Read the book: «Остров Вальгалла», page 4

Глава 3

1

Утро после двухнедельной изнуряющей жары выдалось, как казалось, прохладное, хотя столбик термометра за окном показывал двадцать два градуса – вполне комфортная погода для любого вида деятельности.

Первое, что предстояло сделать, это спрятать подальше пистолет наемного убийцы. Чтобы оружие не досталось случайно нашедшим его мальчишкам, Ратилов закопал упакованный в целлофановый пакет пистолет на пустыре под одним кустом, а отдельно, отойдя на двадцать метров в сторону, закопал извлеченный из оружия затвор и патроны. Не имея под рукой лопаты, обходился большим столовым ножом. И едва успел выполнить работу и прикрыть ямку дерном, как на пустырь пожаловали жильцы, выгуливающие собак. Видимо, это было обычное для них место прогулок. Конечно, собаки могут выкопать оружие, уловив своим чутким носом, что здесь кто-то недавно что-то закапывал. Но теперь менять место тайника было поздно, и следовало вернуться сюда вечером, попозже, когда жильцов с собаками уже не будет.

До школы старший лейтенант добирался опять на трамвае, хотя, имея запас времени, мог бы и пройтись пешком. Но в последний момент решил приехать раньше, чтобы посмотреть на хозяина машины с запомнившимся номером. Впрочем, та машина, что заезжала во двор дома, могла и не принадлежать Вальцеферову. Он мог быть тем вторым человеком, что устроился на переднем пассажирском сиденье и разговаривал с наемным убийцей, полуобернувшись к нему. Момент этого разговора Станислав видел издали через лобовое стекло, когда только еще вошел во двор. Значит, следовало проконтролировать две машины. Их номера Ратилов запомнил сразу, как только впервые вошел во двор «Вальгаллы». Но скорее всего именно пассажир из того внедорожника и был подполковником Вальцеферовым, потому что второй, тот, что сидел за рулем, как сам вспоминал на собеседовании, служил старшим прапорщиком в спецназе ВДВ. Спецназ ВДВ появился не так давно, и, если человек служил там старшим прапорщиком, когда бы он успел дослужиться до подполковника милиции? Не совпадает по времени. Значит, ориентироваться следует на пассажира.

Уже в трамвае, на сей раз переполненном, поскольку люди на работу ехали, Ратилов увидел, что слегка опоздал со своим желанием. Один из внедорожников – не тот, что был минувшим вечером во дворе, а второй – обогнал трамвай. На сей раз Станислав сумел и номер сразу рассмотреть. Та самая машина, что привезла во двор наемного убийцу.

Во дворе школы «Вальгалла» уже собралось около десятка курсантов. Все были курящими, и Ратилов, первоначально встав в облако дыма, поздоровался и сразу отошел в сторону. Он хорошо знал, как сказывается сигаретный дым на дыхании, потому и сам не курил, и солдат своего взвода от курения отучал, хотя большинство из тех, кто призывался, до службы были курящими.

В принципе сближаться с кем-то и искать себе среди курсантов помощников Станислав не собирался, хотя по жизни был человеком незамкнутым и общих разговоров, неизбежных в любой компании, не чурался. Просто в данной конкретной ситуации его больше интересовал преподавательский состав и общие цели школы, чем ее выпускники. Но общие разговоры слушал.

Во дворе пока стояла только одна машина из вчерашних четырех – та самая, что обогнала трамвай. Но вскоре приехал президент «Вальгаллы» Максимыч, махнув рукой, поприветствовал курсантов и прошел мимо торопливой деловой походкой. Выглядел президент озабоченно, но вполне вероятным было предположить, что это его обычная манера себя держать, а вчерашнее свободное обращение к курсантам перед «вводной лекцией» было скорее исключением из правил.

– Не в духе начальство… – сказал один из курсантов, потирая забинтованную кисть руки, потом сломанный нос.

– Не в духе, – согласился другой.

Следом за Максимычем, с интервалом в полторы минуты, приехал и майор Базука. Этот был настроен более благожелательно, даже остановился около группы курсантов и поморщил свой нос-картофелину.

– Дружеского совета, парни, послушайтесь. Бросайте курить. Посмотрите на курсанта Ратилова. – Он кивнул в сторону старшего лейтенанта. – Сдается мне, вы ему конкуренцию составить не сможете. Некурящие всегда бывают впереди. Я это уже видел…

Майор улыбнулся, теперь кивнул самому себе и пошел дальше.

– Этот в духе, – заметил первый курсант. – А ты что, никогда не курил? – Вопрос был адресован Станиславу.

– Даже не пробовал. И не буду пробовать.

– А я не представляю, как без сигареты жить, – со вздохом признался курсант. – Интересно, марш-бросок – это больше, чем полчаса?

– Больше. Может быть, больше часа.

– Придется на бегу курить. Я так долго без сигареты не выдержу.

Старший лейтенант бросил пробный камень.

– Когда начнут нас по полной программе гонять, быстро сориентируешься. Кто у нас «физику» вести будет? Тут, говорят, зверь такой есть, подполковник Вальцеферов. Он начальник боевой и физической подготовки областного ОМОНа. Будет нас гонять. Тогда вот и поймешь, во что тебе каждая сигарета обходится.

– А мне все одно – что Вальцефер, что Люцифер… Я на духе всегда выезжаю. Дух мне от папашки крепкий достался. И сломать меня нельзя. Убить – можно, сломать – ни у кого не получится.

– Дух, как воздушный шарик, – заметил третий курсант. – Бывает, быстро спускается.

– Это значит, дух слабый, если спускается, – не согласился первый и опять привычно потер сломанный нос.

Третий курсант тоже не курил, как и Ратилов, и вообще он по возрасту был здесь старшим и самым, пожалуй, молчаливым. Но отличался от других умными глазами, хотя взгляд имел жесткий. Станислав подумал, что к этому третьему стоило бы, пожалуй, внимательнее присмотреться. Он, кажется, чего-то стоит, да и попал сюда, возможно, неспроста.

– Вон и Люцифер едет, – сказал первый курсант и кивнул в сторону ворот, в которые медленно и солидно въезжал внедорожник. И показал при этом, что, в отличие от Ратилова, знает, кто такой подполковник Вальцеферов.

«Тойота Лендкрузер», величественно качнувшись при переезде через бордюр, встала рядом с двумя другими такими же машинами-близнецами за будкой охранника, и из нее вышел человек в сине-сером милицейском камуфляже, крепкоплечий, ростом повыше Ратилова и, видимо, очень сильный физически, как все члены приемной комиссии. Глаза смотрели насмешливо и властно, и по внешнему виду трудно было предположить, что у этого человека возникли какие-то проблемы. Умел, кажется, владеть собой.

– Народ, как я понимаю, для получения экзекуции собрался? – спросил подполковник скорее самого себя и взглядом окинул всех, кто уже пришел. – Нет, еще четвертой части на месте нет, долго задницу намыливают… Как все соберутся, я приступлю. Берегитесь! Спортивная форма у всех, надеюсь, есть, предупреждали еще вчера…

– По расписанию у нас сначала два часа занятий в классе, – заметил кто-то.

Вальцеферова это не смутило.

– Не беда, мы люди негордые. Я могу и через два часа приступить. Хотя жалко вот, погода сегодня подвела. Вчера планировали, опираясь на вчерашнее состояние, учить вас плавать, выбрасывая из лодки. Так лучше учатся… Да тут вдруг жара спала. Кто понимает толк, тот согласится, что лучше в зной проверять, кто первый бросит занятия. Будешь знать, на кого потом придется рассчитывать. Гарантирую, уже сегодня несколько человек отсеются. Слова не скажут, а завтра у них что-то заболит. А кое-кто сегодня до финиша не добежит…

Между тем Ратилов отметил, что Вальцеферов выглядит, несмотря на некоторую рисованную грубоватость, вполне обычно и даже кажется приятным человеком с определенным даром обаяния. Но в принципе ни у одного самого жестокого убийцы на лбу не написано, что он убийца…

* * *

Похоже было, что несколько человек минувшим вечером все же скучковались и, вероятно, выпили, со всеми вытекающими последствиями. А в такую жару, какая была вчера, пить никому не рекомендуется – быстро теряешь над собой контроль. Но курсантов это, кажется, не смутило. Такой вывод старший лейтенант Ратилов сделал на основе простых наблюдений. Днем, перед «вводной лекцией», да и после того, как курсанты расстались, все выглядели здоровыми и готовыми к подвигам, которые намеревались совершить, чтобы заработать миллион. Утром же здоровья у многих поубавилось. Еще можно было насчитать две перевязанные руки и три синяка. У одного имелась ссадина на скуле, у другого была разбита и скреплена пластырем губа. У трезвых людей таких травм, как правило, бывает меньше. Многие шептались, и это тоже указывало на то, что парни вспоминали какие-то приключения. И сразу пришла мысль, что называется, почти арифметическая. Если этих крепких физически парней еще и драться научить, они могут доставить много неприятностей тем, кто ведет себя спокойно.

Станислав не стал дожидаться, когда соберутся все, чтобы сосчитать синяки и травмы, и, хотя до начала занятий оставалось еще пятнадцать минут, пошел в здание школы, надеясь «случайно» встретиться с подполковником Вальцеферовым, и исходя из его поведения сделать хоть какие-нибудь выводы.

Поднявшись на второй этаж, Стас остановился у доски с объявлениями и расписанием, которое он уже минувшим днем прочитал и запомнил. Но сейчас делал вид, что изучает. Согласно расписанию, первые два часа занятий отводились теоретической подготовке. Лекция значилась как «Психологические основы рукопашного боя». Кто будет вести занятия, в расписании не указывалось. Впрочем, и руководители других занятий также указаны не были. Но подполковник Вальцеферов обещал, что будет проводить занятия по физической подготовке, которые в расписании значились второй парой часов. Но знакомиться в школе «Вальгалла» необходимо было не только с Вальцеферовым, ибо хотелось знать хотя бы приблизительный численный состав преподавателей, чтобы иметь возможность провести оценку финансирования. Эту задачу ставил Макиавелли как одну из главных, хотя самому Ратилову она главной не казалась.

Старший лейтенант не зря стоял около доски с расписанием: открылась дверь преподавательской комнаты, и из нее вышли Максимыч с Вальцеферовым. Максимыч был озабочен, Вальцеферов же то ли в самом деле не знал забот, то ли умело держал себя в руках. Во всяком случае, вид у него по-прежнему был слегка беспечным и насмешливым. Возможно, они и обсуждали ситуацию, сложившуюся после вчерашнего провала наемного убийцы, и думали, чем этот провал может грозить школе; тем не менее к какому-то определенному решению, вероятно, не пришли. Да и трудно было это сделать, не имея на руках конкретных фактов. Не могли они знать, о чем разговаривали наемный убийца и его неуступчивая жертва. Как считал Ратилов, можно было только гадать и предполагать, что произошло в квартире, а на этой основе выстраивать версию было невозможно. И потому вопросы оставались неразрешенными.

Максимыч с подполковником ОМОНа остановились у двери кабинета неподалеку от Станислава, и тот успел коротко глянуть на них перед тем, как руководители школы скрылись за дверью. И при этом поймал довольный и полный любопытства взгляд подполковника Вальцеферова. Именно полный любопытства, но никак не настороженный. Это было непонятно.

Дверь закрылась, а Ратилов снова стал читать расписание. Слегка удивляла плотность работы в «Вальгалле»: с девяти утра до десяти вечера с часовым перерывом на обед. Ужин, видимо, вообще не предусматривался. Теоретические занятия чередовались с практическими…

* * *

Занятия проходили в классе на первом этаже, где из двух комнат сделали одну большую и выставили в три ряда столы. Следы внутренней снесенной перегородки были еще видны на стенах и показывали, что здесь делали основательную реконструкцию, вкладывали средства, рассчитывая, что «Вальгалла» будет жить долго и будет приносить, видимо, доход. Но вот какой – было непонятно. Те мизерные средства, что давала оплата обучения курсантами, никак не покрывали расходов. А еще и приз в миллион рублей на втором курсе! Из каких средств формируется бюджет школы? Этот вопрос тоже следовало выяснять в деталях.

Как обычно бывает на первых занятиях, курсанты еще не сосредоточились, еще не вошли в ритм, и потому им было трудно сразу включиться в учебный процесс. Майор Базука, который вел занятия, к такому восприятию оказался готов, поэтому начал с общих фраз и, как минувшим днем, старался завладеть вниманием курсантов испытанными методами. Рассказал несколько анекдотических случаев, которые сняли первичное напряжение, а дальше уже мог свободно приковывать внимание собравшихся к своей речи. И делал он это, как на себе испытал старший лейтенант Ратилов, мастерски.

И только после этого майор перешел к основной части своей лекции, которую читал со знанием дела. Станислав не слышал, чтобы по такой методике обучали милиционеров. Вероятно, это просто опасно для общества, если учесть, из кого составлен современный милицейский контингент – в милицию набирают кого попало. Может быть, обучали омоновцев, которые много внимания уделяют рукопашному бою, но и такие слухи до старшего лейтенанта не доходили. Даже в спецназе ГРУ, в линейных частях, обучение шло без психологической подготовки. И только отдельные элитные офицерские подразделения обучались по аналогичной, но, естественно, собственной методике. Впрочем, и методика была в чем-то схожа. По крайней мере, для себя Станислав нового ничего не услышал. Он, естественно, включил устроенный в рукаве диктофон, хотя хотелось его выключить, когда Базука начал сводить лекцию к определенной линии. Но выключать было нельзя, потому что запись лекций официально считалась отчетом старшего лейтенанта о проделанной работе. Естественно, нельзя было и предупредить майора о том, что ведется скрытая запись, потому что о запрете на запись лекций разговор шел особый еще до начала «вводной». Предупредить – значит раскрыть себя. Ну и, конечно уж, выступать в роли провокатора Станислав не собирался. Более того, пока со всем, что слышал, он был согласен и сам мог дать дельные советы в унисон сказанному.

– Главное, что следует знать раньше того, как вы по необходимости вступите в реальную схватку, – преамбула майора Базуки звучала внушительно, с уважением к себе и к своим знаниям, – я объясню вам на простом примере. Сразу прошу обратить внимание, что говорю я на отвлеченную тему, но ваши действия в любом случае должны быть адаптированы под общие принципы. Итак… Большой и сильный, в дополнение к этому не слишком умный и наглый человек терроризирует и унижает других; уверен в собственной силе и не способен справиться со своими дурными страстями. Если кто-то смеет ему возразить, сразу следует удар. Вы все с подобными случаями наверняка сталкивались в жизни; особенно часто подобное происходило в детстве, когда человек – по крайней мере многие из людей – испытывает в соответствии с возрастом потребность в самоутверждении. Но мы не будем решать детские вопросы, поскольку из данного возраста вы все давно вышли. И потому я ставлю вопрос: когда этот сильный и грубый человек становится уязвимым? Ответ на этот вопрос ясен без дополнительных подсказок. В момент, когда он не ожидает атаки, то есть раскрыт и физически, и, главное, психологически. И при любой ситуации, варьируемой в той или иной интерпретации, ваша первая задача – раскрыть противника. А легче всего это сделать, показав, что вы боитесь. По большому счету демонстрация страха есть не что иное, как действия из засады. А действия из засады тогда эффективны, когда они неожиданны. Вот здесь сидит бывший контрактник спецназа ГРУ. Он может популярно объяснить непонятливым, что такое засада, спецназ ГРУ как раз тем и славится. И вы должны уметь устраивать противнику засады. В соответствии с обстоятельствами вы должны быть неожиданны, непредсказуемы и, заостряю на этом вопросе ваше внимание, безжалостны. Красивые игры в благородство часто оборачиваются значительными потерями. Пощечина хороша к месту; скажем, на светском приеме она была бы уместна. Но в рукопашном бою никакая пощечина, даже самая увесистая, не может быть серьезным выпадом. После пощечины тебя уложат и изуродуют. И потому бить нужно предельно жестко, не надеясь на то, что противник повержен, и добивать его, пока не потеряет сознания. И при этом ни на секунду не останавливаться. Не давать передышки ни себе, ни тому, кому наносите удары, чтобы он не сумел сориентироваться, вывернуться и повернуть исход схватки в свою сторону. Безостановочность атаки – это очень важный момент поединка.

Позже вас будут учить ударам по нервным окончаниям и болевым точкам. Есть целый ряд ударов, которые способны обездвижить человека. Но возможность нанести такой удар предоставляется далеко не всегда, а умение создавать для себя удобные ситуации – это целая наука, которая с наскока не постигается. И потому для вас важно понять, что безостановочность атаки может всегда выручить. Бить и добивать…

Ратилов слушал внешне внимательно, хотя ему хотелось зевать. Единственное, что заинтересовало его в лекции майора Базуки, это умение изображать психа. Перед психом пасуют самые сильные, и даже многочисленные компании стараются с такими не связываться. Псих – это существо особое, которого боятся все. Если изображать психа, оставляя при этом голову холодной, можно достичь значительного успеха. И если все, о чем прежде говорил майор, было хорошо знакомо Ратилову, то этот факт его весьма заинтересовал.

В завершение первого часа лекции майор осмотрел аудиторию и усмехнулся.

– Я вот вижу перед собой некоторые ваши физиономии и не могу при всем желании не заметить, что кое-кто уже вчера поторопился. Не умея ничего, не имея навыков, он посчитал себя бойцом. Я знаю, что такое бывает, но все же лучше не спешить.

– А пусть не лезут… – сказал курсант с перевязанной рукой, с которым Станислав разговаривал до начала занятий. – Понаехало «черных», в городе пройти негде…

Это уже был какой-то намек на то, что курсанты хорошо восприняли вчерашнюю «вводную лекцию». И после такого восприятия действительно поторопились себя испытать.

– Вот и поговорим об этом после перерыва, – пообещал Базука.

2

В перерыве между лекциями курсанты толпой вывалили из здания на перекур и окружили уличную «пепельницу» – поставленный чашей колесный диск от грузовика. В помещении школы курить запрещалось, и на двери туалета была даже вывешена надпись об этом. Ратилов, как и раньше, встал чуть в стороне от общей группы, чтобы не быть даже пассивным курильщиком. Рядом с ним оказался тот курсант с умными глазами, что был старшим по возрасту в группе. Смотрел он чуть насмешливо, но без агрессивности.

– А что спецназу ГРУ здесь понадобилось? Или вас в армии не учили быть настоящими мужчинами? Понадобилась подпитка?

– Миллион понадобился, – спокойно, почти хмуро сказал Станислав.

– Никак машину хорошую купить мечтаешь?

– У меня есть приличный автомобиль.

– Понятно. Автомобиль имеется, а вот квартиры нет?

– С квартирой дело обстоит хуже, но ее на эти деньги не купишь.

– Тогда что, если не секрет? Хочешь свой бизнес открыть?

– И бизнес меня не интересует. Не для меня это. Дочь у меня болеет. В глаза ей смотреть не могу. Деньги на лечение нужны.

– Да, это цель, – серьезно сказал курсант. – Тебя как зовут, спецназовец?

– Станислав. Стас попросту…

– А я Вадим. – Курсант протянул руку для пожатия.

Рука у него оказалась сухая и твердая. И рукопожатие было крепким. Так руку жмут обычно люди прямые и честные.

– А тебе миллион, как я понимаю, на машину нужен? – в свою очередь спросил Станислав. Его прозорливость имела объяснение. Если человек начал разговор о машине, значит, его этот вопрос волнует.

– Угадал. Моя старушка на ходу развалиться готова. Вчера утром вот глушитель потерял. Отвалился, а позади меня КамАЗ ехал. И прямо по моей трубе. Как здесь без миллиона обойтись!..

– Желающих много. Конкуренция большая.

– Я подготовленный. А они почти все курящие, не потянут.

– Спортсмен?

Курсант с достоинством кивнул.

– Мастер спорта международного класса по боевому самбо.

– Впечатляет.

– Правда, уже два года, как тренироваться бросил. Попробовал себя в смешанных единоборствах, но у меня ударной техники не хватает. Руки для ударов слишком тяжелы. Бросил. Но форму для себя поддерживаю. Чтобы не раскисать…

– Это хорошо, – согласился старший лейтенант и посмотрел на часы. – Пора…

– Еще семь минут, – не согласился стоящий сбоку курсант с перевязанной рукой. – Меня Александром зовут. Я еще сигарету осилить успею.

И он поочередно пожал руки Ратилову и Вадиму. При этом для пожатия протягивал как раз забинтованную руку, которую оба пожимали с осторожностью. И только после этого вытащил сигарету и закурил.

– Что с рукой?

– Палец выбил большой. Я всегда, как кому-то от души врежу, его выбиваю.

– Бьешь, значит, неправильно, – сделал вывод старший лейтенант.

– Зато от чистого сердца, – оправдал себя Александр. – Чтобы без обиды было: чем смог, тем и помог…

– Большая необходимость была? – словно бы между делом поинтересовался Вадим.

– Меня не спрашивали, – усмехнулся Александр. – «Наехали», я ответил, и весь разговор. Майор вчера еще сказал, что скоро мы дома себя чувствовать будем как в гостях…

– Он так говорил? – спросил Ратилов.

– Ну, другими словами. Не в том дело. «Черные» привыкли, что им не отвечают. А их на место надо ставить. Тогда уберутся к себе. А то еще пистолетами размахивают…

– Пистолетами? – переспросил Вадим.

– Пистолетом. Он, правда, и достать не успел. Только руку на рукоятку положил – я его сразу «отключил». Я когда-то два года в литейном цехе работал, кувалдой летник с отливок сбивал. Вот и натренировался. Удар у меня тяжеленный.

– А пистолет куда дел? – Ратилов вспомнил о подобном своем вчерашнем приключении, но с выводами пока спешить не хотел.

– Сказал бы раньше, что тебе нужно… А мне лишняя головная боль ни к чему. Статья за такое дело корячится. Я обойму вытащил, подальше забросил, и хватит. Да толку-то… У них почти у каждого оружие. Пистолета нет – они за нож хватаются…

Группа дружно двинулась к двери. Александра позвали, и он отошел в сторону. Разговор прервался. Ратилов с Вадимом переглянулись и оба одновременно покачали головами.

У Станислава возникла мысль, что нечто схожее, видимо, в этих происшествиях было. Возможно, и с другими, носящими следы схваток, были неприятности того же характера. И возникал вопрос: что это может означать? Если у всех разборки были с кавказцами или со среднеазиатами, то, вероятно, можно рассматривать ситуацию так: курсантов натравливают на иноплеменников, а иноплеменников – на курсантов. А какой в этом смысл? Что-то не сходилось в предположениях. Следовало подождать, чтобы собрать дополнительные факты…

* * *

Не успели курсанты рассесться, как в дверь заглянул подполковник Вальцеферов. Майор Базука подошел к двери, чтобы пошептаться о чем-то с подполковником, после этого нашел глазами Станислава, кивнул и сказал:

– Спецназ ГРУ – на выход. Загляни в кабинет к подполковнику Вальцеферову. Тебя там ждут. И постарайся не задерживаться. Мне не нравится, когда мои лекции прогуливают.

Станислав пожал плечами и двинулся к двери.

– А кабинет где? – спросил уже перед выходом.

– Второй этаж, слева от доски объявлений. Ну, где расписание висит…

Ратилов вообще-то видел, как подполковник Вальцеферов открывал этот кабинет своим ключом, но справедливо рассудил, что ни к чему демонстрировать свою наблюдательность, и вообще излишнее внимание обычно проявляет человек, в чем-то заинтересованный. Таковым показаться старший лейтенант не желал и предпочел спросить. Он вышел и неторопливо двинулся в сторону лестницы. Сам Вальцеферов уже ушел. Торопился, видимо.

Около двери Станислав прокашлялся, затем постучал.

– Войдите, – откликнулся из-за двери подполковник Вальцеферов.

Ратилову, привыкшему к армейским офицерским отношениям, трудно было держать себя с некоторой гражданской расхлябанностью, и тем не менее он чуть развязно спросил:

– Звали?

– Вызывал, – поправил Вальцеферов, внимательно, но чуть насмешливо вглядываясь в спокойного и невозмутимого курсанта. – Присаживайся. Сейчас приедут из уголовного розыска с тобой побеседовать. Не ждешь, скажешь, такой беседы?

– Меня уже трижды в разные милицейские службы приглашали. Предлагают работать, – увел старший лейтенант тему в сторону.

– А зря. Неплохая работа. Посмотрим, может, и я в ОМОН позову…

– Не пойду, – категорично сказал Станислав.

– Чем тебе ОМОН не нравится?

– Я свое отслужил. Погоны надоели, субординация надоела. Если уж служить дальше, я бы только в спецназе ГРУ остался. Но и там надоело. Хочу с семьей больше бывать.

– Семью на службе завел?

– Во время службы. Контрактникам это разрешается и даже приветствуется. Хотя жилья для офицеров не хватает. Но официально обещают. Лет тридцать прослужишь, может быть, и получишь.

– Старые проблемы. У нас они, правда, лучше решаются. Потом, может быть, и поговорим.

– Едва ли, – упрямо возразил старший лейтенант.

– Ну и ладно. Сейчас разговор не о том.

За окном послышался шум двигателя машины. «Тойоты Лендкрузер», несмотря на свои солидные габариты и сильные двигатели, работают бесшумно. Значит, приехала другая машина. Вальцеферов, не поднимаясь из кресла, определил по звуку, что это за авто.

– Менты по твою душу. Что ты там натворил вчера вечером?

– Я разве что-то натворил? – со спокойным удивлением спросил Станислав, сам, однако, не чувствуя при этом спокойствия.

Быть до конца уверенным, что кто-то со стороны не заметил происходящего на балконе, он не мог. Впрочем, волноваться особенно тоже не стоило. Если бы кто-то видел и сообщил в милицию, его не стали бы так вот предупреждать. Просто зашли бы с группой захвата в класс, где идут занятия, и задержали бы. Да и кто мог знать, что он, проживающий в той квартире, в настоящий момент находится на занятиях в школе «Вальгалла»? Если все это продумать, то становится очевидным, что приехал кто-то по наводке подполковника Вальцеферова. Только вот что это за наводка? Вальцеферов сдал Ратилова или «прокачивает» с помощью своих друзей в милицейской форме. А антураж в виде машины организовать не сложно. Скорее всего ситуация выглядит именно так. Шестьдесят процентов за то, что Вальцеферов для чего-то организовывает «прокачку», а сорок процентов все же следует оставить на возможное желание подполковника таким простым способом избавиться от своего курсанта. Но опять же в этом случае никто не стал бы предупреждать старшего лейтенанта. Гораздо проще было захватить его неожиданно. Тем более что после вчерашнего вечернего случая менты уже должны догадываться, что имеют дело с опасным человеком.

– Сказать мне ничего не желаешь? Чтобы я попробовал помочь…

– Мне нечего сказать. И какая помощь мне нужна?

В дверь постучал и сразу же, не дожидаясь приглашения, вошел капитан милиции.

– Разрешите, товарищ подполковник?

– Заходи, работай. – Вальцеферов встал, уступая свое место. – Что-то понадобится – стукни в стенку. Я рядом буду.

Еще раз с прежней легкой насмешкой глянул на Ратилова и вышел.

Капитан устроился в кресле напротив и раскрыл перед собой папочку из ободранного кожзаменителя. С громким звуком открыл замок-молнию и вытащил несколько листов, какие-то заполненные неразборчивым почерком бланки.

– Ратилов Станислав, как я понимаю? – спросил он, посмотрев на старшего лейтенанта. Выражение лица при этом сохранял строгое и решительное.

– Он самый…

Они были примерно одного возраста и смотрели друг на друга оценивающе. Но у капитана в глазах было еще и любопытство. А Станиславу было интересно, знает ли капитан о том, что в действительности произошло минувшим вечером, или он в самом деле карта, которую разыгрывают втемную.

– Вы в настоящее время проживаете без регистрации по адресу…

Он назвал адрес. Ратилов кивнул:

– Именно там.

– Я пока не буду выписывать постановление об административной ответственности за проживание без регистрации… – начал капитан с предупреждения, словно собирался торговаться.

– Не можете, – возразил старший лейтенант, пресекая попытку торговли.

– То есть? – недовольно проговорил милиционер.

– Я просто в гостях в вашем городе. А проживаю в другом. Гостить никому не запрещено. И для этого регистрироваться не нужно. Квартира, которую вы назвали, принадлежит моему другу детства. Он разрешил мне пожить там, пока сам отдыхает. За квартиру я не плачу, следовательно, и хозяина за неуплату налогов оштрафовать тоже не можете.

– Серьезный вы человек. Даже с законами знакомы.

– Стараемся. Вы хотели спросить меня о чем-то? У нас занятия идут, и преподаватель попросил долго не задерживаться.

– Кто у вас преподаватель?

– Майор Базука.

– Серьезный человек. Но даже майор Базука понимает, что такое служба и исполнение служебных обязанностей. Итак…

– Итак…

Ратилов начал говорить уже и сам с некоторым вызовом. Он просчитал ситуацию и нашел ее для себя довольно безопасной. С соседями он ни разу не общался. Если и видели его около подъезда две-три старушки, то они даже имени его не знают и уж никак не могут помочь милиционерам найти его в «Вальгалле». Значит, это все только проверка, проводимая через капитана Вальцеферова. И не стал бы рисковать подполковник, сдавая Станислава ментам, потому что не знает, что сказал наемный убийца Ратилову перед смертью, назвал ли того, кто его послал.

– Итак… – еще раз проговорил капитан. – Вас я знаю, а меня зовут капитан Алферов, я инспектор уголовного розыска. Представились, значит, а теперь перейдем к делу. Вы в курсе того, что случилось нынешней ночью под вашим балконом?

– Ночью, признаться, я спал. Посторонних подозрительных звуков не слышал. По крайней мере, могу с уверенностью сказать, что гранаты там не взрывались, и, кажется, даже не стреляли. А что там произошло такого, что меня ради этого с занятий вытащили?

– Ночью прямо под вашим балконом был обнаружен труп мужчины, по национальности азербайджанца, работающего в Челубеевске уже два с половиной года…

– Он прямо под моим балконом работал?

– Нет, – спокойно ответил капитан. – Он работал в пневматическом тире в городском парке. Но это не его бизнес. Он там только наемная рабочая сила.

– И его застрелили прямо в тире из пневматической винтовки, а потом принесли труп под мой балкон? – Старший лейтенант продолжал, что называется, ваньку валять. – Уложили, надеюсь, аккуратно? И, главное, крышку гроба хорошо заколотили?

– Там не было гроба, там было тело.

Милиционер чувствовал, что не владеет ситуацией, но изменить положение не мог. И потому отвечал сухо и сдержанно, надеясь найти вариант, при котором он сможет выглядеть более достойно.