Где-то в конце семидесятых годов прошлого века, в Череповце, в крупном промышленном городе Вологодской области. Весна уже успела обнажить загаженные за зиму газоны, а коммунальщики по традиции не спешили их убирать, дожидаясь череды ленинских субботников, приуроченных ко дню рождения самого человечного вождя всех времён и народов.

Группа добровольных народных дружинников из вспомогательной службы одного из заводов города железного гостеприимства с красными повязками на рукавах пальто и курток бодренько вышагивали субботним днём плавно переходящим в вечер по улице Краснодонцев, вокруг всё было спокойненько.

Наверное, все потенциальные нарушители общественного порядка, мелкие хулиганы и алкоголики с испугу попрятались «от греха подальше», от бравых дружинников во главе с рьяным секретарём партийной организации, успевшим рассказать двум молодым инженерам, будущим работникам вычислительного центра о своих многочисленных туристических вояжах в страны народной демократии.

Увлечённо и с подробностями поведал мелкий функционер о том как «культурно» он проводил время, попивая чешское пиво или венгерское вино, и сколько и каких импортных вещей привёз в родные пенаты.

Неожиданно партиец прервал свой монолог, обратив внимание на группу молодых женщин с сумками и сетками, наполненными скудным ассортиментом товаров и продуктов, на противоположной стороне улицы. Одна из них что-то выкрикивала, обращаясь в сторону дружинников, а затем направилась к ним, по диагонали пересекая дорогу, благо автомобилей на дороге в выходные дни было немного.

– А я кричу, кричу тебе и руками машу, а ты ноль внимания, – обратилась молодая дама к одному из доблестных защитников правопорядка, не доходя метров десяти. – Ты чего Арсений, не узнаёшь? Мы вместе учились в группе на первом курсе в политехе, а потом мне пришлось уйти в «академку» и доучиваться заочно. Я Таня, с рабфака, – добавила бывшая студентка, и как оказалось, уже мать двоих близнецов и замужем, живёт в Волховстрое.

– Привет! Рад тебя видеть. Извини, что сразу не узнал, очки в общаге забыл, – оправдался бывший студент перед приятной, немного полноватой светловолосой женщиной с зелёными глазами, медленно вспоминая образ стройной девушки, которая на втором курсе как-то внезапно исчезла из поля зрения.

– А как ты оказался в этом городе, чем занимаешься? Семьёй обзавёлся? – защебетала Татьяна, по-женски оценивая бывшего однокурсника.

Главный и рядовой дружинники прошли на несколько метров вперёд по тротуару и остановились в ожидании. Некоторое недовольство читалось на лице партийца, вынужденного прервать свой монолог о путешествиях в соцстраны.

– У меня всё нормально, попал на завод по распределению, недавно назначили старшим инженером-экономистом, живу в общежитии, женат, в феврале родился сын. Супруга оканчивает четвёртый курс нашего факультета. А что ты в нашем городе делаешь? – продолжил молодой специалист, не зная как ему быть, до конца дежурства оставалось более двух часов, а в кармане жалкая пятёрка из наличности – особо не разгонишься.

Это в зарубежных фильмах мужчина красиво приглашает, случайно встретив знакомую женщину в кафе или бар, где они могут продолжить приятную беседу в воспоминаниях за чашкой настоящего кофе и бокалом приличного вина.

В суровой действительности промышленного советского города, а скорее большого рабочего посёлка вариантов практически вообще не просматривалось, ну, если только зайти в ближайшую кулинарию, скорее забегаловку с высокими круглыми столами без стульев, чтобы граждане долго не задерживались. Там можно было выпить стакан кофе с молоком и отведать выпечки.

– А мы здесь на экскурсии по линии профсоюзов, за покупками приехали на автобусе, вот кое-что удалось детям купить и немного продуктами разжиться. У нас снабжение в городе хуже вашего, несмотря на близость к Ленинграду. Да уже через час выезжаем обратно, – ответила молодая мать двоих детей, похорошевшая от встречи с однокурсником из студенческого прошлого.

– Девушка, вы нас извините, но вашему приятелю пора идти. Он на дежурстве и при исполнении общественной обязанности, – прервал парторг диалог бывших студентов, испытывающих когда-то давно, в прошлой жизни небольшие симпатии друг к другу, а теперь только крохотную ностальгию по относительно свободной от обязательств юности.

– Ну, вот, не повезло, а то хотел тебя в кафе пригласить и выпить по чашечке кофе – соврал молодой папаша, мысленно радуясь, что легко отделался от немного назойливой располневшей дамы с сумками и авоськами из бывшей студенческой жизни.

А потом стало стыдно за свои мысли и нынешнее положение полукрепостного инженерно-технического работника, когда сам себе не принадлежишь и от всего и всех зависишь, в том числе от болтливого мелкого партийного функционера. Особенно, когда за душой, кроме койко-места в общаге и неясной перспективы получения когда-нибудь в отдалённом будущем квартиры, ничего нет.

Даже возникшее желание послать партийца куда-нибудь подальше, пришлось с улыбкой подавить. Без членства в партии, пусть и формального в советской стране ИТРу вообще не пробиться.

– Запиши мой телефон и адрес, вдруг в командировке или по какой-то надобности в наших краях окажешься, – продиктовала свои координаты, прощаясь, молоденькая женщина.

Едва успел записать их на клочке бумаги, догоняя своих коллег по правопорядку, «крупный специалист» по дежурствам, субботникам и шефской помощи селу по уборке картошки и сушке зерна, а также любых погрузочно-разгрузочных работ, хотя всего меньше года проработал Арсений на сталепрокатном заводе.

Под неугомонную болтовню партийного секретаря о своих достижениях, дежурство успешно продолжилось. Впереди маячил май месяц, а значит добровольно-принудительное участие в посевной кампании в подшефном совхозе, возможно, и без выходных, но за отгулы.

Всё-таки не пятидесятые годы. Это у них, там, «на загнивающем западе» или развивающемся востоке, в те годы работающий инженер, возможно, был специалистом, уважаемым человеком и свободной личностью.

А в нашей стране к концу семидесятых годов инженеры и научные работники окончательно превратились в бесправных крепостных великой военной империи победившего социализма, а точнее партийной бюрократии.

Была ли альтернатива у людей с высшим инженерным образованием.

Даже две: гегемон-пролетарий или бомж.

ВЕДЬ СЕПЕНЬ СВОБОДЫ ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ НЕ ТОЛЬКО ДЛИНОЙ ПОВОДКА, НО И В ЧЬИХ РУКАХ ОН НАХОДИТСЯ.

Воспитатель

Начало восьмидесятых годов прошлого века, город железного гостеприимства металлургов и химиков, ставший впоследствии для Сергеевича почти родным.

Суббота в рабочей общаге. Делать было нечего. Арсений, старший инженер-экономист вычислительного центра завода резался с приятелем, соседом по комнате в карты, то в «Подкидного дурака», то в «Буру».

Тишину, прерываемую репликами игроков, внезапно нарушил стук в дверь.

Володя, высококвалифицированный рабочий родом из Украины открыл дверь, в которую тут же ввалился чеховский персонаж из позапрошлого века, на вид лет тридцати в очках и мешковатом костюме на вырост, с поплавком на лацкане пиджака.

Персонаж поздоровался и представился: – Я ваш новый воспитатель по общежитию, Константин Константинович, окончил Энский университет, исторический факультет, сегодня первый день на работе. В азартные игры играть запрещается, поэтому ваши карты забираю.

– ПРИЕХАЛИ, какой-то там ПОЦ собирается диктовать, как нам жить и это на третьем году проживания в рабочей общаге, – подумал Сеня.

Ответ последовал в стиле анкеты или автобиографии, которых Арсений уже успел заполнить и написать не менее десятка в короткой трудовой деятельности: – ВО-ПЕРВЫХ, перед вами не дети, а взрослые люди. Володя недавно развёлся, работает в калибровочном цехе, волочильщик пятого разряда, занимается общественной работой, художник-оформитель, ему 27 лет. Мне 28 лет, женат, сыну два года, имею два высших образования: окончил Ленинградский политех и Университет марксизма-ленинизма, член КПСС. Начальник бюро, рационализатор, у меня в подчинении более десяти человек…. Пауза.

– По общественной работе: командир ДНД в вычислительном центре и председатель заводского совета молодых специалистов, аспирант заочник. Вынужденно живу в общаге. Кстати мы оба с моим приятелем служили в армии, он сержант, а я лейтенант запаса. ВО-ВТОРЫХ, играли мы не на деньги, а на счёт. Просто убивали время, а это не запрещено, поэтому карты не отдадим, – закончил почти на одном дыхании монолог Сеня.

Воспитатель от убедительного изложения такой жизненной позиции несколько смутился. Оправдываясь, начал лепетать о проблемах: найти достойную работу и жильё после университета, и что ему обещали комнату в общежитии.

Наслаждаясь полученным эффектом и почувствовав себя на секунду в роли Остапа Бендера, Арсений добил новоиспечённого наставника: – А как насчёт службы в армии? Вы в каком полку служили? Какое у вас воинское звание?

Окончательно обескураженный и добитый последними вопросами об армии, школе жизни для настоящего мужчины в советской империи, Константин Константинович начал оправдываться и мямлить об отсутствии военной кафедры в их университете и, извинившись за беспокойство, повернулся бочком и собрался уходить.

– Постарайтесь случайно к кому-нибудь из «Рексов» не попасть в комнату, а то они непредсказуемы и ваш визит могут неправильно расценить, – последовало вдогонку от артистично разошедшегося Сени.

На вопрос окончательно запуганного воспитателя: – Кто такие Рексы?

Обладатель законного койко-места посоветовал ему обратиться к коменданту общежития с нежной фамилией: Колотушкина и вместе с ней составить список комнат не желательных для проверки.

Больше этого горевоспитателя в заводской общаге увидеть Арсению не пришлось, а вскоре он с семьёй перебрался в двухкомнатную квартиру в новом доме….

«Рексами» в промышленном городе железного гостеприимства называли доблестных тружеников управления Центродомнаремонт, бесшабашных парней, любителей выпить, скандалистов и драчунов. Большинство родом из сельской местности, многие из которых имели судимости.

А главное, у них был свой фирменный знак: нарисованный чёрной краской или углем пёс, который частенько украшал стены заводских объектов, где они пахали. Не имея своего, жили в чужом общежитии по договорённости между руководством их организации и сталепрокатного завода….

В начале этого века Арсений случайно заметил в трамвае знакомое лицо. Почти не напрягаясь, вспомнил бравого воспитателя из общаги, Константина Константиновича, постаревшего, слегка похожего на бомжа, в очках-блюдцах и в потёртом мешковатом на вырост костюме с поплавком на лацкане пиджака ещё с тех времён. В общем, типичная жертва времён перестройки и лихих девяностых годов, каким-то образом выжившая, и не от мира сего.

Вспоминая прошлое, Сене стало немного стыдно за тот свой артистический монолог в форме полушуточного представления. Не раздумывая, уже немолодой мужчина, не сломавшийся в бурной социально-экономической жизни общества, решил немного задобрить знакомца из прошлого, тем более вышли они на одной остановке.

– Константин Константинович»? – обратился он к нему.

– Да, а откуда вы меня знаете? – удивился несостоявшийся Макаренко.

– Вы у нас в общежитии на улице Краснодонцев около полугода воспитателем трудились не покладая рук. Вот возьмите и выпейте пива за здоровье бывших «воспитанников», – подав небольшую сумму денег удивлённому инженеру человеческих душ, Арсений быстро обогнал его и отправился по своим мирским делам.

Вечный оппозиционер

В конце семидесятых годов прошлого века СССР был в зените военного и политического величия. Краеугольным камнем сдерживания беспокойного сознания наиболее активной массы народа в рамках системы оставалась идеологическая работа Компартии Советского Союза в производственных, научных и иных коллективах, а также контроль со стороны соответствующих силовых органов и через кадровые службы.

Виктор Станиславович, около тридцати лет, беспартийный, профессиональный программист об этом, конечно же, знал или догадывался, но в силу своего пытливого ума и неугомонного характера, а также потребности в общении на социально-экономические темы не придавал этому серьёзного значения и не задумывался о последствиях.

Многие из нас «послевоенных» с высшим образованием любили поболтать о противоречиях и недостатков нашего развитого социализма в узком кругу и желательно, не в рабочее время, а где-нибудь на кухне или на даче под хорошую выпивку, иногда с достойной закуской.

Наш герой, имеющий много свободного времени после развода с женой, начитался популярной литературы в основном из доступных источников, а может, наслушался западных радиоголосов – решил поделиться своими соображениями с широкими массами.

В отсутствии интернета, свободной прессы и возможности пригласить народ на внеплановый митинг В.С. как-то незаметно умудрялся собирать около десятка слушателей в офисном помещении, где плодотворно и успешно трудился над заданием по основной специальности.

Благо квалификацию он имел высокую и времени свободного предостаточно. Размеры помещения позволяли в короткие периоды отсутствия начальства принимать несколько гостей из служб информационно-вычислительного центра (ИВЦ), иногда заглядывали и посторонние.

Коллектив ИВЦ был молодой, и долгое время малолюдный, а своей предельной численности под двести человек достиг совсем недавно, да и балластом в виде жён и подруг влиятельных начальников обзавёлся только в последние полгода.

Возможно, поэтому Виктор долгое время удачно выпадал из зоны внимания немногочисленной парторганизации ИВЦ и кадровой службы завода, в те времена не только основного профессионального контролёра, но и барометра идеологического климата предприятий и организаций.

Тем более главным кадровиком нашего завода был бывший 2-й секретарь городского комитета партии, Сергей Михайлович.

Со стороны было интересно наблюдать и ждать, чем закончатся ежедневные вещания из-за своего стола как с кафедры, неоперившегося диссидента.

Подсказки со стороны коллег об аккуратности и умеренности в высказываниях наш глашатай во внимание не принял и продолжал наращивать свою «пропаганду». Балласт же в коллективе был не простой.

ВО-ПЕРВЫХ, в ипостаси инженера-постановщика задач и заместителя по идеологии секретаря парторганизации выступала Светлана, она же жена кадровика завода.

ВО-ВТОРЫХ, в роли инженера по технической информации и старейшего члена в нашей парторганизации – Полина, бывшая сослуживица второго секретаря по горкому партии.

Не дождавшись, Сергеевич был направлен в город герой труда Липецк, на месячные курсы повышения квалификации, которые успешно закончил.

В конце лета в хорошем настроении он вернулся на завод, не подозревая о пронесшейся буре над головой Виктора и административно-партийного руководства вычислительного центра.

Проходя в первый рабочий день после курсов мимо группы курящих сотрудников, поздоровался с каждым за руку, странно только один В.С. не ответил на рукопожатие, а только кивнул. Может, обиделся на что-то, но вроде повода для обид не было. Тем более, больше месяца не виделись.

Заглянул в гости и поинтересовался в шутку у своей коллеги и секретаря парторганизации, Елены, не она ли своему сотруднику выдала такое указание: не здороваться за руку.

В ответ услышал интересный рассказ о том, что он не с кем за руку последние две недели не здоровается, а многих подозревает в стукачестве. Что её вызывал секретарь парткома завода, начальника ИВЦ – Александра Ивановича отчитал «на ковре» директор предприятия, а В.С. пригласили в КГБ города.

Все получили продолжительные и подробные разъяснения: – Откуда и как должны правильно расти ноги и прочие конечности», и какие могут быть для каждого последствия.

Первая и единственная мысль, которая пришла в голову Сергеевичу: – Интересно, кто всё-таки добежала первой и грамотно изложила своему мужчине об идеологическом диверсанте, Полина или Светлана.

О своих подозрениях ни с кем делиться не стал, тем более с пострадавшим. КТО ВИНОВАТ? и ЧТО ДЕЛАТЬ? – всё равно никто не знает в России уже более 150 лет.

А вот Виктор Станиславович мог себя проявить неадекватно. Через некоторое время по мягкому и сглаживающему поведению идеологических дам по отношению к нашему герою стало понятно: наперегонки не сговариваясь, бегали обе подруги, а кто первой добежал уж и не важно.

Никто не ожидал такого жёсткого результата, а женщинам нужно было оправдать балластное существование на блатных должностях и в тёплом для них месте. Если бы не они поторопились, то нашёлся другой «патриот», идеологически больной на голову. Много их тогда таких было….

В начале этого века, Сергеевич как-то созвонился с бывшим коллегой по работе, Сергеем Александровичем. Он рассказал, что к нему заходил Виктор Станиславович и вернул давнишний денежный долг.

Вид у него был бомжатский, живёт в сельской местности и настроен воинственно: у них есть списки «новых русских» в нашем городе и скоро до всех доберутся. В общем – опять в оппозиции.

– Хорошо, что мы с тобой не «новые русские», – в ответ пошутил Сергеевич приятелю, не подумав о том, а какие у них теперь критерии оценки.

Большевики, когда грабили и раскулачивали собственный народ, неоднократно уменьшали нижнюю границу доходов и достатка для экспроприации.

В нашей богатейшей стране мира опасно быть богатым или просто состоявшимся человеком в понимании упёртых и последовательных, вечных оппозиционеров: ИДЕЙНЫХ и БОЛЬНЫХ НА ГОЛОВУ.

Может время, и здравый смысл всё расставят по своим местам….

You have finished the free preview. Would you like to read more?