Quotes from the book «Вот жизнь моя. Фейсбучный роман»
Не знаю, как в Москве, а в Ростове-на-Дону на рубеже 1960–1970 годов филологи по Дерриде еще не ботали, Лакана и Бодрийяра не знали. На пике моды был структурализм в его тартуском изводе и, штудируя «Труды по знаковым системам», я, помнится, даже и словарик для себя составлял, перелагая термины, кружащие голову, на язык родных осин.Поэтому надо ли говорить, что первую главу собственной дипломной работы я написал тоже по-птичьи, щеголяя своей, сказали бы сейчас, продвинутостью?Мой научный руководитель Георгий Сергеевич Петелин, автор вполне себе традиционных работ о Бальзаке и Стендале, не возражал. Лишь попросил, ссылаясь на свою позитивистскую замшелость, лично для него перевести на родную речь то, что я в ажитации насочинял. А то, говорит, чувствую, что на защите я вас как должно защитить не сумею. Так что сели мы рядком, и уже фразе на десятой – пятнадцатой мои щеки бурно запунцовели. Ибо всё, ну или почти всё, что у меня было изложено так кучеряво, так, знаете ли, по-современному, в переводе на язык классического литературоведения выглядело удручающе бледно. Во всяком случае, обыкновенно. Биться было не из-за чего, и надо ли говорить, что с тех самых пор я уже почти полвека прикладываю все силы, чтобы обойтись без филологического новояза?
