивленный взгляд на адвоката.

– Понимаете, тут у вас некоторая нестыковка.

– Какая?

– Вот вы написали, что попали в Турцию, не имея денег.

– Да, так и было.

– Но в нашем посольстве в Турции вы написали, что вас там ограбили. Значит, деньги у вас были.

– Меня там никто не грабил. Посольские попросили меня написать именно так, чтобы они имели основание посадить меня в самолет.

– А-а, – досадливо крякнул адвокат, – в этом-то и закавыка. Кроме того, вы подозреваетесь в хищении одного миллиона долларов США, которые вам выдали для оперативной работы.

– Я не брал оттуда ни одного доллара.

– А кто же тогда взял? – адвокат выпучил на Максима рачьи глаза и смотрел, не мигая.

– Я не знаю.

– Но вы понимаете, что такой ответ не удовлетворит суд и только укрепит позиции обвинения?

– Но я действительно не брал! – возмущенно воскликнул Максим.

– А кто знал о существовании этого тайника?

– Три человека: я, подполковник Дорофеев и представитель генштаба полковник Каретников.

– Тогда будем продвигать такую версию: деньги изъял Дорофеев.

– Но он не мог взять.

– Почему?

– Я его знаю. Он человек порядочный и такого не мог сделать.

– Э-э, Максим Михайлович, не надо так категорично утверждать, – криво усмехнулся адвокат. – Когда перед человеком лежат деньги, составляющие его зарплату за пятнадцать лет воинской службы… Тут и самая сильная психика может деформироваться.

– А Каретников? Каретникова вы не берете в расчет?

– Каретников вне подозрений.

– Но почему?

– Он после вашего исчезновения сразу же в составе полномочной комиссии организовал выемку из тайника. Я еще не видел, но говорят, соответствующий акт составлен.

– Черт знает что такое! – удрученно пробормотал Максим. – Выходит, все стрелки на меня?

– Выходит. Поэтому, исходя из этого, нам надо проработать наиболее оптимальную линию защиты. Например, вы взяли деньги из тайника для каких-то оперативных целей, для работы в Хмеймиме. По дороге туда на вас напали бандиты. Вас контузило, вы потеряли сознание. Бандиты взяли вас в плен, естественно, с деньгами. Поэтому вас и не убили. В этом варианте у вас уже будет не хищение государственных средств, а преступная халатность. И срок за это значительно меньше.

– Чушь какая-то!

– Ну, тогда придумайте сами более убедительную легенду, – усмехнулся адвокат.

– Да ничего я не буду придумывать! – раздраженно воскликнул Максим. – Кстати, вы известили мою жену?

– Да, я ей сообщил. Она обрадовалась, узнав, что вы живы и вернулись, но расстроилась по поводу вашего ареста.

– Я могу с ней увидеться?

– Это сложно. Я сейчас составляю ходатайство на свидание. Не знаю, разрешит ли Муранов.

– А что по работе?

– Там в курсе. Я попросил, чтобы на вас составили характеристику.

– Как они там вообще отреагировали?

– Трудно сказать. Но предполагаю, без особой радости. Как вы сами понимаете, из-за закрытости вашего ведомства у меня контакты с вашим начальством ограничены.

Всю эту беседу Максим прокрутил в своей голове и пришел к выводу, что положение его хреновое, хотя и не совсем безнадежное.

Глава 3

Генерал Плешкунов раскрыл личное дело с грифом «Совершенно секретно». Методично начал перелистывать листы. Копия институтского диплома, анкеты, характеристики, фотографии, представления, отзывы. Все это ему знакомо, все это он читал. Но в конце дела недавно подшит большой конверт с надписью «Материалы служебного расследования в отношении Иконникова М. М.». Ростислав Аверьянович вынул из этого конверта все документы, разложил их на столе, начал изучать.

Прибытие подполковника Иконникова в Москву и его арест сотрудниками ФСБ были как гром среди ясного неба. Многие его уже считали погибшим, а он приехал и угодил в тюрьму. Три дня назад руководство разведуправления получило письмо от фээсбэшников, которым они уведомляли, что их сотрудник арестован по подозрению в злоупотреблении должностным положением, нанесшем значительный ущерб государству. Обвинение строится на показаниях офицера Генштаба Каретникова и на результатах выемки из тайника в Сирии. Странно, подумал Плешкунов, Каретников вместо того, чтобы заняться поиском пропавшего человека, на второй день поехал к тайнику делать выемку. Зачем?! А ну-ка, я позвоню комбригу.

– Марат Рафаилович, извините, что беспокою. – Плешкунов приветствовал армейского офицера как старого друга.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – бодро ответил комбриг, – вам не надо извиняться. Если вы звоните, значит, по делу.

– Да, по делу. И все по тому же. Вы ведь выезжали тогда, после гибели журналистов, с военными дознавателями к месту тайника.

– Да, я их сопровождал.

– Скажите, в этой поездке не было ничего странного? Меня интересует в первую очередь поведение Каретникова.

– Да как вам сказать, – небольшая пауза, – он руководителя следственной группы очень просил поехать к месту тайника. Мотивировал это тем, что боится за сохранность большой суммы денег.

– А эта ваша поездка к месту тайника была после того, как он выявлял демаскирующие признаки гарнизона? Помните, вы мне рассказывали?

– Да, действительно. Он выезжал один из гарнизона в ночь перед поездкой всей группы к тайнику.

– Та-ак, уже теплее.

– И еще, товарищ генерал. Он подъехал к месту тайника очень уверенно. Даже не смотрел на схему расположения тайника. Такое впечатление, что он хорошо знал это место.

– Ага-а, – задумчиво протянул Плешкунов, – спасибо, Марат Рафаилович.

– Да не за что. Скажите, Иконникова действительно посадили в тюрьму?

– Не в тюрьму, а в СИЗО. Ведется следствие.

– Ерунда какая-то!

– К сожалению, это не ерунда. Ладно, еще раз спасибо.

– Честь имею.

А вот кто-то ее не имеет, подумал Плешкунов, кладя трубку на аппарат. Некоторое время он напряженно размышлял, затем вслух произнес: «Нет, надо докладывать наверх. Ведь человека могут ни за что упрятать на несколько лет». Поднял трубку телефонного аппарата без наборного диска:

– Товарищ генерал-полковник, разрешите на прием?

– По какому вопросу? – Голос начальника разведуправления раздался рокочущим баритоном.

– По Иконникову.

– Тебе бы надо в адвокаты, Ростислав Аверьянович, – усмехнулся начальник, – если недолго, заходи прямо сейчас.

– Слушаюсь.

В кабинете начальника разведуправления сидел подполковник Дорофеев. Плешкунов поздоровался с ним за руку.

– Не помешает? – шеф кивнул на Дорофеева.

– Нет, ему тоже надо знать некоторые детали. – Плешкунов положил на стол личное дело Иконникова. – Товарищ генерал-полковник, в деле Иконникова много странностей и нестыковок, – начал Плешкунов, – во‑первых, это наш сотрудник, и при чем здесь ФСБ? Нарушается принцип подследственности.

– У нас нет своего следствия.

– Но тогда логичней было бы это дело взять себе военным следователям.

– Логичней, – согласился шеф.

– Во-вторых, из материалов расследования усматривается, что Иконников забрал все деньги из тайника, а затем со всеми этими деньгами поехал в небезопасное путешествие совместно с нашими журналистами на брифинг с представителями ВКС. Как-то нелогично. Далее. О деньгах в тайнике знали всего три человека: Иконников, Дорофеев и Каретников. Дорофеев исключается, так как в момент исчезновения денег находился дома, в России. Остаются Иконников и Каретников. Рассматривается только версия Иконникова. А Каретников вне подозрений. Почему? Только потому, что он вовремя составил акт об исчезновении денег? При этом замечу, что с момента нападения бандитов на нашу колонну и до момента вскрытия тайника прошло трое суток. В этот период времени Каретников один выезжал за пределы гарнизона. Это установлено и даже зафиксировано. Но прессуют почему-то одного Иконникова.

– М-м-да, действительно, – начальник управления насупил брови, опустил голову, побарабанил пальцами по столу.

– Разрешите, товарищ генерал-полковник, – вмешался Дорофеев, – я Иконникова знаю давно. Хищение им оперативных денег – это чушь. Он в денежных делах предельно скрупулезен, я бы даже сказал, чистоплюй.

– Хорошо, что вы предлагаете? – начальник разведуправления посмотрел на своих подчиненных.

– Надо прежде всего с ним встретиться, – заявил Плешкунов. – Затем было бы целесообразно подключить к расследованию нашего юриста. И привлечь к делу нормального адвоката. Адвокат-назначенец – это никакая не защита.

– Да, пожалуй, вы правы. Бросить нашего сотрудника в жернова ФСБ неправильно, да и неэтично. Тогда, Ростислав Аверьянович, подберите хорошего адвоката, подготовьте характеристику на Иконникова, а я займусь остальным.

Когда подчиненные вышли из кабинета, начальник разведуправления поднял трубку аппарата ВЧ и попросил оператора: «Мне нужен директор ФСБ». Запустился механизм, который мог спасти разведчика Иконникова.

Глава 4

Максим и Артур за столом пьют чай. Сегодня Максим получил первую передачу от Аллы: печенье, шоколад, чай, кофе, туалетные принадлежности. При виде этой посылки стало теплее на душе. Одновременно мелькнула тревожная мысль: как она там? Одна с детьми. Надо бы написать, чтобы не присылала больше посылки. Здесь еда однообразная, но достаточно сытная. Ей и так тяжело, на одну зарплату.

В камере стало свободней. Двоих сокамерников выпустили, а одного перевели в другую камеру. Так что их теперь пятеро.

Артур – предприниматель. Арестован по статье «Незаконное предпринимательство». Сейчас он рассказывает подробности своего дела.

– …А какое здесь нарушение? Мы людям делаем скважины на дачах, им хорошо, и нам копейка. Мы не воровали, не грабили. Все документы на лицензию подали год назад. А то, что чиновники нерасторопно работают, так это не наша вина. И ты представляешь, этот чиновник в Администрации говорит мне: «Лимон» на бочку, и я закрываю глаза на твою преступную деятельность». А меня вдруг такое зло взяло: «Вот тебе, – и фигу ему в морду, – а это на закуску!» Ну, он тоже взъярился: «Огребешь по полной». Накатал на меня телегу. Сто семьдесят первая, незаконное предпринимательство в составе организованной группы. Моих ребят под подписку о невыезде, а меня, как бригадира, – на шконку.

– А что, на бурение скважин на дачах нужна лицензия?

– Конечно. Добыча подземных ресурсов. Говорят, скоро и за пользование подземной водой надо будет платить налоги. Вот так… Ты-то как загремел сюда?

– Подставили. Кто-то взял деньги, которые числились на мне. Я даже подозреваю кто.

– Денег-то много?

– Миллион долларов.

– Эх-ма! Это «в особо крупных».

– Следователь намекал мне: можно под залог, два миллиона, ну, и ему сотенку. Только где их взять? – грустно усмехнулся Максим.

– Что, за пятнадцать лет не заработал?

– Нет, не заработал.

– Плохо твое дело, – задумчиво произнес Артур.

– Слушай, – Максим придвинулся к нему ближе, заговорил шепотом, – мне бы надо на несколько дней вырваться на волю. Здесь вообще такое возможно?

– Теоретически возможно, но сложно. – Артур опасливо посмотрел на собеседника. – Если хочешь рвануть, то только отсюда, из ИВС. А из СИЗО даже не пытайся. Там полноценная тюрьма. А зачем тебе это?

– Надо бы встретиться с одним человечком.

– Тихо! – Артур поднял вверх палец, стал напряженно к чему-то прислушиваться. – Кумовские тиски идут.

– Какие тиски? – удивился Максим.

– Уголовники-рецидивисты идут по камерам и собирают дань. Каждый обязан что-то дать: деньги, не меньше пятихатки. Или продуктами, что с воли. Не даешь, тебя избивают. Ты можешь отдать им чай, кофе и шоколад.

– Подожди, а как они могут ходить и собирать. А дежурные у камер на что?

– Так те сами это и организуют. Соберут со всех сидельцев, а потом делят: треть себе, треть начальству, а остальное – прессовальщикам.

– Это же беспредел! – возмутился Максим. – Как в наше время такое возможно?

– Здесь все возможно. Ты вот что, – Артур торопливо достал из своего тайничка тысячу рублей, бросил банкноту на стол, – права не качай, лучше сразу отдай. А то прошлый раз какой-то мухомор в соседней камере начал что-то о правах человека… Ему два ребра сломали. Сейчас мучается мужик.

– Нет, это неправильно. Надо бы разъяснить…

– Ну, смотри, я тебя предупредил.

Лязг открывающегося замка в двери. В камеру вошли три качка в черных майках и татуировках по всему телу.

– Привет засранцам! – развязным тоном произнес один из качков с лысым черепом. – Налог – закон, деньги на кон.

Все сокамерники напряглись, молча встали, бросили на стол, у кого что было. Лишь один Максим остался за столом, молча дул на горячий чай в кружке.

– А это что за фраер? – лысый мордоворот встал напротив Максима. – Особого напоминания захотел?

– Вообще-то мне не нравятся такие игры, я в них не играю, – спокойно посмотрев на быка, Максим взял кружку в руку и отхлебнул из нее.

– Чево-о?! – лысый набычился, с прищуром наклонился к непонятливому сидельцу.

В этот момент Максим плеснул ему горячий чай в лицо. Все дальнейшее произошло, как в быстро прокручиваемом фильме. Бык взревел, схватившись ладонями за обожженное лицо. Максим выпрыгнул из-за стола. Остальные мордовороты, не ожидавшие такого развития события, начали готовиться к бою, но Максим их опередил. Несколько точных молниеносных ударов, и мордовороты оказались на полу. Максим схватил быка с обожженным лицом за шею, чтобы вытолкать из камеры.

Но тут вмешалась третья сила. В камеру вбежал вертухай с железным прутом и с размаха попытался ударить непокорного. Но промахнулся. Максим пригнулся, двинул ничего не видящего быка навстречу удару, железный прут опустился на голову стонущего рецидивиста. Тот упал с окровавленной головой. Челюсть у вертухая отвисла. Максим подскочил к нему, припечатал локтем к стене и процедил прямо в лицо: «А тебя, гнида, я в следующий раз убью». И вытолкал его и остальных татей из камеры.

Сокамерники Максима стояли онемевшие и испуганные, не могли сказать ни слова. Первым пришел в себя Артур: «Ну, что-то теперь будет…» – и зачем-то начал вытирать подошвой ботинка капли крови на полу.