Извлеченное из памяти

© Сергей Богаткин, 2022

ISBN 978-5-0059-3884-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Писать мемуары надо уметь.

Этот бесспорный катехизис пришел мне в голову тогда, когда я решил вспомнить все, что было в моей жизни – интересного и не очень, смешного и грустного, и изложить это на бумаге.

Вспомнить все не получилось, но отдельные события из жизни сами всплыли в памяти так ярко, что захотелось ими поделиться. А получилось ли это, умею ли я писать мемуары? Об этом судить не мне, а уважаемому читателю.

****

Я родился в семье военврача и художницы, и первое место, куда я попал с родителями после моего рождения была ГДР, где мой отец служил врачом в одной из частей 24 воздушной армии. И первый город, который отложился в моем мозгу (но не первый, где я жил), был городок Нойруппин.

Обрывочные воспоминания о прогулках с родителями по городку, рев самолетных двигателей и… первое мое исчезновение со двора. Так получилось, что мама отвлеклась чем-то, выглядывает в окно, а меня нет во дворе. Конечно, начались поиски с привлечением всех соседей, но через полчаса к воротам дома подъезжает немецкая телега, а рядом с кучером на облучке сижу я, сжимая в руке сладкую булочку и, довольный, что-то бормочу доброму немцу на какой-то смеси «немецкого и нижегородского»…

Правда, по попе я получил. За то, что ушел со двора без спроса.

Глава1. КАК Я САНКИ РАЗЛЮБИЛ

Дети из семей военнослужащих вынужденно страдают от перемены места службы отцов, и им по несколько раз приходится менять школы в гарнизонах. Вот потому мои родители решили, что, когда подойдет время учёбы в школе, меня отправят в Одессу к моей бабушке, маминой маме, которая на тот момент оставила сцену Одесского оперного театра и могла посвятить себя благородному делу – воспитанию меня. Для начала меня отдали в англо-украинскую специализированную школу, ну и заодно в музыкальную школу по классу фортепиано.

Родители же тем временем перевелись под Ленинград, и я каждые летние каникулы ездил к ним в гости, но бывало, что и зимой мы с ней тоже собирались в гости к родным.

Самая первая поездка оказалась и самой запоминающейся.

Отец везет меня, 8-летнего, на санках, а я крепко сжимаю чемодан. Мама с бабушкой идут немного позади и о чем-то негромко беседуют. Мы идем на пригородную платформу.

У меня нет никакого настроения. Предстоящая поездка домой меня не радовала. Она означала расставание с родителями… Зимние каникулы вместе с празднованием Нового года пролетели как один день, и пора было возвращаться в школу.

Подошел поезд. Нас посадили в вагон. Грустный я размышлял у окна:

«Почему папа с мамой так далеко от нас? Неужели обязательно надо служить в такой далекой части?»

Мое расстроенное лицо увидел отец и решил развеселить меня. Он подхватил санки и побежал в горку, чтобы скатиться на них вниз.

Мы все каникулы катались с ним на санках, а перед уходом домой совершали финальный спуск с горки и обязательно в самом низу переворачивались в сугроб. Извалявшись в снегу, мы довольные шли домой.

И вот теперь, скользя по снегу, папа бежит на вершину горки, садится на санки… А поезд в этот момент трогается.

«Бедный папочка! Он бежал, скользил, хотел напоследок скатиться на санках, порадовать меня, а поезд увез меня, и все оказалось напрасно», – эта мысль никак не хотела меня отпускать.

Поезд набирал ход. Слезы медленно стекали по щекам, а я повторял в такт перестуку колес снова и снова…

«Напрасно».

В тот момент мне было безумно жаль, что я не увидел, как отец старался меня развеселить, на один миг продлив нашу с ним традицию катания с горки…

Я никогда и никому не рассказывал о причине этих слез. Я до сих пор помню то чувство обиды за отца, что он не успел скатиться с горки. Ради меня…

Но с тех пор я больше никогда не катался на санках.

Глава 2. КАК Я АНГЛИЙСКИЙ ИЗУЧАЛ

Так сложилось в нашей семье, что каждый из ее членов знал кроме русского еще и как минимум один иностранный язык.

Самым «отсталым» в этом плане был отец – как врач он знал только латынь. Бабушка по линии матери знала французский и украинский, мама – французский и немецкий. Ну а для меня определили английский и украинский.

Английский язык в школе мы изучали не как все, с 5 класса, а с первого. Понятно, что и украинский для меня был сродни иностранному – до школы я практически не знал ни слова.

И вот мы стали изучать на уроках и английский и украинский и переводить с одного на другой (а я еще и мысленно на русский).

Однажды я возвращаюсь из школы домой и с гордостью говорю:

– А мы сегодня выучили первое английское слово!

Бабушка, конечно, довольна и с улыбкой спрашивает меня:

– И какое же?

И тут я с гордостью так заявляю:

– Это слово «олiвэць»!

Что в переводе с украинского значит карандаш.

Бабушка долго пыталась меня переубедить в том, что это не английское, а украинское слово, но я был непоколебим в своем заблуждении.

Став постарше, я конечно не путал украинский олiвэць с английским pencil, но свое первое «иностранное» слово запомнил на всю жизнь.

Глава 3. КАК Я ЗАРПЛАТУ ЗАРАБОТАЛ

Одним из ярких воспоминаний в период учебы в начальных классах был мой первый в жизни (и единственный) рабочий день в сфере киноискусства.

Одесса. Конец 60-х годов прошлого века.

Как-то раз к нам на урок зашла директриса вместе с какой-то женщиной, о чем-то переговорили с классной руководительницей Натальей Яковлевной, и потом незнакомка пошла вдоль парт, внимательно разглядывая сидящих учеников. Иногда она останавливалась около одного из нас, тогда Наталья Яковлевна называла фамилию, и ученик или ученица шли к доске.

Наконец она остановилась около нашей парты.

«Сережа, – сказала учительница, – ты тоже выходи к доске.»

Довольный тем, что меня выбрали, хотя и не понимая для чего, я вышел и встал в шеренгу избранных. Всех нас роднила стройная худощавость, граничащая с худобой.

Гостья еще раз прошлась вдоль нашей шеренги, внимательно изучая свой выбор, а потом повернулась и вышла из класса.

«Ребята, – сказала Наталья Яковлевна, – все, кто был вызван к доске, в следующую субботу учиться не будут, но в школу надо прийти к 10 часам. Возьмите с собой старую одежду.»

Накануне, в пятницу, мы с бабушкой долго перебирали гардероб, пока не отобрали мои залатанные брюки и застиранную военную рубашку отца.

И вот суббота. Большой сбор в школьном дворе. Группа выглядела довольно живописно, но нас это не смущало.

Наконец приехал автобус, мы заняли свои места и тронулись в путь. Привезли нас к Дому ученых и отвели в большое помещение, заполненное разными предметами старой одежды. Еще не до конца понимая, для чего все это, я с интересом оглядывался вокруг.

Ко мне подошла одна из женщин, находившаяся там.

«Мальчик, – сказала она, – снимай свою рубашку и одень вот это.»

Она протянула мне рубаху-косоворотку и кепку. Подпоясали меня витым шнурком.

Остальных мальчишек так же переодевали, девчонкам подбирали длинные платьица и шляпки с завязками.

Когда процесс перевоплощения завершился, нас вывели на улицу. Перед нами был Сабанеевский мост, а мы группой стояли на спуске Жанны Лябурб.

Появился какой-то человек с мегафоном, который объяснил, что сейчас будет съемка эпизода настоящего фильма и нам надо бежать к мосту навстречу входящему

отряду Красной армии. Добежав до цели, мы должны были пристроиться впереди и по бокам солдатских шеренг, и бодро промаршировать несколько десятков метров.

Снимали эпизод камерами с моста, пришлось сделать несколько дублей, появилась некоторая усталость… Но осознание причастности к созданию настоящего фильма

придавало энергии, наша группа еще и еще раз бежала навстречу красноармейцам и маршировала вместе с ними.

Наконец съемки подошли к концу, нас опять переодели, посадили в автобус и отвезли к школе.

Примерно через месяц в классе появилась все та же ассистентка, которая нас отбирала. Она принесла с собой деньги за съемки и ведомость, в которой каждый «актёр» расписался в получении 1 рубля 50 копеек.

Это была моя первая в жизни зарплата.

А фильм, в котором я снимался, называется «Служили два товарища».