Read the book: «Правила абордажа»
ПРОЛОГ
Шелестел, шепелявил в листве неустойчивый и ненадежный свежий западный ветерок. Жаркое лето утомило, и вот спасением пришло долгожданное похолодание, будто это жена в длительную командировку уехала. Хотелось расслабления – дождя, но его, при всех потугах погоды, не было.
Ближе к вечеру высокий человек, не старый, но опирающийся на стариковскую палочку, заметно прихрамывая, вошел в ворота кладбища. В дежурной сторожке бригада могильщиков завершала трудный рабочий день. Пора бы и по домам отправляться, но двое устали, похоже, так, что идти самостоятельно не могли. Бригадир – душа-человек, когда дело работы и заработка не касалось – решил не тревожить их. Отдохнут, отоспятся и доберутся сами, если будут к тому времени еще автобусы ходить. А пока он собрал целую сумку пустых бутылок и решил отнести их в сарай с инструментами, который на ночь аккуратно закрывался. Бутылки в трудную минуту можно будет и сдать, а в сарае их хранилось уже достаточно для того, чтобы старенькую машину на выручку купить или организовать кому-то вполне приличные похороны. Бригадир вышел на крыльцо и увидел прихрамывающего человека, который по асфальтированной дороге направлялся в глубь кладбища. Обычно в это время люди отсюда стараются уйти.
– Эй! – крикнул бригадир голосом чисто бригадирским. Он раньше был бригадиром на стройке, и когда кричал что-то снизу, его слышали на верхних этажах любого здания. – Куда собрался? Там выхода нет...
Человек обернулся через плечо, молча постоял с полминуты, но ничего не ответил и, так же прихрамывая, пошел дальше.
Пару месяцев назад на кладбище было ЧП: перепившиеся бичи, часто ночующие здесь и подкармливающиеся, распяли на кресте заброшенной могилы какого-то мужика, выпившего на могиле родственников бутылку водки и уснувшего там по причине слабости своего организма. Мужик проснулся ночью, хотел выбраться, но набрел, на свое несчастье, на них. Из-за чего-то они поскандалили, и бичи мужика распяли, а потом убили. Тогда долго, чуть ли не неделю менты трясли все кладбище – разве что покойников с пристрастием не допрашивали. Долго и нудно тормошили могильщиков, мешая им и работать, и расслабляться после работы.
– Эй! – еще раз крикнул он. – Тебе говорю...
Но хромой не обернулся... Он вроде даже и не слышал, что к нему обращаются. И вообще лицо у мужика, как издали показалось, какое-то странное – ненормальный, что ли...
– Да и хрен с тобой, – сказал бригадир уже тихо, встряхнул пустые бутылки в сумке, пошел к сараю.
Вечерело стремительно. Человек с палочкой нашел квартал, долго бродил среди могил, отыскивая нужную. Наконец нашел не осевший еще и не сильно заросший травой могильный холмик. Памятника здесь пока не было, не успели поставить – только бетонный столбик с указанием номера могилы и написанной второпях фамилии.
– Вот я и вернулся, – сказал человек и поклонился низко, до земли. – Прости меня... Это я виноват, что так случилось...
Часть ПРИБЛИЖЕНИЕ ТУМАНА
Глава 1
МАЙОР АРТЕМ ТАРХАНОВ
НЕОБЫЧНАЯ ПРОСЬБА ОДНОКЛАССНИКА
За час до окончания рабочего дня Тарханова вызвал к себе шеф. Необычно вызвал. Не через секретаршу, а сам зашел в кабинет охраны. Посмотрел на ребят свободной смены, сидящих за компьютерами и с усердием отстреливающих привидения, и сказал почти шепотом, что вообще-то на него, обычно малоприветливого и презрительно-занудливого, совсем не похоже:
– Артем Петрович, загляни ко мне минут через пяток. Разговор есть...
– Хорошо, – сказал несколько удивленный Артем.
Обычно шеф по коридорам ходил только в двух направлениях: от входных дверей до своих шикарных апартаментов, а потом обратно. Даже туалет у него был в кабинете персональный. И уж тем более никогда он не спускался на цокольный этаж, под широкую парадную лестницу, в комнату охраны. Он и знал-то едва ли, где эта комната располагается...
После ухода шефа Тарханов заглянул в свой маленький, как кабинка общественного туалета, кабинетик без окон – дверь туда вела прямо из комнаты охраны, – достал из сейфа пару бумаг, которые необходимо было бы попутно подписать. А ровно через пять минут, соблюдая свойственную хорошим офицерам, даже и бывшим, пунктуальность, он поднялся на второй этаж. Секретарша Наташа показала дежурную белозубую улыбку. Для каждого – в зависимости от значимости в иерархии банковской системы – эта улыбка была своя. Для Артема она добродушно-снисходительная, когда глаза остаются холодными.
Наташа показала на двери шефа:
– Юрий Львович ждет...
Она очень ценила управляющего, а себя приравнивала почти к заместителю. Наташа недавно приобрела маленький и симпатичный «Мерседес» и теперь от всей души презирала тех, кто ездит, подобно Артему, на «жучках», тем более не слишком новых.
Тарханов на секунду остановился перед дубовой инкрустированной дверью, потом решительно повернул затейливой формы ручку-замок цвета лживого золота и подумал, что все здесь, начиная с хозяина кабинета и его секретарши, точно такое же – внешний лоск, за которым ничего не стоит. Все, включая банковские счета, которые существуют только благодаря чьей-то помощи, кредитам и прочему, что способно поддержать банк на плаву, но всем в городе давно уже известно, что с этим финансовым учреждением иметь дело по крайней мере рискованно. И эта ежедневная лживость Артема утомляла, будто был он сам причастен к ней.
– Заходи, заходи... – Управляющий банком даже встал, жестом приглашая своего начальника охраны.
Такие разные по своему нынешнему положению, они сидели друг против друга и выжидающе смотрели глаза в глаза. Два одноклассника. Впрочем, даже в школьные годы они никогда не дружили. У каждого были свои приятели и своя компания. Почти тридцать лет не встречались, а свело их случайно два с половиной года назад, когда заместитель управляющего начал подыскивать серьезного человека на должность нового начальника охраны.
Тарханов работал в школе охранников и телохранителей, это его вполне устраивало, и он не слишком рвался на новую предложенную службу. Там, знал он, следует уметь ладить с криминальными кругами. А он этого не просто не умел, но и не любил. Артем отказался раз, отказался два, а на третий его пригласили уже не к заместителю, а прямо к управляющему. И только тогда Артем узнал, на какие верха сумел вскарабкаться Юрка – раньше, в школьные годы, ничем не выдающийся, даже слегка пришибленный, никем не любимый его одноклассник. В банке стало удивительно быстро известно, что Юрий Львович взял на должность начальника охраны своего приятеля-одноклассника. И потому, когда Артем подходил к какой-то группе служащих, разговоры сразу смолкали. И это обижало его честную офицерскую натуру.
* * *
– Дело у меня совсем, можно сказать, не служебное, – начал неуверенно управляющий. – И потому предлагаю переехать за стену, – он показал оттопыренным большим пальцем себе за спину.
Артем кивнул. Ему было даже любопытно посмотреть, что представляет из себя так называемая комната отдыха, про которую в банке много ползало разговоров. Но Тарханов там никогда не был – кабинет обслуживал не он сам, а его подчиненный, опытный специалист по электронной технике, который раз в неделю со сканером в руках тщательно проверял здесь каждый закуток.
Артем воспользовался моментом и протянул прихваченные с собой два листочка: акт на списание сгоревшего кабеля от камеры наружного наблюдения и требование на получение нового.
– Подпиши сначала...
Управляющий глянул мельком и быстро поставил размашистый автограф. Обычно же каждый документ он тщательно и придирчиво изучал, прежде чем подписать. Потом долго и нудно ныл и высказывал претензии, которые находить был большой мастер.
Они прошли в комнату отдыха.
Юрий Львович сразу сел в мягкое кресло. Второе стояло напротив. Но Артем заметил следы от колес второго кресла на толстом паласе – чуть в стороне, там, где и положено было ему стоять. Значит, его сюда только недавно переставили. Специально ради этой беседы.
– Коньячку? – Управляющий откинул вниз дверцу бара так, что между креслами образовался удобный столик.
Несмотря на то, что домой предстояло возвращаться за рулем, Тарханов кивнул. Коньяк «Алафо» вызывал мимолетное воспоминания о ЮАР, где довелось его попробовать впервые, когда он проезжал через эту страну с румынским паспортом в группе других советских спецназовцев для участия в операции на территории Замбии.
– Не польский, надеюсь? – Артем посмотрел бутылку на просвет.
– Обижаешь... Да кто же сможет «Алафо» подделать, тут один аромат такой, что ни с чем не спутаешь. Мне его, как в советские времена, по большому блату достали.
Юрий Львович стал разливать в пузатые большие рюмки. Себе плеснул совсем немного. Столько же хотел налить и Тарханову, но тот пальцем надавил сверху на горлышко, вынуждая налить полную рюмку – грамм двести.
– Вот это уже по-нашему, по-офицерски...
Коньяк в самом деле оказался хорош, и тепло солнечного напитка медленно расплывалось по жилам, заполняя голову.
– Слушаю, друг мой дорогой... – сказал Тарханов, как мог говорить с управляющим только наедине. – Выкладывай свои проблемы.
Тот виновато прокашлялся, словно его застали за чем-то нехорошим. И заметно было, что он сомневается и в то же время понимает, что от разговора, на который сам напросился, не уйти.
– Такое, в общем дело... – долгая пауза. – Ты дочь мою знаешь?
– Видел пару раз.
Тарханов вспомнил молодую женщину лет двадцати пяти, приезжавшую к отцу на маленьком трехдверном джипе «Тойота-Прадо». Саму хозяйку машины он мало рассмотрел, обратил только внимание, что ростом больше ста восьмидесяти, а вот машина привлекла внимание и даже весьма понравилась.
– У нее неприятности.
– Крупные? – спросил Тарханов. Он начал подозревать, что его хотят втянуть в какую-то неприятную историю. Еще тогда, при предварительном разговоре, когда Юрий Львович уговаривал Тарханова оставить школу охранников и перейти на работу в банк, он почувствовал, что информация о нем, отставном майоре, была собрана обширная. Как предположил тогда Артем, она могла быть почерпнута только из досье ФСБ или из его личного дела в отделе кадров ГРУ. Слишком много конкретных деталей, о которых никто больше знать не мог. А выложили их перед ним только для того, чтобы показать свою осведомленность. В какой-то степени даже могущество. И сейчас, будь проблемы пустяковые, управляющий не стал бы показывать свою заинтересованность в офицере-пенсионере спецназа ГРУ.
– Как сказать... Пока только неприятности... Не слишком большие... Но могут стать и крупными...
– Ну-ну...
– Вообще, понимаешь, ситуация такая, что у нас с Яной – дочь так зовут – неважные отношения. Ну, если и не совсем из рук вон, то сильно натянутые.
– Отцы и дети. Извечные конфликты...
– От этого никуда не денешься. Сам понимаешь, – Юрий Львович храбро выпил остатки коньяка и как будто осмелел. – Это давно началось. Когда она еще замуж решила в семнадцать лет выйти. В этом возрасте они все максималисты. С тех пор и относится к нам с матерью не слишком... Мы тогда помешали, а она родила. На аборт не согласилась, родила и дочь одна теперь растит... В нашей помощи не особенно нуждается. В деньгах почти самостоятельная. Ну, квартиру я ей, конечно, купил. И так, по мелочи...
Тарханов подумал о собственной дочери, которая живет с мужем и сыном в тесной двухкомнатной квартирке вместе с родителями мужа.
– И машину... – добавил с улыбкой.
– Нет, – сказал Юрий Львович. – Машину она сама. Я, конечно, мог бы, но она не захотела... Заработала... У нее свой магазинчик антикварный. Она же историк по образованию... Вот с историей и возится... Так, копеечный доход...
Тарханов кивнул с ухмылкой. За сорок восемь лет своей жизни он не слышал еще о бедных антикварах. И на копеечный доход, конечно, не купишь такой джип. Но не зря же говорится, что все познается в сравнении. Вот сам он считает, что получает по нынешним временам очень приличную зарплату. Особенно если сравнить ее с зарплатой служащих и офицеров. Но банкиру, как и владелице даже маленького антикварного магазина, эта зарплата покажется просто смешной. Поэтому сравнивать и не стоит...
– И тем не менее, – Артем вспомнил, что родителям нравится, когда хвалят их детей, – дочка, похоже, в папу пошла. Дела делать умеет... Моя вон как в школе работала, так и работает. Вообще, кстати, полгода без зарплаты... Тоже – историк...
Заметно было, что Юрий Львович с трудом удержался, чтобы не сказать что-то вроде: «Каждому свое...» Он даже слегка засмущался, словно в самом деле сказал так, и, чтобы это смущение скрыть, стал наливать себе вторую порцию коньяка.
– Ну, вот... Последнее время был у нее дружок. Крутой, спасу нет... Из местной чеченской группировки... Руслан. Рост под сто девяносто, черный пояс по карате. Два с лишним года они общались. Кстати, он все просил ее со мной познакомить. Мне это не нравилось. Да она и сама знакомить нас сильно не рвалась. Но это другой вопрос. И вот два месяца назад Руслан неожиданно пропал.
– Что значит – пропал?
– Просто, пропал, и все... У него были свои ключи от квартиры. Утром уехал по делам. Он обычно раньше Яны уезжал. Сказал, что после обеда будет дома. Но больше там не появлялся. Даже не позвонил. И машина пропала. А это тоже не иголка...
– Что менты говорят? – Тарханов все еще соблюдал принятый им тон полувнимательного и слегка небрежного отношения.
– Ничего не говорят. Кто он ей такой? Друг... Не родственник? Нет... Вот родственники пусть и заявляют, если хватятся...
– А его друзья?
– Они-то больше всех волновались. Целый месяц к Яне наведывались. Да она и сама, кого знает, постоянно обзванивала. Все-таки, сам понимаешь, два года вместе...
– Понятно, – допив коньяк, Тарханов пододвинул пустую рюмку поближе к Юрию Львовичу. Тот налил еще немного.
– А вот неделю назад Яна по дороге из банка – от меня – домой заехала. Обычно в это время она всегда занята, а тут заехать решила. Словно толкнуло что-то, словно почувствовала, говорит, беспокойство... Зашла, закрылась на одну только внутреннюю защелку. Поставила чайник на плиту, сама пока курит. И вдруг слышит, что ключом в замке ворочают. Она обрадовалась – Руслан, думала, вернулся. Побежала открывать. Дверь у нее сейфовая, с тремя сложными замками – сразу не открыть. Она защелку отодвигает, а с той стороны кто-то, вместо того чтобы открывать, наоборот – закрывает. Не умеет с замком обращаться. Так и закрыл один замок. Яна сразу-то и не сообразила, стала дергать ручку. Потом в «глазок» глянула – никого. Услышали, должно быть, что она изнутри открыть пытается, и сбежали.
Она испугалась – значит, не Руслан. А ключи только у него были. Стала его друзьям звонить. Те приехали. До утра сидели, ждали гостей – никто не появился. На следующий день Яна замок сменила и на работу уехала. Магазин-то тоже без присмотра оставлять нельзя... Неделя спокойно прошла. А вот вчера вечером, когда она после работы вернулась – дочку Веронику пока к нам отвезла, для безопасности, – дверь открыла и ужаснулась. Все в квартире кверху дном... Перевернуто и перерыто... Явно, говорит, что-то искали...
– Менты что?.. – перебил Артем.
– Она с ними связываться не стала. Опять чеченам позвонила. Те приехали, посмотрели и посоветовали снова замки сменить. И дверь, когда дома, всегда на внутренней защелке держать. С ментами – не связываться, не помогут. И ствол ей на всякий случай оставили.
– Из квартиры что-нибудь пропало?
– Нет. Только что-то искали.
– Может быть, все же нашли?
– Да... Такие вот дела. Дома она только чуть порядок навела, но ночевать там побоялась. Хоть внутренняя защелка и сильная, а побоялась... К нам приехала... А сегодня вот позвонила из магазина, попросила найти кого-нибудь, кто помог бы...
– И ты мне предлагаешь заняться...
– Кто уж лучше-то справится...
Тарханов вздохнул. Вообще дело обстояло чуть лучше, чем он предполагал. Ему очень не хотелось бы, чтобы Юрий Львович предложил ему выступить в качестве боевика-спецназовца. Он не сомневался в своих навыках. Но в подобных конфликтах применение силы предполагает нарушение закона. И хотя сам Артем к закону относился без пиетета, ради чьих-то чужих интересов нарушать его открыто не хотел.
– Но ты же отлично знаешь, что я не розыскник, – попытался отговориться Тарханов, понимая уже, что его сейчас будут уговаривать и обязательно уговорят. – Здесь больше бы какой-нибудь бывший мент подошел.
– Артем, мне нужен не человек со стороны, а человек, на которого можно положиться... Я два часа думал, перебирал всех знакомых. Есть и бывшие менты, и бывшие комитетчики. Но нет ни одного порядочного. Кто мог бы молчать...
– А почему следует молчать?
– Этот ее Руслан был с наркотой связан... Мало ли что выплывет сбоку...
Глава 2
КАПИТАН ИВАН ИВАЩЕНКО
КУТЮР ОТ СПЕЦНАЗА
Ему позвонили в субботу рано утром, когда он, почти всю ночь протрещав вязальной машиной, еще спал. Трубку взяла жена.
– Алло! Слушаю... – Для посторонних голос у Светланы всегда мелодичный, почти нежный. Услышав его, Иван с трудом оторвал голову от подушки, прислушался – кого спрашивают?
– Минутку подождите, он в ванной, – сказала Светлана. Притащила аппарат с длинным проводом прямо к кровати, зажала трубку рукой и прошипела:
– Тебя с утра пораньше. Похоже, что с коммутатора. Или какая-нибудь подружка... – Для него голос у нее был уже совсем другим.
Светлана злилась. Похоже, уже хронически. Она вообще весь почти последний месяц была такая. Иван не удивлялся, такой же монетой не отвечал, потому что понимал – их нынешняя жизнь была, по сути, и не жизнью, а сплошным выживанием. Но жена винила во всем происходящем мужа.
Иван трубно прокашлялся. Горло у него было с ночи забито пряжей, висящей в воздухе комнаты. Сначала Светлана вязала на машине сама. Но сил у нее для этого дела явно не хватало. Иван однажды проявил желание помочь и с тех пор помогает регулярно, еженощно, без выходных. И постоянно кашляет после этого.
– Капитан Иващенко. Слушаю... – сказал он в трубку. – Соединяйте. Да, товарищ подполковник. Так точно. Есть. Сейчас прибуду...
Под недовольным взглядом Светланы он резко поднялся, быстро, разминая сильные и жесткие мышцы, потянулся.
– Извини, на базар сегодня пойти не смогу. Служба... Вызывают... Одна бы ты тоже лучше не ходила... Вдруг эти опять там... Если быстро вернусь, то еще, может, успеем.
Он натягивал камуфлированные штаны и говорил извиняющимся тоном. Знал, что жена скорее всего не послушает его и все равно пойдет на базар. В лучшем случае подождет его пару-тройку часов, а потом пойдет. Он, конечно, постарается к этому времени вернуться, но кто знает, что понадобилось начальнику штаба бригады в субботний день...
Иван торопливо умылся, оделся и вышел во двор. Машина уже стояла у подъезда. Он забрался в кабину «КамАЗа» – легковушки, видимо, под рукой не оказалось, и потому послали тяжелый грузовик. Это уже хороший признак. Значит, ненадолго. Если бы пришла легковушка или автобус, это значило бы, что собирают всех офицеров. Тогда неведомое мероприятие могло бы затянуться надолго. А так, мало ли какая надобность. Вызывают его одного. Говорил подполковник вроде бы спокойно. Случись в роте ЧП, он был бы более резок и конкретен.
Часть располагалась в поселке за городом. Пятьдесят минут ехать. Шоссе в субботу относительно пустынное, нет привычного для будней движения. Солнце с утра светит ярко, по-весеннему, как раз с той стороны, где капитан расположился, и теплые лучи склоняют к желанию вздремнуть.
Не высыпался он хронически уже на протяжении нескольких последних месяцев. Обстоятельства вынуждали к этому. Когда изредка выплачивали жалованье, его не хватало даже на то, чтобы отдать полностью стремительно растущие долги. Сам Иващенко мог и в части пообедать вместе с солдатами своей роты. Но нужно же было и детей, и жену кормить-одевать.
Жена до этого работала медсестрой в детской поликлинике. Мизерную ее зарплату тоже полгода не выдавали. Она терпела, а потом вообще уволилась – кому нравится бесплатно работать. Но и после увольнения денег своих не получила. Новую работу найти не удалось. Благо еще несколько лет назад, когда времена были не такими тяжелыми, сумели они купить японскую вязальную машину «Silver». Тогда покупали для себя, чтобы сыновьям Светлана что-то связать могла – свитер, шапочку, да и себе кофточку. Но теперь машина сгодилась на иное. Светлана вязала и вязала, а по выходным несла свои изделия на базар – продавала. По сути дела, это и был основной доход семьи, который худо-бедно, но в состоянии был прокормить.
Скоро и сам капитан, пожалев жену, вынужденно приобрел специальность вязальщика. Днем на службе, а ночью дома за вязальной машиной. Двигает каретку вправо-влево, следит, чтобы нить пряжи не сорвалась с крючковатых игл. Выбирает перфокарты с рисунком или с узором. Более того, скоро и модели придумывать начал – кутюр, одним словом, от спецназа ГРУ. И что самое странное, это злило жену. Да и ему было не по себе: странное занятие для командира роты. Иван скрипел зубами, терпел и вязал. Но вот на базар выходить, даже в гражданской одежде, он стеснялся. Увидит кто – засмеют.
Но в прошлую субботу Светлана пришла с базара в слезах, с заметной ссадиной на скуле, без половины своего наработанного за неделю товара. Вторая половина оставалась дома.
– Что случилось?
– Азербайджанцы... Они со всех деньги собирают, а я не дала.
В воскресенье, на следующий день, они пошли на базар вместе. Люди, не имеющие своих прилавков, продающие кто что может, выстраивались вдоль дороги длинными рядами. Светлана встала на привычное место, где у нее уже были знакомые, с такими же вязаными вещами. Иван пристроился в стороне. С женой, как договорились, постоянно переглядывались. И через час она показала взглядом – пришли.
Трое азербайджанцев – местный рэкет, собирали дань с торговцев. Подходили они не к каждому, но понять систему в их избирательности было трудно. Иван и не собирался это делать, просто двинулся вдоль ряда торговцев так, чтобы подойти к Светлане одновременно с рэкетирами.
Разборка была короткой. На их угрожающие слова, адресованные Светлане, он ответил двумя короткими кистевыми ударами, потом коленом в пах и локтем в затылок. Этого хватило для начала. Продолжение последовало через пятнадцать минут. Теперь рэкетиров было уже шестеро. Но тут кстати подвернулись два прапорщика из бригады. Оба в гражданском. Они только что поздоровались с Иваном, но отойти далеко не успели. И во второй раз азербайджанцам пришлось хуже. Один из них на свою беду достал нож. Иван резко завершил обычно останавливаемый на середине захват и одновременно с вывихом сустава разорвал парню плечевые связки – на всю жизнь оставил инвалидом. Прапорщики тоже порезвились.
Сегодня, неделю спустя, он опять собирался пойти с женой. И вдруг этот вызов в штаб бригады. Очень уж он некстати: дома, как назло, денег осталось – совсем ничего, на хлеб только.
Лишь бы Светлана не психанула и не пошла торговать одна. Рэкетиры могут оказаться и мстительными.
* * *
– Капитан Иващенко по вашему приказанию прибыл.
– Заходи, садись, – начальник штаба снял очки, посмотрел на Ивана прямо, хотел что-то сказать, но задумался и стал копаться в ворохе бумаг на столе.
– Вот... – наконец нашел он искомое и снова напялил очки, которые дужками сильно, до постоянной красноты натирали ему уши. – Запрос на тебя пришел.
– Откуда?
Честно говоря, у Ивана что-то дрогнуло внутри. Он вспомнил недельной давности драку на базаре и подумал, что его вычислили и запрос этот из милиции. Все-таки одного из парней он оставил инвалидом. С другими тоже могли произойти неприятности. Уж что-что, а бить спецназ ГРУ обучен.
– Из Москвы. Из Управления. Давай выкладывай как на духу. Ты македонским языком владеешь?
– Да, – сразу успокоился Иван. – Еще помню. И македонский, и немного сербский. У меня командировка в Скопье была лет десять назад. Четыре месяца с ними общался. Там на границе – в Греции – натовская база располагалась. Я несколько раз в Грецию пешком ходил. С американцами контакты налаживал. На алкогольной почве. В барах. Под греческое вино. Как домой вернулся, ох и трудно остановиться было...
– Остановился?
– Там вино местное хорошее. Наше в сравнение не идет. Только потому и тормознулся. Из эстетических соображений...
– Понятно... – посмеялся подполковник.
– Так что же от меня Москве надо? Может, за знание языка зарплату выплатят?
Подполковник вздохнул. Он сам зарплату давно не получал и понимал состояние капитана.
– Ты близок к истине. Не просто зарплату, а в тройном размере тебе предлагают.
– Это уже дело, – Иван понял: в тройном размере должностной оклад выплачивается за время участия в боевой операции на территории противника. Единственно, что за звездочки доплата не идет. Но и так приятно. Стаж тоже – год за три. Уже сейчас стаж позволял ему на пенсию выйти – прилично набирается, потому что подобных командировок у капитана Ивана Иващенко было на счету достаточно. Но вопрос все же возник.
– Товарищ подполковник, извините, но там тоже платить будут, как здесь?
– Успокойся. Там – платят.
– Хотелось бы надеяться.
– Документы на тебя я подготовлю к среде, к четвергу. Через недельку готовься отправляться в Первопрестольную. Не волнуйся, семью голодом не заморим. Мы уже обсуждали этот вопрос. Ищем сейчас возможность полностью погасить перед тобой задолженность по зарплате и обеспечить командировочными.
– Искать можно всегда, – Иван все еще не верил. Трудно поверить, когда много месяцев и уже лет это длится. – Найти только труднее.
Но если за решение финансового вопроса взялся сам командир бригады, это уже обнадеживало. Командир в самом деле человек серьезный. Молчаливый и во всем конкретный, он если говорил, то всегда по делу.
– Так ты согласен? – спросил подполковник.
– А как я иначе с вас свои кровные вытрясу... Не захочешь, согласишься.
– Вот и ладушки, – повеселел начальник штаба. – А для начала мы вот с командиром наскребли немного.
Он достал из ящика стола конверт и протянул Ивану. В конверте лежали деньги. Иван прикинул: здесь зарплата месяца за два. Вот уж, что называется, кстати. Подарок жене!
– Подарок жене! – словно его мысли услышал, сказал подполковник. – Чтобы дома все без эксцессов было. Чтобы жена не возражала.
– Где расписаться?
– Пока, капитан, негде расписываться. Это командир сам где-то раздобыл, для тебя специально. И я чуток добавил. Для пользы дела. А как выплата будет, тогда и распишешься.
Иван пожал плечами. Такого в его практике еще не было. Значит, очень он понадобился. Не какой-то другой офицер спецназа, а именно он. Да оно и понятно. Во всей бригаде, пожалуй, он один македонским языком владеет.
Македония... Ситуация становилась более конкретной.
