Свой в своей стране

Из «Записки в отношении объекта «Звонарь» от 11.07.202* года

Рассекречено постановлением Комиссии о культурном наследии при Правительстве России 14.11.2045 года.

Место хранения: Центральный Архив Федеральной Службы Безопасности России, основной фонд, инвент. № 238895982448

…несмотря на очевидное наличие биологических следов пребывания объекта и тот факт, что пробы были взяты в период от 12 часов до 45 суток с момента контакта, выделить ДНК и провести секвентирование не представлялось возможным. Выводы экспертов подтверждены государственными НИИ (см. прилож. №5).

Записи с камер наружного наблюдения и с мобильных устройств на пути следования объекта обрабатывались как средствами искусственного интеллекта, так и вручную. Однако соответствия физиогномических данных не выявлено. В каждой отмеченной локации объект обладал уникальными чертами лица. Согласно проведённой экспертизе, наложение сложного грима в период временных интервалов межу фиксациями было невозможно как минимум в 40% см. прилож. №5).

Следует отметить, что подобный феномен наблюдался и при опросе свидетелей. В результате работы с художниками и криминалистами ни один из полученных портретов не показал сходства больше 60%. При этом достоверность описываемых событий со стороны участников не вызывает сомнений. Показания совпадают в 95% деталей, а также полностью соответствуют материалам объективной фиксации.

Другие биометрические показатели, в частности, отпечатки пальцев, оказались доступны в большом количестве. Однако, несмотря на полное и очевидное подтверждение того, что они наносились объектом в одной и той же локации, без разрыва по времени путем видеофиксации (в частности, на железнодорожных вокзалах гг. Казань и Омск) совпадений не было выявлено. Запрос по базам биометрических данных (в том числе коммерческих) совпадений так же не выявили.

Таким образом, первоначальное предположение о психологическом феномене по типу массового психоза после анализа объективных данных подтверждения не нашли.

При этом достаточно правдоподобного и научно обоснованного объяснения всей совокупности фактов по вопросу идентификации личности объекта «Звонарь» после обращения в профильные НИИ получено не было.

Что касается так называемых «чудес», которые демонстрировал объект на пути своего следования, то по каждому эпизоду проводится детальное разбирательство, результаты которого будут представлены в срок…

Фрагмент интервью

Фрагмент интервью доктора психологических и педагогических наук, заслуженного учителя России, профессора Артемьева Игоря Петровича

Ведущий: Игорь Петрович, спасибо, что приняли наше приглашение, очень рады видеть вас в нашей студии.

Артемьев И.П.: ради ваших подкастов я всегда готово найти окошко в своем графике. Вы делаете большое дело, разбираясь в тех вопросах, которые, как я считаю, недостаточно освещаются в рамках стандартных образовательных программ.

В: Для тех, кто к нам только что присоединился, напомню, что тема нашего стрима – это феномен Визитера, или Ходока, как его называют некоторые…

И.П.: Кое-кто даже называет его мессией.

В: А вот кстати! Вы, как один из людей, которые имели возможность лично с ним общаться – как вы считаете, может ли он так называться? Ведь его влияние на нашу культуру и социальную сферу огромно. Это отмечают все специалисты.

И.П.: Нет.

(пауза)

В: То есть, просто нет? Вы не могли бы пояснить свою точку зрения. Почему однозначно не мессия?

И.П.: Одна из причин, почему я с такой охотой сегодня пришел сюда, заключается в том, что мне бы хотелось окончательно развеять миф о его якобы нечеловеческой природе.

В: Миф? Но ведь данные органов, которые недавно стали доступны широкой публике, довольно недвусмысленно говорят…

И.П.: Данные. Это всего лишь данные, понимаете? Про любого из нас при желании можно составить такой комплект данных, выдернув их из контекста, что мы даже собственным детям покажемся монстрами!

В: Но как же некоторые, совершенно очевидно необъяснимые моменты? Например, с его лицом?

И.П.: Важное уточнение: пока не очевидные. Я сторонник научного подхода.

В: Хорошо. Допустим. А позвольте личный вопрос? Скажите, вы верующий человек?

И.П.: Я – агностик. Но с большой симпатией отношусь к традиционному православию. И это, кстати, одна из тех причин, по которой я не желаю принимать заведомо неверные точки зрения людей, излишне подверженных экзальтации.

(пауза)

В: Экзальтации…

И.П.: Да, именно экзальтации.

В: С учётом вчерашнего выступления премьер-министра (смеется) впрочем, мы отвлеклись. Так кем вы его считаете?

И.П.: Тем, кем он и является на самом деле. Человеком, разумеется.

В: И ни разу за всё время общения у вас не возникло сомнений в этом?

И.П.: Ни разу.

В: А расскажите, как вы впервые встретились? Уверен, далеко не все зрители знакомы с этой историей.

(пауза)

И.П.: Что ж, вы правы. Почему бы и не рассказать? Дело было в Питере, на Литейном. Стояла необычная жара и сушь. Я шел к «Чернышевской», когда заметил его. Поначалу думал просто пройти мимо. Он походил на очередного питерского фрика, но потом я все-таки решил остановиться.

В: Извините, что перебиваю. В то время вы учились в Пединституте, верно?

И.П.: Нет. Я учился в ЛЭТИ, на втором курсе. На программиста. Собственно, именно знакомство с ним привело к тому, что я нашел свое истинное призвание.

В: Ясно, спасибо. Вернемся в то питерское лето. Вы шли к метро по своим делам. И тут увидели его. Почему решили остановиться?

И.П.: У него вид был такой… потерянный. И в то же время его сложно было назвать беспомощным: знаете, обычно у людей, попавших в трудную ситуацию, появляется такой заискивающий, просящий взгляд. Прохожие избегают его. Это на уровне подсознания: от такого взгляда веет болью и неприятностями. Тут же было нечто другое. Да, было понятно, что человек растерян и нуждается в помощи. Но в то же время взгляд у него был уверенный. Это сложно объяснить. Как будто он нисколько не сомневался, что эту помощь получит.

Из мемуаров Ивана Волкова

Я специально прописал в завещании, что эти записи будут опубликованы только после моей смерти.

Это сняло сразу несколько проблем. Во-первых, я избавился от стремления приукрасить действительность. Сделать себя если не позитивным персонажем, то хотя бы сильным. А то и представить себя жертвой обстоятельств. Во-вторых, это позволило побороть естественное желание о чём-то умолчать, а ведь такие лакуны способны искажать реальность не хуже прямой лжи. И в-третьих – я не хотел на старости лет загреметь за решётку. Такой вопрос вполне мог встать, несмотря на все мои последующие заслуги.

Да, я консультировался с моим юристом, и он не дал гарантий, что против меня не будут применены нормы, отменяющие срок давности деяний.

Также я хочу сказать, что этот текст написан не мной. Точнее, скажем так, не моей рукой. Я просто диктовал рассказ о событиях, свидетелем которых был. Это был поток сознания, не всегда логически связанный. А один мой хороший друг, владеющий искусством красиво складывать слова на бумаге, сделал из этого настоящую книгу. Я попросил его добавить этот абзац, и он выполнил мою просьбу.

Финальный вариант текста я вычитывал лично, поэтому если вы заметите где-то неловкие корявости – это результат моего непосредственного вмешательства. Но я это делал только там, где нужна была абсолютна точность, пускай и в ущерб красивости.

Спросите, почему я не доверил пересказ истории своей жизни модным нейросетям? Ответ очень простой. По той же причине, почему вы читаете эти строки тогда, когда мой дух уже отправился в иной мир.

Я не доверяю нейросетям.

Итак, начало. Меня всегда забавляло, как многие знаменитые люди, занимаясь написанием мемуаров, раскладывают свою жизнь по полочкам в хронологическом порядке. Натужно выискивают первые детские воспоминания. Причёсывают и дополняют их – как будто они имеют некое особое значение. Может, и имеют – но только для них самих, а вовсе не для многочисленных читателей и прижизненных поклонников знаменитостей.

Так что я начну не со своего младенчества, а с ключевой, поворотной точки моей жизни, после которой она сильно изменилась.

В каком-то смысле это была вершина. Кульминация. Если верить, что мы приходим в этот мир для того, чтобы наша душа усвоила что-то принципиально новое – то это случилось именно в тот момент.

Был жаркий питерский июль. Я никогда не любил жару: все эти запахи, липкие рубашки, не менее липкие рукопожатия… отвратительно. А ещё в тот день я был взбешён тем, что один из моих сотрудников решил меня предать.

Гадёныш десять лет двигался по иерархической лестнице, не без моей помощи. Проявлял сообразительность и покладистость, за что щедро вознаграждался.

В первый год он переехал из съёмной квартиры в собственную. С ипотекой рассчитался за два года. Потом прикупил новое жильё, благоразумно оформив его на родителей. Их перевёз на старую квартиру, а сам перебрался ближе к центру. Купил несколько крутых тачек, на которых по выходным катал подруг, не на своё имя, разумеется. Но на работу благоразумно ездил на стареньком фокусе. Больше того – вовремя пересел на «Ладу», почуяв направление ветра.

Я уже подумывал о том, чтобы начать доверять ему по-настоящему серьёзные вещи. Поговорил с нужными людьми на самом верху, дал необходимые рекомендации.

А он возьми и слей в СК закрытые данные по тендеру на новый газовый терминал. Крупнейший проект, я к нему подбирался десять лет. Скрупулёзно выстраивал нужные связи. Заполнял лакуны в знакомствах. Помогал там, где надо – и просил о помощи, чтобы важные люди чувствовали, что я им обязан. Это всегда безотказно работает.

И вот – звонок от своего человека, сегодня с утра. Поначалу я даже значения этому не придал. Мы связывались регулярно по всякой мелочёвке, просто чтобы держать руку на пульсе.

А тут – кабинет, плотно закрытые окна и папка с показаниями на столе.

Давненько я не испытывал такого унижения. Ведь как идиот не далее, как неделю назад распинался перед уважаемым человеком о том, какой он надёжный парнишка.

Конечно, ситуацию замнут. В конце концов, к тому времени я отлично научился создавать систему со значительным запасом прочности, как раз вот на такие случаи. Но всю конфигурацию вокруг проекта придётся менять – а это геморрой ещё на полгода минимум.

В общем и целом понятно, в каком настроении я встретил вечер того дня.

И вот стою я на набережной Обводоного, и ко мне подваливает парочка: один бомж-бомжом, как мне с первого взгляда показалось, в каком-то засаленном рабочем комбезе. И второй – студентик-очкастик с голодными глазами.

– Добрый день, – говорит тот, что в комбезе.

Сначала я попытался ответить взглядом. Знаете, люди, о которых я раньше думал не иначе, как о «быдле», очень быстро реагировали на такой взгляд, стараясь убраться как можно быстрее. Тогда я даже гордился этим. Считал чем-то вроде своей «суперспособности».

Но это не среагировали. Точнее, тот, который был помельче, в очках, уже готов был ретироваться, но посмотрел на другого и вдруг передумал.

Тот, другой, смотрел на меня прямо и дерзко, и даже улыбался.

От такой наглости у меня даже дыхание сбилось

– Свалил отсюда, – вальяжно процедил я, и хотел было отвернуться.

– Я с удовольствием, – ответил парень в комбезе, – поможете мне?

И, такой, продолжает улыбаться.

Во мне в тот момент что-то вскипело. А у меня ствол был. Официальный, боевой, зарегистрированный, со всеми разрешениями. Подарок от руководства после давней истории, когда меня реально чуть не отправили на тот свет за помощь нужным людям.

Я вообще редко носил его с собой. Только тогда, когда нужно было продемонстрировать свои возможности. Когда ствол есть у важного человека, у самого – это действует куда лучше, чем простая демонстрация вооружённой охраны.

Сегодня мне показалось уместным взять ствол с собой.

И вот я достаю его и целюсь этому дерзкому малому в грудь.

Не то, чтобы я на самом деле собирался стрелять. Но вдруг представил себе на секунду такое развитие событий. Это вообще хорошая привычка – представлять себе развитие ситуации, даже в том направлении, которое в моменте кажется маловероятным.

Одного парня я бы завалил. Конечно, остался бы на месте. Приехал бы дежурный наряд, но дело быстро передали бы по подведомственности в СК.

И что бы случилось дальше? Да ничего. Почти ровным счётом. Кроме того, что пошли бы слухи среди нужных людей, что я сам, лично, предотвратил покушение на себя, которое вроде как делали недруги из-за ситуации с терминалом.

Собственно говоря, это мне даже выгодно было бы. Такой скандал прямо сейчас. Чтобы под шумок убрать зарвавшегося помощника, который успел дорасти до целого главы департамента.

Я вдруг понял, что действительно могу выстрелить. И пофиг, что рядом свидетели есть, и камеры. Они сами ко мне подошли. Система отработает как надо – я выйду из ситуации с выигрышем.

Адреналин подскочил.

А парень, очевидно, испугался. Поднял руки, отступил на шаг назад. Только теперь я понял, что он куда младше, чем я думал вначале. Может, лет семнадцать – восемнадцать.

– Не надо, – попросил он.

Испуганно, но спокойно. С достоинством.

И меня в тот момент это проняло. Да блин: половина тех, с кем мне приходится работать, считают себя крутыми мужиками, принимающими важные решения. Но в этой ситуации они бы уже улепётывали с мокрыми штанами.

А этот хоть и не прячет свой испуг, но ведёт себя достойно.

– Надо чего? – спросил я, – денег? Сколько?

– Да, мне нужны деньги, – кивнул парень, – но это будет неправильно, если вы ими просто поделитесь. У вас тогда может возникнуть впечатление, что мы бездельники и попрошайки, которые просто не хотят работать.

– А это не так? – спросил я, усмехаясь.

– Нет, – парень энергично помотал головой, – мы попали в трудную ситуацию, и нам нужна помощь.

– Ну и как я могу вам помочь? – я всплеснул руками.

А парень ответил, нимало не смущаясь собственной запредельной наглости:

– Нам нужен ночлег и еда. И помыться желательно бы.

Я рассмеялся.

– Это всё легко купить за деньги. Я бы дал вам больше, чем надо.

– Да, – серьёзно кивнул парень, – но тогда бы вы не знали, на что именно мы их потратили. Думали бы всякое. Это неправильно.

Я бросил взгляд на очкарика. Он с открытым ртом следил за нашим диалогом. Похоже, для него происходящее тоже было в диковинку.

И тут мне стало интересно. А любопытство – это такая эмоция, которая может победить и гнев, и раздражение, и даже жадность.

– Да? Что что ж, – сказал я, – тогда прокатимся. Давайте в мою тачку.

В то время я ездил на старомодном «Лэнд-крузере», но машина всё ещё считалась достаточно престижной.

– Спасибо, – кивнул пацан, и направился к авто.

Очкарик посеменил за ним.

Из выгрузки дамп-архива социальной сети VK

*публикуется с разрешения наследников Артемьева И.П.

Пост от 18 июля 202* года. Настройки приватности: только для владельца аккаунта.

Мам, я знаю, что ты, скорее всего, никогда не увидишь этот пост. Но мне нравится представлять, что я пишу этот дневник для тебя. Надеюсь, ты не против.

Итак, это случилось: я бросил институт. Да не просто бросил – я убежал, не написав даже заявления. Впрочем, меня отчислят и без этих формальностей, как только начнётся учебный год. Информация о том, что я не проживаю в общежитии, быстро дойдёт до деканата. Всё-таки считается, что это серьёзное нарушение дисциплины, а я уже говорил, что у меня не всегда гладко складывалось с руководством.

Знаю, ты этого не одобришь. Но сейчас я уже не сомневаюсь, что это было к лучшему.

Ты спросишь, чем же я буду заниматься теперь? И пока что у меня нет ответа на этот вопрос. Прямо сейчас я собираюсь просто жить. И знаешь… у меня такое впечатление, что я только что начал это делать.

Знаю, сейчас ты скажешь, что я слишком молод, и не понимаю, что на одних мечтах и эмоциях карьеру не построишь, что надо твёрдо стоять на ногах и зарабатывать деньги.

Вы с папой как обычно желаете мне лучшего. Но вот что я скажу: если что-то не получалось раньше, то надо пробовать новое. Так больше шансов, что выйдет что-то хорошее.

Вчера я познакомился с одним парнем. Честно говоря, поначалу мне показалось, что он какой-то местный питерский бомж и фрик. Он был голодным, и я накормил его шавермой. Но оказалось, что с ним всё очень не просто.

Он спросил меня, нуждаюсь ли я в помощи. Не знаю почему – но я ответил, что да, нуждаюсь. Ты расстроишься, но всё-таки скажу: меня с заказом кинули, и я без денег остался. Хорошо, что ты это не прочитаешь, по крайней мере, прямо сейчас. Иначе ты бы точно кинулась занимать или продавать что-то из дома. Но это не дело. Я вполне в состоянии содержать себя сам, просто пока бывают вот такие провалы.

Наверно, я всё ещё недостаточно хорошо разбираюсь в людях.

Хотя видишь – этого парня нашёл, и он точно хороший.

Написал, и вдруг подумал, что со стороны это читается как-то странно. Не убедительно.

В общем, вчера он пообещал, что мы будем ночевать в сытости и комфорте. И знаешь – так оно и вышло.

Он прямо на улице познакомился с каким-то чиновником, который оказался банальным бандюганом. Не то, чтобы я до сих пор был на него злой – но сначала он попытался нас убить.

Нет, не беспокойся – уверен, что у моего нового знакомого всё было рассчитано.

Хотя, признаюсь честно, я испугался.

В общем, он попросил этого чиновника о помощи. И он привёз нас к себе на дачу. Ну как на дачу: на самом деле, это местечко пороскошнее Петергофа будет. И более современное уж точно.

Нам выделили по отдельной комнате. Дали помыться и даже попариться в бане с бассейном. А вечером пригласили на ужин с вкуснейшими шашлыками, которые готовили на мангале прямо во дворе, возле летней веранды.

Представляешь: я, мой новый знакомый, этот мужик – чиновник-олигарх и его обслуга. И всё! Больше никого. Дико, да?

Казалось бы, и чего он в нас такого нашёл? Но, думаю, он тоже почуял, что в том парне есть что-то такое… даже не могу сказать, что именно. Очень уж необычное.

Кстати, мужика-олигарха этого Иваном звать. Поначалу он с отчеством представился, но потом настоял, чтобы мы по имени к нему обращались. И вот: его отчество я уже забыл.

А парня, которого я на улице встретил, Даней звать. Даниилом. Он представился, когда Иван нас за стол пригласил и протянул руку для знакомства.

Оказывается, с Иваном тем днём интересная история случилась. Его предал ближайший помощник и ученик, и он был очень злой на него. Срывался. Поэтому и нас убить хотел. Но передумал, когда пригляделся к Дане поближе.

После пятой кружки пива он признался, что зауважал Даню за то, что тот даже в страхе держался с достоинством. Говорит, очень уж редкое это качество.

И знаешь – я согласен. Он умудрялся держаться достойно даже тогда, когда еды просил.

В общем, мы сидели, говорили за жизнь, когда Иван рассказал нам про предательство.

Даня сразу как-то резко на это отреагировал. Мрачным стал, челюсти сжал. Я впервые таким его видел. Он сказал, что хуже предательства в мире вообще ничего нет, и что он сочувствует Ивану. Тогда тот поделился своим планом мести.

Выслушав внимательно, Даня головой покачал и сказал, что предатель уже сам наказал себя на всю жизнь. Вместо этого он предложил подумать, а как же так сложились обстоятельства, что предательство вообще стало возможно, и что можно сделать, чтобы не допускать этого в ближайшем окружении в будущем.

Они долго говорили про психологию, про мотивацию, про надёжность и верность. И по всему так выходило, что Иван сам, своими руками, вырастил под боком предателя. Потому что показывал ему только одну сторону успешной работы – а именно материальную.

Вот тот и решил, что деньгами меряется вообще всё. И в какой-то момент посчитав, что баланс сил сложился в его пользу, полез наверх, опираясь на голову своего начальника. Потому что хотел ещё больше денег и власти. Потому что Иван считал, будто верность – это как само собой разумеющееся приложение к благополучию. Именно так он вёл себя сам. Продвигаясь по лестнице наверх, он сохранял абсолютную лояльность к своим покровителям и считал, что личного примера достаточно.

Однако же, это было не так. И Даня очень толково разложил по полочкам, как же получилось так, что вперёд вылез человек, лишённый принципа верности.

Случилось это потому, что Иван очень любил власть показывать. Вот и остались вокруг те, кто мог хорошо «прогиб изображать», как он выразился. А те, у кого достоинство было, вынуждены были остаться на мелких ролях.

Настоящая лояльность невозможна без чувства собственного достоинства. Даня это тоже очень убедительно доказал, ловко вставляя исторические примеры.

Иван думал крепко. Подбородок чесал. А потом вдруг сказал, что мы, все вместе, завтра едем в Москву.

Сказал, что он придумал, что делать в этой ситуации: и как правильно от предателя избавиться, и как вернуть справедливость в окружении.

Даня тогда улыбнулся и сказал, что с удовольствием поедет. Что ему тоже нужно в том же направлении.

Иван тогда предложил ему работать на себя. Деньги большие обещал. Но Даня сказал, что у него времени не хватит для того, чтобы доверие оправдать. И что ему нужно во что бы то ни стало попасть во Владивосток не позже, чем через две недели. Тогда Иван предложил купить ему билет на самолёт на нужную дату, а оставшееся время провести в его подмосковном доме. Хотя бы даже и прост ради отдыха.

Честно говоря – я бы очень обрадовался такому варианту. Но Даня заявил, что на самолётах летать не может, и обязательно надо добираться наземным транспортом.

Иван нахмурился, но кивнул, пообещав, что придумает решение вопроса.

И вот, тем же утром мы погрузились в «Лэнд-Крузер» и выдвинулись в сторону Москвы.